Воспоминания о старом Павловске Нины Ивановой (Степановой). Часть 2
Начало
Общая линейка представляла собой красивое зрелище - такая масса ребят, и все стоят очень ровными рядами. На трибуне старшая пионервожатая Валя, горнист и кто-нибудь из пионерских активистов.
По команде Вали «Старосты групп к даче рапортов приготовиться» они выходили вперёд на шаг от своей группы. «Шагом марш!» - старосты поворачиваются вправо и чётким шагом
идут к трибуне, останавливаются перед ней ровной шеренгой. Затем только, чтобы всем было слышно, по порядку отдавали рапорта старшей пионервожатой. Рапорт заканчивали так. Староста: «...рапорт сдан». Пионервожатая: «Рапорт принят!» И так у каждого.
Когда на мачту поднимался красный флаг, играл горнист, а все ребята на линейке стояли по стойке «смирно», отдавая пионерский салют.
В детском доме постоянно работали разные кружки: духовой оркестр, оркестр народных инструментов, кружок игры на пианино, кукольный театр, хоровой и танцевальный, драматический, физкультурный.
Запись в кружки проходила ежегодно к 1 сентября. Ребята записывались в них по своим интересам и желанию.
Я очень любила слушать духовой оркестр. Он очень часто играл на концертах, а летом на площадке. В оркестре играла моя подруга Галя Осипова, которая предложила мне записаться в этот кружок. Помню, как интересно проходили у нас занятия по музыкальной грамоте, а затем уже руководитель оркестра Николай Дмитриевич Исаков познакомил нас со всеми инструментами и предложил выбрать, кто на ком хочет учиться играть. Я выбрала трубу, так как Галя тоже играла на трубе. В нашей учебной группе, думаю, было не меньше 25 ребят. Кроме этого, была основная ещё группа из 36 человек. Четверо было родительских (3 басиста десятиклассника и 1 баритонист восьмиклассник Саша Керн).
С ребятами учебной группы Николай Дмитриевич занимался много индивидуально (в музыкальной комнате висело расписание, где было написано, какому музыканту в какие дни и часы идти на музыкальный урок). В основную группу переводили из учебной не всех сразу, а по несколько человек тех, кого Николай Дмитриевич считал способными справиться уже с игрой в основной группе.
Я пришла учиться в духовой оркестр 1 сентября, а с 1 января уже меня перевели в основную группу (училась в 5 классе). В оркестре была строгая дисциплина. Все дети очень любили и уважали своего руководителя. Два раза в неделю вечером перед ужином проходили сыгровки - по 2 урока с переменой. Помню, на перемене мы бегали ужинать.
Николай Дмитриевич умел играть на всех инструментах, но на сыгровках и других играх он только дирижировал. Очень любили мы сыгровки. Николай Дмитриевич очень любил музыку и воспитывал такую же любовь к ней и у нас, ребят. Он сам расписывал из партитур ноты по нашим музыкальным книжкам. Сам эти книжки переплетал. У каждого кружковца было по 4 музыкальных книжки:
1) русская - вальсы, танго, фокстроты, польки, бальные танцы и др., всего 70 с лишним номеров;
2) немецкая книга (надпись по-немецки на книге) - в ней была только музыка для слушания (из опер, оперетт и прочая. Мы слушали «Полонез» Огинского, аргентинское танго, увертюру из оперы «Сорока-воровка», вальс из балета «Коппелия», «Марш Черномора», турецкий марш-рондо, «Аиду» и ещё очень много красивых музыкальных вещей;
3) книжка-«маршовка» - 14 маршей;
4) похоронные марши - столько же.
Помню, если Николай Дмитриевич на сыгровке называл номер из немецкой книги, под которым написано «Сорока-воровка», мы все начинали улыбаться и морщить носы, так как эта вещь была очень длинная, занимала много листов в книге, и мы её играли весь один из двух уроков. Оркестр играл много в детском доме, его приглашали и на игру в город (был выпуск курсов пионервожатых, и мы ходили туда играть), праздничные демонстрации не обходились без детдомовского духового оркестра. Принимали участие во всех олимпиадах. Обычно к олимпиаде готовили три коллективные вещи и несколько сольных номеров. Николай Дмитриевич говорил нам о предстоящей олимпиаде, предлагал желающим выступить на ней с сольным номером. Тому, кто изъявлял желание, он подбирал музыкальную вещь и занимался с ним индивидуально. Так, на олимпиаде у нас выступали трубачи, флейтисты и другие музыканты. Одна девочка Роза Зайцева сама сочинила польку. Николай Дмитриевич её обработал, и мы играли эту польку на олимпиаде (забыла название польки, сочинённой Розой). Николай Дмитриевич старался всё время пополнять оркестр новыми инструментами. Так в мою игру были куплены немецкая флейта (вся металлическая), гобой, тромбоны, пиккола.
Очень серьёзно готовился всегда оркестр к праздничным демонстрациям. Ведь на них надо не просто играть на инструментах, но и правильно идти в строю общей колонны. Мы много тренировались на аллеях Павловского парка, играли, маршируя в строю. Встречавшиеся на таких тренировках солдаты (одиночные и строевые), проходя мимо нас, отдавали нам честь. Нам было это очень приятно, и мы старались ещё больше. Николай Дмитриевич возил нас специально в город Пушкин послушать военный духовой оркестр, водил к Павловскому дворцу, где летом на площади тоже часто играл военный оркестр. Ему хотелось показать нам хорошую игру оркестра, вызвать любовь к ней.
Незадолго до эвакуации в детдом привезли целый оркестр виолончелей (маленьких, средних, очень больших). Николай Дмитриевич их бережно разложил по полкам, развесил на специальные крючки в нашей духовой музыкальной комнате, показывал нам ноты для нового оркестра, очень радовался, что в детском доме теперь будет оркестр виолончелистов. Но война помешала сбыться этой мечте. Эвакуируясь, мы захватили в музыкальной комнате свои духовые инструменты, а виолончели так и остались в этой комнате. Все об этом очень жалели и вспоминали в тяжёлые дни эвакуации.
В детдоме очень хороший был и хоровой кружок. На олимпиадах занимал призовое место, получал подарки.
Каждым кружком руководили профессионалы, добрые и отзывчивые люди, любившие ребят. В кружках дети не только обучались чему-то, но и получали нравственное и эстетическое воспитание. Работа в них велась по строгому расписанию, организованно и интересно. Очень любила смотреть на занятия физкультурного кружка, которым руководил Василий Васильевич. Кружковцы делали «сальто», выполняли разные упражнения, держась за шнур, другой конец которого был во рту у Василия Васильевича или другого кружковца, который висел вниз головой, держась ногами за перекладину. Выполнялись упражнения на батуте, коне, на проволоке, натянутой над землей на полтора метра (это я приблизительно говорю, так как точно не знаю).
Один раз приехала в детский дом съёмочная группа и снимала для киножурнала наш физкультурный кружок (упражнения на проволоке): ходьба с шестом, в мешке, с девочкой на плечах, езда по проволоке на велосипеде. Духовой оркестр сопровождал музыкой это выступление. Съёмка проходила много дней, так как из-за непогоды иногда переносилась на другой день. Этот киножурнал мы потом смотрели.
Ребята в кукольном кружке под руководством своего руководителя сами делали кукол, разрисовывали их. Я как-то туда заглянула и увидела целую мастерскую по изготовлению персонажей кукольного театра. Один раз этот кружок показывал всем ребятам спектакль о жизни нашего детдома. Героями были наши ребята, воспитатели и даже директор.
Драмкружок показывал нам «Снегурочку» Островского.
Все кружки часто выступали на детдомовских концертах, которые проходили в I павильоне, бывшем Константиновском дворце.
Там был огромный зал, который вмещал сразу весь детдом. Зал был очень красивый, с лепным потолком, красивыми шторами, люстрой, большой сценой. Все торжества проходили в этом доме. Два раза в неделю в нём для ребят показывали звуковое кино. Тот, кто за прошедшую неделю получал неудовлетворительную отметку в школе, в кино не допускался. Это было очень строгое наказание: вся группа ушла в кино, а ты один сидишь в комнате и, может быть, от обиды и плачешь.
В конце каждой учебной четверти и всего учебного года в этом зале подводились итоги, ударников и отличников ждали премии (игрушки, игры, музыкальные инструменты, красивые платья и другие вещи).
Открывали занавес, и сидящим в зале был виден на сцене огромный стол, заваленный разными коробками и свёртками с подарками. Завуч называл фамилию и имя воспитанника, и он под звуки «туша» духового оркестра поднимался на сцену, где ему вручали подарок.
Я училась хорошо, и подарки получала часто. Помню, после окончания первого класса (я училась в нем только IV четверть) мне подарили большую книгу «Сказки» А. С. Пушкина в красивой обложке со множеством красивых иллюстраций. Один раз даже (это после второго класса) подарки были денежные: самый большой, 100 рублей - круглым отличникам, 50 рублей - ударникам, 25 рублей - тому, кто очень сильно подтянулся в учебе, исправил почти все тройки на четвёрки (раньше, правда, назывались отметки «хорошо», «отлично», «посредственно» и др.), может быть, остались одна или две тройки. Мне дали 100 рублей, а моей подруге Гале Осиповой 25 рублей. Воспитатели беседовали с нами, что бы мы хотели купить на эти деньги. Каждый заказывал, и заказы все почти точно были выполнены. По моему заказу мне купили на эти деньги гитару и креп-жоржетовое летнее платьице цвета корочки апельсина. А Гале по заказу купили большой красивый надувной мяч и большую коробку шоколадных конфет. Помню, с купленными подарками нас фотографировали, и мы видели себя в газете «Ленинские искры».
Окончание
Общая линейка представляла собой красивое зрелище - такая масса ребят, и все стоят очень ровными рядами. На трибуне старшая пионервожатая Валя, горнист и кто-нибудь из пионерских активистов.
По команде Вали «Старосты групп к даче рапортов приготовиться» они выходили вперёд на шаг от своей группы. «Шагом марш!» - старосты поворачиваются вправо и чётким шагом
идут к трибуне, останавливаются перед ней ровной шеренгой. Затем только, чтобы всем было слышно, по порядку отдавали рапорта старшей пионервожатой. Рапорт заканчивали так. Староста: «...рапорт сдан». Пионервожатая: «Рапорт принят!» И так у каждого.
Когда на мачту поднимался красный флаг, играл горнист, а все ребята на линейке стояли по стойке «смирно», отдавая пионерский салют.
В детском доме постоянно работали разные кружки: духовой оркестр, оркестр народных инструментов, кружок игры на пианино, кукольный театр, хоровой и танцевальный, драматический, физкультурный.
Запись в кружки проходила ежегодно к 1 сентября. Ребята записывались в них по своим интересам и желанию.
Я очень любила слушать духовой оркестр. Он очень часто играл на концертах, а летом на площадке. В оркестре играла моя подруга Галя Осипова, которая предложила мне записаться в этот кружок. Помню, как интересно проходили у нас занятия по музыкальной грамоте, а затем уже руководитель оркестра Николай Дмитриевич Исаков познакомил нас со всеми инструментами и предложил выбрать, кто на ком хочет учиться играть. Я выбрала трубу, так как Галя тоже играла на трубе. В нашей учебной группе, думаю, было не меньше 25 ребят. Кроме этого, была основная ещё группа из 36 человек. Четверо было родительских (3 басиста десятиклассника и 1 баритонист восьмиклассник Саша Керн).
С ребятами учебной группы Николай Дмитриевич занимался много индивидуально (в музыкальной комнате висело расписание, где было написано, какому музыканту в какие дни и часы идти на музыкальный урок). В основную группу переводили из учебной не всех сразу, а по несколько человек тех, кого Николай Дмитриевич считал способными справиться уже с игрой в основной группе.
Я пришла учиться в духовой оркестр 1 сентября, а с 1 января уже меня перевели в основную группу (училась в 5 классе). В оркестре была строгая дисциплина. Все дети очень любили и уважали своего руководителя. Два раза в неделю вечером перед ужином проходили сыгровки - по 2 урока с переменой. Помню, на перемене мы бегали ужинать.
Николай Дмитриевич умел играть на всех инструментах, но на сыгровках и других играх он только дирижировал. Очень любили мы сыгровки. Николай Дмитриевич очень любил музыку и воспитывал такую же любовь к ней и у нас, ребят. Он сам расписывал из партитур ноты по нашим музыкальным книжкам. Сам эти книжки переплетал. У каждого кружковца было по 4 музыкальных книжки:
1) русская - вальсы, танго, фокстроты, польки, бальные танцы и др., всего 70 с лишним номеров;
2) немецкая книга (надпись по-немецки на книге) - в ней была только музыка для слушания (из опер, оперетт и прочая. Мы слушали «Полонез» Огинского, аргентинское танго, увертюру из оперы «Сорока-воровка», вальс из балета «Коппелия», «Марш Черномора», турецкий марш-рондо, «Аиду» и ещё очень много красивых музыкальных вещей;
3) книжка-«маршовка» - 14 маршей;
4) похоронные марши - столько же.
Помню, если Николай Дмитриевич на сыгровке называл номер из немецкой книги, под которым написано «Сорока-воровка», мы все начинали улыбаться и морщить носы, так как эта вещь была очень длинная, занимала много листов в книге, и мы её играли весь один из двух уроков. Оркестр играл много в детском доме, его приглашали и на игру в город (был выпуск курсов пионервожатых, и мы ходили туда играть), праздничные демонстрации не обходились без детдомовского духового оркестра. Принимали участие во всех олимпиадах. Обычно к олимпиаде готовили три коллективные вещи и несколько сольных номеров. Николай Дмитриевич говорил нам о предстоящей олимпиаде, предлагал желающим выступить на ней с сольным номером. Тому, кто изъявлял желание, он подбирал музыкальную вещь и занимался с ним индивидуально. Так, на олимпиаде у нас выступали трубачи, флейтисты и другие музыканты. Одна девочка Роза Зайцева сама сочинила польку. Николай Дмитриевич её обработал, и мы играли эту польку на олимпиаде (забыла название польки, сочинённой Розой). Николай Дмитриевич старался всё время пополнять оркестр новыми инструментами. Так в мою игру были куплены немецкая флейта (вся металлическая), гобой, тромбоны, пиккола.
Очень серьёзно готовился всегда оркестр к праздничным демонстрациям. Ведь на них надо не просто играть на инструментах, но и правильно идти в строю общей колонны. Мы много тренировались на аллеях Павловского парка, играли, маршируя в строю. Встречавшиеся на таких тренировках солдаты (одиночные и строевые), проходя мимо нас, отдавали нам честь. Нам было это очень приятно, и мы старались ещё больше. Николай Дмитриевич возил нас специально в город Пушкин послушать военный духовой оркестр, водил к Павловскому дворцу, где летом на площади тоже часто играл военный оркестр. Ему хотелось показать нам хорошую игру оркестра, вызвать любовь к ней.
Незадолго до эвакуации в детдом привезли целый оркестр виолончелей (маленьких, средних, очень больших). Николай Дмитриевич их бережно разложил по полкам, развесил на специальные крючки в нашей духовой музыкальной комнате, показывал нам ноты для нового оркестра, очень радовался, что в детском доме теперь будет оркестр виолончелистов. Но война помешала сбыться этой мечте. Эвакуируясь, мы захватили в музыкальной комнате свои духовые инструменты, а виолончели так и остались в этой комнате. Все об этом очень жалели и вспоминали в тяжёлые дни эвакуации.
В детдоме очень хороший был и хоровой кружок. На олимпиадах занимал призовое место, получал подарки.
Каждым кружком руководили профессионалы, добрые и отзывчивые люди, любившие ребят. В кружках дети не только обучались чему-то, но и получали нравственное и эстетическое воспитание. Работа в них велась по строгому расписанию, организованно и интересно. Очень любила смотреть на занятия физкультурного кружка, которым руководил Василий Васильевич. Кружковцы делали «сальто», выполняли разные упражнения, держась за шнур, другой конец которого был во рту у Василия Васильевича или другого кружковца, который висел вниз головой, держась ногами за перекладину. Выполнялись упражнения на батуте, коне, на проволоке, натянутой над землей на полтора метра (это я приблизительно говорю, так как точно не знаю).
Один раз приехала в детский дом съёмочная группа и снимала для киножурнала наш физкультурный кружок (упражнения на проволоке): ходьба с шестом, в мешке, с девочкой на плечах, езда по проволоке на велосипеде. Духовой оркестр сопровождал музыкой это выступление. Съёмка проходила много дней, так как из-за непогоды иногда переносилась на другой день. Этот киножурнал мы потом смотрели.
Ребята в кукольном кружке под руководством своего руководителя сами делали кукол, разрисовывали их. Я как-то туда заглянула и увидела целую мастерскую по изготовлению персонажей кукольного театра. Один раз этот кружок показывал всем ребятам спектакль о жизни нашего детдома. Героями были наши ребята, воспитатели и даже директор.
Драмкружок показывал нам «Снегурочку» Островского.
Все кружки часто выступали на детдомовских концертах, которые проходили в I павильоне, бывшем Константиновском дворце.
Там был огромный зал, который вмещал сразу весь детдом. Зал был очень красивый, с лепным потолком, красивыми шторами, люстрой, большой сценой. Все торжества проходили в этом доме. Два раза в неделю в нём для ребят показывали звуковое кино. Тот, кто за прошедшую неделю получал неудовлетворительную отметку в школе, в кино не допускался. Это было очень строгое наказание: вся группа ушла в кино, а ты один сидишь в комнате и, может быть, от обиды и плачешь.
В конце каждой учебной четверти и всего учебного года в этом зале подводились итоги, ударников и отличников ждали премии (игрушки, игры, музыкальные инструменты, красивые платья и другие вещи).
Открывали занавес, и сидящим в зале был виден на сцене огромный стол, заваленный разными коробками и свёртками с подарками. Завуч называл фамилию и имя воспитанника, и он под звуки «туша» духового оркестра поднимался на сцену, где ему вручали подарок.
Я училась хорошо, и подарки получала часто. Помню, после окончания первого класса (я училась в нем только IV четверть) мне подарили большую книгу «Сказки» А. С. Пушкина в красивой обложке со множеством красивых иллюстраций. Один раз даже (это после второго класса) подарки были денежные: самый большой, 100 рублей - круглым отличникам, 50 рублей - ударникам, 25 рублей - тому, кто очень сильно подтянулся в учебе, исправил почти все тройки на четвёрки (раньше, правда, назывались отметки «хорошо», «отлично», «посредственно» и др.), может быть, остались одна или две тройки. Мне дали 100 рублей, а моей подруге Гале Осиповой 25 рублей. Воспитатели беседовали с нами, что бы мы хотели купить на эти деньги. Каждый заказывал, и заказы все почти точно были выполнены. По моему заказу мне купили на эти деньги гитару и креп-жоржетовое летнее платьице цвета корочки апельсина. А Гале по заказу купили большой красивый надувной мяч и большую коробку шоколадных конфет. Помню, с купленными подарками нас фотографировали, и мы видели себя в газете «Ленинские искры».
Окончание