Читая Дешкина-4
Предыдущие посты по теме: 1, 2, 3.
Продолжаю читать этот удивительный и уникальный источник, запечатлевший реальность Крыма в условиях Второй мировой войны и нацистской оккупации - день за днем.
Дочитал до весны 1942 г.
Заметен переход от пересказа слухов и толков, которых было много в конце 1941 г. - к описанию повседневности. Т.к. то, что автор непосредственно видит - уже дает ему пишу для размышлений.
Зима 1942 г. в Ялте - время предельно страшное, мрачное, жуткое. Здесь собственно террор оккупантов соседствует с катастрофической ситуацией в гуманитарной сфере. По сути, начинается голод. Оккупантам особо не интересно местное население, и выживут ли они. Трудности испытывают даже те, кто стал сотрудничать с оккупантами строго в гражданском плане (городские службы). При этом де-факто расцветает некий аналог мешочничества. С разницей в том, что ранняя советская власть с этим явлением боролась, а нацисты как будто это не запрещают - но ограничивают передвижение. Например, разрешено только женщинам идти в Симферополь, на них пропуска выписываются. Но желающих много, и образуется очередь. Потом - надо понимать - что такое пешком от Ялты в Симферополь, по горным дорогам. Где даже если все возьмешь и понесешь назад - может напасть кто угодно: от других голодных жителей, до партизан и коллаборационистов.
Партизаны, к слову, на страницах дневника предстают как некая близко действующая сила, но с ними автор пока не сталкивается. Просто пересказывает факты и слухи о том, что партизаны там-то расстреляли машину с немцами, там-то еще что-то сделали. Это восторга автору (да и другим жителям) не приносит, т.к. каждая подобная акция означает жесткие репрессии среди населения.
Деятельность СС, впрочем, тоже описана пока как деятельность некой злой силы, с которой автор лично подробно не соприкоснулся, но оценил уже и практики Холокоста, и в целом - что эта организация в принципе не церемонится с применением насилия.
Зима 1942 г. страшна еще и тем, что в этот момент активизируются военные действия (советские войска временно отвоевали Феодосию и Керчь, предпринимаются попытки десантов на Южный берег, и это крайне нервирует немцев, которые начинают закручивать гайки для местных. Настолько, что рыбаки, получив разрешение поехать за уловом, оказываются обстреляны. Правда, потом все же они выходят в море - но в сопровождении катера с вооруженными германскими солдатами). Автор описывает военные приготовления немцев на случай высадки десанта, как они строят укрепления. Отмечает профессионализм вермахта - в плане маскировки. Что при налетах советской авиации немцы заблаговременно расставляют свою технику так, что ее тупо не видно с воздуха. В т.ч. благодаря маскировочным сетям, а также использованию особенностей рельефа.
Чуть лучше с продовольствием ситуация становится весной. Кто-то даже ухитряется выпекать блинчики.
В целом, частная инициатива и кустарные промыслы не запрещаются, но в условиях военного времени ту же столовую содержать крайне проблематично, т.к. с выездом даже в соседние населенные пункты - проблема.
Слухи в этот период в основном циркулируют вокруг возможного вступления в войну Турции. Высказываются также мысли о ее оккупации Германией. Касаемо советской власти - очень распространено мнение среди жителей, что чем бы война не закончилась (даже победой СССР в том или ином виде) - но правительство, допустившее такое масштабное вторжение и оккупацию со всеми ее ужасами - себя дискредитировало. Война между СССР и нацистской Германией в принципе предстает на страницах дневника...как война. Без того господствующего в официальном поле нарратива, который и сформировал священное изменение войны. То есть: и немцы, и советская сторона - здесь - скорее воюющие меж собой комбатанты, которых мало на самом деле заботят судьбы тех, кто не воюет.
Автор уже не строит даже гипотетических иллюзий насчет того, что "новый порядок" что-то принесет более положительное, чем было до войны. Вполне осознает, что при оккупационном режиме может быть расстрелян банально для общей массы в ответ на действия партизан. При этом все это фиксируется отстраненно-фотографически. Без проклятий в адрес воюющих. Это прием некоторого мысленного абстрагирования (защитная реакция). Таким образом, если где-то в дневниках описано, что немцы показывают большую выучку и слаженность, а также дисциплину - это просто отметка в памяти, и не более того. Автору было с чем сравнивать. И сравнение на начальном этапе войны было явно не в пользу РККА. Также Н.Дешкин постоянно отмечает - именно фотографически - что худшие черты людей, что проявились в условиях оккупации - это на самом деле то, что не вчера началось, а было уже до войны, и взращено вот теми самыми "песенными 30-ми", да и "революционными огненными годами". Для автора дневника в целом - наверное, время до 1917 г. - это некий рубеж, после которого жизнь в стране "явно пошла не так". Любить советскую власть автору дневника, который в 1920-е арестовывался ВЧК, в принципе не за что. Но тем поразительнее, что его наблюдения и выводы касаемо довоенных реалий - вполне дублируют и то, что писал другой очевидец - уцелевший во время Холокоста симферополец Е.Гопштейн. Который не арестовывался, обладал вполне себе способностью мимикрировать под реалии сталинского СССР, спокойно корпел над крымоведческими штудиями до войны (только приходя домой, добросовестно записывал "в стол" увиденное и услышанное им - отразив тем самым и повседневность террора 1930-х гг., и в целом предельно проблемную жизнь в быту, и саму давящую атмосферу межвоенных десятилетий - с их перманентными практиками террора, репрессий и постоянного дефицита). Н. Дешкин фиксирует и то, что после прихода оккупантов был определенный период, когда люди, побывавшие в застенках НКВД, в условиях отсутствия советской власти - заговорили о том, что с ними было. Но потом эти разговоры сходят на нет под влиянием более насущных проблем: поиска куска хлеба и выживания.
Если анализировать соотношение слухов и даже нацистской прессы в изображении картины мира - то автор дневника здесь не доверяет ни тому, ни другому. Однако газеты - для него более информативны, т.к. он как под-советский человек - научился читать между строк. И бравурные тексты на передовицах "Голоса Крыма" - препарирует в сторону того, что: ага, раз где-то немцы перешли к обороне, значит, советская сторона еще огого как способна сопротивляться. А если еще у него получается сопоставить газетную публикацию и слух - то получается, что как минимум война продлится еще долго.
Мне лично во всем этом нарративе интересны именно размышления насчет довоенной реальности, да. И Н.Дешкин, и Е.Гопштейн - о раннем большевизме знали не по наслышке. Е.Гопштейн видел и красный террор, и голод 1920-х (и то, что он выжил - стало следствием того, что он спас родственника одной знакомой русской женщины, который был белым офицеров, от расстрела, укрыв у себя. Женщина отплатила той же монетой Гопштейну спустя немногим более 20 лет). Н.Дешкин приехал уже в советский Крым. Но окружающие его люди помнили как минимум голод 1920-х. Так вот, интересно зафиксированное им мнение местных жителей, что голод 1920-х был страшен, но в Ялте еще можно было прокормиться за счет моря. А в военных реалиях 1942 г. - хуже, т.к. с этим сложнее из-за военных действий.
В общем, я рад, что эти дневники (в т.ч. благодаря наводке из моего скромного блога) - приобретают. Несмотря на то что цена этой книги - немалая. Но ее ценность несомненна. Как уже писал - это повседневность оккупации и войны глазами очевидца, день за днем, и без пропаганды. Тот самый нарратив о войне и оккупации, который очень даже выпукло дает подлинный ужас происходящего.
Посему, несмотря на то что книга весьма дорогая - рекомендую.
https://www.ozon.ru/product/zhizn-v-okkupirovannoy-yalte-dnevnik-1941-1944-gg-stranitsy-kollaboratsionistskih-gazet-kryma-1725185205/?asb=pk2az6ztfyqyDWh6ZPHO4Q3hIH7HWAkV%252F4cZEzS%252Fls0%253D&asb2=B8J1F6aB2oEeJWMQBeAJTzoMUVj9WFZKt5itDaETnWXeUC6Wq2kxpRrOB-63ERJg6eZdS7U_dmbY0NzMwB3RrA&avtc=1&avte=4&avts=1734682819&keywords=Дешкин
Продолжаю читать этот удивительный и уникальный источник, запечатлевший реальность Крыма в условиях Второй мировой войны и нацистской оккупации - день за днем.
Дочитал до весны 1942 г.
Заметен переход от пересказа слухов и толков, которых было много в конце 1941 г. - к описанию повседневности. Т.к. то, что автор непосредственно видит - уже дает ему пишу для размышлений.
Зима 1942 г. в Ялте - время предельно страшное, мрачное, жуткое. Здесь собственно террор оккупантов соседствует с катастрофической ситуацией в гуманитарной сфере. По сути, начинается голод. Оккупантам особо не интересно местное население, и выживут ли они. Трудности испытывают даже те, кто стал сотрудничать с оккупантами строго в гражданском плане (городские службы). При этом де-факто расцветает некий аналог мешочничества. С разницей в том, что ранняя советская власть с этим явлением боролась, а нацисты как будто это не запрещают - но ограничивают передвижение. Например, разрешено только женщинам идти в Симферополь, на них пропуска выписываются. Но желающих много, и образуется очередь. Потом - надо понимать - что такое пешком от Ялты в Симферополь, по горным дорогам. Где даже если все возьмешь и понесешь назад - может напасть кто угодно: от других голодных жителей, до партизан и коллаборационистов.
Партизаны, к слову, на страницах дневника предстают как некая близко действующая сила, но с ними автор пока не сталкивается. Просто пересказывает факты и слухи о том, что партизаны там-то расстреляли машину с немцами, там-то еще что-то сделали. Это восторга автору (да и другим жителям) не приносит, т.к. каждая подобная акция означает жесткие репрессии среди населения.
Деятельность СС, впрочем, тоже описана пока как деятельность некой злой силы, с которой автор лично подробно не соприкоснулся, но оценил уже и практики Холокоста, и в целом - что эта организация в принципе не церемонится с применением насилия.
Зима 1942 г. страшна еще и тем, что в этот момент активизируются военные действия (советские войска временно отвоевали Феодосию и Керчь, предпринимаются попытки десантов на Южный берег, и это крайне нервирует немцев, которые начинают закручивать гайки для местных. Настолько, что рыбаки, получив разрешение поехать за уловом, оказываются обстреляны. Правда, потом все же они выходят в море - но в сопровождении катера с вооруженными германскими солдатами). Автор описывает военные приготовления немцев на случай высадки десанта, как они строят укрепления. Отмечает профессионализм вермахта - в плане маскировки. Что при налетах советской авиации немцы заблаговременно расставляют свою технику так, что ее тупо не видно с воздуха. В т.ч. благодаря маскировочным сетям, а также использованию особенностей рельефа.
Чуть лучше с продовольствием ситуация становится весной. Кто-то даже ухитряется выпекать блинчики.
В целом, частная инициатива и кустарные промыслы не запрещаются, но в условиях военного времени ту же столовую содержать крайне проблематично, т.к. с выездом даже в соседние населенные пункты - проблема.
Слухи в этот период в основном циркулируют вокруг возможного вступления в войну Турции. Высказываются также мысли о ее оккупации Германией. Касаемо советской власти - очень распространено мнение среди жителей, что чем бы война не закончилась (даже победой СССР в том или ином виде) - но правительство, допустившее такое масштабное вторжение и оккупацию со всеми ее ужасами - себя дискредитировало. Война между СССР и нацистской Германией в принципе предстает на страницах дневника...как война. Без того господствующего в официальном поле нарратива, который и сформировал священное изменение войны. То есть: и немцы, и советская сторона - здесь - скорее воюющие меж собой комбатанты, которых мало на самом деле заботят судьбы тех, кто не воюет.
Автор уже не строит даже гипотетических иллюзий насчет того, что "новый порядок" что-то принесет более положительное, чем было до войны. Вполне осознает, что при оккупационном режиме может быть расстрелян банально для общей массы в ответ на действия партизан. При этом все это фиксируется отстраненно-фотографически. Без проклятий в адрес воюющих. Это прием некоторого мысленного абстрагирования (защитная реакция). Таким образом, если где-то в дневниках описано, что немцы показывают большую выучку и слаженность, а также дисциплину - это просто отметка в памяти, и не более того. Автору было с чем сравнивать. И сравнение на начальном этапе войны было явно не в пользу РККА. Также Н.Дешкин постоянно отмечает - именно фотографически - что худшие черты людей, что проявились в условиях оккупации - это на самом деле то, что не вчера началось, а было уже до войны, и взращено вот теми самыми "песенными 30-ми", да и "революционными огненными годами". Для автора дневника в целом - наверное, время до 1917 г. - это некий рубеж, после которого жизнь в стране "явно пошла не так". Любить советскую власть автору дневника, который в 1920-е арестовывался ВЧК, в принципе не за что. Но тем поразительнее, что его наблюдения и выводы касаемо довоенных реалий - вполне дублируют и то, что писал другой очевидец - уцелевший во время Холокоста симферополец Е.Гопштейн. Который не арестовывался, обладал вполне себе способностью мимикрировать под реалии сталинского СССР, спокойно корпел над крымоведческими штудиями до войны (только приходя домой, добросовестно записывал "в стол" увиденное и услышанное им - отразив тем самым и повседневность террора 1930-х гг., и в целом предельно проблемную жизнь в быту, и саму давящую атмосферу межвоенных десятилетий - с их перманентными практиками террора, репрессий и постоянного дефицита). Н. Дешкин фиксирует и то, что после прихода оккупантов был определенный период, когда люди, побывавшие в застенках НКВД, в условиях отсутствия советской власти - заговорили о том, что с ними было. Но потом эти разговоры сходят на нет под влиянием более насущных проблем: поиска куска хлеба и выживания.
Если анализировать соотношение слухов и даже нацистской прессы в изображении картины мира - то автор дневника здесь не доверяет ни тому, ни другому. Однако газеты - для него более информативны, т.к. он как под-советский человек - научился читать между строк. И бравурные тексты на передовицах "Голоса Крыма" - препарирует в сторону того, что: ага, раз где-то немцы перешли к обороне, значит, советская сторона еще огого как способна сопротивляться. А если еще у него получается сопоставить газетную публикацию и слух - то получается, что как минимум война продлится еще долго.
Мне лично во всем этом нарративе интересны именно размышления насчет довоенной реальности, да. И Н.Дешкин, и Е.Гопштейн - о раннем большевизме знали не по наслышке. Е.Гопштейн видел и красный террор, и голод 1920-х (и то, что он выжил - стало следствием того, что он спас родственника одной знакомой русской женщины, который был белым офицеров, от расстрела, укрыв у себя. Женщина отплатила той же монетой Гопштейну спустя немногим более 20 лет). Н.Дешкин приехал уже в советский Крым. Но окружающие его люди помнили как минимум голод 1920-х. Так вот, интересно зафиксированное им мнение местных жителей, что голод 1920-х был страшен, но в Ялте еще можно было прокормиться за счет моря. А в военных реалиях 1942 г. - хуже, т.к. с этим сложнее из-за военных действий.
В общем, я рад, что эти дневники (в т.ч. благодаря наводке из моего скромного блога) - приобретают. Несмотря на то что цена этой книги - немалая. Но ее ценность несомненна. Как уже писал - это повседневность оккупации и войны глазами очевидца, день за днем, и без пропаганды. Тот самый нарратив о войне и оккупации, который очень даже выпукло дает подлинный ужас происходящего.
Посему, несмотря на то что книга весьма дорогая - рекомендую.
https://www.ozon.ru/product/zhizn-v-okkupirovannoy-yalte-dnevnik-1941-1944-gg-stranitsy-kollaboratsionistskih-gazet-kryma-1725185205/?asb=pk2az6ztfyqyDWh6ZPHO4Q3hIH7HWAkV%252F4cZEzS%252Fls0%253D&asb2=B8J1F6aB2oEeJWMQBeAJTzoMUVj9WFZKt5itDaETnWXeUC6Wq2kxpRrOB-63ERJg6eZdS7U_dmbY0NzMwB3RrA&avtc=1&avte=4&avts=1734682819&keywords=Дешкин