Оригинал записки Величко о назинской трагедии из Государственного архива Новосибирской области
Cегодня получпил из Государственного архива Новосибирской области оригиналы знаменитой записки инструктора-пропагандиста Нарымского окружкома ВКП(б) В.А. Величко об одиозной даже по весьма мрачным меркам карательной политики и пенитенциарной системы первой половины 1930-х трагедии на острове Назино, где за редкордно короткие сроки (месяцы) погибло несколько тысяч ссыльных. Представляю ее Вашему вниманию с пространным комментарием из фундаментальной монографии профессора С.А. Красильникова "Серп и Молох". О том, что мерки были действительно мрачные см. посты о других "инцидентах":
Санитарная катастрофа в Томском ИТУ в 1931-1932 гг. : документы ЦДНИ ТО.
Забытая гуманитарная катастрофа в Колпашевском ИТУ 1932 года
В блоге я уже публиковал сканы копии записки Величко, отложившейся в архивах Политбюро ВКП(б) в Москве. Этот же скан - оригиал из сибирских архивов, с подписью самого Величко. В сети сканы публикуются впервые.
Для всех тех 'объективных' сограждан, кто считает записку 'сфальсифицированной' - факты, приведенные в записке Величко, осенью 1933 г. проверяла целая комиссия (не говоря уже о десятках других сохранившихся документов на уровне СИБЛАГа, однозначно подтверждающих 'Назинскую катастрофу').
Результаты работы этой проверяющей комиссии можно отследить в докладной записке по ссылке -
Докладная записка комиссии КрайКК, краевой прокуратуры, полномочного представительства ОГПУ и ГУЛАГа по расследованию заявления Величко адресованная в ЦК ВКП(б), председателю ЦКК ВКП(б) Я.Э. Рудзутаку, секретарю Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И. Эйхе от 31 октября 1933 г.
В первом абзаце специально подчеркивалось, что "приведенные в письме т.Величко факты, в основном, подтвердились".
Очень сложно обвинить краевую прокуратуру Запсибкрая, уполномоченного ГУЛАГа Арнаутовского или представителя ОГПУ Сорокина в "антисоветской ангажированности" и работе на Рэнд Корпорейшен или академика Яковлева.
Оригинал записки Василия Величко о Назинской трагедии из Государственного архива Новосибирской области
Источник: ГАНО. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 540а. Л. 116-126. Машинописный подлинник, подпись - автограф. Публиквоалось письмо в нескольких изданиях, впервые в Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938. - Новосибирск, 1994. - С. 89-100.
"Кампания по высылке из сельской местности в конце мая- первой половине июня 1933 г. не избежала «перегибов». В выступлении 4 июля 1933 г. перед начальниками вновь создаваемых политотделов МТС пол-пред ОГПУ по Западной Сибири Н.Н. Алексеев отмечал: «...когда спрашиваешь район, сколько у него кулаков есть, то он отвечает- 360-250 и т. д. Мы даем разрешение выселить 100 человек, а когда начинаем выселять, подбирать этих кулаков, чтобы не допустить ошибок, прове-ряем, то оказывается 70 набрали, а больше нет. А запрос большой сек-ретарь райкома подписал и всякая такая история. Вот эти извращения у нас кое-где были»
Говоря о широко распространенной практике массовых репрессий, Алексеев сделал весьма интересное признание: «В других краях поступили еще хлеще, как, например, на Северном Кавказе. Причем арестовывали в деревнях кто кому не лень, столько, сколько влезет и даже больше того, что влезет в тюрьму. Забили все тюрьмы, начали импровизировать, устраивать подвалы, загонять туда людей и т. д. Вот, например, Северный Кавказ в порядке выселения в трудовые поселки стал очищать свои курортные местности и выселял всяких людей, в частности, прислал к нам кулака 103 лет и женщину 86 лет выселил в трудпоселок, как проститутку (в зале смех)» В своем достаточно вольном изложении событий, связанных с проходившей в эти месяцы массовой депортацией в северные территории Западной Сибири из европейской части страны «новых контингентов», Алексеев обошел драму массовой гибели людей на одном из островов на Оби, вошедшую в историю как Назинская трагедия.
Эшелоны с людьми, причисленными к упомянутым выше шести категориям и определенными для размещения во вновь создаваемых труд-поселениях, начали поступать в пункты сбора ( Томск, Омск, Ачинск) уже с 9 апреля 1933 г. За месяц до начала навигации( первые числа мая) в регион прибыло 33 493 чел., а до начала июня еще 5 229 чел., всего 38 722 чел. Прибывших чекисты разделяли на группы «сельского населения 22 591 чел., городского и пригородного 8 165 чел., городского рецидива 7 966 чел.»
В своей информации на имя Ягоды от 15 мая 1933 г. Алексеев характеризовал состав, состояние и перспективы расселения на Севере почти 8 тыс. чел. «городского деклассированного соцвредного элемента » следующим образом: «...[ в ] основной массе (92 %) мужчин, большинство[в] возрасте до 30 лет, очень плохо одетых, обутых, вовсе не имеющих трудовых навыков <...> [В] целях избежания массовых побегов [а] также территориальной изоляции деклас-сированного соцвредного элемента[от] прочей массы трудпоселенцев и коренного населения края расселяем деклассированных [в] удаленных северных районах отдельными поселками <...> Учитывая особые трудности освоения Севера [в] сельском хозяйстве, полную неприспособ-ленность деклассированного элемента[к] этой деятельности, прошу по-добного контингента [в] дальнейшем [в] край не направлять». Однако именно тогда вышедшие из Томска баржи с 6 074 «деклассированными элементами» из Москвы и Ленинграда достигли территории Александ-ро-Ваховской штрафной комендатуры(современный Александровский р-н Томской обл. - С.К.). Люди были высажены на остров на Оби напротив устья ее притока р. Назина и находились там около месяца, ожидая расселения по поселкам комендатуры.
Резкое изменение климатических условий (потепление сменилось заморозками и снегом), отсутствие достаточного продовольствия и неготовность местных чекистов к приему и размещению такого количества больных, истощенных и дезорганизованных людей, а также концентрация на небольшом островке рецидивистов привело к трагедии: по оценкам работников комендатуры с 18 мая по 18 июня 1933 г. смертность среди прибывших составила от 1,5 до 2,0 тыс. чел.
Массовый характер приобрело мародерство, в котором преуспела и часть охраны; были факты каннибализма, в силу чего позднее остров получил названия « Смерть-Остров», «Остров людоедов». Назинская трагедия получила огласку в немалой степени благодаря письму, которое в августе 1933 г. местный партийный работник В.А. Величко направил Сталину.
Работавшие в течение лета комиссии, расследовавшие трагедию, пришли к однозначному выводу о необходи-мости «прекратить посылку в Западную Сибирь рецидивистов-уголовников ввиду явной непригодности этих контингентов к условиям освоения Севера».
Озабоченность регионального руководства ситуацией с расселением «нового контингента» в северных комендатурах имела серьезные основания. Во-первых, эшелоны с выселяемыми из европейской части страны в сибирские пересыльные комендатуры (Омск, Томск, Ачинск) начали прибывать с середины апреля 1933 г. - до официального утверждения этой операции правительством, а следовательно, без подкрепления соответствующими ресурсами и фондами. Последние запаздывали на месяц и более, к тому же поступали в недостаточном объеме. Во-вторых, руководство СибЛАГа и партийно-советские органы края были застигнуты врасплох массовым поступлением эшелонов с т. н. соцвредным элементом (деклассированные горожане вперемешку с уголовниками), требовавшим особых мер по размещению и организации труда.
Было принято решение направить основную массу «соцвредных» в самую отдаленную Александро-Ваховскую комендатуру, имевшую статуc штрафной. Заботясь прежде всего о том, чтобы быстрее «протолкнуть» социально опасный контингент на Север, карательные и партийно-советские органы не имели четкого представления о мерах его «трудового перевоспитания». Более того, в уже упомянутой записке Алек-сеева на имя Ягоды выражалось неверие в конечную цель гигантской операции по переброске на Север « деклассированных» и уголовников для освоения необжитых территорий(годом позднее это будет, хотя и в смягченных формулировках, официально признано в секретном при-казе ОГПУ от 16 апреля 1934 г.)
В ответной телеграмме от 27 мая 1933 г . начальник ГУЛАГа М. Д. Берман сообщал: «Дальнейшее направление Вам деклассированного элемента не предполагается, повторяю, не предполагается. С вашим предложением о расселении этого контингента в отдаленных изолированных районах согласен<„.> В отношении деклассированного соцвредного элемента необходимо в ближайшее время установить лагерный режим. Организацию трудкоммун считать нецелесообразным».
Однако, несмотря на эти уверения, численность прибывавших « деклас-сированных» увеличивалась. 28 июня 1933 г. Алексеев и Горшков вновь телеграфировали руководству ОГПУ и ГУЛАГа о том, что данные Центром обещания не выполняются.
Но и этот сигнал не изменил ситуацию, что подтверждает рапорт сотрудника Омского оперсектора ОГПУ в СибЛАГ от 23 июля 1933 г. В нем, в частности, отмечалось: «Из состава (16 июля 1933 г. доставил из Москвы 1 719 чел. - С.К.) имеется значительная часть инвалидов, стариков и женщин с малолетними детьми <...> По неточному определению, из всего контингента примерно 30-35 % рецидива, воров, проституток, бродяг и прочих»
В таких условиях катастрофа, случившаяся в районе д. Назино Александровского р-на, была неминуема.
В конце апреля из Москвы и Ленинграда в Западную Сибирь были отправлены на поселение т. н. деклассированные элементы (городские низы) и часть рецидивистов, осевших в этих городах. Они прибыли в Томскую пересыльную комендатуру и находились там около недели. В середине мая началась « разгрузка» комендатуры: «новый контингент» погрузили в несколько барж и речным караваном в два приема отправили в штрафную Александро-Ваховскую комендатуру. 18 мая первый и 26 мая второй караваны прибыли в расположение комендатуры, руководство которой по согласова-нию с районными органами приняло решение о высадке«контингента» на речной остров на Оби у устья р. Назиной. Уже с первых дней дезорганизованная масса прибывших, ослабленная длительной дорогой при отсутствии питания, погрузилась в хаос.
Официальная информация о событиях вблизи д. Назино по служебным каналам поступила со значительным опозданием. Колубаев, ко-мендант каравана, направленного из Томска в Александро-Ваховскую комендатуру, представил докладную записку о случившемся коменданту Томской пересыльной комендатуры Г.М. Кузнецову. В этом документе, кроме сухо изложенных фактов, содержатся и эмоциональные характе-ристики: «<...> остров представлял собой что-то УЖАСНОЕ, ЖУТКОЕ (выделено самим Колубаевым. - САГ.)»
Начальник отдела трудпоселений СибЛАГа И. И. Долгих узнал о событиях на о-ве Назино только 3 июня- почти две недели после начала трагедии. Информация о происшедшем на острове шла и по партийным каналам. Член бюро Александровского РК ВКП(б) Власов, командированный для участия в размещении трудпоселенцев, стал непосредственным очевидцем трагических событий. После того как 29 мая бюро райкома заслушало доклад коменданта Александро-Ваховской комендатуры Д. А. Цепкова, и инцидент получил «партийную огласку», Власов направил секретарю Нарымского окружкома ВКП(б) К. Левицу докладную записку с подробным описанием случившегося. Информация Власова поступила в крайком ВКП(б), откуда была направлена для сведения руководству ОГПУ и СибЛАГа. 14 июня 1933 г. полпред ОГПУ Алексеев и начальник Управления СибЛАГа Горшков на запрос крайкома ВКП(б) о событиях в Александро-Ваховской комендатуре дали следующий ответ: «Повторно затребованы объяснения от Александро-Ваховской комендатуры о допущенных случаях преступной небрежности при приеме партий деклассированных».
Примечательно, что Долгих, выехавший 7 июня 1933 г. с бригадой партийно-советских работников для обследования северных комендатур, находился все эти дни в спецпоселках южнее г. Колпашева (административный центр Нарымского окр.). Только после запроса крайкома о событиях на острове он получил указание ОГПУ немедленно выехать в Александро- Ваховскую комендатуру, куда и прибыл 20 июня 1933 г. Документы свидетельствуют о том, что вялая реакция руководства СибЛАГа на назинские события сменилась на активную лишь после вмешательства партийных органов. Секретарь Нарымского окружкома ВКП(б) Левиц прямо свидетельствовал об этом: «Мы считаем, что приезд Долгих был вызван нажимом крайкома на Сиблаг в результате наших телеграмм и докладных записок крайкому»
К этому времени Нарымская окружная контрольная комиссия провела свое расследование событий в Александро-Ваховской комендатуре. В принятом ею 21 июня 1933 г. постановлении «О результатах проверки состояния работ по хозяйственному устройству трудпереселенцев в Александровском районе» определялась мера наказания виновных: коменданту Цепкову был объявлен строгий выговор с предупреждением, трем работникам районного звена (пос. Александрово), ответственным за расселение трудпоселенцев, - выговор, окружному прокурору было приказано провести«глубокое расследование» по существу этого дела.
Местные власти пытались навести «порядок» в комендатурах путем применения жестких репрессий. Еще 7 марта 1933 г. в телеграмме, направленной в ЦК ВКП(б) на имя Сталина, Эйхе высказал мнение о необходимости дать «тройке» ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю право применять высшую меру наказания в отношении лиц, уличенных «в контрреволюционной деятельности». Тогда реакции Москвы не последовало. Повторная телеграмма Эйхе, направленная в ЦК в начале июля 1933 г., достигла цели. 15 июля 1933 г. Политбюро приняло решение о предоставлении«тройке» ПП ОГПУ под личным председательством Полномочного представителя ОГПУ по Западной Сибири права «применения высшей меры социальной защиты в отношении бандитских элементов, терроризирующих местное население и уже осевших трудпоселенцев». С мая по октябрь 1933 г. к судебной ответственности по Александро-Ваховской комендатуре были привлечены 84 чел., из них к высшей мере наказания- 34 чел., в т. ч. - 11 чел. «за людоед-ство», 23 чел. - «за мародерство и избиения».
Руководство СибЛАГа рассчитывало, вероятно, исчерпать «назинский инцидент» рассмотрением вопроса на бюро крайкома партии, после чего ограничить сведения о нем узковедомственными рамками. По возвращении из длительной командировки по северным комендатурам Долгих подготовил подробный доклад о положении в Александро-Ваховской комендатуре и принятых мерах по его урегулированию. Доклад со всеми материалами был представлен в ПП ОГПУ по Запсибкраю и 11 июля1933 г. вручен начальнику ГУЛАГа Берману, следовавшему через Новосибирск на восток. Было сделано все возможное, чтобы поиск виновных в трагедии на о-ве Назино свести к служебному расследованию коллегией ОГПУ персональных дел Кузнецова и Цепкова. Однако ситуацию круто изменило письмо Величко партийному ру-ководству(в ЦК и крайком партии).
Инструктор-пропагандист Нарымского окружкома партии Величко в начале августа 1933 г. был направлен в Александро-Ваховскую комендатуру для сбора информации о положении в трудпоселках. Судя по дате письма(с 3 по 22 августа 1933 г.), в течение длительного времени он самостоятельно расследовал «назинский инцидент» и последовавшие за ним события. Как показало сравнение собранных им фактов с материалами официальных комиссий (Долгих от СибЛАГа, Старикова и Эйна от Нарымского окружкома партии), Величко не только достоверно воспроизвел картину случившегося (различия в деталях не существенны), но и сделал более глубокие, чем другие, выводы о причинах, характере и последствиях трагических событий в Александро-Ваховской комендатуре. Во-первых, он обосновал вывод о том, что событиями на самом о-ве Назино трагедия расселения «нового контингента» не исчерпывалась, она продолжалась в таежных поселках- на местах расселения высланных. Во-вторых, Величко заострил вопрос, от которого постоянно уходили работники ОГПУ, - о значительных ошибках и просчетах, допущенных в ходе операции по «очистке» городов от «деклассированного элемента» (неправомерная высылка части лиц, в т. ч. коммунистов). Главный вывод его сводился к тому, что «сорвано трудовое поселение и освоение Севера на этом участке и сорвано с таким скандалом»
Наконец, Величко предал материалы своего расследования широкой (по тому времени) огласке - направил письма по трем адресам: Сталину, Эйхе и секретарю Нарым-ского окружкома Левицу. Таким образом, события вышли за рамки карательного ведомства, им была придана партийно-политическая окраска. О том, что письмо дошло до Сталина, свидетельствует факт обсуждения изложенных в нем событий на заседании Политбюро, правда, почти с полугодовым интервалом, 10 марта 1934 г.
В «особой папке» Западно-Сибирского крайкома сохранился машинописный экземпляр письма с автографом автора
Местные власти вынуждены были остро реагировать на сигнал :
15 сентября 1933 г. специальным постановлением бюро крайкома была создана комиссия во главе с председателем краевой контрольной комиссии ВКП(б) М.М. Ковалевым «по заявлению т. Величко»
Она работала почти полтора месяца и подтвердила достоверность изложенных фактов. По докладу комиссии Ковалева ноября 1933 г. бюро крайкома партии приняло постановление. В преамбуле документа указывалось, что приведенные в письме Величко факты в основном подтвердились. В постановляющей части одобрялись принятые ОГПУ репрессивные мероприятия в отношении работников среднего звена СибЛАГа, непосредственно проводивших операцию по расселению трудпоселенцев в Александро-Ваховской комендатуре, а также содержались достаточно жесткие определения в адрес руководства СибЛАГа. Начальнику Сиб-ЛАГа Горшкову был объявлен строгий выговор«за отсутствие должной распорядительности в деле организации расселения деклассированного элемента». Такая оценка деятельности Горшкова отразилась на после-дующей его карьере - 22 ноября 1933 г. в связи с реорганизацией управления СибЛАГа он был освобожден от занимаемой должности. Строгому взысканию также подвергся начальник Отдела трудпоселений СибЛАГа Долгих. Однако он не был отстранен от должности и пребывал в ней до1938 г., а затем был откомандирован в Красноярский край.
Комиссия Ковалева пришла к заключению, что «деклассированные» в значительной массе не были приспособлены к физическому труду и не имели достаточного хозяйственного опыта, а потому не могли являться тем контингентом, который бы «крепко осел» в северных районах. Однако гулаговский опыт освоения Севера путем массового расселения деклассированных не получил принципиальной оценки. Обобщающих оргвыводов не последовало. В постановлении бюро крайкома предлагалось проработать лишь конкретный вопрос о целесообразности дальнейшего пребывания «деклассированных трудпоселенцев» в Александровской комендатуре.
Назинская трагедия невольно, но ярко высветила всю абсурдность попыток перенесения опыта освоения новых территорий репрессированным крестьянством(«кулацкая ссылка») на другие, преимущественно городские маргинальные слои (деклассированные, уголовные элементы и т. д.). Власти были вынуждены приступить к корректировке плана высылки «нового контингента» в Западную Сибирь. По данным начальника отдела трудпоселений СибЛАГа Долгих, цифры для Западной Сибири(согласно получаемым уведомлениям ОГПУ и ГУЛАГа) ме-нялись следующим образом: 7 февраля 1933 г. - 1 млн чел., 11 марта- 500 тыс., 15 мая- 375 тыс., 19 мая- 360 тыс., 22 мая- 350 тыс., 5 июня - 300 тыс., 29 июня - 200 тыс., 31 июля - 100 тыс. чел. В официальной справке для крайкома партии Долгих отмечал: «Всего в 1933 г. в Западную Сибирь было завезено 131 955 чел. нового контин-гента. Из этого числа убыло на 1 сентября1933 г.: умерло- 1 403 чел., бежало- 15 524 чел., передано лагерям- 13 610 чел., освобождено- 3 436 чел., убыло по разным причинам- 5 810 чел. Остающиеся на 1 декабря трудпоселенцы нового контингента 71 899 чел. распределяются по характеру освоения: на угле в южных (кузбасских. - С.К.) комен-датурах - 23 347 чел ., [ на ] сельх оздеятельности на Север е - 40 731 чел., осталось на пересыльных комендатурах- 5 413 чел.»
Эта карательная статистика является убедительным доказательством фактического провала задуманного и разработанного руководством ОГПУ замысла по проведению гигантской социальной утилизации и использованию труда многочисленных маргинальных групп городского и сельского населения, особенно т. н. деклассированного, социально-вредного элемента. Более того, ход расследования причин трагедии на о-ве Назино показал, что о каком-либо серьезном трудовом перевоспитании «соцвреда» руководство ОГПУ и не помышляло. Приоритетной для него была задача по «проталкиванию» выявленного в ходе «зачисток» западных и центральных территорий «контингента » на Север, остальное предполагалось возложить на плечи региональных органов."
Цит. по Красильников С. А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы.- М.: 2003. С.100-106.