Как колхоз сделал аса.
Среди мемуаров второй половины XX века мне всегда особенно нравились воспоминания израильского летчика Ифтаха Спектора.
Сегодня мой перевод небольшого отрывка из них о том, как он собственно стал профессиональным военным.
«Шел 1963 год. В Израиле царил мир.
Срок нашей пятилетней обязательной службы подходил к концу, и наша маленькая группа начала распадаться. Умш ушел со службы и стал летать на транспортных самолетах в “Эль Аль”. Скоро он начал пропадать заграницей и там затерялся. Ури Шеани, наш чемпион по стрельбе, женился на Шуле и стал отцом двух дочерей. Молодая семья отправилась в Уганду, где Ури стал летным инструктором. Наша дружба сохранила некоторое общение между нами и время от времени я получал потрясающие черно-белые снимки экзотических африканок с голой грудью.
Якир, наш задиристый петух, опустился на дюйм ниже чем надо было. Его самолет задел поверхность Галилейского моря во время демонстрации полета на сверхмалых высотах курсанту. Я видел только всплеск и серые воды сомкнулись над ними, тела так и не нашли. После возвращения мне предстояла долгая и жуткая поездка с его овдовевшей раньше срока невестой назад к ее родителям на север.
Зиммер уже был студентом права университета в Иерусалиме. Его протеже Хал растворился в воздухе, но никто по нему не скучал. Брутус, мой противник в ту жуткую ночь над Атлитом, вернулся в свой кибуц и стал изобретателем сельскохозяйственных машин.
ЗББ получил повышение и был отправлен переучиваться на “Мираж” в Рамат-Давид. Скоро его таланты станут очевидны всем и там. Мы почти не виделись, и я почти скучал по его проницательному, умному взгляду. Голди пошел по восходящей, как, впрочем, все от него и ожидали. В то время как мы только учились летать ведущими звена, он уже закончил службу заместителем командира эскадрильи и ВВС отправили его учиться в университет.
Что насчет меня, то я тоже собирался на выход.
Мне уже было 23 и после трех лет в “Скорпионах” полеты на истребителе перестали быть мне в новинку. Я оставил надежду летать на “Миражах” так как для этого надо было подписать еще один контракт. Я предпочитал вернутся в кибуц Гиват-Бренер и присоединиться к великому, праведному партнерству во ими строительства социалистически-сионистского израильского общества.
По воскресеньям я был в кибуце, собирая апельсины и хлопок, грузя сено и, согласно принципам равенства и братства, поднимал свою руку во время голосования на вечерних общих собраниях. Я надеялся жениться на девушке, которая меня любила и изучать медицину в Иерусалиме. В своем воображение я уже был доктором Спектором, заслуженным врачом и кибуцником, который раз в неделю откладывал свои медицинские инструменты, чтобы выполнять свой долг резервиста, летая на “Супер Мистере” в Хацоре.
Это была прекрасная мечта. Я даже раздобыл трубку и начал практиковаться ее красиво держать у зеркала.
Я поделился этими своими мыслями с друзьями и командирами и мне ни разу не пришло в голову, что они могут кого-то обидеть, особенно темпераментного командующего ВВС генерала Эзара Вейцмана.
До этого мы ни разу ни обменялись и парой слов, но однажды он приехал в Хацор и собрал всех пилотов на неформальный разговор. Внезапно он ткнул своим длинным пальцем в мою сторону.
“Ты! Ты что решил стать врачом?” - Вейцман знал нас всех по именам и знал все о каждом из нас.
Смущенный, я поднялся со своего места.
“Да, сэр”
“Что хочешь уйти со службы? Что полеты для тебя не так уж и хороши?”
Я не знал, что ответить. Да и что я мог ответить?
“Ты что хочешь стать дантистом?”
Раздались смешки, я начал краснеть.
Тон Вейцмана был оскорбительным и я начал заводится, но тут до меня внезапно дошло, что с точки зрения командующего ВВС я делаю нечто, направленное лично против него. В те дни Вейцман возглавлял кампанию по мобилизации лучшей молодежи страны в ВВС. Было прекрасно известно, что он хотел, чтобы ВВС стали настоящим лидером всех вооруженных сил, и для него это было очень личным и важным для его карьеры предприятием.
Незадолго до всего этого Вейцман лично отправил меня в двухмесячный отпуск для съемок в пропагандистском фильме ВВС. Этот фильм показывали по всей стране и на некоторое время я стал медиа персоной, симпатичный и кудрявый израильский пилот. Женские журналы брали у меня интервью, а мои имя и фото были на всех углах. Амбициозные юноши и романтические девушки заваливали меня письмами. Ну вот теперь символ, созданный Вейцманом, собирался его предать. Он был в гневе и не собирался отпускать меня с крючка.
“Что дантист а? Отвечай!”
“Я думал психиатрия будет тоже полезной” - ответил я и тут же прикусил язык. Я верю, что вот за этот неосторожный ответ он меня никогда не простил.
В следующие месяцы я автобусом начал ездить в медицинский университет в Иерусалим. Я слушал лекции и даже купил подержанную копию “Анатомии и физиологии человека”, начав заучивать отрывки из нее.
Затем новый сюрприз. Кибуц тоже хмуро смотрел на мое намерение стать врачом.
Однажды вечером Джоэль, который когда-то был у меня учителем в школе, а теперь занимал должность казначея кибуца, позвал меня на разговор. Он усадил меня в конторе кибуца и разговаривал со мной как с каким-то дегенератом, который пьет запоями по барам и шляется по дискотекам. Остальные члены совета кибуца сидели тут же, кивая как китайские болванчики. Я не понимал, что происходит, и думал, что это какой-то розыгрыш. Наконец они перешли к делу, хулиганы и алкоголики из ВВС Вейцмана должны сперва “очиститься”, а уже потом обращаться к кибуцу с какими-то просьбами.
Я ответил, что не имею никаких возражений. Я с радостью проведу год или два в полях или коровниках, а потом пойду учиться на врача. Они улыбнулись в ответ, но комитет был только первой ступенью. До конца месяца я получил приглашение представить мою просьбу на общем собрании кибуца.
Как обычно, собрание было назначено на воскресенье сразу после ужина. Со столов убрали сыр и джем и расставили алюминиевые чайники и заварники. Сотни членов кибуца заняли свои места за ними или бродили, болтая рядом. Секретарь зазвенел вилкой о чашку призывая к тишине. Мое дело было первым в повестке.
“Ифтах Спектор хочет пойти в медицинский университет”
Не успел он закончить фразу как вокруг поднялся шум. Дамы в первом ряду отложили свое вязание и начали активно обсуждать меня лично и чем занимается моя мать.
“Он же сын Шош не так ли?”
“Ой да она же уйдет из кибуца”
“Я слышала, что она уже завела себе кого-то в Тель-Авиве”
“Да вы что!” - раздался звон упавшей спицы -“Вы знаете кто это?”. Тут они замолкли и уставились на меня.
Затем заговорили между собой мужчины. “Пусть его обяжут подписать гарантийное письмо. А то он просто получит образование и никогда сюда не вернется чтобы тут что-то делать.”
Я стоял в переполненной столовой, ожидая когда меня позовут в президиум, чтобы я мог представить свой вопрос. Я не мог не слышать разговоры за моей спиной. Среди пожилых жителей кибуца, особенно женщин, меня уже называли “джобником”, не настоящим кибуцником, а тем кто искал работы полегче. Они говорили, что я просто хочу стать “белым воротничком” за счет кибуца и увильнуть от тяжелой физической работы. Я посмотрел по сторонам на лица сотен людей, которых я считал своей семьей и друзьями. Я слышал, что они говорили. Ребята из моего класса с кем я вырос прятались по углам. Я был абсолютно один.
Я поднял руку и попросил секретаря прекратить обсуждение. “Я отзываю свою просьбу”.
Вокруг снова начался натуральный гвалт, когда я уходил и чувствовал направленные мне в спину взгляды. Вилка снова зазвенела по чашке. “Тишина! Следующий вопрос в повестке!”
Я ушел в весовую, маленькое помещение на въезде в кибуц, где взвешивали грузовики. Там же был телефонный коммутатор, и его оператор Сузи разрешила позвонить мне на базу. Я застал своего друга Моссика и вскоре он приехал из Хацора с военным грузовиком. Мы закинули в него мою кровать, матрас и одежду и уехали. В Хацоре мы разгрузили все мои скромные пожитки в офицерском общежитии и легли спать. Вот так я стал бездомным, а до следующей получки еще и банкротом. Мои мечты растворились как туман на ветру. Вот так я и “временно” остался на военной службе, где я хотя бы мог заработать на жизнь.»
Спектор дослужиться до звания бригадного генерала и станет одним из лучших израильских асов, на чей счет запишут 12 воздушных побед. Так же он станет одним из летчиков, принимавших участие в налете на иракский реактора в Осираке.
А ведь мог и стать врачом.