Поход за Мудростью: харбинские приключения сахалинских культурологов. Часть 4, заключительная
Часть 1
Часть 2
Часть 3
6. Мудрость как начало
Софийский храм явил нам себя, прячась от лучей закатного октябрьского солнца за спинами десятков функциональных небоскрёбов.
Храм в неорусском стиле, весьма похож декором и планировкой на Храм Спаса-на-Крови в Питере и Петропавловский собор в Петергофе (с последним - общий автор проекта). Расположение храма выбрано также весьма успешно: он до сих пор символизирует собой центр - духовный или ментальный. На заднем фоне вырисовывались гигантские циркообразные купола харбинских правительственных учреждений, постмодернистская залипуха торговых центров, зеркальный гигантизм офисных многоэтажек. Вся это западоподражательная мешанина скрывала закатное небо, позволяя хилому октябрьскому солнцу лишь по касательной освещать Софийскую площадь.
Возле Софийского храма недавно выстроено непонятное сооружение, контурами повторяющее готические базилики, решётчато собранное из каких-то рельсов. Артемий Викторович зачем-то потребовал сделать ряд фотографий внутри этого таинственного сооружения.
Вернёмся к Софии. Храм был закрыт - Мудрость отказала нам с доступе в себя. Да мы и не стремились внутрь. Товбин не любит храмы, превращённые в музеи. На колокольне Софии установлены динамики, из которых гремит китайская попса. По своей структуре попса эта похожа на то, чем в СССР уничтожали истинно народную культуру: пятьдесят затянутых в мундиры мужиков синхронно рявкают в темпе марша то, что осталось от древней песенки о любви какой-нибудь Катюши к кому-нибудь пернатому. После такого разве захочется чего-то народного? После такого издевательства над фольклором Майкл Джексон или Мадонна действительно воспринимаются как спасители мозга. И вот такой саундтрек заменял собой колокольный перезвон на Софийской площади в центре Харбина. А прямо возле храмовых ступеней на тротуаре сидела старушка с замотанным лицом, продающая орехи в корзинах.
Когда стемнело, она прицепила к корзинам хайтековый светодиодный фонарик. А напротив Софии стояла телега, нагруженная продаваемыми апельсинами.
Итак, уроки мудрости? Азия - не Европа. Азия - не Россия, хотя мы всё-таки больше Азиопа, чем Евразия, как писал философ Степун, особенно в последние десятилетия. Азия - это самодостаточный мир, как утверждают сами азиаты. Только вся эта самодостаточность почему-то сводится к легким штрихам декора на чисто советском сталинском барокко, на чисто американском постмодернизме корявых высоток, на чисто западном капитализме всеобщего продажничества и потребленчества. Вместо «KFC» - «ЧФС» (точнее, наряду с ним). Является ли Азия отдельным миром - или это лишь особое состояние ментальности, традиционно подавляемое на Западе кастово более высокими принципами жизни? И освобождённое ныне, в эпоху «восстания четвёртого сословия». Где она, древняя китайская культура? Её повседневное присутствие зачастую просматривается меньше, чем православие в современной России. А те социальные особенности, которые ещё Маркс сводил к «азиатскому стилю производства», весьма смахивают на недоделанность, распущенность и невежество, возведённые в принцип.
Безусловно, читатель, эти обобщения не вызваны впечатлением от несколькочасового странствования по улицам отдельного китайского города. Безусловно, в основе этих обобщений лежат многолетние размышления о цивилизационном своеобразии, а Поход за Мудростью был лишь катализатором, заставившим высказать недоговоренное, кристаллизовать аморфное. София имела в этом вопросе техническое значение, а поэтому мы прекратим мучать тебя этими корявыми теориями.
В некотором смысле София была концом нашего осознанного пути и началом интуитивно-бессознательного, чисто азиатского. Стало понятно, что ни Сталинский парк, ни буддийский храм Наивысшей радости, ни соборную мечеть мы не сможем посмотреть по обрисованным выше причинам. Но день ещё не закончен! Хотя темнеет в Харбине в октябре рано - и холодает тоже! Но мы катали с собой в чемоданах по улицам бывшего Русского Китая полный боекомплект зимней одежды, поэтому нам не было страшно. Вообще нам было весело и интересно! Мы смотрели чуждый и насыщенный образ жизни - что может быть более вдохновляющим? Главное, что мы ощутили в Китае, - это пульсация ритма Жизни. Это не обстановка тщательно декорируемого послесмертного разложения, как на Сахалине. И не хаос, не декорируемый ничем ввиду элементарной нищеты, духовной и материальной, как в каком-нибудь Поволжье.
Так вот, пора двигаться! Нам в Китае тоже хотелось двигаться - как и всему вокруг нас. Только куда? Неподалёку от Софии мы обнаружили кафешку с заманчиво бесплатным вай-фаем и заманчиво ароматной лапшой. Наше появление в этом кафе смахивало на интервенцию - мы расставили чемоданы, вытащили на столы ноутбуки, обложились купленной едой. Восторг интереса, с которым на нас реагировали китаянки-официантки, разумеется, подкупал. Правда, нам было слегка не до этого: мы пытались найти неподалёку гостиницу. Наш приятель-китаист, работающий в другом китайском городе, пытался нам помочь посредством «ВКонтакта», но, по-видимому, он уже достаточно прокитаился сам, и все его попытки помочь нам привели к окончательному запутыванию ситуации.
7. Ночь как окончание
Итак, мы вышли из кафе в холодную ночь. С нами пошёл один из работников кафешки - он бросил все свои дела и, понукаемый своими коллегами, повёл нас куда-то скорой рысью. Мы стали пересекать тёмные улицы по каким-то пешеходным мостам, устремившись к загадочной автобусной остановке. А всё потому, что приятель-китаист догадался написать нам иероглифические названия улиц и гостиниц, которые мы старательно перерисовали, больше не полагаясь на латинскую транслитерацию. Мы сели в автобус, ведомый шофёром, имеющим вид человека, не понимающего, кто он и как тут оказался. Сам понимаешь, читатель, какие надежды на благополучное достижение гостиницы это вселяло в нас.
Мы вышли на остановке, куда нас дружелюбно выпроводило всё население автобуса. И началось наше ночное странствование с чемоданами. Выписанные на бумажку иероглифы мы показывали встречным, выбирали из нескольких указанные направлений наиболее близкие и шли, шли, поглощая шагами пространство. Вместе с нами шли часы наступившей ночи. Даже современный Политехнический университет, территорию которого мы миновали, не помог нам почувствовать владение ситуацией. Приятель-китаист описал предложенные нам расположения гостиниц как находящиеся в шаговой доступности, поэтому нам не было нужно такси - тут ведь где-то, рядом! И шли, шли, шли. По мере наступления ночного холода некоторые китайцы разожгли костры прямо на тротуаре, жарили на них нехитрую, но отлично пахнущую снедь. Некоторые натянули плёнку над своими сегментами ночёвки на улице, так что мы ещё сильнее стали ощущать советскую ментальность: эта земля - не чья-то и не ничейная, она - народная!
Один встреченный нами парень (по необычности лица, видимо, студент), изменив направление своего маршрута, пошёл с нами. Мы шли километра два, в гору, чтобы придти к автобусной остановке, на которой было написано название, присланное нам приятелем-китаистом. Да, это оказалось не название гостиницы! Когда студент понял причины нашего замешательства, он кинулся прямо на дорогу, раскинув руки остановил первое проезжающее такси и привлёк водителя к нашим обсуждениям. После десятиминутной эмоциональной дискуссии мы отринули эту гостиницу-остановку и показали таксисту второе иероглифическое наименование, данное нам Сашей-китаистом. Он усадил нас в такси и отвёз… аккурат к началу нашей предыдущей дистанции, к тому месту, где мы встретили студента. Энтузиазм покинул нас, но вместе с ним и все эмоции - в том числе и дурные. Поэтому мы, уныло вздохнув, показали таксисту нашу третью иероглифическую запись. Он, радостно кивнув, вжал педаль газа и, после получаса кружения по дорогам Харбина, привёз нас к месту. Да, мы нашли по этому адресу гостиницу… закрытую пару лет назад. Слой пыли внутри помещения, запачканные стеклянные двери заперты на велосипедный замок - а ведь booking.com (или какой-то его аналог) предлагал нам забронировать место в этом отеле, оплатив картой!..
Всё, баста! Пошли на вокзал - он тут где-то рядом. Нет, пошли к Софии - она тут где-то рядом. На Софийской площади гнездуется множество такси, оттуда поедем на вокзал, с вокзала - в аэропорт. И китайские деньги кончились. С Сахалина я предусмотрительно взял 200 юаней, думая, что это слишком много. Большинство встреченных банкоматов отказывались иметь дело с нашими картами, издавали угрожающие сигналы, а один даже едва ни задержал карту в своей утробе. Но мой страшный крик привёл к незамедлительному выплёвыванию карты банкоматом - поневоле вспомнился рассказ одного путешественника столетней давности про какой-то китайский автомат, внутри которого сидел скрючившийся мальчишка.
Уехать с центральной площади Харбина на центральный вокзал? Не тут-то было! Около двадцати минут длилась торговля с диспетчером по телефону таксиста. (Кстати, у всех китайцев нынче вполне современные сенсорные телефоны.) Но вокзалов в Харбине четыре! А понятия «Harbin railway station», «вокзал, откуда идёт автобус в аэропорт» вообще не работали. Артемий Викторович рисовал рельсы, поезда, самолёты, показывал комплексные пантомимы, изображая езду паровозов и лёт аэропланов - вроде бы подействовало. Мы уселись в такси и поехали. Едем двадцать минут, тридцать… Мы помним, что нужный нам вокзал находится в центре, и стартовали мы тоже из центра. Кроме того, снова начали попадаться визуально знакомые нам места - видимо, едем по кругу (ведь по счётчику!). В итоге водила привёз нас на автовокзал! И высадил в бензиновом чаду, попав в пробку неподалёку от въезда на вокзал - дескать, ногами быстрее доберётесь.
8. Ледяной ад
Это новёхонький гигантский вокзал - я таких больших помещений ещё не видывал в жизни. Причём новёхоньковость не мешает крыше протекать в подставленные вёдра из-под корейской шпаклёвки. Тоже символы, символы...
И - пустота! Нет ни указателей, ни людей (кроме таксистских агентов). Мы спустились на эскалаторе - тоже пустота огромного помещения, только холоднее. Спустились ещё одним этажом ниже и попали в огромное помещение, вымощенное новейшим мрамором. И - страшный холод, даже какой-то неестественный. Пустота, зеркальность пространства и холод - Артемий начал вспоминать про дантовские круги ада.
Вдруг раскрылись боковые двери, впустив небольшую порцию удивлённо глянувших на нас последних пассажиров метро. Они все куда-то рассосались, и снова мы остались в морозной пустоте одни. Странствуя в разные углы огромных залов, мы наткнулись на русскоговорящего кавказца, который предложил нанять такси вскладчину - «куда-нибудь». «Сэйчас, собэрёмся и поедэм,» - сказал он нам спокойным тоном, почесав высовывающееся из-под футболки голое пузо. Такая перспектива не шибко привлекала, решили выбираться сами. Найдя гигантское стойбище такси, мы обрушились с резкой торговлей на молодого таксиста, используя практику, наработанную на наших китайских рынках. Мы смогли снизить запрошенную сумму в 200 юаней (2000 рублей) до 140, впорхнули в такси и помчались из ледяного ада в направлении аэропорта - на удивление быстро.
Такси доставило нас в аэропорт - водила даже смог уточнить у нас, какое отделение нам нужно: местное или международное. Мы вышли из такси в мертвящий холод совершенно тёмного и беззвучного аэропорта. Тут же вскрыли чемоданы и экипировались по-зимнему, включая кальсоны и перчатки. И пошли искать гостиницу. Международный аэропорт г. Харбина закрывается на ночь! В ответ на наше продолжительное стучание в двери из неосвещённого аэровокзала вышел голый по пояс субъект, общение с которым не принесло результатов, несмотря на использование слов «отель», «хотэл» и т.п. Осмотр соседних зданий также не принёс результатов. Странствуя по ночному неосвещённому и пустынному аэропорту, мы всё-таки нашли какое-то здание, немного похожее на гостиницу: ресепшн в фойе, номерки на дверях. И никого! Только два больших кресла - два манящих кресла! Было около двух часов ночи. Как только мы разместили свои уставшие тела в этих креслах, откуда-то появилась заспанная женщина, жестами объяснившая нам, что тут нам находиться нельзя, что это не гостиница, что мы должны убираться наружу. Я едва ни проявил упадничество, начав собирать вещи, но Семичаевский остановил: «Подожди! Видишь, диалог наметился». Действительно, он смог пантомимой объяснить безвыходность нашей ситуации и упросить сонную горничную разрешить нам остаться на этих креслах до утра при условии полной тишины. Слава Богу!
Остаток ночи был проведён в обещанной тишине и отвратительном бреде, который обычно сопровождает долгожданную и недолгую ночёвку в неудобной позе. Действительно, это была не гостиница для людей - это была гостиница для экипажей самолётов.
Утром, кое-как умывшись в промозглом туалете, мы вышли в ещё более усилившийся мороз и направили свои стопы к едва открывшемуся международному аэропорту.
А едва выйдя, мы нашли настоящую гостиницу! Прямо напротив! Кроме того, там была ещё и баня, которая открывалась через несколько часов. Семичаевский назвал это бонусом за страдания.
9. Мудрость в действии
У Товбина появилось чисто российское желание напиться крови виновников наших злоключений. Товбин верно рассудил, что национальное коммунистическое прошлое позволит ему наладить верную стратегию общения с китайцами-коммунистами. Поэтому в едва открывшемся аэропорте он устроил настоящий россиянский скандал. После чего мы направились в какой-то «Старбакс» пить кофе, рассекая тысячи внезапно появившихся пассажиров и провожающих. Каково же было наше удивление, когда в кафетерии на другом краю огромного и многолюдного аэропорта нас нашла запыхавшаяся девушка из справочного бюро. По-английски она объяснила нам, что наша проблема с визой сейчас будет решена, нужно только пройти в бюро справок. Хрупкая девочка начала услужливо хватать наши чемоданы, и была удивлена, что в подобной ситуации мы отвергли её помощь и сами потащили наши баулы. Видимо, как-то не по-азиатски мы поступили, не по-людски. В справочной Товбину протянули телефонную трубку, в которой некая сотрудница по-русски (!) попросила его успокоиться и подойти к таможне, где офицер незамедлительно исправит свою ошибку. Вот что значит хороший скандал для азиата! Ничего не понимали по-английски, а тут даже русскоязычных нашли. Вот и рассуждай потом о коллективизме и соборности там всякой…
Да, появившийся низкорослый моложавый и важничающий таможенник исправил нам визу, при этом стараясь сохранить лицо. Хрен с вами, живите! А мы пошли в баню.
Интересно, что китайцы не переносят жары! У них в общественной сауне, в парилке 60 градусов. Но они там пребывают с таким видом, будто прямо сейчас умрут. А когда брызгают из специального душа на каменку, и поднимается слабенький пар, начинают суетливо бегать по топчанам, выкатывая глаза. Зато в самой помывочной холодно. Китайцы не отапливают нежилые помещения. Зачем, если в кране есть горячая вода, а в раздевальных шкафчиках - собственная тёплая одежда? Поэтому мытьё прошло весьма экстремально. «Бонусом» было китайское восприятие нас в своей бане - словно мы не люди, а зеленокожие инопланетяне, испортившие собой всю ауру помещения. От парилки до раздевалки мы были сопровождаемы такими взглядами. Весь вид китайцев показывал, что мы своим присутствием просто испортили им удовольствие от помывки - наверное, редкое и дорогое удовольствие.
Кстати, в раздевалке шкафчики запираются на магнитные ключи на резиновых браслетах - ещё один пример китайского хайтековства. Мы это понимаем: легче изобрести и внедрить такую штуковину, чем бороться с воровством и его социально-экономическими причинами.
Итак, мы напитались удивлениями и скандализованной кровью, впечатлениями и лапшой, для заварки которой в зале ожидания аэропорта стоит специальный автомат с горячей водой. А для питья китайцы используют отличное ноу-хау - не стаканы а пакетики, аккуратной стопкой прикреплённые тут же.
Впереди - полёт до Пекина, затем 12-часовой перелёт до Города Ангелов, в иную вселенную. Мы ещё не знали, что гигантский самолёт будет пустым на 2/3, что там будут выдавать даже пиво и вино, что мы сможем хорошо выспаться перед ещё бо́льшими злоключениями в Америке.
С какой Азией мы познакомились? С живой! Это её главная характеристика. У нас чище и приятнее, но мёртвые не потеют - в этом вся причина.
Какой мудрости научились мы? Никакой - для этого нужна вся жизнь. Ведь по словам Сенеки, мудрость - искусство правильно думать и жить. Научиться правильно думать - попроще, тут важен опыт зримого и прочувствованного. В Китае мы видели мир людей иной формации, парадоксально сочетающих в себе противоречивые черты. С одной стороны, это благородные и старательные труженики, блистательно описанные Юнгером, с другой - копошащиеся несчастные существа низведённые до полуживотного состояния. При чём тут их коммунизм? Открытый вопрос. Если верить Мо Яню, Чжану Имоу и прочим проповедникам нынешнего китаизма, до товарища Мао всё было во много раз хуже (сложно представить). Дескать, нынешние китайцы имеют реальные условия для выживания, сытости и, как следствие, возможность выражения себя как личности. Действительно, Китай - это царство Труда. Они плотно хозяйничают на своей земле, и будут хозяйничать на чужих, потому что Бог даёт землю тому, кто её обихаживает.
Что же касается «цивилизационного своеобразия», то я уже представил читателю свои рассуждения на сей счёт. Если Конфуций, Лао Цзы и вся тысячелетняя культура укладываются в «азиатский способ производства» внутри глобальной капиталистической машины, в особенности декора или в специфику ресторанного меню, то вопрос, как говорится, снят…
Надо больше ездить, больше смотреть, нюхать, пробовать. И не из окон отеля «Marriott», а так, как мы - низово́, через пот и мозоли на ногах. Только эта стратегия позволит обогатиться через прикосновение к таким чудесным мирам, как Китай.
Конец, и Богу слава!
Часть 2
Часть 3
6. Мудрость как начало
Софийский храм явил нам себя, прячась от лучей закатного октябрьского солнца за спинами десятков функциональных небоскрёбов.
Храм в неорусском стиле, весьма похож декором и планировкой на Храм Спаса-на-Крови в Питере и Петропавловский собор в Петергофе (с последним - общий автор проекта). Расположение храма выбрано также весьма успешно: он до сих пор символизирует собой центр - духовный или ментальный. На заднем фоне вырисовывались гигантские циркообразные купола харбинских правительственных учреждений, постмодернистская залипуха торговых центров, зеркальный гигантизм офисных многоэтажек. Вся это западоподражательная мешанина скрывала закатное небо, позволяя хилому октябрьскому солнцу лишь по касательной освещать Софийскую площадь.
Возле Софийского храма недавно выстроено непонятное сооружение, контурами повторяющее готические базилики, решётчато собранное из каких-то рельсов. Артемий Викторович зачем-то потребовал сделать ряд фотографий внутри этого таинственного сооружения.
Вернёмся к Софии. Храм был закрыт - Мудрость отказала нам с доступе в себя. Да мы и не стремились внутрь. Товбин не любит храмы, превращённые в музеи. На колокольне Софии установлены динамики, из которых гремит китайская попса. По своей структуре попса эта похожа на то, чем в СССР уничтожали истинно народную культуру: пятьдесят затянутых в мундиры мужиков синхронно рявкают в темпе марша то, что осталось от древней песенки о любви какой-нибудь Катюши к кому-нибудь пернатому. После такого разве захочется чего-то народного? После такого издевательства над фольклором Майкл Джексон или Мадонна действительно воспринимаются как спасители мозга. И вот такой саундтрек заменял собой колокольный перезвон на Софийской площади в центре Харбина. А прямо возле храмовых ступеней на тротуаре сидела старушка с замотанным лицом, продающая орехи в корзинах.
Когда стемнело, она прицепила к корзинам хайтековый светодиодный фонарик. А напротив Софии стояла телега, нагруженная продаваемыми апельсинами.
Итак, уроки мудрости? Азия - не Европа. Азия - не Россия, хотя мы всё-таки больше Азиопа, чем Евразия, как писал философ Степун, особенно в последние десятилетия. Азия - это самодостаточный мир, как утверждают сами азиаты. Только вся эта самодостаточность почему-то сводится к легким штрихам декора на чисто советском сталинском барокко, на чисто американском постмодернизме корявых высоток, на чисто западном капитализме всеобщего продажничества и потребленчества. Вместо «KFC» - «ЧФС» (точнее, наряду с ним). Является ли Азия отдельным миром - или это лишь особое состояние ментальности, традиционно подавляемое на Западе кастово более высокими принципами жизни? И освобождённое ныне, в эпоху «восстания четвёртого сословия». Где она, древняя китайская культура? Её повседневное присутствие зачастую просматривается меньше, чем православие в современной России. А те социальные особенности, которые ещё Маркс сводил к «азиатскому стилю производства», весьма смахивают на недоделанность, распущенность и невежество, возведённые в принцип.
Безусловно, читатель, эти обобщения не вызваны впечатлением от несколькочасового странствования по улицам отдельного китайского города. Безусловно, в основе этих обобщений лежат многолетние размышления о цивилизационном своеобразии, а Поход за Мудростью был лишь катализатором, заставившим высказать недоговоренное, кристаллизовать аморфное. София имела в этом вопросе техническое значение, а поэтому мы прекратим мучать тебя этими корявыми теориями.
В некотором смысле София была концом нашего осознанного пути и началом интуитивно-бессознательного, чисто азиатского. Стало понятно, что ни Сталинский парк, ни буддийский храм Наивысшей радости, ни соборную мечеть мы не сможем посмотреть по обрисованным выше причинам. Но день ещё не закончен! Хотя темнеет в Харбине в октябре рано - и холодает тоже! Но мы катали с собой в чемоданах по улицам бывшего Русского Китая полный боекомплект зимней одежды, поэтому нам не было страшно. Вообще нам было весело и интересно! Мы смотрели чуждый и насыщенный образ жизни - что может быть более вдохновляющим? Главное, что мы ощутили в Китае, - это пульсация ритма Жизни. Это не обстановка тщательно декорируемого послесмертного разложения, как на Сахалине. И не хаос, не декорируемый ничем ввиду элементарной нищеты, духовной и материальной, как в каком-нибудь Поволжье.
Так вот, пора двигаться! Нам в Китае тоже хотелось двигаться - как и всему вокруг нас. Только куда? Неподалёку от Софии мы обнаружили кафешку с заманчиво бесплатным вай-фаем и заманчиво ароматной лапшой. Наше появление в этом кафе смахивало на интервенцию - мы расставили чемоданы, вытащили на столы ноутбуки, обложились купленной едой. Восторг интереса, с которым на нас реагировали китаянки-официантки, разумеется, подкупал. Правда, нам было слегка не до этого: мы пытались найти неподалёку гостиницу. Наш приятель-китаист, работающий в другом китайском городе, пытался нам помочь посредством «ВКонтакта», но, по-видимому, он уже достаточно прокитаился сам, и все его попытки помочь нам привели к окончательному запутыванию ситуации.
7. Ночь как окончание
Итак, мы вышли из кафе в холодную ночь. С нами пошёл один из работников кафешки - он бросил все свои дела и, понукаемый своими коллегами, повёл нас куда-то скорой рысью. Мы стали пересекать тёмные улицы по каким-то пешеходным мостам, устремившись к загадочной автобусной остановке. А всё потому, что приятель-китаист догадался написать нам иероглифические названия улиц и гостиниц, которые мы старательно перерисовали, больше не полагаясь на латинскую транслитерацию. Мы сели в автобус, ведомый шофёром, имеющим вид человека, не понимающего, кто он и как тут оказался. Сам понимаешь, читатель, какие надежды на благополучное достижение гостиницы это вселяло в нас.
Мы вышли на остановке, куда нас дружелюбно выпроводило всё население автобуса. И началось наше ночное странствование с чемоданами. Выписанные на бумажку иероглифы мы показывали встречным, выбирали из нескольких указанные направлений наиболее близкие и шли, шли, поглощая шагами пространство. Вместе с нами шли часы наступившей ночи. Даже современный Политехнический университет, территорию которого мы миновали, не помог нам почувствовать владение ситуацией. Приятель-китаист описал предложенные нам расположения гостиниц как находящиеся в шаговой доступности, поэтому нам не было нужно такси - тут ведь где-то, рядом! И шли, шли, шли. По мере наступления ночного холода некоторые китайцы разожгли костры прямо на тротуаре, жарили на них нехитрую, но отлично пахнущую снедь. Некоторые натянули плёнку над своими сегментами ночёвки на улице, так что мы ещё сильнее стали ощущать советскую ментальность: эта земля - не чья-то и не ничейная, она - народная!
Один встреченный нами парень (по необычности лица, видимо, студент), изменив направление своего маршрута, пошёл с нами. Мы шли километра два, в гору, чтобы придти к автобусной остановке, на которой было написано название, присланное нам приятелем-китаистом. Да, это оказалось не название гостиницы! Когда студент понял причины нашего замешательства, он кинулся прямо на дорогу, раскинув руки остановил первое проезжающее такси и привлёк водителя к нашим обсуждениям. После десятиминутной эмоциональной дискуссии мы отринули эту гостиницу-остановку и показали таксисту второе иероглифическое наименование, данное нам Сашей-китаистом. Он усадил нас в такси и отвёз… аккурат к началу нашей предыдущей дистанции, к тому месту, где мы встретили студента. Энтузиазм покинул нас, но вместе с ним и все эмоции - в том числе и дурные. Поэтому мы, уныло вздохнув, показали таксисту нашу третью иероглифическую запись. Он, радостно кивнув, вжал педаль газа и, после получаса кружения по дорогам Харбина, привёз нас к месту. Да, мы нашли по этому адресу гостиницу… закрытую пару лет назад. Слой пыли внутри помещения, запачканные стеклянные двери заперты на велосипедный замок - а ведь booking.com (или какой-то его аналог) предлагал нам забронировать место в этом отеле, оплатив картой!..
Всё, баста! Пошли на вокзал - он тут где-то рядом. Нет, пошли к Софии - она тут где-то рядом. На Софийской площади гнездуется множество такси, оттуда поедем на вокзал, с вокзала - в аэропорт. И китайские деньги кончились. С Сахалина я предусмотрительно взял 200 юаней, думая, что это слишком много. Большинство встреченных банкоматов отказывались иметь дело с нашими картами, издавали угрожающие сигналы, а один даже едва ни задержал карту в своей утробе. Но мой страшный крик привёл к незамедлительному выплёвыванию карты банкоматом - поневоле вспомнился рассказ одного путешественника столетней давности про какой-то китайский автомат, внутри которого сидел скрючившийся мальчишка.
Уехать с центральной площади Харбина на центральный вокзал? Не тут-то было! Около двадцати минут длилась торговля с диспетчером по телефону таксиста. (Кстати, у всех китайцев нынче вполне современные сенсорные телефоны.) Но вокзалов в Харбине четыре! А понятия «Harbin railway station», «вокзал, откуда идёт автобус в аэропорт» вообще не работали. Артемий Викторович рисовал рельсы, поезда, самолёты, показывал комплексные пантомимы, изображая езду паровозов и лёт аэропланов - вроде бы подействовало. Мы уселись в такси и поехали. Едем двадцать минут, тридцать… Мы помним, что нужный нам вокзал находится в центре, и стартовали мы тоже из центра. Кроме того, снова начали попадаться визуально знакомые нам места - видимо, едем по кругу (ведь по счётчику!). В итоге водила привёз нас на автовокзал! И высадил в бензиновом чаду, попав в пробку неподалёку от въезда на вокзал - дескать, ногами быстрее доберётесь.
8. Ледяной ад
Это новёхонький гигантский вокзал - я таких больших помещений ещё не видывал в жизни. Причём новёхоньковость не мешает крыше протекать в подставленные вёдра из-под корейской шпаклёвки. Тоже символы, символы...
И - пустота! Нет ни указателей, ни людей (кроме таксистских агентов). Мы спустились на эскалаторе - тоже пустота огромного помещения, только холоднее. Спустились ещё одним этажом ниже и попали в огромное помещение, вымощенное новейшим мрамором. И - страшный холод, даже какой-то неестественный. Пустота, зеркальность пространства и холод - Артемий начал вспоминать про дантовские круги ада.
Вдруг раскрылись боковые двери, впустив небольшую порцию удивлённо глянувших на нас последних пассажиров метро. Они все куда-то рассосались, и снова мы остались в морозной пустоте одни. Странствуя в разные углы огромных залов, мы наткнулись на русскоговорящего кавказца, который предложил нанять такси вскладчину - «куда-нибудь». «Сэйчас, собэрёмся и поедэм,» - сказал он нам спокойным тоном, почесав высовывающееся из-под футболки голое пузо. Такая перспектива не шибко привлекала, решили выбираться сами. Найдя гигантское стойбище такси, мы обрушились с резкой торговлей на молодого таксиста, используя практику, наработанную на наших китайских рынках. Мы смогли снизить запрошенную сумму в 200 юаней (2000 рублей) до 140, впорхнули в такси и помчались из ледяного ада в направлении аэропорта - на удивление быстро.
Такси доставило нас в аэропорт - водила даже смог уточнить у нас, какое отделение нам нужно: местное или международное. Мы вышли из такси в мертвящий холод совершенно тёмного и беззвучного аэропорта. Тут же вскрыли чемоданы и экипировались по-зимнему, включая кальсоны и перчатки. И пошли искать гостиницу. Международный аэропорт г. Харбина закрывается на ночь! В ответ на наше продолжительное стучание в двери из неосвещённого аэровокзала вышел голый по пояс субъект, общение с которым не принесло результатов, несмотря на использование слов «отель», «хотэл» и т.п. Осмотр соседних зданий также не принёс результатов. Странствуя по ночному неосвещённому и пустынному аэропорту, мы всё-таки нашли какое-то здание, немного похожее на гостиницу: ресепшн в фойе, номерки на дверях. И никого! Только два больших кресла - два манящих кресла! Было около двух часов ночи. Как только мы разместили свои уставшие тела в этих креслах, откуда-то появилась заспанная женщина, жестами объяснившая нам, что тут нам находиться нельзя, что это не гостиница, что мы должны убираться наружу. Я едва ни проявил упадничество, начав собирать вещи, но Семичаевский остановил: «Подожди! Видишь, диалог наметился». Действительно, он смог пантомимой объяснить безвыходность нашей ситуации и упросить сонную горничную разрешить нам остаться на этих креслах до утра при условии полной тишины. Слава Богу!
Остаток ночи был проведён в обещанной тишине и отвратительном бреде, который обычно сопровождает долгожданную и недолгую ночёвку в неудобной позе. Действительно, это была не гостиница для людей - это была гостиница для экипажей самолётов.
Утром, кое-как умывшись в промозглом туалете, мы вышли в ещё более усилившийся мороз и направили свои стопы к едва открывшемуся международному аэропорту.
А едва выйдя, мы нашли настоящую гостиницу! Прямо напротив! Кроме того, там была ещё и баня, которая открывалась через несколько часов. Семичаевский назвал это бонусом за страдания.
9. Мудрость в действии
У Товбина появилось чисто российское желание напиться крови виновников наших злоключений. Товбин верно рассудил, что национальное коммунистическое прошлое позволит ему наладить верную стратегию общения с китайцами-коммунистами. Поэтому в едва открывшемся аэропорте он устроил настоящий россиянский скандал. После чего мы направились в какой-то «Старбакс» пить кофе, рассекая тысячи внезапно появившихся пассажиров и провожающих. Каково же было наше удивление, когда в кафетерии на другом краю огромного и многолюдного аэропорта нас нашла запыхавшаяся девушка из справочного бюро. По-английски она объяснила нам, что наша проблема с визой сейчас будет решена, нужно только пройти в бюро справок. Хрупкая девочка начала услужливо хватать наши чемоданы, и была удивлена, что в подобной ситуации мы отвергли её помощь и сами потащили наши баулы. Видимо, как-то не по-азиатски мы поступили, не по-людски. В справочной Товбину протянули телефонную трубку, в которой некая сотрудница по-русски (!) попросила его успокоиться и подойти к таможне, где офицер незамедлительно исправит свою ошибку. Вот что значит хороший скандал для азиата! Ничего не понимали по-английски, а тут даже русскоязычных нашли. Вот и рассуждай потом о коллективизме и соборности там всякой…
Да, появившийся низкорослый моложавый и важничающий таможенник исправил нам визу, при этом стараясь сохранить лицо. Хрен с вами, живите! А мы пошли в баню.
Интересно, что китайцы не переносят жары! У них в общественной сауне, в парилке 60 градусов. Но они там пребывают с таким видом, будто прямо сейчас умрут. А когда брызгают из специального душа на каменку, и поднимается слабенький пар, начинают суетливо бегать по топчанам, выкатывая глаза. Зато в самой помывочной холодно. Китайцы не отапливают нежилые помещения. Зачем, если в кране есть горячая вода, а в раздевальных шкафчиках - собственная тёплая одежда? Поэтому мытьё прошло весьма экстремально. «Бонусом» было китайское восприятие нас в своей бане - словно мы не люди, а зеленокожие инопланетяне, испортившие собой всю ауру помещения. От парилки до раздевалки мы были сопровождаемы такими взглядами. Весь вид китайцев показывал, что мы своим присутствием просто испортили им удовольствие от помывки - наверное, редкое и дорогое удовольствие.
Кстати, в раздевалке шкафчики запираются на магнитные ключи на резиновых браслетах - ещё один пример китайского хайтековства. Мы это понимаем: легче изобрести и внедрить такую штуковину, чем бороться с воровством и его социально-экономическими причинами.
Итак, мы напитались удивлениями и скандализованной кровью, впечатлениями и лапшой, для заварки которой в зале ожидания аэропорта стоит специальный автомат с горячей водой. А для питья китайцы используют отличное ноу-хау - не стаканы а пакетики, аккуратной стопкой прикреплённые тут же.
Впереди - полёт до Пекина, затем 12-часовой перелёт до Города Ангелов, в иную вселенную. Мы ещё не знали, что гигантский самолёт будет пустым на 2/3, что там будут выдавать даже пиво и вино, что мы сможем хорошо выспаться перед ещё бо́льшими злоключениями в Америке.
С какой Азией мы познакомились? С живой! Это её главная характеристика. У нас чище и приятнее, но мёртвые не потеют - в этом вся причина.
Какой мудрости научились мы? Никакой - для этого нужна вся жизнь. Ведь по словам Сенеки, мудрость - искусство правильно думать и жить. Научиться правильно думать - попроще, тут важен опыт зримого и прочувствованного. В Китае мы видели мир людей иной формации, парадоксально сочетающих в себе противоречивые черты. С одной стороны, это благородные и старательные труженики, блистательно описанные Юнгером, с другой - копошащиеся несчастные существа низведённые до полуживотного состояния. При чём тут их коммунизм? Открытый вопрос. Если верить Мо Яню, Чжану Имоу и прочим проповедникам нынешнего китаизма, до товарища Мао всё было во много раз хуже (сложно представить). Дескать, нынешние китайцы имеют реальные условия для выживания, сытости и, как следствие, возможность выражения себя как личности. Действительно, Китай - это царство Труда. Они плотно хозяйничают на своей земле, и будут хозяйничать на чужих, потому что Бог даёт землю тому, кто её обихаживает.
Что же касается «цивилизационного своеобразия», то я уже представил читателю свои рассуждения на сей счёт. Если Конфуций, Лао Цзы и вся тысячелетняя культура укладываются в «азиатский способ производства» внутри глобальной капиталистической машины, в особенности декора или в специфику ресторанного меню, то вопрос, как говорится, снят…
Надо больше ездить, больше смотреть, нюхать, пробовать. И не из окон отеля «Marriott», а так, как мы - низово́, через пот и мозоли на ногах. Только эта стратегия позволит обогатиться через прикосновение к таким чудесным мирам, как Китай.
Конец, и Богу слава!