К эпистемологии пустоты.
Мамардашвили пишет: "У греков ... есть одна совершенно маниакальная настроенность или мысль: все посюстороннее, все здесь, все явлено, все открыто - но только в определенном срезе всего существующего". - (Лекция 5, с. 74).
То есть, по сути дела, и это очень обоснованная мысль, у греков нет представления о трансцендентном, нет двоемирия. Собственно, то что, казалось бы крамольно, мы писали о Платоне. С Платона отсчитывается традиция двоемирия, но у него его нет. Его Пещера совсем не об этом.
"Бытие - это бытие существующего, а не существование предметов. И оно - бытие существующего - нечто, что сопринадлежит мысли, которая узнает бытие существующего." - там же.
Это важно, единое и посюстороннее=бытие есть мысль, которая достигается невероятным напряжением мысли, усилием, которое весь этот мир и держит. Что же это за единство? Почему его надо держать усилием?
То, что нам дано "по мнению" - раздроблено, бесконечно раздроблено, чему, собственно, посвящены знаменитые апории Зенона. Ахиллес никогда не догонит черепаху в мире "по мнению", но догонит в мире единого и вечного настоящего Парменида, вечно пульсирующего - умирающего-рождающегося по Гераклиту.
"Выслушав ... Логос, должно признать: мудрость в том, чтобы знать все как одно". Гераклит. Фрагменты ранних ... Ч. 1. М.: "Наука". 1989. С. 199.
Так что же случилось с миром, что он расслоился, рассыпался, что его надо удерживать Логосом? С миром случилось понимание того, что мысль и бытие не едины. Что язык отделен от мира. Да, вот так. Потому Пармениду и Гераклиту приходится держать мир восстановленным Логосом. Оказывается, что то, что в мифе было простым и сразу данным, в мире мысли требует усилий. В мифе, чтобы держать мир, требовался ритуал. В мире мысли требуется особый язык, особое слово, чтобы держать его же, слово, единым с бытием. Mythos-слово и Logos-слово. И это принципиально разные типы слова. Первое не требует усилий по единению с бытием, второе - требует. Оттого требуется и создавать и держать законы греческого полиса, потому что глубокая трещина поползла между языком и миром. Оттого приходит осознание, что именно Логос рождает миры - это не человек генерирует смыслы, а Слово, язык (Лотман говорил - текст). Это очень похоже уже на конфуцианский Китай с его суровыми законами и кровавыми наказаниями за отступление от договоров. Темный Гераклит сыпет парадоксами, как Жуань Цзы, который плакал на свадьбе и смеялся на похоронах: слово есть слово, не есть мир.Трудно, конечно, при таком осознании удерживать мир, только в постоянном полемисе, битве за слово. Сократу и Платону становится понятно, что знание возможно только в пространстве языка - нельзя ничего помыслить из того, что ты не можешь помыслить. То есть сюда вся теория анамнезиса и памяти. Сюда же и дожившая до Августина идея Парменида о существовании только настоящего времени - нет ничего в прошлом (нельзя сказать) и в будущем, чего не было бы в настоящем. Настоящее управляет (говорит) прошлым и будущим.
И это возможно только на фоне представления о пустоте, небытии, то, что появляется в эксплицитном виде у Демокрита и атомистов. "То, что есть атом, - и есть отклонение от пустоты" - С. 93 (Лекция 6).
Вопрос тут вот какой. Греческий язык к зарождению философии уже может все это выразить. Всю раздробленность, разделенность мира, диалектику, существование трех модусов времени. То есть греки уже все это знали языком. Так почему вдруг происходит разлом? Что такое делал язык до того, чтобы в мифе мир и слово о нем не различались? Будучи уже тем языком, на котором эти различия стали очевидны философам. Почему язык думал спокойно человеком в мифе, и почему человек вдруг засомневался в языке? Что случилось? Нет ответа.
То есть, по сути дела, и это очень обоснованная мысль, у греков нет представления о трансцендентном, нет двоемирия. Собственно, то что, казалось бы крамольно, мы писали о Платоне. С Платона отсчитывается традиция двоемирия, но у него его нет. Его Пещера совсем не об этом.
"Бытие - это бытие существующего, а не существование предметов. И оно - бытие существующего - нечто, что сопринадлежит мысли, которая узнает бытие существующего." - там же.
Это важно, единое и посюстороннее=бытие есть мысль, которая достигается невероятным напряжением мысли, усилием, которое весь этот мир и держит. Что же это за единство? Почему его надо держать усилием?
То, что нам дано "по мнению" - раздроблено, бесконечно раздроблено, чему, собственно, посвящены знаменитые апории Зенона. Ахиллес никогда не догонит черепаху в мире "по мнению", но догонит в мире единого и вечного настоящего Парменида, вечно пульсирующего - умирающего-рождающегося по Гераклиту.
"Выслушав ... Логос, должно признать: мудрость в том, чтобы знать все как одно". Гераклит. Фрагменты ранних ... Ч. 1. М.: "Наука". 1989. С. 199.
Так что же случилось с миром, что он расслоился, рассыпался, что его надо удерживать Логосом? С миром случилось понимание того, что мысль и бытие не едины. Что язык отделен от мира. Да, вот так. Потому Пармениду и Гераклиту приходится держать мир восстановленным Логосом. Оказывается, что то, что в мифе было простым и сразу данным, в мире мысли требует усилий. В мифе, чтобы держать мир, требовался ритуал. В мире мысли требуется особый язык, особое слово, чтобы держать его же, слово, единым с бытием. Mythos-слово и Logos-слово. И это принципиально разные типы слова. Первое не требует усилий по единению с бытием, второе - требует. Оттого требуется и создавать и держать законы греческого полиса, потому что глубокая трещина поползла между языком и миром. Оттого приходит осознание, что именно Логос рождает миры - это не человек генерирует смыслы, а Слово, язык (Лотман говорил - текст). Это очень похоже уже на конфуцианский Китай с его суровыми законами и кровавыми наказаниями за отступление от договоров. Темный Гераклит сыпет парадоксами, как Жуань Цзы, который плакал на свадьбе и смеялся на похоронах: слово есть слово, не есть мир.Трудно, конечно, при таком осознании удерживать мир, только в постоянном полемисе, битве за слово. Сократу и Платону становится понятно, что знание возможно только в пространстве языка - нельзя ничего помыслить из того, что ты не можешь помыслить. То есть сюда вся теория анамнезиса и памяти. Сюда же и дожившая до Августина идея Парменида о существовании только настоящего времени - нет ничего в прошлом (нельзя сказать) и в будущем, чего не было бы в настоящем. Настоящее управляет (говорит) прошлым и будущим.
И это возможно только на фоне представления о пустоте, небытии, то, что появляется в эксплицитном виде у Демокрита и атомистов. "То, что есть атом, - и есть отклонение от пустоты" - С. 93 (Лекция 6).
Вопрос тут вот какой. Греческий язык к зарождению философии уже может все это выразить. Всю раздробленность, разделенность мира, диалектику, существование трех модусов времени. То есть греки уже все это знали языком. Так почему вдруг происходит разлом? Что такое делал язык до того, чтобы в мифе мир и слово о нем не различались? Будучи уже тем языком, на котором эти различия стали очевидны философам. Почему язык думал спокойно человеком в мифе, и почему человек вдруг засомневался в языке? Что случилось? Нет ответа.