Ницшеанство Мирового Гегемона (10 из 10)
XXI ВЕК ГЛАЗАМИ ДРЕВНЕГО РИМА
Предыдущая часть --- Начало
10. ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ
Иллюстрация 10.1. Большая Политика, представленная наглядно (эпизод битвы при Рафии). Безоружный человек на переднем плане, пытающийся избежать гибели под ногами слонов, - это русские. Художник Питер Деннис, позаимствовано с сайта strategwar.ru.
Прочитав в предыдущих главах рассуждения об ошибках, совершаемых конкурентами Рима, проницательный читатель может привести следующее возражение. Допустим, Антиох и его преемники не совершали бы упомянутых ошибок. Это позволило бы продлить существование Державы Селевкидов еще на несколько десятилетий. Но ведь «сколько веревочке ни виться», все равно она в итоге была бы поглощена Мировой Империей, - целиком, или в лице своих эллинизированных западных регионов. Так стоило ли напрягаться? С точки зрения населения и элит - безусловно, стоило. Между началом распада Державы и периодом, когда Рим удосужился ввести прямое управление в ее западных регионах, прошел целый век почти непрерывных междоусобных войн и периодов анархии. И войны были серьезные, кровавые, с участием озверелых азиатских орд и отмороженных религиозных фанатиков. Максимальное сокращение такого «пересменка» - это вопрос выживания и для элит, и для населения.
Спешить с капитуляцией не стоит хотя бы потому, что процесс Великого Поворота растянут по времени на полтора столетия, и многие державы, особенно из числа давних друзей Рима, имеют шансы безбедно просуществовать еще долгие десятилетия, пока Рим будет разбираться с другими. Последний из уцелевших, помимо отсрочки, получает дополнительный бонус: велика вероятность, что он доживет до момента, когда этап «Злого Следователя» закончится, и Имперский Поворот вступит в свою созидательную фазу. Таким счастливчиком оказался Египет Птолемеев. Он избежал ужасов промежуточного периода и был включен в состав Рима практически «одномоментно» и целиком, в 48-30 гг. до н.э. При этом элиты Египта сохранили свои богатства, свой статус и даже свое положение в бюрократической иерархии. Понятно, что если бы в эпоху Поворота они не отстреливали капитулянтов «на дальних подступах к Кремлю», то их ждала бы такая же жалкая участь, как и все остальные державные элиты эллинизма.
Египет - уникальный случай в античной практике. Для сравнения, столетием раньше вельможи и чиновники Македонии, после ее раздела Римом на 4 «украины», были тотально люстрированы и выселены из своей страны, под страхом смертной казни. Если бы покорение Египта состоялось на полвека раньше, республиканские правители «раздербанили» бы его под ноль, вызвав крах египетского земледелия, миллионные жертвы в самом Египте и голод в половине Средиземноморья. Египетская элита при этом потеряла бы все. Императоры, напротив, не стали привносить в управление Египтом ничего нового, и даже кадры оставили те же. Они превратили Египет в свой домен, в личное царство, управляемое помимо институтов Республики. Более того, на этапе борьбы разных римских фракций была реальная возможность превращения Египта в центр новой Мировой Империи, альтернативный Риму, если бы Антонию и Клеопатре повезло чуть больше. Это как если бы Обама стал китайским императором и перетянул за собой в Пекин половину американской армии (и флота) и половину американской элиты, а на Америку пошел войной.
Дружба Египта с Римом началась еще во времена Первой Пунической войны (середина III в. до н.э.), и первоначально это было партнерство на равных. С усилением Рима и ослаблением Египта, последний превратился сначала в «младшего брата», а потом в римского вассала. Римляне не раз вмешивались в египетские династические разборки, а под конец отделили от Египта его прибыльные «украины» - Кипр и Кирену (нынешнюю Ливию), и поставили под свое прямое управление. На короткий промежуток времени один из римских чиновников даже занял пост египетского «министра финансов» (чтобы возместить средства, которые посаженный Римом на престол претендент задолжал сенаторам). Однако тема поглощения Египта, вплоть до самого конца Республики, блокировалась мощной группировкой сенаторов. Есть определенная логика в том, что самого старого и верного друга Рим поставил последним в списке на поглощение. Экономическую основу этой дружбы составлял поток продовольствия из Египта в Италию, и, вероятно, какие-то махинации с обратным потоком денег, от которых имела свою выгоду часть римской верхушки. (Что весьма напоминает взаимоотношения между Западом и верхушкой РФ) Немалую роль играли также колоссальные «подарки» со стороны Птолемеев в адрес Помпея и других римских деятелей, размер которых был соизмерим с военной контрибуцией Антиоха III (см. предыдущую главу).
Несмотря на зависимость позднего Египта от Рима и марионеточность последних египетских царей, местная элита сохранила дух, далекий от лакейства, и именно благодаря ее коллективной воле Египет избежал сирийского сценария. Во второй половине II века Египет сделал серьезную попытку спасти от деградации Державу Селевкидов, вопреки римской политической доминанте. В 80-е гг. до н.э. Египет отказался дать Риму свой военный флот для борьбы с Митридатом, - видимо, надеясь, что победа последнего позволит вернуть Египту полноценный суверенитет. Но ярче всего демонстрирует фрондерство египтян эпизод с Помпеем. Потерпев поражение от Цезаря при Фарсале в 48 г. до н.э., Помпей бежал в Египет, надеясь на свои давние связи и ожидая найти там поддержку. Египтяне аккуратно отрезали ему голову, упаковали в мешок и отослали Цезарю, тем самым, по сути, закончив римскую гражданскую войну. Как вы думаете, осмелятся ли российские министры отрезать голову даже не бывшему президенту США, а хотя бы вредному старику Бжезинскому?
Этот радикальный поступок можно объяснять по-разному, но думаю, что желание оказать услугу Цезарю было здесь не главным мотивом. Египтяне, после десятилетий унижения, не смогли отказаться от искушения проявить свою власть над человеком, который долгое время был номером первым в Риме, а Восточным Средиземноморьем управлял практически самолично, на царский манер, распоряжаясь азиатскими князьками как своими слугами. Чтобы проиллюстрировать масштаб фигуры Помпея, достаточно упомянуть, что по итогам своего восточного похода против Митридата (67-62 гг. до н.э.), охватившего территорию от Крыма до Красного моря, он (по официальным римским данным) разгромил или принудил к капитуляции вражеские войска совокупной численностью 12 миллионов человек, взял полторы тысячи городов и крепостей, привез в римскую казну 500 тонн золота и серебра (не считая подарков своим солдатам и офицерам) и заставил покоренные народы выплачивать Риму дань в размере ок. 100 миллионов денариев ежегодно (что эквивалентно 450 тоннам серебра).
С рациональной точки зрения, египтянам, если они не хотели влезать в римские разборки, следовало или не пускать Помпея в страну (продляя тем самым римскую междоусобицу), или цивилизованно арестовать и передать Цезарю. Его убийством они сожгли мосты в отношении большей части римского истеблишмента, который в основном был на стороне Помпея. Как показали последующие события, помпеянцы даже после первого поражения имели достаточные ресурсы для продолжения войны. Но египтяне возжаждали «вернуть Риму должок». Им показалась забавной ситуация, когда они сами решают, кто в Риме победит, а кто - проиграет. Рим до этого не раз вмешивался в династические конфликты Египта, и вот теперь Египет тоже помог Риму прекратить гражданскую войну, устранив главу одной из партий. А заодно - отомстил победителю Митридата за поруганную честь эллинистического Востока.
Если бы на месте Цезаря был более прагматичный римский политик, он бы поблагодарил египтян за услугу и отправился заканчивать гражданскую войну в других регионах. Но Цезарь решил использовать этот эпизод, чтобы заработать себе политические очки в глазах противной партии, пытаясь склонить ее к примирению (как оказалось, расчет был ошибочным, и промедление в Египте стоило Цезарю лишних нескольких лет гражданской войны). В итоге египтянам, хоть и в малой степени, пришлось испытать на себе «римскую доблесть» эпохи Великого Поворота. «Пришел римлянин, сжег Библиотеку и разграбил Музей», - вполне по-американски. Заодно поплатились головой несколько представителей египетской верхушки. И все же Цезарь не стал уничтожать автономию Египта, а оставленные им в стране три легиона Клеопатра после его смерти спровадила восвояси.
Конечно, помимо позиции элит, у позднего поглощения Египта Римом был ряд сугубо материальных предпосылок. Особенности географии и мононациональный состав основной массы населения исключали перерастание раздоров во власти в сепаратизм и развал страны. Все междоусобицы сводились к соперничеству различных придворных фракций за верховную власть и никакой более далекой цели не имели. Египет можно было «проглотить» только целиком, чтобы владеть им как целым. Египет был наиболее централизованной и наиболее огосударствленной страной Средиземноморья, а вся его элита «сидела» в государственном аппарате или зарабатывала на госзаказах и не мыслила своего благополучия вне государства.
Опыт эллинистического Египта может быть крайне интересен для нынешних элит. Даже если вашей конечной целью является капитуляция перед лицом Мировой Империи и включение в ее состав на приемлемых условиях, этот момент имеет смысл оттягивать как можно дальше, а позывы к капитуляции в кругах элиты - жестоко подавлять. Самое главное - пережить разрушительный этап Поворота от Гегемонии к Империи и дождаться, когда строители Мировой Империи вступят в «век Августа». Тогда вас просто инкорпорируют в Новый Мировой Порядок и не будут «разбирать на органы» (как случилось с другими державными элитами Средиземноморья). А на этапе ожидания этого счастливого момента нужно брать пример с мудрых египтян, точнее, с мудрой греко-македонской элиты эллинистического Египта.
1. Греко-македонская элита Египта, несмотря на «инородческое» происхождение, имела самосознание египетских государственников, а не колониальной администрации или пришлой диаспоры. Это коренным образом отличает ее от многонациональной «новиопской» элиты РФ, которая по сути представляет собой пул внешних управляющих, занятых выдаиванием России в пользу Запада и стран СНГ. Греко-македонская элита Египта не имела в себе «пятой колонны». Она формировалась вокруг государственного бюрократического аппарата, все источники ее существования располагались исключительно внутри страны, что обеспечивало ее патриотизм и исключало развитие массового национал-предательства. Ее внутренние конфликты ограничивались исключительно борьбой за власть между разными придворными группировками.
2. Греко-македонская элита Египта не пыталась «перевоспитывать» доставшийся ей народ, каким-то образом «осовременивать» его образ жизни или налагать на него новые, непривычные формы эксплуатации. Коренные египтяне жили, работали и развлекались так, как они это делали при фараонах, и молились тем же богам. Для средних слоев египетского народа были открыты традиционные египетские социальные лифты - в жречество и чиновный аппарат (который на нижних и средних уровнях целиком состоял из местных). Самые нижние слои коренного населения, египетские крестьяне, не были аналогом спартанских илотов или русских крепостных: они выступали в роли свободных арендаторов-издольщиков на государственной земле. Они (формально) не были поражены в правах, имели доступ к государственному правосудию, могли (теоретически) войти в чиновный социальный лифт, просто сдав экзамены. В итоге у большей части населения не было серьезных причин предпочитать существующей власти какую-либо иную.
3. Греко-македонская элита Египта не пыталась «перестроить» в соответствии с «мировым опытом» традиционную для Египта централизованную («государственно-монополистическую») экономику. Она лишь довела до ума уже существующий механизм, идеально подходящий к местным природным условиям и привычкам населения. В итоге Египет стал главной житницей Средиземноморья (и Рима). Немалую долю в экспорте Египта занимали также ремесленные изделия крупных египетских мануфактур, которые, на фоне царившей тогда в мире мелкой кустарщины, отличались высоким качеством и стандартизацией. При этом в сфере транспорта и промышленного производства, а также в банковской сфере широко использовалось государственно-частное партнерство: предпринимателям и инвесторам было где развернуться, а чиновникам - где состричь дополнительный доход.
4. Греко-македонская элита Египта с почтением и вниманием относилась к коренной египетской интеллигенции (жрецам и чиновникам), к ее традициям и культуре, и активно привлекала ее для окормления египетских народных масс. Средний и младший уровень чиновничьего аппарата целиком формировались из коренных египтян, сдавших специальные экзамены. Египетской гуманитарной интеллигенции, в храмовом формате, позволили существовать как особой многочисленной касте, полностью самоуправляемой и имеющей собственные источники финансирования (ок. 10% от совокупного дохода страны). При этом собственно в богослужении жрецы были задействованы меньшую часть времени (3-4 месяца в году «вахтовым методом»), а большую часть года проживали вдали от храмов, в гуще народа, изучали общественное мнение и проводили «воспитательную работу в массах». В итоге контроль интеллигенции за умами и сердцами своего народа был столь полным, что опасность иноземного влияния полностью исключалась.
5. Греко-македонская элита Египта превратила свою столицу в главный научный и культурный центр Средиземноморья, построив самое большое в тогдашнем мире хранилище информации и собрав у себя сливки научной и культурной элиты из всех уголков мира. Многие представители династии (например, Птолемей II Филадельф) сами были учеными-исследователями и могли общаться на равных с интеллектуальной элитой своего времени. Культ знаний и образованности пронизывал все египетское общество, включая автохтонные низы (хотя «эллинская образованность» и «египетская образованность» относились к почти не пересекавшимся культурным мирам).
Иллюстрация 10.2. Птолемей II Филадельф (308-245 гг. до н.э.), египетский фараон и ученый-энциклопедист.
Государство Птолемеев чем-то схоже с современным Китаем, а во многих своих чертах напоминает Российскую Империю XVIII века, только в более мягком, просвещенном и цивилизованном варианте. Можно подумать, что Россия создавалась по египетскому шаблону аутсайдерской частью европейских элит, которые решили сделать из нее своего рода «ковчег», чтобы переждать эпоху бурь и затем влиться в мировую систему без потрясений и жертв. ( На эту тему есть любопытное рассуждение блоггера Астеррота) В этом смысле верхушку позднего СССР, которая отчасти возродила этот проект, подвело отсутствие классического образования и плохое знание античной истории. Слабоумные стали разоружаться и капитулировать перед Гегемоном как раз в тот период, когда, наоборот, надо было максимум ресурсов направить на сохранение автономии. Это как если бы команда корабля пережидала в безопасной гавани относительно небольшую бурю, но когда пришел настоящий тайфун, вдруг, заголив зад, решила отправиться в плавание. Сейчас та же самая глупость повторяется во второй раз уже верхушкой РФ (ее капитулянтской частью).
Впрочем, если разобраться, египетская элита тоже отыграла не на «пятерочку», а на «троечку». Ресурсы Египта позволяли ему стать не просто «выживальщиком», а альтернативным центром мировой консолидации. К этому все шло в середине III веке до н.э.. Египетский флот доминировал в Восточном Средиземноморье; египетские военные базы и форпосты охватывали практически весь этот регион, вплоть до Геллеспонта и Фракии; Египту принадлежало две трети восточного побережья Средиземного моря, с важнейшими торговыми путями восток-запад, а также южное побережье Малой Азии, Кипр, ключевые острова в Эгеиде. На стороне Птолемеев были симпатии большинства полисов Эллады (включая Афины и Спарту), независимости которых угрожали другие, географически более близкие эллинистические цари, Антигониды и Селевкиды. Ни те, ни другие, при всем внешнем блеске, не могли равняться с Птолемеями ни в отношении защищенности своих владений, ни в отношении финансового процветания. На Западе Карфаген и Рим, ввязавшиеся в войну на истощение, поочередно вымаливали у Египта военную и финансовую поддержку.
Иллюстрация 10.3. Могущество Египта в середине III века до н.э. Красной линией подчеркнуты (или очерчены) вассалы и союзники Египта.
Однако потенциал Египта был изначально ограничен оккупационным происхождением государственности. Только полное слияние греко-македонской и коренной египетской элит могло бы дать стране достаточный фундамент для мирового господства. Кое-какие шаги в этом направлении были сделаны в конце III века, и это сразу позитивно сказалось на военном потенциале страны. Так, Птолемей IV стал использовать египетских рекрутов для пополнения фаланги. Оказалось, что под руководством греко-македонских инструкторов хорошо натренированные египтяне в армии вполне могут заменить этнических македонян и греческих наемников. Национальная фаланга обеспечила победу Египта при Рафии над армией Антиоха Великого (в 217 г. до н.э.). Но оружие в руках коренных египтян резко усиливало политический вес коренной египетской элиты. «Греко-египетский» дуализм после этого уже не мог сохраниться в прежнем виде. Нужно было или не давать коренным египтянам повода убедиться в своей боеспособности, или же срочно уравнять их в правах и возможностях с греками и македонянами, значительно повысить долю коренных египтян в верхних эшелонах власти.
Этого не сделали, и страну охватила череда разрушительных восстаний. Восстания египетских националистов довольно быстро подавлялись, поскольку правительство обладало превосходством в финансах и организации и располагало более профессиональными войсками. Кроме того, большинство египтян, с их сословным мышлением, были довольны существующими порядками, и «борьба с режимом» оставалась уделом немногих пассионариев, желавших возродить национальное военное сословие. Тем не менее, нерешенный «национальный вопрос» негативно влиял на стабильность власти и провоцировал династические междоусобицы. Постоянная угроза восстаний заставила правительство отказаться от продвинутой схемы разделения гражданских и военных властей и перейти в режим военной диктатуры. Губернаторы провинций сосредоточили в своих руках и гражданскую, и военную власть. Это превратило их из простых чиновников в весомых и непредсказуемых политических игроков, а жизнь страны стала напоминать «Игру престолов». Мелкие династические разборки (типа вражды между двумя женами правящего монарха), которые в ином случае не вышли бы за пределы царского гарема, оборачивались многолетними гражданскими войнами, становились предлогом для вмешательства римлян, наносили ущерб экономике и престижу страны.
В конечном итоге, Египет был настолько богат, что усобицы династов и восстания автохтонов, хотя и повлияли негативно на экономику и социальную сферу, не отразились роковым образом на государственных доходах в целом. Главным источником доходов бюджета был экспорт продуктов, изымаемых государством у производителей в натуральном виде, что делало бюджет относительно защищенным от внутриэкономической конъюнктуры. Однако вызванная гражданскими неурядицами экономическая нестабильность и порча монеты подорвали положение среднего класса, и в первую очередь - ключевой для режима прослойки греко-македонских военных специалистов, посаженных на землю. Наступил момент, когда Египет перестал быть «землей обетованной» для эллинских эмигрантов, и эти профессионалы просто перестали приезжать в нужных количествах. Египетским властям, в итоге, пришлось проводить «коренизацию» военного сословия, и в целом правящего слоя. Документы, сохранившиеся от времени последних Птолемеев, свидетельствуют о том, что поместья, ранее принадлежавшие эллинским военным, постепенно переходили к этническим египтянам, а значительная часть первых, через браки, смешивалась с автохтонами. Египетское жречество при последних Птолемеях стало более влиятельным, развернулось государственное храмовое строительство, масштабам которого позавидовали бы древние фараоны. Этнические египтяне и метисы проникли в управленческую верхушку, а ее греко-македонская часть снизошла до изучения египетского языка (известно, что им блестяще владела Клеопатра).
Однако этот естественный процесс слияния двух народов проходил вынужденно и стихийно, «по-плохому» («через маналупу»), ослабляя и дезорганизуя Египет. «Кризис переходного периода» растянулся на два столетия, и так и не успел завершиться до римского завоевания. Он привел к упадку военной мощи и внешнеполитической субъектности Египта. В результате Египет был обречен на «младшую» роль во взаимоотношениях с Римом. Если бы еще в III в. до н.э., путем продуманных реформ, удалось превратить густонаселенный Египет в национальное государство (со служилой прослойкой европейских спецов, подобно России XVIII века), то по своему могуществу он стал бы чем-то вроде современного Китая. Он сделался бы безусловным гегемоном Восточного Средиземноморья, а на Западе смог бы сохранить равновесие между Римом и Карфагеном, нейтрализуя обе эти державы в их бесконечной междоусобице.
Интересно, что способ уклонения от национального государства в Египте был «зеркальным» по сравнению с РФ. В России чужеродная власть опирается на русских силовиков, но подавляет русскую интеллигенцию и замещает ее новиопским сбродом. В Египте, наоборот, коренная интеллигенция процветала, и владела изрядной долей собственности (храмам принадлежало более 10% земельных угодий), а подавлялось сословие египетских силовиков, которые замещались натурализованными греческими и македонскими наемниками (последних за службу сажали на землю, превращая в аналог российских помещиков). Эту разницу можно объяснить исходным различием национальных характеров русских и египтян. Русские от природы - великий военный народ, народ-колонизатор и экспансионист, и чужеродным властителям было выгодно использовать этот природный бонус. А для страховки русским «вышибли мозги и заткнули рот». Древние египтяне - народ, «повернутый» на религии и любящий упорный труд, и не мудрено, что оккупанты решили использовать религиозность народа для укрепления своей власти и взяли в долю местную жреческую интеллигенцию. А для страховки египтян демилитаризовали и превратили в плюшевых зайчиков (на какое-то время). Египетский способ, хотя и ослабляет обороноспособность страны, создает более высокий уровень внутриполитической стабильности. В России же первое серьезное «восстание сипаев» полностью сметет существующую систему, поскольку подавлять этих «сипаев» будет не кем, а договориться с ними будет невозможно (они же «без головы», без национальной интеллигенции, и поэтому опасение обмана со стороны более изощренной новиопской элиты заставит их просто всех убить, чтобы «окончательно закрыть тему»).
Впрочем, мечты о возрождении России до статуса Гегемона лучше пока оставить, и ограничиться более реалистичным сценарием «оттягивания капитуляции». Столь же сомнительным достоинством обладает план активного участия России в антиамериканской коалиции. Коалиция слабейших имеет шанс победить Гегемона, только если ее суммарная мощь с большим запасом превосходит мощь Гегемона и его сателлитов. «КПД» коалиции равных партнеров, из-за неизбежных трений и «перетягивания одеяла», всегда ниже КПД команды, работающей на конкретного авторитарного Лидера. Это значит, что борьба коалиции с Гегемоном обречена, если участники ставят целью возобновление «многополярного мира». Шансы на успех появятся, только если коалиция прямо сделает своей целью замену США на другого Гегемона, и ее младшие партнеры будут самоотверженно работать на победу этого нового Лидера.
Понятно, что такой самоотверженности добиться почти невозможно. У потенциальных участников коалиции всегда отыщутся претензии и недоверие друг к другу. После обстоятельного размышления, многие из них сделают вывод, что нынешний Гегемон - наименьшее зло по сравнению с перспективой, когда Гегемоном окажется Китай или Евросоюз. Именно по этой причине - отсутствие приемлемой альтернативы Риму, - державы эллинизма не смогли составить коалицию против него, несмотря на всю очевидность римской угрозы. Вот как, к примеру, рассуждал царь Пергама Эвмен, когда отказал Антиоху III в союзе против Рима: «Я лично, - сказал он, - в случае победы римлян спокойно буду править в своей стране; если же победителем окажется Антиох, то я могу ждать, что все будет у меня отнято, или же могу ждать, что, сохранив все свое, я буду царствовать так, что он будет царствовать надо мною». (Аппиан. «Римская история». Книга XI)
Впрочем, Эвмен ошибся. Он экстраполировал на будущее современную ему политику римлян, когда они, борясь за гегемонию, щедро вознаграждали союзников и не покушались на их автономию. Но еще при жизни Эвмена гегемония Рима стала абсолютной, и «эра вассалов» сменилась на «эру лакеев». Последние годы царствования Эвмена были омрачены мелочными придирками Сената, и даже попыткой спровоцировать его брата на переворот. А еще через несколько десятилетий Рим вообще проглотил Пергам, исчезла сама династия Атталидов и «разобрана на органы» служившая ей государственная элита. Между тем, в случае победы Антиоха, сам принцип сборки мира в единую империю был бы иным, вассально-монархическим, и династия Атталидов могла бы сохраниться в роли потомственных сатрапов Пергама или в роли общеимперских грандов. Пергамская державная элита при этом влилась бы в общеимперскую без каких-либо затруднений и понижения статуса.
Слепота Эвмена, конечно, удивляет. Ключевое отличие римского имперского строительства от имперского строительства эллинистических царей не могло не бросаться в глаза в ту эпоху. Ни один из внешних Риму аристократических кланов не имел ни малейшего шанса быть интегрированным в римский нобилитет, стать римским сенаторским кланом. Такого рода включения присутствовали только на самых ранних, легендарных этапах истории Рима, а ко временам Эвмена не практиковались уже много столетий. В рамках тогдашней римской политической системы это было в принципе невозможным. В эпоху Республики римский раб, став гражданином-вольноотпущенником, имел, хотя бы в теории, шанс увидеть своих правнуков в Сенате, но не зарубежный аристократ или олигарх. Ничего выше лакейства прислужникам Рима не светило. Тогда как внутри эллинистической системы государств переход магната (при изменении государственных границ) из одного подданства в другое без потери статуса и богатства был вполне обычным явлением. Глобальное объединение эллинистического мира прошло бы малой кровью для его элит (и народов).
Собственно, именно такие нюансы, а не химера «многополярного мира», должны приниматься во внимание при раздумьях, стоит ли менять одного Гегемона на другого. Римский вариант объединения Средиземноморья в Империю лишил элиты эллинистических держав 9/10 власти и собственности, при этом их уцелевшие представители были исключены из верхнего правящего слоя и, даже в самом лучшем случае, могли подняться лишь до регионального уровня. А вот если бы Средиземноморье было завоевано одной из эллинистических держав, то даже проигравшие элиты не потеряли бы больше половины власти и собственности и, в основной своей массе, могли бы легко перейти на службу к новому Суверену практически без потери статуса. То есть, эллинистическим элитариям действительно имело смысл договориться и, пожертвовав частью амбиций, не допустить господства чужеродной силы.
Мы, по счастью, находимся в более выгодной ситуации. Америка для европейцев - это не чужеродный Рим, а, скорее, аналог объединенной Великой Греции, - эллинских колоний на Сицилии и в Южной Италии. В античной истории эти колонии так и не смогли объединиться в «Соединенные Штаты Великой Греции», и именно этот вакуум дал возможность усилиться Риму (подробнее на эту тему см. в Главе 12 текста «Кто стоял за восстанием Спартака?»). Подлинным аналогом Рима в нашей истории была бы, к примеру, европеизированная держава Ацтеков. Представим, что ацтеки вошли в Испанскую империю как вассальное царство под управлением собственных правителей. А затем ацтекская элита решила самостоятельно европеизировать свою страну, подобно России начале в XVIII века и Японии в XIX веке. Усилившись, ацтеки захватили колонии европейцев в Америке, а в середине XX века приплыли в Европу с авианосцами и ядерными бомбами. Это и было бы для нас полным аналогом Рима. Америка для европейцев «своя» в гораздо большей степени, чем Рим был «своим» для эллинов. Собственно, простое изучение мифологии Рима должно было заставить эллинов содрогнуться и объявить против Рима тотальную войну. Римляне открыто возводили себя к легендарным троянцам и рассматривали свой успех как «троянский реванш» над разорившими Трою греками. («Мы отомстим бледнолицым шакалам за гибель древних цивилизаций Мезоамерики!»)
Приемлема ли для России смена Гегемона если не на загадочный Китай, то хотя бы на «родной» Евросоюз? Что касается ЕС, как альтернативного гегемона, то России выгоден только такой вариант, когда столицей объединенной Европы будет Москва. Во всех других вариантах Европейской Империи, Россию «разберут на органы» (как сейчас разбирают Украину). России выгоднее отсидеться в стороне, чем инвестировать в усиление ЕС, в наивной надежде, что нас там «примут как равных» (уже не приняли). С точки зрения России, Америка, в силу своей географической удаленности, дает ей больше шансов сохранить автономию на этапе Поворота и дождаться «эпохи Доброго Следователя». Единственным основанием для выхода из этой пассивной позиции может быть защита русских за рубежом и воссоединение русских земель. Россия (будь она субъектом политики, а не совладением целого клубка зарубежных элит) могла бы согласиться на участие в антиамериканской коалиции только на этих условиях (когда ЕС ей «скормит» Прибалтику, Украину и Белоруссию, а Китай - Казахстан). Антиамериканскую активность правительства на любых других условиях следует рассматривать как национальное предательство и провокацию, как действие в чужих интересах.
Нужно учитывать, что победа возможной коалиции над США отнюдь не будет легкой. И дело даже не в экономике или военно-технологическом превосходстве США. А в том, что у Америки в запасе есть сто тысяч остервенелых «Псак», а у других элит «Псаки» встречаются лишь в единичных экземплярах. Ключевым преимуществом Америки является «отмороженность» ее элиты и незамутненная комплексами Воля к мировому господству. Тогда как потенциальные конкуренты Америки, европейские и китайские элитарии, такой волей не обладают, их устремления сугубо оборонительные (защититься и остаться «при своих»). Это еще одно общее качество Америки и Рима: и в том, и в другом случае у Гегемона нет достойного коллективного конкурента, - не по ресурсам, а по воле к победе и к мировому господству.
Изначально не объем ресурсов, а именно воля и упорство, железная последовательность на пути к победе, готовность использовать свои ресурсы для борьбы на все 100% стали главной причиной римского мирового господства. Пирр и Ганнибал могли наносить Риму поражение за поражением, а римляне - «позорно сливали» им раз за разом, но потом, стиснув зубы, продолжали борьбу до победного конца, тогда как их противники расслаблялись после побед и «сдувались» после первого же серьезного поражения. Пирр проиграл только потому, что греки Сицилии и Южной Италии, на вершине побед, не захотели терпеть его «авторитарных замашек». Ганнибал проиграл только потому, что в решающий момент большая часть карфагенской элиты отказалась дать ему полноценную поддержку. Элиты эллинистических царств не имели даже карфагенских амбиций и действовали сугубо оборонительно (источником наступательных поползновений, когда они появлялись, были лично монархи с небольшим кругом приверженцев). В таком же положении находятся современные неамериканские элиты: существующему Гегемону нет полноценной альтернативы даже на уровне «хотелок» (сами «хотелки» может и есть, но они сугубо «диванные»).
Важно понимать, что временная слабость и проблемы Гегемона сами по себе не сбросят его с Олимпа. Его может столкнуть только альтернативная Сила, равно одержимая и равно «отмороженная». Мечтателям о том, что Америка «вот-вот развалится под грузом внутренних проблем» или что ее «поглупевшая элита» будет «переиграна» хитроумными интригами похотливых европейских Стросс-Канов, я предлагаю изучить историю Рима в аналогичный период времени. Кризис, которому подвергся Рим в 80-70 гг. до н.э., на порядок превосходит тот, что сегодня испытывает Америка (я уже проводил такое сравнение в Главе 12 текста «Кто стоял за восстанием Спартака?»). И тем не менее, Рим выстоял, укрепил свое господство и уничтожил всех своих врагов, даже временно победоносных. А причина проста: во всем огромном эллинистическом мире серьезный (наступательный) вызов Риму тогда отважились бросить только два человека: Митридат и Спартак. Естественно, что при всей своей одаренности и энергии, два индивидуума-«ницшеанца» не могли противостоять целой элите «ницшеанцев», целому «ницшеанскому» Народу. Их безуспешная борьба только укрепила римское господство и сделала его более наглым и более тягостным для покоренных стран.
Единственный народ, помимо американцев, которому был бы по плечу груз мирового господства, это русские. Русский человек морально готов к мировому господству и примет эту ношу естественно, без напряжения. Вся русская классическая культура готовила его к этой миссии, и даже советский период, на свой лад, продолжил обработку умов в этом направлении. Русский человек достаточно «отморожен», чтобы жертвовать ради «блага всей планеты» своими сиюминутными интересами, и достаточно благодушен, чтобы творить над народами мира власть справедливую и отеческую (и это хорошо показал опыт РИ и СССР), а не превратиться в хищника, вытягивающего из них соки. Но у русских сегодня нет своей элиты, их потенциал как идеального «Народа Господ» не может быть реализован, поэтому вопрос закрыт. Русским сегодня хорошо бы просто выжить и переждать бурю, окуклившись в «ежик» национального государства, построенного на простых и очевидных принципах обновленного «Старопатриотизма».
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Размышления по аналогии, которым посвящен этот текст, не обладают никакой доказательной силой, и строить на их основании точные прогнозы было бы неразумно. Польза от них лишь в том, что они увеличивают нашу историческую искушенность и позволяют увидеть неуникальность многих аспектов современности, которые оказываются вариациями того, что уже было раньше. Объективное значение этой попытки анализа состоит лишь в том, что она является противоядием против менее систематических и менее компетентных попыток, используемых для политической пропаганды. Если вы заметите, что какой-либо автор пытается проводить аналогии с эпохой Рима и приходит к иным выводам, то, скорее всего, он либо недостаточно знаком с античной историей, либо не удосужился обдумать свои построения как следует: не утруждал себя погружением в тему, а лишь выхватывал отдельные исторические факты и эпизоды. Вы можете пристыдить его за неосновательность, дав ему ссылку на этот текст ( http://culturgy.livejournal.com/2529.html ).
КОНЕЦ
Предыдущая часть --- Начало
10. ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ
Иллюстрация 10.1. Большая Политика, представленная наглядно (эпизод битвы при Рафии). Безоружный человек на переднем плане, пытающийся избежать гибели под ногами слонов, - это русские. Художник Питер Деннис, позаимствовано с сайта strategwar.ru.
Прочитав в предыдущих главах рассуждения об ошибках, совершаемых конкурентами Рима, проницательный читатель может привести следующее возражение. Допустим, Антиох и его преемники не совершали бы упомянутых ошибок. Это позволило бы продлить существование Державы Селевкидов еще на несколько десятилетий. Но ведь «сколько веревочке ни виться», все равно она в итоге была бы поглощена Мировой Империей, - целиком, или в лице своих эллинизированных западных регионов. Так стоило ли напрягаться? С точки зрения населения и элит - безусловно, стоило. Между началом распада Державы и периодом, когда Рим удосужился ввести прямое управление в ее западных регионах, прошел целый век почти непрерывных междоусобных войн и периодов анархии. И войны были серьезные, кровавые, с участием озверелых азиатских орд и отмороженных религиозных фанатиков. Максимальное сокращение такого «пересменка» - это вопрос выживания и для элит, и для населения.
Спешить с капитуляцией не стоит хотя бы потому, что процесс Великого Поворота растянут по времени на полтора столетия, и многие державы, особенно из числа давних друзей Рима, имеют шансы безбедно просуществовать еще долгие десятилетия, пока Рим будет разбираться с другими. Последний из уцелевших, помимо отсрочки, получает дополнительный бонус: велика вероятность, что он доживет до момента, когда этап «Злого Следователя» закончится, и Имперский Поворот вступит в свою созидательную фазу. Таким счастливчиком оказался Египет Птолемеев. Он избежал ужасов промежуточного периода и был включен в состав Рима практически «одномоментно» и целиком, в 48-30 гг. до н.э. При этом элиты Египта сохранили свои богатства, свой статус и даже свое положение в бюрократической иерархии. Понятно, что если бы в эпоху Поворота они не отстреливали капитулянтов «на дальних подступах к Кремлю», то их ждала бы такая же жалкая участь, как и все остальные державные элиты эллинизма.
Египет - уникальный случай в античной практике. Для сравнения, столетием раньше вельможи и чиновники Македонии, после ее раздела Римом на 4 «украины», были тотально люстрированы и выселены из своей страны, под страхом смертной казни. Если бы покорение Египта состоялось на полвека раньше, республиканские правители «раздербанили» бы его под ноль, вызвав крах египетского земледелия, миллионные жертвы в самом Египте и голод в половине Средиземноморья. Египетская элита при этом потеряла бы все. Императоры, напротив, не стали привносить в управление Египтом ничего нового, и даже кадры оставили те же. Они превратили Египет в свой домен, в личное царство, управляемое помимо институтов Республики. Более того, на этапе борьбы разных римских фракций была реальная возможность превращения Египта в центр новой Мировой Империи, альтернативный Риму, если бы Антонию и Клеопатре повезло чуть больше. Это как если бы Обама стал китайским императором и перетянул за собой в Пекин половину американской армии (и флота) и половину американской элиты, а на Америку пошел войной.
Дружба Египта с Римом началась еще во времена Первой Пунической войны (середина III в. до н.э.), и первоначально это было партнерство на равных. С усилением Рима и ослаблением Египта, последний превратился сначала в «младшего брата», а потом в римского вассала. Римляне не раз вмешивались в египетские династические разборки, а под конец отделили от Египта его прибыльные «украины» - Кипр и Кирену (нынешнюю Ливию), и поставили под свое прямое управление. На короткий промежуток времени один из римских чиновников даже занял пост египетского «министра финансов» (чтобы возместить средства, которые посаженный Римом на престол претендент задолжал сенаторам). Однако тема поглощения Египта, вплоть до самого конца Республики, блокировалась мощной группировкой сенаторов. Есть определенная логика в том, что самого старого и верного друга Рим поставил последним в списке на поглощение. Экономическую основу этой дружбы составлял поток продовольствия из Египта в Италию, и, вероятно, какие-то махинации с обратным потоком денег, от которых имела свою выгоду часть римской верхушки. (Что весьма напоминает взаимоотношения между Западом и верхушкой РФ) Немалую роль играли также колоссальные «подарки» со стороны Птолемеев в адрес Помпея и других римских деятелей, размер которых был соизмерим с военной контрибуцией Антиоха III (см. предыдущую главу).
Несмотря на зависимость позднего Египта от Рима и марионеточность последних египетских царей, местная элита сохранила дух, далекий от лакейства, и именно благодаря ее коллективной воле Египет избежал сирийского сценария. Во второй половине II века Египет сделал серьезную попытку спасти от деградации Державу Селевкидов, вопреки римской политической доминанте. В 80-е гг. до н.э. Египет отказался дать Риму свой военный флот для борьбы с Митридатом, - видимо, надеясь, что победа последнего позволит вернуть Египту полноценный суверенитет. Но ярче всего демонстрирует фрондерство египтян эпизод с Помпеем. Потерпев поражение от Цезаря при Фарсале в 48 г. до н.э., Помпей бежал в Египет, надеясь на свои давние связи и ожидая найти там поддержку. Египтяне аккуратно отрезали ему голову, упаковали в мешок и отослали Цезарю, тем самым, по сути, закончив римскую гражданскую войну. Как вы думаете, осмелятся ли российские министры отрезать голову даже не бывшему президенту США, а хотя бы вредному старику Бжезинскому?
Этот радикальный поступок можно объяснять по-разному, но думаю, что желание оказать услугу Цезарю было здесь не главным мотивом. Египтяне, после десятилетий унижения, не смогли отказаться от искушения проявить свою власть над человеком, который долгое время был номером первым в Риме, а Восточным Средиземноморьем управлял практически самолично, на царский манер, распоряжаясь азиатскими князьками как своими слугами. Чтобы проиллюстрировать масштаб фигуры Помпея, достаточно упомянуть, что по итогам своего восточного похода против Митридата (67-62 гг. до н.э.), охватившего территорию от Крыма до Красного моря, он (по официальным римским данным) разгромил или принудил к капитуляции вражеские войска совокупной численностью 12 миллионов человек, взял полторы тысячи городов и крепостей, привез в римскую казну 500 тонн золота и серебра (не считая подарков своим солдатам и офицерам) и заставил покоренные народы выплачивать Риму дань в размере ок. 100 миллионов денариев ежегодно (что эквивалентно 450 тоннам серебра).
С рациональной точки зрения, египтянам, если они не хотели влезать в римские разборки, следовало или не пускать Помпея в страну (продляя тем самым римскую междоусобицу), или цивилизованно арестовать и передать Цезарю. Его убийством они сожгли мосты в отношении большей части римского истеблишмента, который в основном был на стороне Помпея. Как показали последующие события, помпеянцы даже после первого поражения имели достаточные ресурсы для продолжения войны. Но египтяне возжаждали «вернуть Риму должок». Им показалась забавной ситуация, когда они сами решают, кто в Риме победит, а кто - проиграет. Рим до этого не раз вмешивался в династические конфликты Египта, и вот теперь Египет тоже помог Риму прекратить гражданскую войну, устранив главу одной из партий. А заодно - отомстил победителю Митридата за поруганную честь эллинистического Востока.
Если бы на месте Цезаря был более прагматичный римский политик, он бы поблагодарил египтян за услугу и отправился заканчивать гражданскую войну в других регионах. Но Цезарь решил использовать этот эпизод, чтобы заработать себе политические очки в глазах противной партии, пытаясь склонить ее к примирению (как оказалось, расчет был ошибочным, и промедление в Египте стоило Цезарю лишних нескольких лет гражданской войны). В итоге египтянам, хоть и в малой степени, пришлось испытать на себе «римскую доблесть» эпохи Великого Поворота. «Пришел римлянин, сжег Библиотеку и разграбил Музей», - вполне по-американски. Заодно поплатились головой несколько представителей египетской верхушки. И все же Цезарь не стал уничтожать автономию Египта, а оставленные им в стране три легиона Клеопатра после его смерти спровадила восвояси.
Конечно, помимо позиции элит, у позднего поглощения Египта Римом был ряд сугубо материальных предпосылок. Особенности географии и мононациональный состав основной массы населения исключали перерастание раздоров во власти в сепаратизм и развал страны. Все междоусобицы сводились к соперничеству различных придворных фракций за верховную власть и никакой более далекой цели не имели. Египет можно было «проглотить» только целиком, чтобы владеть им как целым. Египет был наиболее централизованной и наиболее огосударствленной страной Средиземноморья, а вся его элита «сидела» в государственном аппарате или зарабатывала на госзаказах и не мыслила своего благополучия вне государства.
Опыт эллинистического Египта может быть крайне интересен для нынешних элит. Даже если вашей конечной целью является капитуляция перед лицом Мировой Империи и включение в ее состав на приемлемых условиях, этот момент имеет смысл оттягивать как можно дальше, а позывы к капитуляции в кругах элиты - жестоко подавлять. Самое главное - пережить разрушительный этап Поворота от Гегемонии к Империи и дождаться, когда строители Мировой Империи вступят в «век Августа». Тогда вас просто инкорпорируют в Новый Мировой Порядок и не будут «разбирать на органы» (как случилось с другими державными элитами Средиземноморья). А на этапе ожидания этого счастливого момента нужно брать пример с мудрых египтян, точнее, с мудрой греко-македонской элиты эллинистического Египта.
1. Греко-македонская элита Египта, несмотря на «инородческое» происхождение, имела самосознание египетских государственников, а не колониальной администрации или пришлой диаспоры. Это коренным образом отличает ее от многонациональной «новиопской» элиты РФ, которая по сути представляет собой пул внешних управляющих, занятых выдаиванием России в пользу Запада и стран СНГ. Греко-македонская элита Египта не имела в себе «пятой колонны». Она формировалась вокруг государственного бюрократического аппарата, все источники ее существования располагались исключительно внутри страны, что обеспечивало ее патриотизм и исключало развитие массового национал-предательства. Ее внутренние конфликты ограничивались исключительно борьбой за власть между разными придворными группировками.
2. Греко-македонская элита Египта не пыталась «перевоспитывать» доставшийся ей народ, каким-то образом «осовременивать» его образ жизни или налагать на него новые, непривычные формы эксплуатации. Коренные египтяне жили, работали и развлекались так, как они это делали при фараонах, и молились тем же богам. Для средних слоев египетского народа были открыты традиционные египетские социальные лифты - в жречество и чиновный аппарат (который на нижних и средних уровнях целиком состоял из местных). Самые нижние слои коренного населения, египетские крестьяне, не были аналогом спартанских илотов или русских крепостных: они выступали в роли свободных арендаторов-издольщиков на государственной земле. Они (формально) не были поражены в правах, имели доступ к государственному правосудию, могли (теоретически) войти в чиновный социальный лифт, просто сдав экзамены. В итоге у большей части населения не было серьезных причин предпочитать существующей власти какую-либо иную.
3. Греко-македонская элита Египта не пыталась «перестроить» в соответствии с «мировым опытом» традиционную для Египта централизованную («государственно-монополистическую») экономику. Она лишь довела до ума уже существующий механизм, идеально подходящий к местным природным условиям и привычкам населения. В итоге Египет стал главной житницей Средиземноморья (и Рима). Немалую долю в экспорте Египта занимали также ремесленные изделия крупных египетских мануфактур, которые, на фоне царившей тогда в мире мелкой кустарщины, отличались высоким качеством и стандартизацией. При этом в сфере транспорта и промышленного производства, а также в банковской сфере широко использовалось государственно-частное партнерство: предпринимателям и инвесторам было где развернуться, а чиновникам - где состричь дополнительный доход.
4. Греко-македонская элита Египта с почтением и вниманием относилась к коренной египетской интеллигенции (жрецам и чиновникам), к ее традициям и культуре, и активно привлекала ее для окормления египетских народных масс. Средний и младший уровень чиновничьего аппарата целиком формировались из коренных египтян, сдавших специальные экзамены. Египетской гуманитарной интеллигенции, в храмовом формате, позволили существовать как особой многочисленной касте, полностью самоуправляемой и имеющей собственные источники финансирования (ок. 10% от совокупного дохода страны). При этом собственно в богослужении жрецы были задействованы меньшую часть времени (3-4 месяца в году «вахтовым методом»), а большую часть года проживали вдали от храмов, в гуще народа, изучали общественное мнение и проводили «воспитательную работу в массах». В итоге контроль интеллигенции за умами и сердцами своего народа был столь полным, что опасность иноземного влияния полностью исключалась.
5. Греко-македонская элита Египта превратила свою столицу в главный научный и культурный центр Средиземноморья, построив самое большое в тогдашнем мире хранилище информации и собрав у себя сливки научной и культурной элиты из всех уголков мира. Многие представители династии (например, Птолемей II Филадельф) сами были учеными-исследователями и могли общаться на равных с интеллектуальной элитой своего времени. Культ знаний и образованности пронизывал все египетское общество, включая автохтонные низы (хотя «эллинская образованность» и «египетская образованность» относились к почти не пересекавшимся культурным мирам).
Иллюстрация 10.2. Птолемей II Филадельф (308-245 гг. до н.э.), египетский фараон и ученый-энциклопедист.
Государство Птолемеев чем-то схоже с современным Китаем, а во многих своих чертах напоминает Российскую Империю XVIII века, только в более мягком, просвещенном и цивилизованном варианте. Можно подумать, что Россия создавалась по египетскому шаблону аутсайдерской частью европейских элит, которые решили сделать из нее своего рода «ковчег», чтобы переждать эпоху бурь и затем влиться в мировую систему без потрясений и жертв. ( На эту тему есть любопытное рассуждение блоггера Астеррота) В этом смысле верхушку позднего СССР, которая отчасти возродила этот проект, подвело отсутствие классического образования и плохое знание античной истории. Слабоумные стали разоружаться и капитулировать перед Гегемоном как раз в тот период, когда, наоборот, надо было максимум ресурсов направить на сохранение автономии. Это как если бы команда корабля пережидала в безопасной гавани относительно небольшую бурю, но когда пришел настоящий тайфун, вдруг, заголив зад, решила отправиться в плавание. Сейчас та же самая глупость повторяется во второй раз уже верхушкой РФ (ее капитулянтской частью).
Впрочем, если разобраться, египетская элита тоже отыграла не на «пятерочку», а на «троечку». Ресурсы Египта позволяли ему стать не просто «выживальщиком», а альтернативным центром мировой консолидации. К этому все шло в середине III веке до н.э.. Египетский флот доминировал в Восточном Средиземноморье; египетские военные базы и форпосты охватывали практически весь этот регион, вплоть до Геллеспонта и Фракии; Египту принадлежало две трети восточного побережья Средиземного моря, с важнейшими торговыми путями восток-запад, а также южное побережье Малой Азии, Кипр, ключевые острова в Эгеиде. На стороне Птолемеев были симпатии большинства полисов Эллады (включая Афины и Спарту), независимости которых угрожали другие, географически более близкие эллинистические цари, Антигониды и Селевкиды. Ни те, ни другие, при всем внешнем блеске, не могли равняться с Птолемеями ни в отношении защищенности своих владений, ни в отношении финансового процветания. На Западе Карфаген и Рим, ввязавшиеся в войну на истощение, поочередно вымаливали у Египта военную и финансовую поддержку.
Иллюстрация 10.3. Могущество Египта в середине III века до н.э. Красной линией подчеркнуты (или очерчены) вассалы и союзники Египта.
Однако потенциал Египта был изначально ограничен оккупационным происхождением государственности. Только полное слияние греко-македонской и коренной египетской элит могло бы дать стране достаточный фундамент для мирового господства. Кое-какие шаги в этом направлении были сделаны в конце III века, и это сразу позитивно сказалось на военном потенциале страны. Так, Птолемей IV стал использовать египетских рекрутов для пополнения фаланги. Оказалось, что под руководством греко-македонских инструкторов хорошо натренированные египтяне в армии вполне могут заменить этнических македонян и греческих наемников. Национальная фаланга обеспечила победу Египта при Рафии над армией Антиоха Великого (в 217 г. до н.э.). Но оружие в руках коренных египтян резко усиливало политический вес коренной египетской элиты. «Греко-египетский» дуализм после этого уже не мог сохраниться в прежнем виде. Нужно было или не давать коренным египтянам повода убедиться в своей боеспособности, или же срочно уравнять их в правах и возможностях с греками и македонянами, значительно повысить долю коренных египтян в верхних эшелонах власти.
Этого не сделали, и страну охватила череда разрушительных восстаний. Восстания египетских националистов довольно быстро подавлялись, поскольку правительство обладало превосходством в финансах и организации и располагало более профессиональными войсками. Кроме того, большинство египтян, с их сословным мышлением, были довольны существующими порядками, и «борьба с режимом» оставалась уделом немногих пассионариев, желавших возродить национальное военное сословие. Тем не менее, нерешенный «национальный вопрос» негативно влиял на стабильность власти и провоцировал династические междоусобицы. Постоянная угроза восстаний заставила правительство отказаться от продвинутой схемы разделения гражданских и военных властей и перейти в режим военной диктатуры. Губернаторы провинций сосредоточили в своих руках и гражданскую, и военную власть. Это превратило их из простых чиновников в весомых и непредсказуемых политических игроков, а жизнь страны стала напоминать «Игру престолов». Мелкие династические разборки (типа вражды между двумя женами правящего монарха), которые в ином случае не вышли бы за пределы царского гарема, оборачивались многолетними гражданскими войнами, становились предлогом для вмешательства римлян, наносили ущерб экономике и престижу страны.
В конечном итоге, Египет был настолько богат, что усобицы династов и восстания автохтонов, хотя и повлияли негативно на экономику и социальную сферу, не отразились роковым образом на государственных доходах в целом. Главным источником доходов бюджета был экспорт продуктов, изымаемых государством у производителей в натуральном виде, что делало бюджет относительно защищенным от внутриэкономической конъюнктуры. Однако вызванная гражданскими неурядицами экономическая нестабильность и порча монеты подорвали положение среднего класса, и в первую очередь - ключевой для режима прослойки греко-македонских военных специалистов, посаженных на землю. Наступил момент, когда Египет перестал быть «землей обетованной» для эллинских эмигрантов, и эти профессионалы просто перестали приезжать в нужных количествах. Египетским властям, в итоге, пришлось проводить «коренизацию» военного сословия, и в целом правящего слоя. Документы, сохранившиеся от времени последних Птолемеев, свидетельствуют о том, что поместья, ранее принадлежавшие эллинским военным, постепенно переходили к этническим египтянам, а значительная часть первых, через браки, смешивалась с автохтонами. Египетское жречество при последних Птолемеях стало более влиятельным, развернулось государственное храмовое строительство, масштабам которого позавидовали бы древние фараоны. Этнические египтяне и метисы проникли в управленческую верхушку, а ее греко-македонская часть снизошла до изучения египетского языка (известно, что им блестяще владела Клеопатра).
Однако этот естественный процесс слияния двух народов проходил вынужденно и стихийно, «по-плохому» («через маналупу»), ослабляя и дезорганизуя Египет. «Кризис переходного периода» растянулся на два столетия, и так и не успел завершиться до римского завоевания. Он привел к упадку военной мощи и внешнеполитической субъектности Египта. В результате Египет был обречен на «младшую» роль во взаимоотношениях с Римом. Если бы еще в III в. до н.э., путем продуманных реформ, удалось превратить густонаселенный Египет в национальное государство (со служилой прослойкой европейских спецов, подобно России XVIII века), то по своему могуществу он стал бы чем-то вроде современного Китая. Он сделался бы безусловным гегемоном Восточного Средиземноморья, а на Западе смог бы сохранить равновесие между Римом и Карфагеном, нейтрализуя обе эти державы в их бесконечной междоусобице.
Интересно, что способ уклонения от национального государства в Египте был «зеркальным» по сравнению с РФ. В России чужеродная власть опирается на русских силовиков, но подавляет русскую интеллигенцию и замещает ее новиопским сбродом. В Египте, наоборот, коренная интеллигенция процветала, и владела изрядной долей собственности (храмам принадлежало более 10% земельных угодий), а подавлялось сословие египетских силовиков, которые замещались натурализованными греческими и македонскими наемниками (последних за службу сажали на землю, превращая в аналог российских помещиков). Эту разницу можно объяснить исходным различием национальных характеров русских и египтян. Русские от природы - великий военный народ, народ-колонизатор и экспансионист, и чужеродным властителям было выгодно использовать этот природный бонус. А для страховки русским «вышибли мозги и заткнули рот». Древние египтяне - народ, «повернутый» на религии и любящий упорный труд, и не мудрено, что оккупанты решили использовать религиозность народа для укрепления своей власти и взяли в долю местную жреческую интеллигенцию. А для страховки египтян демилитаризовали и превратили в плюшевых зайчиков (на какое-то время). Египетский способ, хотя и ослабляет обороноспособность страны, создает более высокий уровень внутриполитической стабильности. В России же первое серьезное «восстание сипаев» полностью сметет существующую систему, поскольку подавлять этих «сипаев» будет не кем, а договориться с ними будет невозможно (они же «без головы», без национальной интеллигенции, и поэтому опасение обмана со стороны более изощренной новиопской элиты заставит их просто всех убить, чтобы «окончательно закрыть тему»).
Впрочем, мечты о возрождении России до статуса Гегемона лучше пока оставить, и ограничиться более реалистичным сценарием «оттягивания капитуляции». Столь же сомнительным достоинством обладает план активного участия России в антиамериканской коалиции. Коалиция слабейших имеет шанс победить Гегемона, только если ее суммарная мощь с большим запасом превосходит мощь Гегемона и его сателлитов. «КПД» коалиции равных партнеров, из-за неизбежных трений и «перетягивания одеяла», всегда ниже КПД команды, работающей на конкретного авторитарного Лидера. Это значит, что борьба коалиции с Гегемоном обречена, если участники ставят целью возобновление «многополярного мира». Шансы на успех появятся, только если коалиция прямо сделает своей целью замену США на другого Гегемона, и ее младшие партнеры будут самоотверженно работать на победу этого нового Лидера.
Понятно, что такой самоотверженности добиться почти невозможно. У потенциальных участников коалиции всегда отыщутся претензии и недоверие друг к другу. После обстоятельного размышления, многие из них сделают вывод, что нынешний Гегемон - наименьшее зло по сравнению с перспективой, когда Гегемоном окажется Китай или Евросоюз. Именно по этой причине - отсутствие приемлемой альтернативы Риму, - державы эллинизма не смогли составить коалицию против него, несмотря на всю очевидность римской угрозы. Вот как, к примеру, рассуждал царь Пергама Эвмен, когда отказал Антиоху III в союзе против Рима: «Я лично, - сказал он, - в случае победы римлян спокойно буду править в своей стране; если же победителем окажется Антиох, то я могу ждать, что все будет у меня отнято, или же могу ждать, что, сохранив все свое, я буду царствовать так, что он будет царствовать надо мною». (Аппиан. «Римская история». Книга XI)
Впрочем, Эвмен ошибся. Он экстраполировал на будущее современную ему политику римлян, когда они, борясь за гегемонию, щедро вознаграждали союзников и не покушались на их автономию. Но еще при жизни Эвмена гегемония Рима стала абсолютной, и «эра вассалов» сменилась на «эру лакеев». Последние годы царствования Эвмена были омрачены мелочными придирками Сената, и даже попыткой спровоцировать его брата на переворот. А еще через несколько десятилетий Рим вообще проглотил Пергам, исчезла сама династия Атталидов и «разобрана на органы» служившая ей государственная элита. Между тем, в случае победы Антиоха, сам принцип сборки мира в единую империю был бы иным, вассально-монархическим, и династия Атталидов могла бы сохраниться в роли потомственных сатрапов Пергама или в роли общеимперских грандов. Пергамская державная элита при этом влилась бы в общеимперскую без каких-либо затруднений и понижения статуса.
Слепота Эвмена, конечно, удивляет. Ключевое отличие римского имперского строительства от имперского строительства эллинистических царей не могло не бросаться в глаза в ту эпоху. Ни один из внешних Риму аристократических кланов не имел ни малейшего шанса быть интегрированным в римский нобилитет, стать римским сенаторским кланом. Такого рода включения присутствовали только на самых ранних, легендарных этапах истории Рима, а ко временам Эвмена не практиковались уже много столетий. В рамках тогдашней римской политической системы это было в принципе невозможным. В эпоху Республики римский раб, став гражданином-вольноотпущенником, имел, хотя бы в теории, шанс увидеть своих правнуков в Сенате, но не зарубежный аристократ или олигарх. Ничего выше лакейства прислужникам Рима не светило. Тогда как внутри эллинистической системы государств переход магната (при изменении государственных границ) из одного подданства в другое без потери статуса и богатства был вполне обычным явлением. Глобальное объединение эллинистического мира прошло бы малой кровью для его элит (и народов).
Собственно, именно такие нюансы, а не химера «многополярного мира», должны приниматься во внимание при раздумьях, стоит ли менять одного Гегемона на другого. Римский вариант объединения Средиземноморья в Империю лишил элиты эллинистических держав 9/10 власти и собственности, при этом их уцелевшие представители были исключены из верхнего правящего слоя и, даже в самом лучшем случае, могли подняться лишь до регионального уровня. А вот если бы Средиземноморье было завоевано одной из эллинистических держав, то даже проигравшие элиты не потеряли бы больше половины власти и собственности и, в основной своей массе, могли бы легко перейти на службу к новому Суверену практически без потери статуса. То есть, эллинистическим элитариям действительно имело смысл договориться и, пожертвовав частью амбиций, не допустить господства чужеродной силы.
Мы, по счастью, находимся в более выгодной ситуации. Америка для европейцев - это не чужеродный Рим, а, скорее, аналог объединенной Великой Греции, - эллинских колоний на Сицилии и в Южной Италии. В античной истории эти колонии так и не смогли объединиться в «Соединенные Штаты Великой Греции», и именно этот вакуум дал возможность усилиться Риму (подробнее на эту тему см. в Главе 12 текста «Кто стоял за восстанием Спартака?»). Подлинным аналогом Рима в нашей истории была бы, к примеру, европеизированная держава Ацтеков. Представим, что ацтеки вошли в Испанскую империю как вассальное царство под управлением собственных правителей. А затем ацтекская элита решила самостоятельно европеизировать свою страну, подобно России начале в XVIII века и Японии в XIX веке. Усилившись, ацтеки захватили колонии европейцев в Америке, а в середине XX века приплыли в Европу с авианосцами и ядерными бомбами. Это и было бы для нас полным аналогом Рима. Америка для европейцев «своя» в гораздо большей степени, чем Рим был «своим» для эллинов. Собственно, простое изучение мифологии Рима должно было заставить эллинов содрогнуться и объявить против Рима тотальную войну. Римляне открыто возводили себя к легендарным троянцам и рассматривали свой успех как «троянский реванш» над разорившими Трою греками. («Мы отомстим бледнолицым шакалам за гибель древних цивилизаций Мезоамерики!»)
Приемлема ли для России смена Гегемона если не на загадочный Китай, то хотя бы на «родной» Евросоюз? Что касается ЕС, как альтернативного гегемона, то России выгоден только такой вариант, когда столицей объединенной Европы будет Москва. Во всех других вариантах Европейской Империи, Россию «разберут на органы» (как сейчас разбирают Украину). России выгоднее отсидеться в стороне, чем инвестировать в усиление ЕС, в наивной надежде, что нас там «примут как равных» (уже не приняли). С точки зрения России, Америка, в силу своей географической удаленности, дает ей больше шансов сохранить автономию на этапе Поворота и дождаться «эпохи Доброго Следователя». Единственным основанием для выхода из этой пассивной позиции может быть защита русских за рубежом и воссоединение русских земель. Россия (будь она субъектом политики, а не совладением целого клубка зарубежных элит) могла бы согласиться на участие в антиамериканской коалиции только на этих условиях (когда ЕС ей «скормит» Прибалтику, Украину и Белоруссию, а Китай - Казахстан). Антиамериканскую активность правительства на любых других условиях следует рассматривать как национальное предательство и провокацию, как действие в чужих интересах.
Нужно учитывать, что победа возможной коалиции над США отнюдь не будет легкой. И дело даже не в экономике или военно-технологическом превосходстве США. А в том, что у Америки в запасе есть сто тысяч остервенелых «Псак», а у других элит «Псаки» встречаются лишь в единичных экземплярах. Ключевым преимуществом Америки является «отмороженность» ее элиты и незамутненная комплексами Воля к мировому господству. Тогда как потенциальные конкуренты Америки, европейские и китайские элитарии, такой волей не обладают, их устремления сугубо оборонительные (защититься и остаться «при своих»). Это еще одно общее качество Америки и Рима: и в том, и в другом случае у Гегемона нет достойного коллективного конкурента, - не по ресурсам, а по воле к победе и к мировому господству.
Изначально не объем ресурсов, а именно воля и упорство, железная последовательность на пути к победе, готовность использовать свои ресурсы для борьбы на все 100% стали главной причиной римского мирового господства. Пирр и Ганнибал могли наносить Риму поражение за поражением, а римляне - «позорно сливали» им раз за разом, но потом, стиснув зубы, продолжали борьбу до победного конца, тогда как их противники расслаблялись после побед и «сдувались» после первого же серьезного поражения. Пирр проиграл только потому, что греки Сицилии и Южной Италии, на вершине побед, не захотели терпеть его «авторитарных замашек». Ганнибал проиграл только потому, что в решающий момент большая часть карфагенской элиты отказалась дать ему полноценную поддержку. Элиты эллинистических царств не имели даже карфагенских амбиций и действовали сугубо оборонительно (источником наступательных поползновений, когда они появлялись, были лично монархи с небольшим кругом приверженцев). В таком же положении находятся современные неамериканские элиты: существующему Гегемону нет полноценной альтернативы даже на уровне «хотелок» (сами «хотелки» может и есть, но они сугубо «диванные»).
Важно понимать, что временная слабость и проблемы Гегемона сами по себе не сбросят его с Олимпа. Его может столкнуть только альтернативная Сила, равно одержимая и равно «отмороженная». Мечтателям о том, что Америка «вот-вот развалится под грузом внутренних проблем» или что ее «поглупевшая элита» будет «переиграна» хитроумными интригами похотливых европейских Стросс-Канов, я предлагаю изучить историю Рима в аналогичный период времени. Кризис, которому подвергся Рим в 80-70 гг. до н.э., на порядок превосходит тот, что сегодня испытывает Америка (я уже проводил такое сравнение в Главе 12 текста «Кто стоял за восстанием Спартака?»). И тем не менее, Рим выстоял, укрепил свое господство и уничтожил всех своих врагов, даже временно победоносных. А причина проста: во всем огромном эллинистическом мире серьезный (наступательный) вызов Риму тогда отважились бросить только два человека: Митридат и Спартак. Естественно, что при всей своей одаренности и энергии, два индивидуума-«ницшеанца» не могли противостоять целой элите «ницшеанцев», целому «ницшеанскому» Народу. Их безуспешная борьба только укрепила римское господство и сделала его более наглым и более тягостным для покоренных стран.
Единственный народ, помимо американцев, которому был бы по плечу груз мирового господства, это русские. Русский человек морально готов к мировому господству и примет эту ношу естественно, без напряжения. Вся русская классическая культура готовила его к этой миссии, и даже советский период, на свой лад, продолжил обработку умов в этом направлении. Русский человек достаточно «отморожен», чтобы жертвовать ради «блага всей планеты» своими сиюминутными интересами, и достаточно благодушен, чтобы творить над народами мира власть справедливую и отеческую (и это хорошо показал опыт РИ и СССР), а не превратиться в хищника, вытягивающего из них соки. Но у русских сегодня нет своей элиты, их потенциал как идеального «Народа Господ» не может быть реализован, поэтому вопрос закрыт. Русским сегодня хорошо бы просто выжить и переждать бурю, окуклившись в «ежик» национального государства, построенного на простых и очевидных принципах обновленного «Старопатриотизма».
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Размышления по аналогии, которым посвящен этот текст, не обладают никакой доказательной силой, и строить на их основании точные прогнозы было бы неразумно. Польза от них лишь в том, что они увеличивают нашу историческую искушенность и позволяют увидеть неуникальность многих аспектов современности, которые оказываются вариациями того, что уже было раньше. Объективное значение этой попытки анализа состоит лишь в том, что она является противоядием против менее систематических и менее компетентных попыток, используемых для политической пропаганды. Если вы заметите, что какой-либо автор пытается проводить аналогии с эпохой Рима и приходит к иным выводам, то, скорее всего, он либо недостаточно знаком с античной историей, либо не удосужился обдумать свои построения как следует: не утруждал себя погружением в тему, а лишь выхватывал отдельные исторические факты и эпизоды. Вы можете пристыдить его за неосновательность, дав ему ссылку на этот текст ( http://culturgy.livejournal.com/2529.html ).
КОНЕЦ