Геополитика эпохи эллинизма (Сезон 1. Серия 4)
Предыдущая часть -- Оглавление -- Следующая часть
1.4. КАТАСТРОФА, ПОРОДИВШАЯ ЕВРОПУ
Тема: ПРОИСХОЖДЕНИЕ АНТИЧНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Никакого «эллинизма» не случилось бы без эллинов. Считается, что эллины стали той решающей гирей на весах истории, которая направила развитие Средиземноморья в сторону позднейшего «европеизма», вместо того, чтобы ограничиться простым продолжением Ближнего Востока (каким был, например, Карфаген, пока не изменился под влиянием эллинов). Критическим моментом, который прервал стандартное «азиатское» развитие Эгеиды и превратил «недоэллинов» в настоящих эллинов, стал знаменитый «апокалипсис» Позднего Бронзового Века. Только начиная с X-IX вв. до н.э., с «Темных веков», приключившихся после краха Крито-Микенской цивилизации в XII в. до н.э., можно говорить об эллинах, как носителях специфической эллинской культуры и полисного образа жизни. И, как мы увидим в нескольких ближайших главах, важнейшие особенности эллинской цивилизации и фатальные проблемы, с которыми она столкнулась на этапе эллинизма, во многом были порождены последствиями этого краха. Греко-римская античность в этом ракурсе предстает как попытка «бегства от Азии», закончившаяся новым крахом и возвращением в «азиатское лоно».
Иллюстрация 1.4.1. Картина «Разрушение Трои» фламандского живописца Эгидия ван Фалькенборха (1570-1622). «Трою» можно заменить на Пилос, Угарит, Сидон и любой другой из полусотни крупных городских центров Позднего Бронзового Века, уничтоженных в горниле «глобального» коллапса конца XIII - начала XII вв. до н.э. Обратите внимание на чубы-оселедцы и желто-голубое знамя истребляемых троянцев, которых художник отождествил с современными ему османскими казаками. (По этой ссылке картину можно рассмотреть более детально).
«Примерно в течение столетия - с конца XIII до конца XII в. погибли все главные жизненные центры ахейской Греции - дворцы и цитадели вместе с примыкающими к ним крупными поселениями. Зона разрушений охватила практически все наиболее богатые и процветающие области микенского мира. Наряду с дворцами и цитаделями пострадали и многочисленные малые поселения, образовывавшие сельскую округу дворцовых центров. Так, в Мессении из 168 поселений, существовавших на ее территории в период расцвета Пилосского царства, к концу XII в. уцелело лишь 16. Во многом сходная ситуация сложилась также и в других районах Пелопоннеса и средней Греции, в том числе в Лаконии, Арголиде, Беотии, Аттике и Фокиде. Археология, таким образом, свидетельствует о запустении обширных пространств и массовом оттоке населения из зоны бедствия в относительно спокойные и безопасные районы в самой Греции, на острова Эгейского и Ионического морей, а также в Малую Азию и на Кипр». (Андреев Ю.В. «От Евразии к Европе»)
Крушение Микенской цивилизации ставит перед историками проблему в связи с рассогласованием данных археологии и собственного эллинского предания. Последнее восходит к семейным легендам микенских аристократических родов, многие из которых пережили смутное время и проявили себя уже в последующую эпоху. Археология свидетельствует о том, что волна разрушений прошла по наиболее развитым регионам Микенского мира практически сразу после конца Троянской войны (ок. 1200 г. до н.э.), после чего начался затяжной период деградации. «Свидетели» же об этом первом и решающем ударе ничего не знают, и связывают конец Микенской истории с нашествием полудиких дорийских племен, которое случилось только через 80 лет после Трои. Судя по данным археологии, между опустошением центров микенской цивилизации и приходом в обезлюдевшие области дорийских переселенцев прошло много десятилетий. И все эти десятилетия в большинстве регионов жизнь продолжалась на микенский манер, хотя и в более бедном и примитивном варианте.
Историкам до сих пор не ясно, кто изначально разграбил микенские дворцы, и куда он потом подевался. При этом виновники геноцида не оставили после себя никаких инокультурных (не микенских) артефактов. Так что применительно к коллапсу Крито-Микенской цивилизации вполне уместна шутка про «зомби-апокалипсис». Зомби, вылезшие из могил и уничтожившие все живое, произвели бы именно такой археологический эффект. А если мы вспомним, что вскоре после этого греки по какой-то важной причине отказались от традиционного для микенцев трупоположения и стали сжигать тела покойников, превращая их в пепел... Писатель-фантаст мог бы предположить, что халдейские мудрецы или египетские жрецы в XIII веке перемудрили с экспериментами по оживлению мертвых.
Картинка несколько проясняется, если взглянуть на нее в более крупном масштабе. Катастрофа в Эгейском регионе - лишь часть «глобального» Апокалипсиса. До этого, примерно в середине II тысячелетия на Ближнем Востоке сложилась первая космополитическая цивилизация, объединившая ранее автономные регионы в единый мир-экономику. В рамках этого обширного пространства происходили интенсивный торговый, дипломатический и культурный обмен, унификация социальной структуры, технологической базы, военного дела и образа жизни элитарных слоев. В социальном плане этот мир был пирамидой, где над массами эксплуатируемых крестьянских общин возвышались привилегированные сословия, которые мы для наглядности назовем «бронзовым миллионом» (по аналогии с «золотым миллиардом»). «На всем протяжении Плодородного Полумесяца возникло «великое общество», состоящее из профессиональных чиновников, солдат, купцов и ремесленников» (Мак-Нил У. «Восхождение Запада»). И вот, на исходе Бронзового Века эта «первая глобализация» была повержена дикими варварами.
Иллюстрация 1.4.2. Карта катастрофы Бронзового Века, позаимствованная на сайте https://sites.google.com/a/umich.edu/imladjov/, с некоторыми поправками, сделанными в ключе гипотезы Роберта Дрюса. Для упрощения здесь не отмечена финальная миграция дорийцев в Пелопоннес и на Крит (они, по-видимому, пришли уже на пепелище).
Масштаб разрушений колоссален: в XII в. до н.э. пострадал практически весь ближневосточный мир-экономика. Полностью уничтожены все государства микенских греков; пала Держава Хеттов; разграблена Месопотамия; обращены в пепелище Сирия и Левант, с их десятками городов и княжеств. Проще перечислить, кто уцелел: Ассирия, коренные области Египта (свою империю в Леванте он потерял) и финикийский город Тир.
Конспиролог-геополитик здесь скажет «Ага!» и повнимательнее присмотрится к «последним выжившим»: к державам, которым удалось уцелеть в этом кризисе и затем набрать вес на пепелище. Наиболее важным и долговременным результатом Катастрофы стало то, что гегемония в рамках мира-экономики на много столетий перешла от Египта и Вавилонии к Ассирии и финикийцам. Ассирия в последующие столетия возвысилась как военно-политический гегемон и подчинила себе большую часть ближневосточного мира-экономики. Тир стал лидером Финикии и развернул масштабную колонизацию средиземноморского побережья и далее - вплоть до атлантического побережья Испании и Канарских островов. Одной из жемчужин этой колонизации стал Карфаген. И, разумеется, всю морскую торговлю в этом ареале финикийцы тоже прибрали к рукам. Ранее эти потуги пресекались воинственными микенскими греками.
Иллюстрация 1.4.3. Ближний Восток накануне Катастрофы, примерно в 1200 до н.э. (источник карты - см. 1.4.2).
Иллюстрация 1.4.4. Экспансия финикийцев и рост Ассирийской Империи после Катастрофы. Эти современные друг другу карты (XI-VII вв.) обычно рисуют по-отдельности, а здесь мы их склеили. Следует учесть, что финикийская метрополия, по большей части, находилась в вассальной зависимости от Ассирии. Общий ареал Азиатской Империи рассекается осью Греция-Египет, как это было и позднее, в эпоху Греко-Персидских войн (Египет, в обоих случаях, периодически восставал и целыми поколениями был суверенным).
Заметим, что не только элита Тира, но и верхушка Ассирии, по своему происхождению, - это старые торговые дома, которые долгими столетиями специализировались на международной торговле и кредите, накопили огромный опыт, связи и филиалы в самых разных уголках мира. Конспиролог сообразит, что Тиру и Ассирии было вполне по силам учинить «международный заговор финансистов» и нанять толпы варваров, чтобы уничтожить конкурентов и разделить мир «на двоих». Но на самом деле устойчивое возвышение этих двух центров силы обнаруживается только после Темных веков. Хотя они, как и Египет, спаслись от непосредственного завоевания и разграбления, но общий экономический коллапс в итоге ударил по ним так же, как и по остальным. Колонизационная экспансия финикийцев в Средиземноморье, возможно, имела внешний толчок, связанной с их зависимостью от Ассирии. Я бы сравнил это с «бегством в оффшоры», желанием вывезти капиталы за пределы ассирийской юрисдикции и возможных грабительских реквизиций.
Иллюстрация 1.4.5. Часть рельефа в заупокойном храме Рамзеса III в Мединет-Абу, отражающая события начала XII в. до н.э. Египетские сверхчеловеки отражают атаку «народов моря». Обратите внимание, что у «викингов» круглые щиты и рогатые шлемы.
В отличие от Эгеиды, в других регионах позднебронзового мира о виновниках катастрофы хотя бы что-то известно. Внутренние области Ближнего Востока опустошили горные и степные варварские племена (в том числе - древние иудеи), жившие на окраине цивилизованного мира и в его неокультуренных лакунах. На побережье Египта, Леванта и Анатолии обрушились «народы моря», к числу которых, традиционно, относят и микенских ахейцев. Скорее всего, состоятельных микенцев впоследствии «обслужили» коллеги по пулу «народов моря» (в том числе - более дикие племена тех же греков), поскольку их дворцы, набитые золотом и мануфактурой, представляли для пиратов пищевой интерес. Археология, во всяком случае, указывает на то, что опасность пришла с моря. Население покинуло прибрежные и окультуренные регионы микенского мира и устремилось во внутренние и гористые области Пелопоннесса, ранее малонаселенные. Интересно, что в последних (перед разрушением) табличках из Пилосского дворца в Мессении найдены распоряжения по обустройству береговой караульной службы.
«Пилосский властитель хорошо осознавал исходящую с этой стороны опасность и поэтому, как о том свидетельствует отдельная группа пилосских табличек, создал весьма хорошо продуманную систему обороны побережья своего государства. Первая из пяти табличек группы, рассказывающей о системе обороны, - табличка An 657 - начинается словами: «Так дозор охраняет побережье страны». Согласно данным этих табличек, все побережье Пилосского царства было разделено на десять секторов. Каждый сектор находился в ведении определенного лица, имевшего несколько помощников и отряд воинов, численность которых была кратна десяти и нигде не превышала 110. Имеющиеся в нашем распоряжении записи говорят в целом о 800 воинах. Учитывая, что общая протяженность прибрежной линии составляет около 150 км, речь идет, вероятно, об отдельных дозорных отрядах, которые в случае серьезной военной опасности отходили на более выгодные позиции обороны». (Бартонек А. «Златообильные Микены»).
Существует целое море литературы, рассуждающей о причинах «глобального» позднебронзового коллапса. Наиболее убедительную концепцию предложил американский антиковед Роберт Дрюс (Drews) в своей книге «Конец Бронзового Века». На рубеже XIII-XII вв. до н.э. произошла всеобщая демократизация военного дела. Она оказалась серьезной проблемой для позднебронзовых обществ, культивировавших жесткую сословную иерархию и опиравшихся на небольшие профессиональные армии. Здесь можно провести отдаленную аналогию с закатом рыцарской конницы, или еще лучше - с эпохой Наполеоновских войн, когда закончилось время малых профессиональных армий и настало время общенациональных ополчений. Отныне Бог встал «на стороне больших батальонов»: количество воинов можно было уравновесить только количеством, а яростную брутальность - яростной брутальностью. Необходимость вооружать население и воспитывать в широких массах боевой дух подточила саму основу сословного общества старой Европы и спровоцировала эгалитарную трансформацию социума в XIX-XX вв.
По мнению Дрюса, изменения в технике военного дела обесценили главную ударную силу бронзовых держав - относительно небольшие профессиональные контингенты боевых колесниц. Они даже в таких крупных государствах, как Египет, измерялись считанными тысячами, а в малых княжествах микенского масштаба - десятками и сотнями. Колесницы использовались как мобильные платформы для облаченных в броню лучников, использовавших дальнобойные композитные луки. Поскольку колесничному лучнику не приходилось перемещаться на своих двоих, доспех мог быть сколь угодно тяжелым и прочным, закрывающим от стрел все тело. Мобильные «мехкорпуса» таких колесниц, способные быстро передвигаться по полю боя и наносить удары в самые слабые места, наводили страх на пехоту того времени. У последней, в массе, не было приличного защитного вооружения, кроме огромных тяжелых щитов, пригодных только в неподвижных оборонительных построениях. При этом обычной конницы тогда еще не было, из-за несовершенства упряжи и отсутствия наезднических навыков в цивилизованных странах. На ровном месте колесницам могли дать отпор только колесницы.
Иллюстрация 1.4.6. Микенский доспех, найденный в захоронении Дендра и датируемый XV в. до н.э. Выкован из тяжелых бронзовых пластин и закрывает тело до коленей. Эксперты пока не сошлись во мнениях, был ли он универсальным, или предназначался только для колесничных воинов.
Иллюстрация 1.4.7. Микенская колесница и воин в доспехе из Дендры. Возница в боевых условиях прикрывался большим щитом. (Фрагмент рисунка из книги Nick Fields & Brian Delf, “Bronze Age War Chariot”). Тот же доспех в пехотном исполнении (в т.ч. одетый на реконструктора) можно увидеть в статье Вячеслава Шпаковского).
С развитием цивилизации металл стал дешевле и доступнее, усовершенствовались и удешевились технологии изготовления сложных изделий. Можно было вооружать металлическими доспехами и оружием достаточно большие массы воинов, наподобие позднейших гоплитов, и использовать их наступательно против лучников. Получил распространение классический рубяще-колющий меч - особенно полезный для легкой пехоты и варваров, нападающих рыхлой толпой (в плотных построениях удобнее копье и пика). Кроме того, усовершенствование военного дела в самих же цивилизованных странах вызвало к жизни эффективный и недорогой противовес боевым колесницам: легкую пехоту, вооруженную дротиками, которые были способны калечить коней, портить упряжь и обездвиживать колесницы. На беду, именно в таких подразделениях часто служили наемные варвары, физическая подготовка и природная отвага которых делали их более пригодными, чем местные жители, для роли «истребителей танков». Дикие жители гор и неокультуренных степей с детства тренировались в метании дротиков, охотясь на диких коз и газелей. И когда бомжам рассказали, что привычный для них бытовой навык в богатом цивилизованном мире считается наикрутейшим боевым «суперскиллом», то цивилизация была обречена. В итоге боевые колесницы превратились в дорогие игрушки, пригодные только для перевозки элитариев к полю боя, где стала царить пехота (как это показано уже у Гомера).
На исходе Бронзового Века цивилизация вовлекла в свою экономическую орбиту варварскую периферию и, вероятно, спровоцировала там демографический взрыв, - наподобие того, который произошел в Третьем мире в XX веке. При этом она же позволила варварам вооружиться и изучить военное дело. Успехи металлургии в конце Бронзового Века позволили цивилизации не только подойти к производству железа, но и удешевить и сделать более доступной бронзу. Варварская периферия за несколько столетий насытилась бронзой и смогла выковать себе достаточное количество оружия и доспехов. При этом служба во вспомогательных и штурмовых отрядах развитых держав позволила наемникам из числа варваров познакомиться с географией, изучить военное дело и узнать слабые места колесничных войск. Там они познакомились с осадной техникой передовых армий мира и перестали бояться циклопических городских стен, которые некогда их устрашали. («Троянский конь» из Илиады - это некомпетентное изображение осадной штурмовой башни на колесах).
Можно предположить, что соединение в наемных контингентах цивилизованных стран воинов из разных племен и разных регионов мира помогло варварам наладить взаимные контакты и создать нечто вроде глобальной «Аль-Каиды». Последняя была способна организовывать масштабные операции, такие как синхронный сбор многих морских племен для штурма выбранного города. Собственно, такое ноу хау хорошо описано в предании о Троянской войне, когда в одном пиратском набеге объединились многие десятки автономных общин, ни одна из которых не могла бы бросить вызов Трое в одиночку. Приплыли, создали подавляющее численное преимущество, разграбили, сожгли, забрали уцелевших в рабство и отправились по домам «до новых встреч». Так это, скорее всего, и работало, пока в мире оставалось, что грабить. В итоге под натиском варваров выжили только те державы (Египет, Ассирия), которые сумели вовремя начать массовый призыв пехоты из населения.
Вероятно, в микенских государствах необходимость раздавать оружие крестьянам воспринималась верхушкой особенно болезненно. В силу малого размера этих государства, вовлечение населения в самооборону должно было затронуть достаточно большую его часть, чтобы отбить даже не слишком крупное вторжение. А это было чревато социальной революцией. Сама концепция развитой государственности Позднего Бронзового Века предполагала, что вся военная мощь сосредоточена в руках небольшой профессиональной армии, усиливаемой иностранными наемниками, тогда как остальное население низводится до положения бесправных налогоплательщиков. А если элитарные профессионалы оказываются никчемными и приходится раздавать оружие илотам, тут недолго и до крушения элитарности. Нежелание мобилизовать население, либо социальные конфликты, вызванные такой мобилизацией, возможно, облегчили вражеские вторжения и усугубили их разрушительный эффект. Во всяком случае, мы точно знаем, что восстановить микенское общество и снова «загнать быдло в стойло» после этого не удалось. Даже те микенские цитадели, которые уцелели во время вторжений, с годами запустели и были заброшены. Общество, которое в итоге пришло на смену микенскому, было основано на эгалитарной концепции граждан-воинов, сплоченных сознанием общей судьбы.
По оценке Дрюса, наиболее активная фаза Катастрофы длилась всего одно поколение (примерно с 1200 по 1175 гг. до н.э.). В начале этого процесса организацией варварских вторжений могли заниматься периферийные лидеры цивилизованного мира. Например, Агамемнон, собравший греков против Трои, и ливийский царек с труднопроизносимым именем, привлекший «народы моря» для нападения на Египет. Но в конечном итоге варвары усвоили эту науку и смогли обходиться уже своими силами, в том числе против своих прежних нанимателей. Не случайно предание о Троянской войне так крепко засело в голове у греков, хотя они почти целиком забыли четыреста лет последующей истории. Возможно, эта была самая первая масштабная операция такого рода, которая открыла варварам глаза на то, как «дела делаются».
Весьма показательно также, что «Илиада», описывающая эпоху, непосредственно предшествующую Катастрофе, вращается вокруг конфликта между цивилизованным императором Агамемноном и буйным «казаком» Ахиллом, лидером воинов из Северной Греции, большая часть которой была почти не окультурена микенской цивилизацией. Агамемнон сначала пытался приручить дикаря, низвести его на уровень покорного вассала, укрепить дисциплину и субординацию, но, в конечном итоге, вынужден был обращаться с ним как с равным. Без «одичалых» мирмидонян Ахилла армия Агамемнона оказывалась недостаточно сильной для штурма Трои. Ахилла, конечно, «зачистили», когда Троя была взята и надобность в его услугах отпала, но микенский Пелопоннесс через какое-то время разделил участь Трои. И разграбили его, возможно, соплеменники Ахилла, освоившие необходимые ноу хау. (По ссылке можно увидеть cложные отношения Ахилла и Агамемнона глазами голливудских кинематографистов).
Роберт Дрюс полагает (в другой своей книге, «Пришествие греков»), что решающую роль в разрушении микенского мира сыграла его полудикая окраина - обитатели восточного побережья Северной Греции, Фессалии и Фтиотиды (родина Ахилла), предки будущих эолийцев. Демократизация военного дела усилила этот регион, относительно более культурных микенских центров, поскольку из-за своей отсталости он сохранял эгалитарность и всеобщую вооруженность населения. Тогда как в продвинутых регионах микенского мира большая часть населения была превращена в травоядных овец-илотов, что не позволило им себя защитить. При этом никакого завоевания не было, а были только рецидивы пиратских набегов, вызвавшие обезлюдение прежде богатых и густонаселенных земель. И только через несколько поколений другие, еще более дикие северо-греческие племена, бомжующие дорийцы, пришли, чтобы по-сквоттерски заселить пепелище.
Значительную роль в набегах «народов моря» на другие регионы цивилизованного мира сыграли обитатели Сицилии и Сардинии (традиционные источники наемников для Египта и Леванта), побережья Италии и гористой части южного побережья Анатолии. Кстати, последний регион уже в историческое время, в I веке до н.э., прославился как база киликийских пиратов, наводивших ужас на все Средиземноморье. Риму в пике могущества пришлось собрать в кулак все свои силы, чтобы справиться с потомками одного-единственного представителя древнего пула «народов моря». Можно представить, какому чудовищному давлению подверглись прибрежные страны за 11 столетий до этого, когда на них обрушилась вся свора целиком. И эта свора, вполне возможно, действовала не вслепую, а имела координаторов в центрах тогдашнего мира (Тир, Ассирия). «Стратегическое ноу хау» - вооружить варваров и натравить их на соседа, - было известно задолго до этого. Не будет особой фантастикой предположить, что катастрофа, учиненная «народами моря» и другими варварами в Позднем Бронзовом Веке, аналогична катастрофе исламизма, который был разгулен и натравлен на цивилизацию ведущими державами нашего времени.
Далее мы рассмотрим, как именно Катастрофа Бронзового Века запустила процесс вычленения Европы из Азии.
Продолжение
Примечание об источниках. Содержание этой главы практически целиком опирается на книги компетентных антиковедов (за исключением необязательной конспирологии, привнесенной для оживления повествования). Это изложение дает нам отправную точку для дальнейших измышлений. Наиболее информативные книги по теме Катастрофы: Drews R. “The end of the Bronze Age: Changes in Warfare and the catastrophe ca. 1200 BC” (1995), Drews R. “The Coming of the Greeks. Indo-European Conquests in the Aegean and the Near East” (1988), Андреев Ю.В. «От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III - начало I тыс. до н.э.)» (1998). Общее представление о Микенской цивилизации хорошо дают Бартонек А. «Златообильные Микены» (1983), “Individuals and society in Mycenaean Pylos”/ by Dimitri Nakassis (2013), Tartaron T.F. “Maritime Networks in the Mycenaean World” (2013). Детально о микенском вооружении: Grguric N. & McBride A. “The Mycenaeans c. 1650-1100 BC” (2005).
1.4. КАТАСТРОФА, ПОРОДИВШАЯ ЕВРОПУ
Тема: ПРОИСХОЖДЕНИЕ АНТИЧНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Никакого «эллинизма» не случилось бы без эллинов. Считается, что эллины стали той решающей гирей на весах истории, которая направила развитие Средиземноморья в сторону позднейшего «европеизма», вместо того, чтобы ограничиться простым продолжением Ближнего Востока (каким был, например, Карфаген, пока не изменился под влиянием эллинов). Критическим моментом, который прервал стандартное «азиатское» развитие Эгеиды и превратил «недоэллинов» в настоящих эллинов, стал знаменитый «апокалипсис» Позднего Бронзового Века. Только начиная с X-IX вв. до н.э., с «Темных веков», приключившихся после краха Крито-Микенской цивилизации в XII в. до н.э., можно говорить об эллинах, как носителях специфической эллинской культуры и полисного образа жизни. И, как мы увидим в нескольких ближайших главах, важнейшие особенности эллинской цивилизации и фатальные проблемы, с которыми она столкнулась на этапе эллинизма, во многом были порождены последствиями этого краха. Греко-римская античность в этом ракурсе предстает как попытка «бегства от Азии», закончившаяся новым крахом и возвращением в «азиатское лоно».
Иллюстрация 1.4.1. Картина «Разрушение Трои» фламандского живописца Эгидия ван Фалькенборха (1570-1622). «Трою» можно заменить на Пилос, Угарит, Сидон и любой другой из полусотни крупных городских центров Позднего Бронзового Века, уничтоженных в горниле «глобального» коллапса конца XIII - начала XII вв. до н.э. Обратите внимание на чубы-оселедцы и желто-голубое знамя истребляемых троянцев, которых художник отождествил с современными ему османскими казаками. (По этой ссылке картину можно рассмотреть более детально).
«Примерно в течение столетия - с конца XIII до конца XII в. погибли все главные жизненные центры ахейской Греции - дворцы и цитадели вместе с примыкающими к ним крупными поселениями. Зона разрушений охватила практически все наиболее богатые и процветающие области микенского мира. Наряду с дворцами и цитаделями пострадали и многочисленные малые поселения, образовывавшие сельскую округу дворцовых центров. Так, в Мессении из 168 поселений, существовавших на ее территории в период расцвета Пилосского царства, к концу XII в. уцелело лишь 16. Во многом сходная ситуация сложилась также и в других районах Пелопоннеса и средней Греции, в том числе в Лаконии, Арголиде, Беотии, Аттике и Фокиде. Археология, таким образом, свидетельствует о запустении обширных пространств и массовом оттоке населения из зоны бедствия в относительно спокойные и безопасные районы в самой Греции, на острова Эгейского и Ионического морей, а также в Малую Азию и на Кипр». (Андреев Ю.В. «От Евразии к Европе»)
Крушение Микенской цивилизации ставит перед историками проблему в связи с рассогласованием данных археологии и собственного эллинского предания. Последнее восходит к семейным легендам микенских аристократических родов, многие из которых пережили смутное время и проявили себя уже в последующую эпоху. Археология свидетельствует о том, что волна разрушений прошла по наиболее развитым регионам Микенского мира практически сразу после конца Троянской войны (ок. 1200 г. до н.э.), после чего начался затяжной период деградации. «Свидетели» же об этом первом и решающем ударе ничего не знают, и связывают конец Микенской истории с нашествием полудиких дорийских племен, которое случилось только через 80 лет после Трои. Судя по данным археологии, между опустошением центров микенской цивилизации и приходом в обезлюдевшие области дорийских переселенцев прошло много десятилетий. И все эти десятилетия в большинстве регионов жизнь продолжалась на микенский манер, хотя и в более бедном и примитивном варианте.
Историкам до сих пор не ясно, кто изначально разграбил микенские дворцы, и куда он потом подевался. При этом виновники геноцида не оставили после себя никаких инокультурных (не микенских) артефактов. Так что применительно к коллапсу Крито-Микенской цивилизации вполне уместна шутка про «зомби-апокалипсис». Зомби, вылезшие из могил и уничтожившие все живое, произвели бы именно такой археологический эффект. А если мы вспомним, что вскоре после этого греки по какой-то важной причине отказались от традиционного для микенцев трупоположения и стали сжигать тела покойников, превращая их в пепел... Писатель-фантаст мог бы предположить, что халдейские мудрецы или египетские жрецы в XIII веке перемудрили с экспериментами по оживлению мертвых.
Картинка несколько проясняется, если взглянуть на нее в более крупном масштабе. Катастрофа в Эгейском регионе - лишь часть «глобального» Апокалипсиса. До этого, примерно в середине II тысячелетия на Ближнем Востоке сложилась первая космополитическая цивилизация, объединившая ранее автономные регионы в единый мир-экономику. В рамках этого обширного пространства происходили интенсивный торговый, дипломатический и культурный обмен, унификация социальной структуры, технологической базы, военного дела и образа жизни элитарных слоев. В социальном плане этот мир был пирамидой, где над массами эксплуатируемых крестьянских общин возвышались привилегированные сословия, которые мы для наглядности назовем «бронзовым миллионом» (по аналогии с «золотым миллиардом»). «На всем протяжении Плодородного Полумесяца возникло «великое общество», состоящее из профессиональных чиновников, солдат, купцов и ремесленников» (Мак-Нил У. «Восхождение Запада»). И вот, на исходе Бронзового Века эта «первая глобализация» была повержена дикими варварами.
Иллюстрация 1.4.2. Карта катастрофы Бронзового Века, позаимствованная на сайте https://sites.google.com/a/umich.edu/imladjov/, с некоторыми поправками, сделанными в ключе гипотезы Роберта Дрюса. Для упрощения здесь не отмечена финальная миграция дорийцев в Пелопоннес и на Крит (они, по-видимому, пришли уже на пепелище).
Масштаб разрушений колоссален: в XII в. до н.э. пострадал практически весь ближневосточный мир-экономика. Полностью уничтожены все государства микенских греков; пала Держава Хеттов; разграблена Месопотамия; обращены в пепелище Сирия и Левант, с их десятками городов и княжеств. Проще перечислить, кто уцелел: Ассирия, коренные области Египта (свою империю в Леванте он потерял) и финикийский город Тир.
Конспиролог-геополитик здесь скажет «Ага!» и повнимательнее присмотрится к «последним выжившим»: к державам, которым удалось уцелеть в этом кризисе и затем набрать вес на пепелище. Наиболее важным и долговременным результатом Катастрофы стало то, что гегемония в рамках мира-экономики на много столетий перешла от Египта и Вавилонии к Ассирии и финикийцам. Ассирия в последующие столетия возвысилась как военно-политический гегемон и подчинила себе большую часть ближневосточного мира-экономики. Тир стал лидером Финикии и развернул масштабную колонизацию средиземноморского побережья и далее - вплоть до атлантического побережья Испании и Канарских островов. Одной из жемчужин этой колонизации стал Карфаген. И, разумеется, всю морскую торговлю в этом ареале финикийцы тоже прибрали к рукам. Ранее эти потуги пресекались воинственными микенскими греками.
Иллюстрация 1.4.3. Ближний Восток накануне Катастрофы, примерно в 1200 до н.э. (источник карты - см. 1.4.2).
Иллюстрация 1.4.4. Экспансия финикийцев и рост Ассирийской Империи после Катастрофы. Эти современные друг другу карты (XI-VII вв.) обычно рисуют по-отдельности, а здесь мы их склеили. Следует учесть, что финикийская метрополия, по большей части, находилась в вассальной зависимости от Ассирии. Общий ареал Азиатской Империи рассекается осью Греция-Египет, как это было и позднее, в эпоху Греко-Персидских войн (Египет, в обоих случаях, периодически восставал и целыми поколениями был суверенным).
Заметим, что не только элита Тира, но и верхушка Ассирии, по своему происхождению, - это старые торговые дома, которые долгими столетиями специализировались на международной торговле и кредите, накопили огромный опыт, связи и филиалы в самых разных уголках мира. Конспиролог сообразит, что Тиру и Ассирии было вполне по силам учинить «международный заговор финансистов» и нанять толпы варваров, чтобы уничтожить конкурентов и разделить мир «на двоих». Но на самом деле устойчивое возвышение этих двух центров силы обнаруживается только после Темных веков. Хотя они, как и Египет, спаслись от непосредственного завоевания и разграбления, но общий экономический коллапс в итоге ударил по ним так же, как и по остальным. Колонизационная экспансия финикийцев в Средиземноморье, возможно, имела внешний толчок, связанной с их зависимостью от Ассирии. Я бы сравнил это с «бегством в оффшоры», желанием вывезти капиталы за пределы ассирийской юрисдикции и возможных грабительских реквизиций.
Иллюстрация 1.4.5. Часть рельефа в заупокойном храме Рамзеса III в Мединет-Абу, отражающая события начала XII в. до н.э. Египетские сверхчеловеки отражают атаку «народов моря». Обратите внимание, что у «викингов» круглые щиты и рогатые шлемы.
В отличие от Эгеиды, в других регионах позднебронзового мира о виновниках катастрофы хотя бы что-то известно. Внутренние области Ближнего Востока опустошили горные и степные варварские племена (в том числе - древние иудеи), жившие на окраине цивилизованного мира и в его неокультуренных лакунах. На побережье Египта, Леванта и Анатолии обрушились «народы моря», к числу которых, традиционно, относят и микенских ахейцев. Скорее всего, состоятельных микенцев впоследствии «обслужили» коллеги по пулу «народов моря» (в том числе - более дикие племена тех же греков), поскольку их дворцы, набитые золотом и мануфактурой, представляли для пиратов пищевой интерес. Археология, во всяком случае, указывает на то, что опасность пришла с моря. Население покинуло прибрежные и окультуренные регионы микенского мира и устремилось во внутренние и гористые области Пелопоннесса, ранее малонаселенные. Интересно, что в последних (перед разрушением) табличках из Пилосского дворца в Мессении найдены распоряжения по обустройству береговой караульной службы.
«Пилосский властитель хорошо осознавал исходящую с этой стороны опасность и поэтому, как о том свидетельствует отдельная группа пилосских табличек, создал весьма хорошо продуманную систему обороны побережья своего государства. Первая из пяти табличек группы, рассказывающей о системе обороны, - табличка An 657 - начинается словами: «Так дозор охраняет побережье страны». Согласно данным этих табличек, все побережье Пилосского царства было разделено на десять секторов. Каждый сектор находился в ведении определенного лица, имевшего несколько помощников и отряд воинов, численность которых была кратна десяти и нигде не превышала 110. Имеющиеся в нашем распоряжении записи говорят в целом о 800 воинах. Учитывая, что общая протяженность прибрежной линии составляет около 150 км, речь идет, вероятно, об отдельных дозорных отрядах, которые в случае серьезной военной опасности отходили на более выгодные позиции обороны». (Бартонек А. «Златообильные Микены»).
Существует целое море литературы, рассуждающей о причинах «глобального» позднебронзового коллапса. Наиболее убедительную концепцию предложил американский антиковед Роберт Дрюс (Drews) в своей книге «Конец Бронзового Века». На рубеже XIII-XII вв. до н.э. произошла всеобщая демократизация военного дела. Она оказалась серьезной проблемой для позднебронзовых обществ, культивировавших жесткую сословную иерархию и опиравшихся на небольшие профессиональные армии. Здесь можно провести отдаленную аналогию с закатом рыцарской конницы, или еще лучше - с эпохой Наполеоновских войн, когда закончилось время малых профессиональных армий и настало время общенациональных ополчений. Отныне Бог встал «на стороне больших батальонов»: количество воинов можно было уравновесить только количеством, а яростную брутальность - яростной брутальностью. Необходимость вооружать население и воспитывать в широких массах боевой дух подточила саму основу сословного общества старой Европы и спровоцировала эгалитарную трансформацию социума в XIX-XX вв.
По мнению Дрюса, изменения в технике военного дела обесценили главную ударную силу бронзовых держав - относительно небольшие профессиональные контингенты боевых колесниц. Они даже в таких крупных государствах, как Египет, измерялись считанными тысячами, а в малых княжествах микенского масштаба - десятками и сотнями. Колесницы использовались как мобильные платформы для облаченных в броню лучников, использовавших дальнобойные композитные луки. Поскольку колесничному лучнику не приходилось перемещаться на своих двоих, доспех мог быть сколь угодно тяжелым и прочным, закрывающим от стрел все тело. Мобильные «мехкорпуса» таких колесниц, способные быстро передвигаться по полю боя и наносить удары в самые слабые места, наводили страх на пехоту того времени. У последней, в массе, не было приличного защитного вооружения, кроме огромных тяжелых щитов, пригодных только в неподвижных оборонительных построениях. При этом обычной конницы тогда еще не было, из-за несовершенства упряжи и отсутствия наезднических навыков в цивилизованных странах. На ровном месте колесницам могли дать отпор только колесницы.
Иллюстрация 1.4.6. Микенский доспех, найденный в захоронении Дендра и датируемый XV в. до н.э. Выкован из тяжелых бронзовых пластин и закрывает тело до коленей. Эксперты пока не сошлись во мнениях, был ли он универсальным, или предназначался только для колесничных воинов.
Иллюстрация 1.4.7. Микенская колесница и воин в доспехе из Дендры. Возница в боевых условиях прикрывался большим щитом. (Фрагмент рисунка из книги Nick Fields & Brian Delf, “Bronze Age War Chariot”). Тот же доспех в пехотном исполнении (в т.ч. одетый на реконструктора) можно увидеть в статье Вячеслава Шпаковского).
С развитием цивилизации металл стал дешевле и доступнее, усовершенствовались и удешевились технологии изготовления сложных изделий. Можно было вооружать металлическими доспехами и оружием достаточно большие массы воинов, наподобие позднейших гоплитов, и использовать их наступательно против лучников. Получил распространение классический рубяще-колющий меч - особенно полезный для легкой пехоты и варваров, нападающих рыхлой толпой (в плотных построениях удобнее копье и пика). Кроме того, усовершенствование военного дела в самих же цивилизованных странах вызвало к жизни эффективный и недорогой противовес боевым колесницам: легкую пехоту, вооруженную дротиками, которые были способны калечить коней, портить упряжь и обездвиживать колесницы. На беду, именно в таких подразделениях часто служили наемные варвары, физическая подготовка и природная отвага которых делали их более пригодными, чем местные жители, для роли «истребителей танков». Дикие жители гор и неокультуренных степей с детства тренировались в метании дротиков, охотясь на диких коз и газелей. И когда бомжам рассказали, что привычный для них бытовой навык в богатом цивилизованном мире считается наикрутейшим боевым «суперскиллом», то цивилизация была обречена. В итоге боевые колесницы превратились в дорогие игрушки, пригодные только для перевозки элитариев к полю боя, где стала царить пехота (как это показано уже у Гомера).
На исходе Бронзового Века цивилизация вовлекла в свою экономическую орбиту варварскую периферию и, вероятно, спровоцировала там демографический взрыв, - наподобие того, который произошел в Третьем мире в XX веке. При этом она же позволила варварам вооружиться и изучить военное дело. Успехи металлургии в конце Бронзового Века позволили цивилизации не только подойти к производству железа, но и удешевить и сделать более доступной бронзу. Варварская периферия за несколько столетий насытилась бронзой и смогла выковать себе достаточное количество оружия и доспехов. При этом служба во вспомогательных и штурмовых отрядах развитых держав позволила наемникам из числа варваров познакомиться с географией, изучить военное дело и узнать слабые места колесничных войск. Там они познакомились с осадной техникой передовых армий мира и перестали бояться циклопических городских стен, которые некогда их устрашали. («Троянский конь» из Илиады - это некомпетентное изображение осадной штурмовой башни на колесах).
Можно предположить, что соединение в наемных контингентах цивилизованных стран воинов из разных племен и разных регионов мира помогло варварам наладить взаимные контакты и создать нечто вроде глобальной «Аль-Каиды». Последняя была способна организовывать масштабные операции, такие как синхронный сбор многих морских племен для штурма выбранного города. Собственно, такое ноу хау хорошо описано в предании о Троянской войне, когда в одном пиратском набеге объединились многие десятки автономных общин, ни одна из которых не могла бы бросить вызов Трое в одиночку. Приплыли, создали подавляющее численное преимущество, разграбили, сожгли, забрали уцелевших в рабство и отправились по домам «до новых встреч». Так это, скорее всего, и работало, пока в мире оставалось, что грабить. В итоге под натиском варваров выжили только те державы (Египет, Ассирия), которые сумели вовремя начать массовый призыв пехоты из населения.
Вероятно, в микенских государствах необходимость раздавать оружие крестьянам воспринималась верхушкой особенно болезненно. В силу малого размера этих государства, вовлечение населения в самооборону должно было затронуть достаточно большую его часть, чтобы отбить даже не слишком крупное вторжение. А это было чревато социальной революцией. Сама концепция развитой государственности Позднего Бронзового Века предполагала, что вся военная мощь сосредоточена в руках небольшой профессиональной армии, усиливаемой иностранными наемниками, тогда как остальное население низводится до положения бесправных налогоплательщиков. А если элитарные профессионалы оказываются никчемными и приходится раздавать оружие илотам, тут недолго и до крушения элитарности. Нежелание мобилизовать население, либо социальные конфликты, вызванные такой мобилизацией, возможно, облегчили вражеские вторжения и усугубили их разрушительный эффект. Во всяком случае, мы точно знаем, что восстановить микенское общество и снова «загнать быдло в стойло» после этого не удалось. Даже те микенские цитадели, которые уцелели во время вторжений, с годами запустели и были заброшены. Общество, которое в итоге пришло на смену микенскому, было основано на эгалитарной концепции граждан-воинов, сплоченных сознанием общей судьбы.
По оценке Дрюса, наиболее активная фаза Катастрофы длилась всего одно поколение (примерно с 1200 по 1175 гг. до н.э.). В начале этого процесса организацией варварских вторжений могли заниматься периферийные лидеры цивилизованного мира. Например, Агамемнон, собравший греков против Трои, и ливийский царек с труднопроизносимым именем, привлекший «народы моря» для нападения на Египет. Но в конечном итоге варвары усвоили эту науку и смогли обходиться уже своими силами, в том числе против своих прежних нанимателей. Не случайно предание о Троянской войне так крепко засело в голове у греков, хотя они почти целиком забыли четыреста лет последующей истории. Возможно, эта была самая первая масштабная операция такого рода, которая открыла варварам глаза на то, как «дела делаются».
Весьма показательно также, что «Илиада», описывающая эпоху, непосредственно предшествующую Катастрофе, вращается вокруг конфликта между цивилизованным императором Агамемноном и буйным «казаком» Ахиллом, лидером воинов из Северной Греции, большая часть которой была почти не окультурена микенской цивилизацией. Агамемнон сначала пытался приручить дикаря, низвести его на уровень покорного вассала, укрепить дисциплину и субординацию, но, в конечном итоге, вынужден был обращаться с ним как с равным. Без «одичалых» мирмидонян Ахилла армия Агамемнона оказывалась недостаточно сильной для штурма Трои. Ахилла, конечно, «зачистили», когда Троя была взята и надобность в его услугах отпала, но микенский Пелопоннесс через какое-то время разделил участь Трои. И разграбили его, возможно, соплеменники Ахилла, освоившие необходимые ноу хау. (По ссылке можно увидеть cложные отношения Ахилла и Агамемнона глазами голливудских кинематографистов).
Роберт Дрюс полагает (в другой своей книге, «Пришествие греков»), что решающую роль в разрушении микенского мира сыграла его полудикая окраина - обитатели восточного побережья Северной Греции, Фессалии и Фтиотиды (родина Ахилла), предки будущих эолийцев. Демократизация военного дела усилила этот регион, относительно более культурных микенских центров, поскольку из-за своей отсталости он сохранял эгалитарность и всеобщую вооруженность населения. Тогда как в продвинутых регионах микенского мира большая часть населения была превращена в травоядных овец-илотов, что не позволило им себя защитить. При этом никакого завоевания не было, а были только рецидивы пиратских набегов, вызвавшие обезлюдение прежде богатых и густонаселенных земель. И только через несколько поколений другие, еще более дикие северо-греческие племена, бомжующие дорийцы, пришли, чтобы по-сквоттерски заселить пепелище.
Значительную роль в набегах «народов моря» на другие регионы цивилизованного мира сыграли обитатели Сицилии и Сардинии (традиционные источники наемников для Египта и Леванта), побережья Италии и гористой части южного побережья Анатолии. Кстати, последний регион уже в историческое время, в I веке до н.э., прославился как база киликийских пиратов, наводивших ужас на все Средиземноморье. Риму в пике могущества пришлось собрать в кулак все свои силы, чтобы справиться с потомками одного-единственного представителя древнего пула «народов моря». Можно представить, какому чудовищному давлению подверглись прибрежные страны за 11 столетий до этого, когда на них обрушилась вся свора целиком. И эта свора, вполне возможно, действовала не вслепую, а имела координаторов в центрах тогдашнего мира (Тир, Ассирия). «Стратегическое ноу хау» - вооружить варваров и натравить их на соседа, - было известно задолго до этого. Не будет особой фантастикой предположить, что катастрофа, учиненная «народами моря» и другими варварами в Позднем Бронзовом Веке, аналогична катастрофе исламизма, который был разгулен и натравлен на цивилизацию ведущими державами нашего времени.
Далее мы рассмотрим, как именно Катастрофа Бронзового Века запустила процесс вычленения Европы из Азии.
Продолжение
Примечание об источниках. Содержание этой главы практически целиком опирается на книги компетентных антиковедов (за исключением необязательной конспирологии, привнесенной для оживления повествования). Это изложение дает нам отправную точку для дальнейших измышлений. Наиболее информативные книги по теме Катастрофы: Drews R. “The end of the Bronze Age: Changes in Warfare and the catastrophe ca. 1200 BC” (1995), Drews R. “The Coming of the Greeks. Indo-European Conquests in the Aegean and the Near East” (1988), Андреев Ю.В. «От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III - начало I тыс. до н.э.)» (1998). Общее представление о Микенской цивилизации хорошо дают Бартонек А. «Златообильные Микены» (1983), “Individuals and society in Mycenaean Pylos”/ by Dimitri Nakassis (2013), Tartaron T.F. “Maritime Networks in the Mycenaean World” (2013). Детально о микенском вооружении: Grguric N. & McBride A. “The Mycenaeans c. 1650-1100 BC” (2005).