Протодиакон А. Кураев_Как Инквизиция помогла науке (Ч.3)
Начало
Предыдущий текст, часть 2
На самом деле «нечистоплотно» обвинять целую эпоху в истории человечества, никак не пытаясь понять мотивы действий тех людей. А ведь достаточно для начала поставить хотя бы такие вопросы:
1) Сами ведьмы верили в то, что они ведьмы?
2) Видели ли народные массы в этих женщинах колдуний?
3) Это верование было привнесено в народ церковной проповедью, или же оно бытовало еще с дохристианских времен? [1][59]
4) Существовала ли граница, отделявшая народное ведьмовство от той магии, которой увлекались образованные алхимики и “теурги” эпохи Возрождения и Реформации?
5) Каково среди людей, привлеченных к инквизиционному суду, процентное соотношение тех, кто обвинялся в вероучительных прегрешениях и тех, кто обвинялся в прямой магии?
6) Воззрения тех людей, что преследовались инквизицией за их взгляды, действительно ли были более “передовые”, нежели взгляды самих инквизиторов, или же они были еще более архаичны и представляли собой дохристианские пласты миропредставления? [2][60]
7) Если окажется верным последнее, то - с точки зрения культурного и научного прогресса - какую же объективную роль сыграла инквизиция в истории Европы? Не окажется ли она подобной роли жестокого реформатора Петра (и, кстати, учредителя русской инквизиции [3][61]) в истории России?
Без доказательного, основанного на источниковедческой работе, ответа на эти вопросы нельзя представлять жертв инквизиции как безусловно прогрессивных людей.
[Spoiler (click to open)]
Да, сжигать людей - мерзко. «Еретика убивать не должно» - говорит св. Иоанн Златоуст (Беседы на Евангелие от Матфея, 46,1). Но историк тем и отличается от моралиста, что он должен понимать логику событий и мотивы лиц, творивших нашу историю, а не просто выставлять им оценки за поведение…
Если же моралист осуждает одних преступников (инквизиторов) ради того, чтобы безусловно обелить другую группу преступников (колдунов), то здесь возникает вопрос - а есть ли у этого моралиста вообще нравственное право на то, чтобы считаться моралистом…
Так что вовсе не с наукой воевала инквизиция, а с магическим суеверием.
Вот характерные цифры, свидетельствующие о сдвиге интересов инквизиторов и о том, кого они считали своим оппонентом в эпоху научной революции: «Около 80% венецианских инквизиционных процессов, относившихся к периоду до 1580 года, были связаны с обвинениями в лютеранстве и родственных ему формах крипто-протестантизма. 130 приговоров, о которых было сообщено в Рим в 1580-1581 годах изо всех районов северной Италии показывают постоянное внимание инквизиции к протестантизму. Однако различные ответвления римской инквизиции изменили основное направление своей деятельности не задолго до 1600 года, когда внимание к еретикам было вытеснено одержимостью искоренением магии и других суеверий. Во Фриули до 10% судебных процессов (из 390), состоявшихся до 1595 года, было связано с магией, а в течение последующих пятнадцати лет под эту рубрику подпадала половина дел (558). В других местах этот сдвиг был менее заметным и произошел быстрее; в Неаполе магия стала единственным обвинением, породившим значительное число инквизиционных процессов в 1570-е годы, и оставалась таковой на протяжении десятилетий, вплоть до 1720-х годов. В Венеции переход от ереси к магии был столь же же резким, как и во Фриули, но произошел на двенадцать лет раньше. В течение XVII века предметом озабоченности римской инквизиции стали все формы магии, от ведовства до предсказаний: в каждом трибунале около 40% дел, рассматривавшихся на протяжении этого столетия, могли быть отнесены к разряду преследований суеверия и магии» [4][67].
Среди других дел, рассматриваемых в инквизиции, до 15 процентов было дел, связанных с обвинениями священников в сексуальных домогательствах, плюс двоеженство, гомосексуализм и т.п.
Инквизиция рождалась дважды: в 13 веке во Франции (после столетней дискуссии о допустимости казни еретиков) и вновь - на исходе 15 века.
Французская инквизиция 13 века искала не ведьм и не свободомыслящих ученых. Она боролась с альбигойской ересью. Катаро-альбигойское учение отнюдь не несет в себе следов научной мысли и глубокой философской работы. Не были они и носителями более высокой морали: противоальбигойский крестовый поход папа объявил в ответ на убийство катарами папского посла (1208 г.). Катары учили о злом демоне как создателе материального мира. Из этого делались выводы о нежелательности брака и деторождения [5][68].
Ну, а с точки зрения науковедения - такой взгляд на мир при своем торжестве как раз исключил бы рождение научного естествознания. Среди аксиом, господство которых в обществе и в умах ученых, чтобы новорожденная наука обрела высокий социальный статус, а, значит, и финансирование, должна быть антигностическая аксиома. С точки зрения гностиков, манихеев и их поздних преемников катаров (альбигойцев) и богомилов, материя есть крайняя степень деградации духа. Альбигойцы говорили, что ношение тела, пребывание на земле и есть тот ад, которым пугает Писание. Призвание человека - в избавлении от телесности [6][69].
Тот, кто посвятит свою жизнь изучению материи, поставит под угрозу свое религиозное спасение: ведь если мир есть антипод Бога, а ты вперил свой взгляд в мир, значит, ты отвернулся от Бога. В христианстве мир создан Богом и несет в себе след Божественного Замысла. В гностицизме и у катаров Бог и мир враждебны. Мир имеет злого творца (демона). И посвящать свою жизнь изучению продукта злого автора как-то странно… Так что если бы альбигойцы победили, и науке пришось бы повременить со своим рождением. Но победила инквизиция. И люди снова обрели право радоваться миру и изучать его.
Испанская инквизиция 13 века имела другую область исследования. Политика государственного давления на еврейское население Испании привела к тому, что тысячи евреев приняли крещение. Это обращение во многих случаях не было искренним. Но в еврейской традиции принято ценить жизнь еврея выше всего, порой даже выше самой еврейской веры (ибо и суть этой веры - в особом статусе души еврея и его миссии в мире). И потому, когда «Евреи Марокко, принуждаемые к отказу от своей веры и принятию ислама, обратились к Маймониду с вопросом: что делать? Он посоветовал им в случае крайней опасности, повторять слова, произнесения которых требовали от них мусульмане. Маймонид пояснил, что эти слова останутся лишенными всякого смысла, если их сердца будут по прежнему верны иудаизму» [7][70].
Аналогичные принципы, воспомянутые при давлении, оказываемом христианами, привели к возникновению в Испании многотысячной общины евреев, которые публично исповедовали христианство, а в домашней, внутренней жизни следовали своим национально-религиозным традициям.
Но тут они натыкались на принцип, свойственный праву всех авраамических религий. И в Ветхозаветном еврейском государстве, пока оно существовало, и в мусульманском мире и в законах христианских государств граница терпимости была прочерчена весьма четко: не трогай соседа, просто исповедующего другую веру, но не позволяй правоверным переходить в ересь. Соответственно, испанская инквизиция и была создана для пресечения подобного лицемерия. Интересно, что среди признаков, по которым можно найти маррана (еврея, принявшего христианство, но тайно продолжающего следовать религиозным традициям иудаизма) упомянули и такой: «если женщины не посещают церквей в течение 40 дней после родов» [8][71] (сегодня в России это, напротив, считается признаком правоверности, отчего и при крещении малыша матери не разрешают присутствовать).
Нравственная оценка такого сыска, а уж тем более мер, принимаемых по его итогам, очевидна. Но есть ли основания говорить, будто борьба между христианами и иудеями в Испании 13-14 веков затормозила развитие научной мысли?
Для истории науки гораздо важнее другая, «вторая» инквизиция. Те инквизиции были локальными (Южная Франция и Испания).
Теперь она становится повсеместной. В Испании инквизиция возрождается в 1478 году. Торквемада становится Великим Инквизитором в 1483 году. Португальская инквизиция родилась в 1540. Римская - в 1542 году [9][72]. Так что общеевропейским институтом инквизиция стала лишь в середине 16 столетия. Соответственно, первый индекс запрещенных книг издан Папой в 1559 году (причем интересно, что в Испании королевская власть запретила обнародывать этот индекс и он был просто проигнорирован). Конгрегация индекса запрещенных книг начала работу в 1571 г. [10][73]
Выходит, что время рождения европейской науки было временем становления и расцвета общеевропейской инквизиции.
[1][59] При ответе на этот вопрос стоит обратить внимание на апологию магии у Вергилия (Буколики 8,62-108).
[2][60] Даже рериховский ученик А. Клизовский считал, что «заслуга Инквизиции заключалась в том, что сжегши на кострах около десяти миллионов ведьм и колдунов, она удержала многие миллионы от повального увлечения черной магией, от ночных оргий в честь сатаны» (Цит. по Рерих Е. И. Письма. Т.2. 1934. М., 2000, с. 279). Рерих, конечно, не согласна. А цифра Клизовского, конечно, невероятно преувеличена.
[3][61] Интересно, что в России нормы преследований колдунов определялись не церковным правом («Духовным регламентом»), а военным. «Артикул воинский», изданный в 1715 г. в гл 1, ст. 3 гласил: «Кто имени Божия хуление приносит и оное презирает, и службу Божию поносит и ругается слову Божию и святым таинствам, а весьма в том он обличен будет, хотя сие в пьянстве или трезвом уме учинится, тогда ему язык раскаленным железом прожжен и потом отсечена глава да будет» Аналотичная норма постулировалась «Уставом морским», изданным в 1720 г.). Причем эта норма была взята из Ново-шведского военного артикула 1683 года. Как справедливо заметил Юрий Лотман - «через окно в Европу тянуло гарью» (Лотман Ю. М. Об «Оде, выбранной из Иова» Ломоносова // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. Т.42. 1983, № 3, май-июнь, с. 269).
[4][67] Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 90-91.
[5][68] «От ужасной связи демона с Евой родился ужасный плод - Каин, а от него собаки… Большинство умеренных еретиков, исходя из мысли о происхождении греховных душ первой пары, не находило повода к оправданию брака, к этому умножению зла, и проповедовало его запрещение» (Осокин Н. История альбигойцев и их времени. М., 2000, сс. 155 и 158).
[6][69] Осокин Н. История альбигойцев и их времени. М., 2000, с. 147.
[7][70] Евреи по страницам истории. Сост. С. Асиновский. Э. Коффе. Минск, 1997, с. 101.
[8][71] Цит. по: Еврейская Энциклопедия. Т.8. Спб., 1908, с. 176.
[9][72] Причем учреждение инквизиции папой Павлом 3-м стало реакцией на рост протестантских симпатий в Риме: в 1541 году в Ратисбонне под давлением Карла Пятого даже была подписана декларация об общей вере, которая, впрочем, не была одобрена ни Лютером, ни папой.
[10][73] До этого списки запрещенной литературы тоже ходили, но назывались они каталогами и издавались не папским престолом, а университетами: Лувенским университетом в 1546, Сорбонной в 1544 (см. Лебедев А. П. История запрещенных книг на Западе. Спб., 2005, с. 6).
{C}{C}{C}{C}{C}{C}
Продолжение, Часть 4
Предыдущий текст, часть 2
На самом деле «нечистоплотно» обвинять целую эпоху в истории человечества, никак не пытаясь понять мотивы действий тех людей. А ведь достаточно для начала поставить хотя бы такие вопросы:
1) Сами ведьмы верили в то, что они ведьмы?
2) Видели ли народные массы в этих женщинах колдуний?
3) Это верование было привнесено в народ церковной проповедью, или же оно бытовало еще с дохристианских времен? [1][59]
4) Существовала ли граница, отделявшая народное ведьмовство от той магии, которой увлекались образованные алхимики и “теурги” эпохи Возрождения и Реформации?
5) Каково среди людей, привлеченных к инквизиционному суду, процентное соотношение тех, кто обвинялся в вероучительных прегрешениях и тех, кто обвинялся в прямой магии?
6) Воззрения тех людей, что преследовались инквизицией за их взгляды, действительно ли были более “передовые”, нежели взгляды самих инквизиторов, или же они были еще более архаичны и представляли собой дохристианские пласты миропредставления? [2][60]
7) Если окажется верным последнее, то - с точки зрения культурного и научного прогресса - какую же объективную роль сыграла инквизиция в истории Европы? Не окажется ли она подобной роли жестокого реформатора Петра (и, кстати, учредителя русской инквизиции [3][61]) в истории России?
Без доказательного, основанного на источниковедческой работе, ответа на эти вопросы нельзя представлять жертв инквизиции как безусловно прогрессивных людей.
[Spoiler (click to open)]
Да, сжигать людей - мерзко. «Еретика убивать не должно» - говорит св. Иоанн Златоуст (Беседы на Евангелие от Матфея, 46,1). Но историк тем и отличается от моралиста, что он должен понимать логику событий и мотивы лиц, творивших нашу историю, а не просто выставлять им оценки за поведение…
Если же моралист осуждает одних преступников (инквизиторов) ради того, чтобы безусловно обелить другую группу преступников (колдунов), то здесь возникает вопрос - а есть ли у этого моралиста вообще нравственное право на то, чтобы считаться моралистом…
Так что вовсе не с наукой воевала инквизиция, а с магическим суеверием.
Вот характерные цифры, свидетельствующие о сдвиге интересов инквизиторов и о том, кого они считали своим оппонентом в эпоху научной революции: «Около 80% венецианских инквизиционных процессов, относившихся к периоду до 1580 года, были связаны с обвинениями в лютеранстве и родственных ему формах крипто-протестантизма. 130 приговоров, о которых было сообщено в Рим в 1580-1581 годах изо всех районов северной Италии показывают постоянное внимание инквизиции к протестантизму. Однако различные ответвления римской инквизиции изменили основное направление своей деятельности не задолго до 1600 года, когда внимание к еретикам было вытеснено одержимостью искоренением магии и других суеверий. Во Фриули до 10% судебных процессов (из 390), состоявшихся до 1595 года, было связано с магией, а в течение последующих пятнадцати лет под эту рубрику подпадала половина дел (558). В других местах этот сдвиг был менее заметным и произошел быстрее; в Неаполе магия стала единственным обвинением, породившим значительное число инквизиционных процессов в 1570-е годы, и оставалась таковой на протяжении десятилетий, вплоть до 1720-х годов. В Венеции переход от ереси к магии был столь же же резким, как и во Фриули, но произошел на двенадцать лет раньше. В течение XVII века предметом озабоченности римской инквизиции стали все формы магии, от ведовства до предсказаний: в каждом трибунале около 40% дел, рассматривавшихся на протяжении этого столетия, могли быть отнесены к разряду преследований суеверия и магии» [4][67].
Среди других дел, рассматриваемых в инквизиции, до 15 процентов было дел, связанных с обвинениями священников в сексуальных домогательствах, плюс двоеженство, гомосексуализм и т.п.
Инквизиция рождалась дважды: в 13 веке во Франции (после столетней дискуссии о допустимости казни еретиков) и вновь - на исходе 15 века.
Французская инквизиция 13 века искала не ведьм и не свободомыслящих ученых. Она боролась с альбигойской ересью. Катаро-альбигойское учение отнюдь не несет в себе следов научной мысли и глубокой философской работы. Не были они и носителями более высокой морали: противоальбигойский крестовый поход папа объявил в ответ на убийство катарами папского посла (1208 г.). Катары учили о злом демоне как создателе материального мира. Из этого делались выводы о нежелательности брака и деторождения [5][68].
Ну, а с точки зрения науковедения - такой взгляд на мир при своем торжестве как раз исключил бы рождение научного естествознания. Среди аксиом, господство которых в обществе и в умах ученых, чтобы новорожденная наука обрела высокий социальный статус, а, значит, и финансирование, должна быть антигностическая аксиома. С точки зрения гностиков, манихеев и их поздних преемников катаров (альбигойцев) и богомилов, материя есть крайняя степень деградации духа. Альбигойцы говорили, что ношение тела, пребывание на земле и есть тот ад, которым пугает Писание. Призвание человека - в избавлении от телесности [6][69].
Тот, кто посвятит свою жизнь изучению материи, поставит под угрозу свое религиозное спасение: ведь если мир есть антипод Бога, а ты вперил свой взгляд в мир, значит, ты отвернулся от Бога. В христианстве мир создан Богом и несет в себе след Божественного Замысла. В гностицизме и у катаров Бог и мир враждебны. Мир имеет злого творца (демона). И посвящать свою жизнь изучению продукта злого автора как-то странно… Так что если бы альбигойцы победили, и науке пришось бы повременить со своим рождением. Но победила инквизиция. И люди снова обрели право радоваться миру и изучать его.
Испанская инквизиция 13 века имела другую область исследования. Политика государственного давления на еврейское население Испании привела к тому, что тысячи евреев приняли крещение. Это обращение во многих случаях не было искренним. Но в еврейской традиции принято ценить жизнь еврея выше всего, порой даже выше самой еврейской веры (ибо и суть этой веры - в особом статусе души еврея и его миссии в мире). И потому, когда «Евреи Марокко, принуждаемые к отказу от своей веры и принятию ислама, обратились к Маймониду с вопросом: что делать? Он посоветовал им в случае крайней опасности, повторять слова, произнесения которых требовали от них мусульмане. Маймонид пояснил, что эти слова останутся лишенными всякого смысла, если их сердца будут по прежнему верны иудаизму» [7][70].
Аналогичные принципы, воспомянутые при давлении, оказываемом христианами, привели к возникновению в Испании многотысячной общины евреев, которые публично исповедовали христианство, а в домашней, внутренней жизни следовали своим национально-религиозным традициям.
Но тут они натыкались на принцип, свойственный праву всех авраамических религий. И в Ветхозаветном еврейском государстве, пока оно существовало, и в мусульманском мире и в законах христианских государств граница терпимости была прочерчена весьма четко: не трогай соседа, просто исповедующего другую веру, но не позволяй правоверным переходить в ересь. Соответственно, испанская инквизиция и была создана для пресечения подобного лицемерия. Интересно, что среди признаков, по которым можно найти маррана (еврея, принявшего христианство, но тайно продолжающего следовать религиозным традициям иудаизма) упомянули и такой: «если женщины не посещают церквей в течение 40 дней после родов» [8][71] (сегодня в России это, напротив, считается признаком правоверности, отчего и при крещении малыша матери не разрешают присутствовать).
Нравственная оценка такого сыска, а уж тем более мер, принимаемых по его итогам, очевидна. Но есть ли основания говорить, будто борьба между христианами и иудеями в Испании 13-14 веков затормозила развитие научной мысли?
Для истории науки гораздо важнее другая, «вторая» инквизиция. Те инквизиции были локальными (Южная Франция и Испания).
Теперь она становится повсеместной. В Испании инквизиция возрождается в 1478 году. Торквемада становится Великим Инквизитором в 1483 году. Португальская инквизиция родилась в 1540. Римская - в 1542 году [9][72]. Так что общеевропейским институтом инквизиция стала лишь в середине 16 столетия. Соответственно, первый индекс запрещенных книг издан Папой в 1559 году (причем интересно, что в Испании королевская власть запретила обнародывать этот индекс и он был просто проигнорирован). Конгрегация индекса запрещенных книг начала работу в 1571 г. [10][73]
Выходит, что время рождения европейской науки было временем становления и расцвета общеевропейской инквизиции.
[1][59] При ответе на этот вопрос стоит обратить внимание на апологию магии у Вергилия (Буколики 8,62-108).
[2][60] Даже рериховский ученик А. Клизовский считал, что «заслуга Инквизиции заключалась в том, что сжегши на кострах около десяти миллионов ведьм и колдунов, она удержала многие миллионы от повального увлечения черной магией, от ночных оргий в честь сатаны» (Цит. по Рерих Е. И. Письма. Т.2. 1934. М., 2000, с. 279). Рерих, конечно, не согласна. А цифра Клизовского, конечно, невероятно преувеличена.
[3][61] Интересно, что в России нормы преследований колдунов определялись не церковным правом («Духовным регламентом»), а военным. «Артикул воинский», изданный в 1715 г. в гл 1, ст. 3 гласил: «Кто имени Божия хуление приносит и оное презирает, и службу Божию поносит и ругается слову Божию и святым таинствам, а весьма в том он обличен будет, хотя сие в пьянстве или трезвом уме учинится, тогда ему язык раскаленным железом прожжен и потом отсечена глава да будет» Аналотичная норма постулировалась «Уставом морским», изданным в 1720 г.). Причем эта норма была взята из Ново-шведского военного артикула 1683 года. Как справедливо заметил Юрий Лотман - «через окно в Европу тянуло гарью» (Лотман Ю. М. Об «Оде, выбранной из Иова» Ломоносова // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. Т.42. 1983, № 3, май-июнь, с. 269).
[4][67] Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 90-91.
[5][68] «От ужасной связи демона с Евой родился ужасный плод - Каин, а от него собаки… Большинство умеренных еретиков, исходя из мысли о происхождении греховных душ первой пары, не находило повода к оправданию брака, к этому умножению зла, и проповедовало его запрещение» (Осокин Н. История альбигойцев и их времени. М., 2000, сс. 155 и 158).
[6][69] Осокин Н. История альбигойцев и их времени. М., 2000, с. 147.
[7][70] Евреи по страницам истории. Сост. С. Асиновский. Э. Коффе. Минск, 1997, с. 101.
[8][71] Цит. по: Еврейская Энциклопедия. Т.8. Спб., 1908, с. 176.
[9][72] Причем учреждение инквизиции папой Павлом 3-м стало реакцией на рост протестантских симпатий в Риме: в 1541 году в Ратисбонне под давлением Карла Пятого даже была подписана декларация об общей вере, которая, впрочем, не была одобрена ни Лютером, ни папой.
[10][73] До этого списки запрещенной литературы тоже ходили, но назывались они каталогами и издавались не папским престолом, а университетами: Лувенским университетом в 1546, Сорбонной в 1544 (см. Лебедев А. П. История запрещенных книг на Западе. Спб., 2005, с. 6).
{C}{C}{C}{C}{C}{C}
Продолжение, Часть 4