Felix Europa
На прошлой неделе к нам приeзжала моя старинная знакомая, назову её A. Она тоже с Урала, когда-то мы с ней росли в одном дворе в губернском городе N. B девяностых годах A. уже бывала у нас в Богемии, но с тех пор в её жизни произошли большие перемены - лет десять назад она вышла замуж за итальянца и поселилась в окрестностях Милана. За этy декаду А. стала совершенной... нет, не итальянкой. Она сделалась совершеннейшей ломбардийкой.
Все три дня, что А. гостила у нас, от неё можно было слышать: "Вот это наш, ломбардский сыр, а это не наш, он из Лигурии"; "У римлян такой диалект, что мы их не всегда понимаем"; "Нет-нет, это тосканское блюдо, у нас в Ломбардии его не готовят"; "В Калабрии очень интересная архитектура, ничего общего с нашей"; и, наконец "У нас все так ругают Гарибальди за то, что он объединил нас с Югом...".
Я слушал А. с чрезвычайным интересом. И размышлял о том, почему канал Евроньюс после Олимпиады показал сюжет о спортсменах из Йoрка, завоеваших столько медалей, что их хватило бы целой стране. Почему появилась очень смешная комедия, в которой блистательный Жан Рено сыграл корсиканского сепаратиста. Почему в Каталонии запретили корриду. Почему бывшие Судеты увешаны предвыборными плакатами партии Северочехов. Почему французское правительство признало действия якобинского режима в Вандее геноцидом и выделило средства на увековечивание памяти местных шуанов, сражавшихся против революции (ведь республика предприняла это явно не для того, чтобы порадовать моё монархическое сердце, хотя не скрою: oно порадовалось).
Кажется, я уже писал, что любые просходящие на континенте события следует рассматривать с точки зрения евроинтеграции. Национальные государства, да и сами современные нации, представляют собой очевидное препятствие на пути объединения Европы. Чтобы интеграция состоялась, национальные идентичности должны смениться общеевропейской. Достичь этого нелегко. Когда-то я говорил, что в современную эпоху Нация представляет собой аксиоматическую ценность. Но одновременно я говорил, что нация для европейцев - это договорное состояние.
Договор всегда можно пересмотреть. Вопрос лишь в том, можете ли вы предложить второй стороне условия, которые её заинтересуют. Если бы европейские элиты попытались в одностороннем порядке сверху навязать своим нациям общую идентичность, у них бы ничего не вышло. Однако они пошли другим путём.
Объединение Европы сверху сопровождается размыванием национальных идентичностей снизу. Ставка делается на регионы. Eсли из Франции, Германии, Италии составить федерацию чрезвычайно трудно, то Каталония, Окситания, Бургундия, Бавария, Ломбардия, Моравия, Саксония, Бретань складываются в пазл с куда большей лёгкостью.
Это понимали не только авторы сегодняшнего интеграционного процесса. Во время Второй мировой войны оккупировавшие Францию немцы предоставили автономию Бретани, а в дружественном Германии французском правительстве, обосновавшемся в Виши, было немало окситанцев. Людям с преобладающей бретонской или окситанской идентичностью интегрироваться в Европу куда легче, чем людям, считающим себя в первую очередь французами.
По этой же причине сегодня лoмбардцы или калабрийцы желательнее для Европы, нежели итальянцы, а северочехи или моравяне предпочтительнее чехословаков.
Недавно я выложил пост Богемия: вид со спины , посвящённый приоритетам уроженцев Богемии и Моравии в различных областях человеческой деятельности. Меня поразило, что многие комментаторы принялись однотипно возражать: "Этот человек был немцем, а тот - евреем, они не чехи, почему Вы считаете их богемцами?" Очевидно, люди имели в виду даже не нацию, а этнос, хотя я говорил исключительно о регионе.
Прелесть регионального подхода заключается как раз в том, что он делает своим любого человека, хоть как-то связанного с регионом. Принадлежит ли он к этническому и конфессиональному большинству или к самому экзотическому из всех возможных меньшинств, не имеет значения. Человек может родиться и всю жизнь прожить в регионе, он может родиться в регионе и прославиться за океаном или, напротив, родиться за тридевять земель и перебраться в регион - это тоже не играет роли. Герой должен быть хоть как-то связан с регионом, этого достаточно. В регионе будет построен его музей, в школах региона детей будут учить гордиться его именем, а привлечённые этим именем туристы будут оставлять в регионе свои деньги - чего же боле?
Сегодня многим кажется, что национализм - это наиболее консервативная и традиционалистская из европейских идей. В действительности региональное мироощущение куда древнее и консервативнее национального (не говоря о том, что оно органичнее). Постепенно трансформируясь из союза национальных государств в конгломерат регионов, Европа возвращается к своим корням, к тем формам жизни, которые господствовали до Тридцатилетней войны, положившей начало современным национальным государствам. Причём национальные государства быстро утвердились только в западной части континента. В Италии и Германии процесс затянулся до времён Гарибальди и Бисмарка (а в каком-то смысле - даже до эпохи Гитлера и Муссолини).
Что же касается дунайской монархии, она оставалась конгломератом регионов до самого 1918 года, а после её гибели на сцену немедленно вышли такие фигуры, как Отто Габсбург и Европеец из Токио Рихард Куденхове-Каллерги - австро-венгры без Австро-Венгрии, ставшие духовными отцами (а отчасти - и непосредственными реализаторами) процесса европейской интеграции. Поэтому неудивительно, что Евросоюз всё больше напоминает Австро-Венгрию, разросшуюся до масштабов континента - он задумывался людьми, многие из которых родились и выросли в габсбургской империи. Глядя, какой была Австро-Венгрия вчера, можно увидеть, какой будет Европа завтра. Когда-то и Богемия, и Ломбардия уже были регионами в составе габсбургской империи. Сейчас они постепенно становятся регионами в составе единой Европы (но теперь к ним присоединились Фландрия, Вестфалия, Андалузия, Сардиния, Мазовия, Вандея...
Некогда Уильям Стирлинг приписал Матвею Корвину фразу: "Bella gerant alii, tu, felix Austria nube" - "Пусть другие воюют, ты заключай браки, счастливая Австрия". Сегодня принципы устройства счастливой Австрии распространяются на всю Европу. Только династические браки сменились программами регионального развития.
Эпоха национальных государств, начало которой положил Вестфальский мир, подходит к концу. Поскольку процесс идёт мирно, его почти не замечают. Ув. f_f, хорошо разбирающийся в такиx вещах, написал в мае этого года:
"Скажем, сейчас в Западной и Центральной Европе национализм - сила консервативная, опирающаяся на клише национального государства как некой "идеальной" формы политико-государственного бытия, которая сложилась в результате распада былых империй, двух мировых войн и демократизации. Но мало кому понятно, что в действительности эта форма понемногу изживает себя и уже созрела для ее преодоления, поскольку европейская интеграция длится более 50 лет, а глобализация не оставляет особых шансов малым и средним национальным государствам вообще, а Европы в особенности. Если формулировать упрощенно, несколько провокативно и лозунгово, то да - в средне- и долгосрочной перспективе Европа (Западная и Центральная) будет своего рода модернизированной империей, новообретенным единством - или же музеем под открытым небом, у которого всё в прошлом и практически ничего - в будущем.
Напротив, в бывшем СССР и отчасти в Центрально-Восточной Европе национализм из-за недавнего распада империи еще не утратил революционного и социально-освободительного (или по крайней мере прогрессистского) потенциала, который он имел в Европе в эпоху буржуазных революций 19-го века. Это просто разные стадии развития. И если националисты, особенно в Восточной Европе, драпируются в разного рода традиционалистские тряпки, видя как свой идеал никогда в действительности не существовавшее гармоничное патриархальное сословное общество (нет, оно существовало, конечно, но черта с два было гармоничным), если они по-прежнему натягивают на себя полуистлевшие одежки деятелей вроде Хорти, Кодряну или Бандеры, то они обрекают себя на поражение, потому что катастрофически не попадают в ритм современного мира. На Балканах, собственно, в 90-е годы это уже произошло - и закончилось такой резней, о которой в свое время не мечтали никакие Османы" http://f-f.livejournal.com/640368.html
Увы, данный текст не получил почти никаких откликов. Я с грустью наблюдаю, как в РФ, в Белоруссии и на Украине люди не просто наступают на грабли, но буквально танцуют на граблях этнонационализма и привязанности к историческим фикциям. И не желают слушать тех, кто говорит им об этом.
Все три дня, что А. гостила у нас, от неё можно было слышать: "Вот это наш, ломбардский сыр, а это не наш, он из Лигурии"; "У римлян такой диалект, что мы их не всегда понимаем"; "Нет-нет, это тосканское блюдо, у нас в Ломбардии его не готовят"; "В Калабрии очень интересная архитектура, ничего общего с нашей"; и, наконец "У нас все так ругают Гарибальди за то, что он объединил нас с Югом...".
Я слушал А. с чрезвычайным интересом. И размышлял о том, почему канал Евроньюс после Олимпиады показал сюжет о спортсменах из Йoрка, завоеваших столько медалей, что их хватило бы целой стране. Почему появилась очень смешная комедия, в которой блистательный Жан Рено сыграл корсиканского сепаратиста. Почему в Каталонии запретили корриду. Почему бывшие Судеты увешаны предвыборными плакатами партии Северочехов. Почему французское правительство признало действия якобинского режима в Вандее геноцидом и выделило средства на увековечивание памяти местных шуанов, сражавшихся против революции (ведь республика предприняла это явно не для того, чтобы порадовать моё монархическое сердце, хотя не скрою: oно порадовалось).
Кажется, я уже писал, что любые просходящие на континенте события следует рассматривать с точки зрения евроинтеграции. Национальные государства, да и сами современные нации, представляют собой очевидное препятствие на пути объединения Европы. Чтобы интеграция состоялась, национальные идентичности должны смениться общеевропейской. Достичь этого нелегко. Когда-то я говорил, что в современную эпоху Нация представляет собой аксиоматическую ценность. Но одновременно я говорил, что нация для европейцев - это договорное состояние.
Договор всегда можно пересмотреть. Вопрос лишь в том, можете ли вы предложить второй стороне условия, которые её заинтересуют. Если бы европейские элиты попытались в одностороннем порядке сверху навязать своим нациям общую идентичность, у них бы ничего не вышло. Однако они пошли другим путём.
Объединение Европы сверху сопровождается размыванием национальных идентичностей снизу. Ставка делается на регионы. Eсли из Франции, Германии, Италии составить федерацию чрезвычайно трудно, то Каталония, Окситания, Бургундия, Бавария, Ломбардия, Моравия, Саксония, Бретань складываются в пазл с куда большей лёгкостью.
Это понимали не только авторы сегодняшнего интеграционного процесса. Во время Второй мировой войны оккупировавшие Францию немцы предоставили автономию Бретани, а в дружественном Германии французском правительстве, обосновавшемся в Виши, было немало окситанцев. Людям с преобладающей бретонской или окситанской идентичностью интегрироваться в Европу куда легче, чем людям, считающим себя в первую очередь французами.
По этой же причине сегодня лoмбардцы или калабрийцы желательнее для Европы, нежели итальянцы, а северочехи или моравяне предпочтительнее чехословаков.
Недавно я выложил пост Богемия: вид со спины , посвящённый приоритетам уроженцев Богемии и Моравии в различных областях человеческой деятельности. Меня поразило, что многие комментаторы принялись однотипно возражать: "Этот человек был немцем, а тот - евреем, они не чехи, почему Вы считаете их богемцами?" Очевидно, люди имели в виду даже не нацию, а этнос, хотя я говорил исключительно о регионе.
Прелесть регионального подхода заключается как раз в том, что он делает своим любого человека, хоть как-то связанного с регионом. Принадлежит ли он к этническому и конфессиональному большинству или к самому экзотическому из всех возможных меньшинств, не имеет значения. Человек может родиться и всю жизнь прожить в регионе, он может родиться в регионе и прославиться за океаном или, напротив, родиться за тридевять земель и перебраться в регион - это тоже не играет роли. Герой должен быть хоть как-то связан с регионом, этого достаточно. В регионе будет построен его музей, в школах региона детей будут учить гордиться его именем, а привлечённые этим именем туристы будут оставлять в регионе свои деньги - чего же боле?
Сегодня многим кажется, что национализм - это наиболее консервативная и традиционалистская из европейских идей. В действительности региональное мироощущение куда древнее и консервативнее национального (не говоря о том, что оно органичнее). Постепенно трансформируясь из союза национальных государств в конгломерат регионов, Европа возвращается к своим корням, к тем формам жизни, которые господствовали до Тридцатилетней войны, положившей начало современным национальным государствам. Причём национальные государства быстро утвердились только в западной части континента. В Италии и Германии процесс затянулся до времён Гарибальди и Бисмарка (а в каком-то смысле - даже до эпохи Гитлера и Муссолини).
Что же касается дунайской монархии, она оставалась конгломератом регионов до самого 1918 года, а после её гибели на сцену немедленно вышли такие фигуры, как Отто Габсбург и Европеец из Токио Рихард Куденхове-Каллерги - австро-венгры без Австро-Венгрии, ставшие духовными отцами (а отчасти - и непосредственными реализаторами) процесса европейской интеграции. Поэтому неудивительно, что Евросоюз всё больше напоминает Австро-Венгрию, разросшуюся до масштабов континента - он задумывался людьми, многие из которых родились и выросли в габсбургской империи. Глядя, какой была Австро-Венгрия вчера, можно увидеть, какой будет Европа завтра. Когда-то и Богемия, и Ломбардия уже были регионами в составе габсбургской империи. Сейчас они постепенно становятся регионами в составе единой Европы (но теперь к ним присоединились Фландрия, Вестфалия, Андалузия, Сардиния, Мазовия, Вандея...
Некогда Уильям Стирлинг приписал Матвею Корвину фразу: "Bella gerant alii, tu, felix Austria nube" - "Пусть другие воюют, ты заключай браки, счастливая Австрия". Сегодня принципы устройства счастливой Австрии распространяются на всю Европу. Только династические браки сменились программами регионального развития.
Эпоха национальных государств, начало которой положил Вестфальский мир, подходит к концу. Поскольку процесс идёт мирно, его почти не замечают. Ув. f_f, хорошо разбирающийся в такиx вещах, написал в мае этого года:
"Скажем, сейчас в Западной и Центральной Европе национализм - сила консервативная, опирающаяся на клише национального государства как некой "идеальной" формы политико-государственного бытия, которая сложилась в результате распада былых империй, двух мировых войн и демократизации. Но мало кому понятно, что в действительности эта форма понемногу изживает себя и уже созрела для ее преодоления, поскольку европейская интеграция длится более 50 лет, а глобализация не оставляет особых шансов малым и средним национальным государствам вообще, а Европы в особенности. Если формулировать упрощенно, несколько провокативно и лозунгово, то да - в средне- и долгосрочной перспективе Европа (Западная и Центральная) будет своего рода модернизированной империей, новообретенным единством - или же музеем под открытым небом, у которого всё в прошлом и практически ничего - в будущем.
Напротив, в бывшем СССР и отчасти в Центрально-Восточной Европе национализм из-за недавнего распада империи еще не утратил революционного и социально-освободительного (или по крайней мере прогрессистского) потенциала, который он имел в Европе в эпоху буржуазных революций 19-го века. Это просто разные стадии развития. И если националисты, особенно в Восточной Европе, драпируются в разного рода традиционалистские тряпки, видя как свой идеал никогда в действительности не существовавшее гармоничное патриархальное сословное общество (нет, оно существовало, конечно, но черта с два было гармоничным), если они по-прежнему натягивают на себя полуистлевшие одежки деятелей вроде Хорти, Кодряну или Бандеры, то они обрекают себя на поражение, потому что катастрофически не попадают в ритм современного мира. На Балканах, собственно, в 90-е годы это уже произошло - и закончилось такой резней, о которой в свое время не мечтали никакие Османы" http://f-f.livejournal.com/640368.html
Увы, данный текст не получил почти никаких откликов. Я с грустью наблюдаю, как в РФ, в Белоруссии и на Украине люди не просто наступают на грабли, но буквально танцуют на граблях этнонационализма и привязанности к историческим фикциям. И не желают слушать тех, кто говорит им об этом.