Заметки о современной литературе - 10. Пер Улов Энквист и Ромен Гари.
Путешествуя по Псковской области, прочитал я еще несколько книг. В частности, одним из писателей был швед Пер Улов Энквист. В издании был основательный роман «Пятая зима магнетизера» и роман поменьше «Низверженный ангел». О первом творение трудно говорить долго, ибо он по сути что-то вроде выдуманной биографии полуреального целителя-фокусника Фридриха Мейснера. Вероятно, его образ списан с Антона Месмера. Его-то жизнь в свою очередь нашла отражение в бессмертных триллерах Эдгара По.
Мейснер же лечил и исцелял, скорее, иллюзиями. Сплетая вокруг людей иную реальность, более безопасную и радостную. Кстати, был же еще и в наше время некто Мессинг - помощник Сталина в его мистических изысканиях.
Роман же можно выразить в известных строчках Пушкина: «Тьмы низких истин нам дороже всё возвышающий обман». Из известных обманщиков того же толка можно вспомнить Пер Гюнта или разгулявшегося гоголевского ревизора. Но, увы, толпа хоть и жаждет и чуда, и исцеления, но ненавидит и презирает обманщиков. Но на обмане внушения, лавине поклонения и зиждутся обещанные чудеса. Чем-то такая судьба напоминает судьбу Прометея, но казнимого людьми же ради которых он и старался все время. Вспомним и аналогичную судьбу Жана Батиста Гренуя из «Парфюмера», который гибнет, привнося в мир красоту. Дело все-таки не в том, какими средставми добывается та самая красота. Но в последнем городе на Мейснера находится свой здравомыслящий скептик, вроде Базарова, который разрушает обман магнетизера, обмануруживает некоторые подвохи. И вместе с этим писатель по законам жанра всячески очерняет главного героя, делая его сомневающимся и безвольным, гордым и брезгливым, пользующимся порой женской доверчивостью. Все, разумеется, ради пущего контраста.
«Низверженный ангел» - более короткий, но и более нелинейный, более заполненный внутренними смыслами и перекличками роман Энквиста, повествующий о человеческих уродствах, о психологии несчастных, забытых господом богом. Среди них и урод с двумя головами, одна из которых голова девушки на голове мужчины. Есть и юноша, по непонятным причинам убивающий маленьких девочек и сам питающий отвращение к своим поступкам. Он сам желает себе смерти, а клиенты психической лечебницы только уродуют его. И он, и Паскаль, влюбленный в свою вторую голову, стыдятся себя. Одновременно в романе фигурирует сатанинская церковь, отдаленно напоминающая церковь Шандора де Лавея. Уроды, собирающиеся там уже не верят в обычного господа забывшего о них.
Роман при этом полон внутренних взаимосвязей, как то: лед, смыкающийся над отцом писателя и пакет, которым пытается задушить себя убийца из Сетера. Все произведение проникнуто духом странной, порочной, противоестественной любви и, возможно, ее оправданности перед лицом бога, на неком высшем суде. Это и любовь родителей жертвы к убийце, и любовь Паскаля Пинона к своей второй голове - Марии, взаимоотношения родителей убитой девочки между собой. Что и говорить, талантливо написанный роман.
Также в походе я прочитал роман талантливейшего нашего соотечественника, эмигранта Ромена Гари, за который он был удостоен Гонкуровской премии, «Обещание на рассвете». Французская литература, без сомнения, выиграла от подобного подарка с нашей стороны, хотя еврейские корни позволили Роману Касеву без проблем ужиться во Франции, говоря отлично на французском, также он был воспитан в духе поклонения к своей будущей отчизне. Во всяком случае, в его голосе нет такой тоски по России, как у Бунина, Ходасевича или Набокова. Его проза не является особенно интеллектуализированной, отчасти, ее можно отнести к разряду автобиографий или воспоминаний о войне. Но преподносится это с великолепным, тонким юмором, самоиронией, что, казалось бы, другого и не надо. Ну и конечно, основная линии произведения - мать-сын формирует костяк произведения. Обязанности сына перед матерью и ее памятью и самоуничтожающее желание Натальи Борисовской вывести своего сына в люди. В целом, его стиль несколько напоминает жанр новелл от О. Генри.
Любопытная деталь: в процессе чтения всплывало имя Ивана Мозжухина - известного актера, мифического отца Ромена Гари, друга и любовника (?) его матери. Потом в походе я взял у Паши Шелякина освежить в памяти «Другие Берега» Набокова. И, что Вы думаете? - наткнулся на воспоминания Владимира Владимировича о том же Иване Мозжухине, об их встрече в Крыму. Забавное совпадение…
Много странных деталей: чем-то французское литературное окружение в лице Сартра, Камю, Экзюпери, наверное, и навредило Гари: привнеся в его прозу некоторые неуместные образы вроде везде подчеркиваемого «Брат Океан». Ну никак не вяжется его простоватый стиль изложения с такими модернистским самоуглублением, слишком личным списком пристрастий, выплескиваемых без пояснений на страницы романа.
Предыдущие обсуждения:
Заметки о современной литературе. - Апдайк, Бакли, Касарес.
Заметки о современной литературе - 2.
Про цветной слух синестезию и мой новый рассказ.
Заметки о современной литературе - 4. Бах, Кортасар, Кальвино и Каннингем.
Заметки о современной литературе - 5. Борхес, Касарес, Кортасар.
Заметки о современной литературе - 6. Чак Паланик.
Заметки о современной литературе - 7. Александр Баррико и Ричард Бах.
Заметки о современной литературе - 8. Ричард Бах и Чак Паланик.
Заметки о современной литературе - 9. Чак Паланик.
Мейснер же лечил и исцелял, скорее, иллюзиями. Сплетая вокруг людей иную реальность, более безопасную и радостную. Кстати, был же еще и в наше время некто Мессинг - помощник Сталина в его мистических изысканиях.
Роман же можно выразить в известных строчках Пушкина: «Тьмы низких истин нам дороже всё возвышающий обман». Из известных обманщиков того же толка можно вспомнить Пер Гюнта или разгулявшегося гоголевского ревизора. Но, увы, толпа хоть и жаждет и чуда, и исцеления, но ненавидит и презирает обманщиков. Но на обмане внушения, лавине поклонения и зиждутся обещанные чудеса. Чем-то такая судьба напоминает судьбу Прометея, но казнимого людьми же ради которых он и старался все время. Вспомним и аналогичную судьбу Жана Батиста Гренуя из «Парфюмера», который гибнет, привнося в мир красоту. Дело все-таки не в том, какими средставми добывается та самая красота. Но в последнем городе на Мейснера находится свой здравомыслящий скептик, вроде Базарова, который разрушает обман магнетизера, обмануруживает некоторые подвохи. И вместе с этим писатель по законам жанра всячески очерняет главного героя, делая его сомневающимся и безвольным, гордым и брезгливым, пользующимся порой женской доверчивостью. Все, разумеется, ради пущего контраста.
«Низверженный ангел» - более короткий, но и более нелинейный, более заполненный внутренними смыслами и перекличками роман Энквиста, повествующий о человеческих уродствах, о психологии несчастных, забытых господом богом. Среди них и урод с двумя головами, одна из которых голова девушки на голове мужчины. Есть и юноша, по непонятным причинам убивающий маленьких девочек и сам питающий отвращение к своим поступкам. Он сам желает себе смерти, а клиенты психической лечебницы только уродуют его. И он, и Паскаль, влюбленный в свою вторую голову, стыдятся себя. Одновременно в романе фигурирует сатанинская церковь, отдаленно напоминающая церковь Шандора де Лавея. Уроды, собирающиеся там уже не верят в обычного господа забывшего о них.
Роман при этом полон внутренних взаимосвязей, как то: лед, смыкающийся над отцом писателя и пакет, которым пытается задушить себя убийца из Сетера. Все произведение проникнуто духом странной, порочной, противоестественной любви и, возможно, ее оправданности перед лицом бога, на неком высшем суде. Это и любовь родителей жертвы к убийце, и любовь Паскаля Пинона к своей второй голове - Марии, взаимоотношения родителей убитой девочки между собой. Что и говорить, талантливо написанный роман.
Также в походе я прочитал роман талантливейшего нашего соотечественника, эмигранта Ромена Гари, за который он был удостоен Гонкуровской премии, «Обещание на рассвете». Французская литература, без сомнения, выиграла от подобного подарка с нашей стороны, хотя еврейские корни позволили Роману Касеву без проблем ужиться во Франции, говоря отлично на французском, также он был воспитан в духе поклонения к своей будущей отчизне. Во всяком случае, в его голосе нет такой тоски по России, как у Бунина, Ходасевича или Набокова. Его проза не является особенно интеллектуализированной, отчасти, ее можно отнести к разряду автобиографий или воспоминаний о войне. Но преподносится это с великолепным, тонким юмором, самоиронией, что, казалось бы, другого и не надо. Ну и конечно, основная линии произведения - мать-сын формирует костяк произведения. Обязанности сына перед матерью и ее памятью и самоуничтожающее желание Натальи Борисовской вывести своего сына в люди. В целом, его стиль несколько напоминает жанр новелл от О. Генри.
Любопытная деталь: в процессе чтения всплывало имя Ивана Мозжухина - известного актера, мифического отца Ромена Гари, друга и любовника (?) его матери. Потом в походе я взял у Паши Шелякина освежить в памяти «Другие Берега» Набокова. И, что Вы думаете? - наткнулся на воспоминания Владимира Владимировича о том же Иване Мозжухине, об их встрече в Крыму. Забавное совпадение…
Много странных деталей: чем-то французское литературное окружение в лице Сартра, Камю, Экзюпери, наверное, и навредило Гари: привнеся в его прозу некоторые неуместные образы вроде везде подчеркиваемого «Брат Океан». Ну никак не вяжется его простоватый стиль изложения с такими модернистским самоуглублением, слишком личным списком пристрастий, выплескиваемых без пояснений на страницы романа.
Предыдущие обсуждения:
Заметки о современной литературе. - Апдайк, Бакли, Касарес.
Заметки о современной литературе - 2.
Про цветной слух синестезию и мой новый рассказ.
Заметки о современной литературе - 4. Бах, Кортасар, Кальвино и Каннингем.
Заметки о современной литературе - 5. Борхес, Касарес, Кортасар.
Заметки о современной литературе - 6. Чак Паланик.
Заметки о современной литературе - 7. Александр Баррико и Ричард Бах.
Заметки о современной литературе - 8. Ричард Бах и Чак Паланик.
Заметки о современной литературе - 9. Чак Паланик.