Дневник исчезнувшего человека ч.1
Министерством безопасности России совместно с обществом "Мемориал" уже не один год ведется поиск книг из личных библиотек, конфискованных при арестах граждан в период массовых репрессий. В ходе этой работы была обнаружена и библиотека Е. Н. Николаева, содержавшая обширную коллекцию книг на историческую тематику. Особое место в этом собрании занимают собственные уникальные дневниковые записи Е. Н. Николаева, запечатлевшие события 20-30-х годов прошлого века.
Владелец библиотеки, Евдоким Николаевич Николаев, родился в 1872 году в селе Шеметово Коломенского района Московской области, в крестьянской семье. Самоучка. До 1917 года работал монтером, затем старшим механиком телеграфа на станции «Москва-1» Казанской железной дороги. В 1920 году арестован ЧК и приговорен реввоентрибуналом «за контрреволюционную деятельность» к пяти годам лишения свободы, с отбытием наказания в лагерях особого назначения. Освобожден досрочно в 1922 году. При аресте у него была конфискована библиотека, насчитывавшая около десяти тысяч томов.
В 1937 году особым совещанием НКВД Е. Н. Николаев осужден вторично, опять «за контрреволюционную деятельность», и приговорен к заключению сроком на восемь лет. Для отбытия наказания направлен в Полтавскую тюрьму.
Библиотека, которую Е. Н. Николаеву удалось к тому времени почти полностью восстановить, была вновь конфискована.
Как следует из дела, находясь в заключении, «Николаев своей контрреволюционной деятельности не прекратил», а наоборот, активизировал таковую, и в 1938 году особой тройкой Управления НКВД по Полтавской области он был приговорен к расстрелу, с конфискацией имущества. 27 января 1938 года приговор приведен в исполнение.
Своего негативного отношения к советской власти Е. Н. Николаев на допросах не отрицал: «Я сочувствовал конституционно-демократическому строю, при котором оставалась частная собственность на орудия
и средства производства, оставалась частная торговля, что способствовало бы развитию производительных сил страны. Я считал, что рано или поздно советская власть должна будет пойти на уступки, что она сама поймет: улучшить положение народа в стране проводимыми ею в области экономики мероприятиями - невозможно».*
___
*Архив УМБР по г. Москве и Московской области. Дело по обвинению Николаева. № 12326, т. 1, л. 40-41.
Взгляды Е. Н. Николаева получили отражение в дневниковых записях, которые он вел с 1918 по 1937
год. Часть из них (за 1924, 1927, 1928, 1931, 1935 и 1937 годы) была приобщена в качестве вещественных доказательств к следственному делу. Судьба остальных материалов неизвестна. Дневники, как признавал сам автор, не лишены некоторой субъективности, чему, несомненно, способствовал и ряд незаконных действий властей. Совершенно без всяких оснований была изъята антикварная библиотека Е. Н. Николаева
в Москве, а затем и его вторая библиотека, в Коломне. Он сам совершенно безвинно был заключен в концлагеря.
Но не только и не столько эти обстоятельства поддерживают эмоциональную напряженность дневниковых записей. Своеобразным пафосом проникнуты авторские размышления о чужеродности для России коммунистической идеи. Личность Е. Н. Николаева ярко проявляется и в демонстративном неприятии
им тех нововведений, начало которым положил Октябрь: на двадцатом году советской власти он упорно придерживается старого стиля летосчисления, не признает современной орфографии, употребляет дореволюционные названия улиц, заводов и т. д.
В то же время Е. Н. Николаев категорически отвергал обвинения в клеветнических измышлениях:
"Нет, я не признаю, что в моих рукописях-дневниках на советскую власть возводилась клевета,- говорил он следователю.- К таким выводам я пришел в силу своих личных наблюдений и тех сведений, которые получал в беседе от граждан, приезжавших ко мне из деревни".
А круг людей, с которыми общался Евдоким Николаевич, был весьма широк. Выйдя на пенсию, он довольно успешно (и это при отсутствии специального образования) занимался частной юридической практикой. Среди его клиентов были крестьяне, рабочие, служащие и даже сотрудники милиции. К собранной им библиотеке проявляли интерес известные библиофилы Н. Ульяновский и В. Стелецкий. В числе его знакомых - сельские жители и адвокаты, чиновники и священнослужители.
Судьба некоторых из них сложилась трагически.
В 1937 году были арестованы и осуждены, как члены якобы возглавляемой Николаевым контрреволюционной фашистско-монархической группировки церковников, А. Кобзев - кладовщик, сын расстрелянного в 1918 году "кулака"; И. Макаров, односельчанин Е. Н. Николаева, бывший владелец пекарни; К. Овчинникова, счетовод. Реабилитированы они лишь в 1989 году. В этом же году 28 ноября реабилитирован и Евдоким Николаевич Николаев.
Его дневники публикуются с сокращениями.
___
Январь 1924 г.
Скоро полночь. Уходит в вечность старый 1923 год, Унося с собой много горя и те горькие и невыносимо
трудные испытания, которые довелось пережить людям нашей измученной страны. Будем же тверды и
станем продолжать борьбу со злом, будем надеяться на великое светлое будущее, на более лучшую и спокойную жизнь. Не станем отчаиваться, не будем падать духом в несчастии, ибо гнуться под тяжестью
значит только увеличивать ее вес.
Январь 1924 г.
Завтра Богоявление Господне, большой праздник, а всюду и везде, конечно, за исключением деревни,
работают. Большевики для того и ввели насильственно новый стиль, чтобы сломить религию и породить раскол между верующими и духовенством, ибо духовенство не знает, кому подчиниться: народу или той сволочи, что стала во главе церковного управления, в лице разных отбросов и бывших беглых попов-проходимцев, так называемой «живой церкви».
Но то духовенство, которое еще придерживается канонов Церкви, служит по-старому, и завтра будут праздновать Богоявление. И народу в церквах бывает видимо-невидимо, а в «живой», или, как ее всюду
в шутку называют, мертвой церкви, не насчитается во время их «богослужения» и десятка человек. Если бы эта, так называемая «живая церковь», не захватила Иверскую часовню, то чем бы она существовала, сказать трудно.
Январь 1924 г.
Был в церкви Богоявления, что в Елохове. Служил Святейший Патриарх Тихон. Людей было видимо-невидимо, так что в храме все не могли поместиться и стояли снаружи. Литургия кончилась в час дня. После был молебен и крестный ход в ограде церкви. Возле собора был поставлен большой сосуд и Патриарх с четырьмя епископами в митрах совершали Великое освящение воды. Вот тебе и будни. Откуда такая масса народа, ведь большевики всех угнали на работу?
А на богослужении присутствовало не менее трех-четырех тысяч человек.
Сентябрь 1927 г.
Вот я пишу и, кажется, немало, а смысл моих писаний многим покажется неясен: чего же, собственно он хочет, и почему он недоволен настоящим положением вещей и большевистской системой правления Россией? Скажут, не монархист ли он? Но я уже неоднократно заявлял в своих записках, что хочу одного лишь блага русскому народу, и только блага, а главное - народного правительства, в полном смысле
этого слова.
Итак, мое желание есть искреннее желание России полной, демократической, на индивидуальных началах свободы, свободы выбирать лучших людей, свободы печати, чего в России с 1917 года абсолютно не существует. Как видите, пожелание скромное, но если оно осуществится, то Россия будет и свободна, и богата, ибо она не будет иметь шайки «царей» и будет принята в сонм народов мира.
Апрель 1928 г.
На вопрос: «Почему так поздно подаешь макулатуру?» - почтальон непременно отвечает: «Помилуйте, ведь идут СЕСИ, вот мы и запаздываем». Я долго не понимал, что такое «СЕСИ». Оказывается, это - сессия. И такая сессия продолжается в осином гнезде все 365 дней в году.
Об этой-то сессии я, главным образом, и намерен сказать несколько слов. Собственно говоря, не о самой
«СЕСИ», а о том, что на ней главки болтают, и для чего эти так называаемые «СЕСИ» в продолжене целого года почти беспрерывно (за исключением того времени, когда главки в салон-вагонах совершают свое турне по России) собираются.
На эти «СЕСИ» искусственно собираются, конечно, за казенный счет, со всех сторон, главным образом из темных и глухих мест, мужики, бабы, преимущественно малограмотные или совсем неграмотные,
Дядя Михайла* и Нарым Оглы (или, как его зовут, Сталин), а также фанатик Бухарин темнят и без того темные головы этой собранной со всех отдаленных углов России безграмотной чумы и оправдывают всякие действия своей банды, имевшие место в недавнее время.
___
* Калинин М. И., председатель ЦИК СССР.
Например, дядя Михайла оправдывал беззастенчивый грабеж хлеба по всей России, продолжавшийся последние три четверти года** , принудительное так называемое самообложение*** и другие разбойно-бандитские махинации.
___
**В качестве метода экономического давления на зажиточные слои сельского населения использовалось принятое в августе 1927 г. ЦИК и СНК постановление о самообложении, в основу которого был положен классовый принцип учета мощности отдельных хозяйств.
***Зимой 1927-28 года разразился хлебозаготовительный кризис. Политическое руководство страны пошло на введение чрезвычайных мер, перераставших в прямое насилие. Нарушения законности, произвол, насилие вызвали открытые протесты крестьян, вплоть до актов террора и массовых выступлений. В 1929 г. по стране было зарегистрировано свыше 1300 мятежей (см.: "Документы свидетельствуют."М:, 1989, с. 23).
Для самооправдания на этих собраниях всегда имеются так называемые беспартийные члены банды, которые после болтовни своих хозяев выражают одобрение, да еще указывают на то, что власти, мол, не крепко нажимали, и предлагают новые репрессии. Хотя, кстати сказать, при поголовном по всей России грабеже хлеба этих репрессий было и так - хоть отбавляйте.
Апрель 1928 г.
В сегодняшней макулатуре банда печатает выдержки из так называемого обвинительного акта по делу
о вредительстве в угольных шахтах Донецкого бассейна*, и, как ни хитра банда, все же проболталась.
___
*Процесс по делу о шахтах - первый крупный показательный суд над «вредителями в промышленности», открылся в мае 1928 года. На скамье подсудимых оказались пятьдесят советских горных инженеров и техников и три немецких специалиста, работавших консультантами в угольной промышленности Донбасса. Верховный суд СССР приговорил большинство обвиняемых к лишению свободы сроком от одного до десяти лет. Пятеро (Н. Горлецкий, Н. Кржижановский, В. Юсевич, С. Будный, Н. Бояринов) были казнены.
Оказывается, дело-то совсем не во вредительстве, а просто в старых счетах с интеллигенцией, руководившей на шахтах, которая, по своему мировоззрению, не разделяла и не разделяет бандитские приемы и махинации по удушению и ограблению русского народа.
30 декабря 1930 г.
Сегодня значительно теплей, днем было только четыре градуса холода. Снега нанесло всюду много,
ходил-стоял битый час за хлебом, взял на троих три фунта** хлеба, принес такого, что топором не разрубишь, да еще чуть не потерял талоны. Тогда бы совсем беда, ведь хлеб выдают только по талонам, по фунту в день на человека.
___
**Фунт - русская мера веса, равная 409,5 г.
Сколько проклятья посылается красно-банде всюду и за всем стоящими в очередях и иногда ничего не выстаивающими, или получающими какую-нибудь дрянь, заваль.***
___
***В 1930 году участились перебои в снабжении Москвы продукпитания и промышленными товарами. Так, в апреле была ограничена продажа белого хлеба, что вызвало недовольство широких слоев населения. С целью контроля за обстановкой начальник оперативного отдела ОГПУ К. Паукер отдал распоряжение вести наблюдение за состоянием хлебной торговли и за появлением очередей. В этой операции сотрудниками ОГПУ зафиксированы следующие высказывания москвичей: «Мало дают мяса, а тут еще новость с хлебом; на тринадцатом году революции ничего рабочему не дают, его морят голодом; у нас правительство не рабочее, а шайка самозванцев»,- и тому подобное. (ЦА МБР, ф. 2, оп. 8, д. 106, л. 122-126). В декабре очереди за хлебом в отдельные дни достигали 150 человек, а за мануфактурой - 800 (там же, л. 23-50).
На углу Покровки и Гаврикова переулка под бывшим трактиро м Васильева и в его доме полгода отделывали громадный магазин под названием Мосгорг.
Наконец отделали, открыли, с полгода поторговала и одну половину закрыли: нечем стало торговать. Затем появилась полотняная вывеска, что, мол, этот магазин - не для всех, в нем могут покупать работники только одного определенного завода, например, Гет*.
___
*Правильно - ГЭТ (Государственный электротехнический трест). В его состав входили заводы «Динамо», «Изолятор» им. Уханова, Электрозавод, МО КЗ.
В магазин могут войти только те люди, которые работают на этом предприятии. Этот магазин предназначен для них, и вход в него исключительно по билетам. И так - по всей Москве.
И без того абсолютно нигде ничего нет, и нет никакой возможности что-либо купить, а тут еще эти
закрытые магазины для избранных**. Чем все это объясняется ? Да тем, что ничего нигде не производится.
Одна лишь макулатурная болтовня и очковтирательство. А в действительности всюду стон, вой и плач со скрежетом зубовным, и проклятие поработителям и
угнетателям. И такой стон - по всей России.
__
** Карточное снабжение, введенное к началу 1929 года во всех городах СССР, реализовывалось через систему закрытых распределителей (ЗР), закрытых рабочих кооперативов (ЗРК) и отделов рабочего снабжения (ОРС). Право преимущественного и первоочередного снабжения по карточкам имели рабочие ведущих индустриальных объектов, а внутри них - ударники. Существовали специальные магазины для рабочих того или иного предприятия. Вход в них осуществлялся по пропускам или ударным книжкам. Однако, несмотря на эти меры, в течение всего периода карточного распределения снабжение даже тех, кто был занят в крупном промышленном производстве, осуществлялось с большими перебоями и напряжением. В то время партийно-государственная и военная элита пользовалась значительными привилегиями. Кастовость в снабжении была источником социальной напряженности и недовольства в обществе (подробнее см.: Осокина Е. Иерархия потребления. М., 1993).
Владелец библиотеки, Евдоким Николаевич Николаев, родился в 1872 году в селе Шеметово Коломенского района Московской области, в крестьянской семье. Самоучка. До 1917 года работал монтером, затем старшим механиком телеграфа на станции «Москва-1» Казанской железной дороги. В 1920 году арестован ЧК и приговорен реввоентрибуналом «за контрреволюционную деятельность» к пяти годам лишения свободы, с отбытием наказания в лагерях особого назначения. Освобожден досрочно в 1922 году. При аресте у него была конфискована библиотека, насчитывавшая около десяти тысяч томов.
В 1937 году особым совещанием НКВД Е. Н. Николаев осужден вторично, опять «за контрреволюционную деятельность», и приговорен к заключению сроком на восемь лет. Для отбытия наказания направлен в Полтавскую тюрьму.
Библиотека, которую Е. Н. Николаеву удалось к тому времени почти полностью восстановить, была вновь конфискована.
Как следует из дела, находясь в заключении, «Николаев своей контрреволюционной деятельности не прекратил», а наоборот, активизировал таковую, и в 1938 году особой тройкой Управления НКВД по Полтавской области он был приговорен к расстрелу, с конфискацией имущества. 27 января 1938 года приговор приведен в исполнение.
Своего негативного отношения к советской власти Е. Н. Николаев на допросах не отрицал: «Я сочувствовал конституционно-демократическому строю, при котором оставалась частная собственность на орудия
и средства производства, оставалась частная торговля, что способствовало бы развитию производительных сил страны. Я считал, что рано или поздно советская власть должна будет пойти на уступки, что она сама поймет: улучшить положение народа в стране проводимыми ею в области экономики мероприятиями - невозможно».*
___
*Архив УМБР по г. Москве и Московской области. Дело по обвинению Николаева. № 12326, т. 1, л. 40-41.
Взгляды Е. Н. Николаева получили отражение в дневниковых записях, которые он вел с 1918 по 1937
год. Часть из них (за 1924, 1927, 1928, 1931, 1935 и 1937 годы) была приобщена в качестве вещественных доказательств к следственному делу. Судьба остальных материалов неизвестна. Дневники, как признавал сам автор, не лишены некоторой субъективности, чему, несомненно, способствовал и ряд незаконных действий властей. Совершенно без всяких оснований была изъята антикварная библиотека Е. Н. Николаева
в Москве, а затем и его вторая библиотека, в Коломне. Он сам совершенно безвинно был заключен в концлагеря.
Но не только и не столько эти обстоятельства поддерживают эмоциональную напряженность дневниковых записей. Своеобразным пафосом проникнуты авторские размышления о чужеродности для России коммунистической идеи. Личность Е. Н. Николаева ярко проявляется и в демонстративном неприятии
им тех нововведений, начало которым положил Октябрь: на двадцатом году советской власти он упорно придерживается старого стиля летосчисления, не признает современной орфографии, употребляет дореволюционные названия улиц, заводов и т. д.
В то же время Е. Н. Николаев категорически отвергал обвинения в клеветнических измышлениях:
"Нет, я не признаю, что в моих рукописях-дневниках на советскую власть возводилась клевета,- говорил он следователю.- К таким выводам я пришел в силу своих личных наблюдений и тех сведений, которые получал в беседе от граждан, приезжавших ко мне из деревни".
А круг людей, с которыми общался Евдоким Николаевич, был весьма широк. Выйдя на пенсию, он довольно успешно (и это при отсутствии специального образования) занимался частной юридической практикой. Среди его клиентов были крестьяне, рабочие, служащие и даже сотрудники милиции. К собранной им библиотеке проявляли интерес известные библиофилы Н. Ульяновский и В. Стелецкий. В числе его знакомых - сельские жители и адвокаты, чиновники и священнослужители.
Судьба некоторых из них сложилась трагически.
В 1937 году были арестованы и осуждены, как члены якобы возглавляемой Николаевым контрреволюционной фашистско-монархической группировки церковников, А. Кобзев - кладовщик, сын расстрелянного в 1918 году "кулака"; И. Макаров, односельчанин Е. Н. Николаева, бывший владелец пекарни; К. Овчинникова, счетовод. Реабилитированы они лишь в 1989 году. В этом же году 28 ноября реабилитирован и Евдоким Николаевич Николаев.
Его дневники публикуются с сокращениями.
___
Январь 1924 г.
Скоро полночь. Уходит в вечность старый 1923 год, Унося с собой много горя и те горькие и невыносимо
трудные испытания, которые довелось пережить людям нашей измученной страны. Будем же тверды и
станем продолжать борьбу со злом, будем надеяться на великое светлое будущее, на более лучшую и спокойную жизнь. Не станем отчаиваться, не будем падать духом в несчастии, ибо гнуться под тяжестью
значит только увеличивать ее вес.
Январь 1924 г.
Завтра Богоявление Господне, большой праздник, а всюду и везде, конечно, за исключением деревни,
работают. Большевики для того и ввели насильственно новый стиль, чтобы сломить религию и породить раскол между верующими и духовенством, ибо духовенство не знает, кому подчиниться: народу или той сволочи, что стала во главе церковного управления, в лице разных отбросов и бывших беглых попов-проходимцев, так называемой «живой церкви».
Но то духовенство, которое еще придерживается канонов Церкви, служит по-старому, и завтра будут праздновать Богоявление. И народу в церквах бывает видимо-невидимо, а в «живой», или, как ее всюду
в шутку называют, мертвой церкви, не насчитается во время их «богослужения» и десятка человек. Если бы эта, так называемая «живая церковь», не захватила Иверскую часовню, то чем бы она существовала, сказать трудно.
Январь 1924 г.
Был в церкви Богоявления, что в Елохове. Служил Святейший Патриарх Тихон. Людей было видимо-невидимо, так что в храме все не могли поместиться и стояли снаружи. Литургия кончилась в час дня. После был молебен и крестный ход в ограде церкви. Возле собора был поставлен большой сосуд и Патриарх с четырьмя епископами в митрах совершали Великое освящение воды. Вот тебе и будни. Откуда такая масса народа, ведь большевики всех угнали на работу?
А на богослужении присутствовало не менее трех-четырех тысяч человек.
Сентябрь 1927 г.
Вот я пишу и, кажется, немало, а смысл моих писаний многим покажется неясен: чего же, собственно он хочет, и почему он недоволен настоящим положением вещей и большевистской системой правления Россией? Скажут, не монархист ли он? Но я уже неоднократно заявлял в своих записках, что хочу одного лишь блага русскому народу, и только блага, а главное - народного правительства, в полном смысле
этого слова.
Итак, мое желание есть искреннее желание России полной, демократической, на индивидуальных началах свободы, свободы выбирать лучших людей, свободы печати, чего в России с 1917 года абсолютно не существует. Как видите, пожелание скромное, но если оно осуществится, то Россия будет и свободна, и богата, ибо она не будет иметь шайки «царей» и будет принята в сонм народов мира.
Апрель 1928 г.
На вопрос: «Почему так поздно подаешь макулатуру?» - почтальон непременно отвечает: «Помилуйте, ведь идут СЕСИ, вот мы и запаздываем». Я долго не понимал, что такое «СЕСИ». Оказывается, это - сессия. И такая сессия продолжается в осином гнезде все 365 дней в году.
Об этой-то сессии я, главным образом, и намерен сказать несколько слов. Собственно говоря, не о самой
«СЕСИ», а о том, что на ней главки болтают, и для чего эти так называаемые «СЕСИ» в продолжене целого года почти беспрерывно (за исключением того времени, когда главки в салон-вагонах совершают свое турне по России) собираются.
На эти «СЕСИ» искусственно собираются, конечно, за казенный счет, со всех сторон, главным образом из темных и глухих мест, мужики, бабы, преимущественно малограмотные или совсем неграмотные,
Дядя Михайла* и Нарым Оглы (или, как его зовут, Сталин), а также фанатик Бухарин темнят и без того темные головы этой собранной со всех отдаленных углов России безграмотной чумы и оправдывают всякие действия своей банды, имевшие место в недавнее время.
___
* Калинин М. И., председатель ЦИК СССР.
Например, дядя Михайла оправдывал беззастенчивый грабеж хлеба по всей России, продолжавшийся последние три четверти года** , принудительное так называемое самообложение*** и другие разбойно-бандитские махинации.
___
**В качестве метода экономического давления на зажиточные слои сельского населения использовалось принятое в августе 1927 г. ЦИК и СНК постановление о самообложении, в основу которого был положен классовый принцип учета мощности отдельных хозяйств.
***Зимой 1927-28 года разразился хлебозаготовительный кризис. Политическое руководство страны пошло на введение чрезвычайных мер, перераставших в прямое насилие. Нарушения законности, произвол, насилие вызвали открытые протесты крестьян, вплоть до актов террора и массовых выступлений. В 1929 г. по стране было зарегистрировано свыше 1300 мятежей (см.: "Документы свидетельствуют."М:, 1989, с. 23).
Для самооправдания на этих собраниях всегда имеются так называемые беспартийные члены банды, которые после болтовни своих хозяев выражают одобрение, да еще указывают на то, что власти, мол, не крепко нажимали, и предлагают новые репрессии. Хотя, кстати сказать, при поголовном по всей России грабеже хлеба этих репрессий было и так - хоть отбавляйте.
Апрель 1928 г.
В сегодняшней макулатуре банда печатает выдержки из так называемого обвинительного акта по делу
о вредительстве в угольных шахтах Донецкого бассейна*, и, как ни хитра банда, все же проболталась.
___
*Процесс по делу о шахтах - первый крупный показательный суд над «вредителями в промышленности», открылся в мае 1928 года. На скамье подсудимых оказались пятьдесят советских горных инженеров и техников и три немецких специалиста, работавших консультантами в угольной промышленности Донбасса. Верховный суд СССР приговорил большинство обвиняемых к лишению свободы сроком от одного до десяти лет. Пятеро (Н. Горлецкий, Н. Кржижановский, В. Юсевич, С. Будный, Н. Бояринов) были казнены.
Оказывается, дело-то совсем не во вредительстве, а просто в старых счетах с интеллигенцией, руководившей на шахтах, которая, по своему мировоззрению, не разделяла и не разделяет бандитские приемы и махинации по удушению и ограблению русского народа.
30 декабря 1930 г.
Сегодня значительно теплей, днем было только четыре градуса холода. Снега нанесло всюду много,
ходил-стоял битый час за хлебом, взял на троих три фунта** хлеба, принес такого, что топором не разрубишь, да еще чуть не потерял талоны. Тогда бы совсем беда, ведь хлеб выдают только по талонам, по фунту в день на человека.
___
**Фунт - русская мера веса, равная 409,5 г.
Сколько проклятья посылается красно-банде всюду и за всем стоящими в очередях и иногда ничего не выстаивающими, или получающими какую-нибудь дрянь, заваль.***
___
***В 1930 году участились перебои в снабжении Москвы продукпитания и промышленными товарами. Так, в апреле была ограничена продажа белого хлеба, что вызвало недовольство широких слоев населения. С целью контроля за обстановкой начальник оперативного отдела ОГПУ К. Паукер отдал распоряжение вести наблюдение за состоянием хлебной торговли и за появлением очередей. В этой операции сотрудниками ОГПУ зафиксированы следующие высказывания москвичей: «Мало дают мяса, а тут еще новость с хлебом; на тринадцатом году революции ничего рабочему не дают, его морят голодом; у нас правительство не рабочее, а шайка самозванцев»,- и тому подобное. (ЦА МБР, ф. 2, оп. 8, д. 106, л. 122-126). В декабре очереди за хлебом в отдельные дни достигали 150 человек, а за мануфактурой - 800 (там же, л. 23-50).
На углу Покровки и Гаврикова переулка под бывшим трактиро м Васильева и в его доме полгода отделывали громадный магазин под названием Мосгорг.
Наконец отделали, открыли, с полгода поторговала и одну половину закрыли: нечем стало торговать. Затем появилась полотняная вывеска, что, мол, этот магазин - не для всех, в нем могут покупать работники только одного определенного завода, например, Гет*.
___
*Правильно - ГЭТ (Государственный электротехнический трест). В его состав входили заводы «Динамо», «Изолятор» им. Уханова, Электрозавод, МО КЗ.
В магазин могут войти только те люди, которые работают на этом предприятии. Этот магазин предназначен для них, и вход в него исключительно по билетам. И так - по всей Москве.
И без того абсолютно нигде ничего нет, и нет никакой возможности что-либо купить, а тут еще эти
закрытые магазины для избранных**. Чем все это объясняется ? Да тем, что ничего нигде не производится.
Одна лишь макулатурная болтовня и очковтирательство. А в действительности всюду стон, вой и плач со скрежетом зубовным, и проклятие поработителям и
угнетателям. И такой стон - по всей России.
__
** Карточное снабжение, введенное к началу 1929 года во всех городах СССР, реализовывалось через систему закрытых распределителей (ЗР), закрытых рабочих кооперативов (ЗРК) и отделов рабочего снабжения (ОРС). Право преимущественного и первоочередного снабжения по карточкам имели рабочие ведущих индустриальных объектов, а внутри них - ударники. Существовали специальные магазины для рабочих того или иного предприятия. Вход в них осуществлялся по пропускам или ударным книжкам. Однако, несмотря на эти меры, в течение всего периода карточного распределения снабжение даже тех, кто был занят в крупном промышленном производстве, осуществлялось с большими перебоями и напряжением. В то время партийно-государственная и военная элита пользовалась значительными привилегиями. Кастовость в снабжении была источником социальной напряженности и недовольства в обществе (подробнее см.: Осокина Е. Иерархия потребления. М., 1993).