Будущее принадлежит... кому?
Точно так же, как в 20-м веке было противопоказано мыслить понятиями века 19-го (или, точнее, мира до 1914 года), в наступившем столетии вряд ли будет мудро мыслить понятиями столетия прошлого. Между тем это происходит сплошь и рядом, если речь идет о понятиях социальных и идеологических.
Скажем, сейчас в Западной и Центральной Европе национализм - сила консервативная, опирающаяся на клише национального государства как некой "идеальной" формы политико-государственного бытия, которая сложилась в результате распада былых империй, двух мировых войн и демократизации. Но мало кому понятно, что в действительности эта форма понемногу изживает себя и уже созрела для ее преодоления, поскольку европейская интеграция длится более 50 лет, а глобализация не оставляет особых шансов малым и средним национальным государствам вообще, а Европы в особенности. Если формулировать упрощенно, несколько провокативно и лозунгово, то да - в средне- и долгосрочной перспективе Европа (Западная и Центральная) будет своего рода модернизированной империей, новообретенным единством - или же музеем под открытым небом, у которого всё в прошлом и практически ничего - в будущем.
Напротив, в бывшем СССР и отчасти в Центрально-Восточной Европе национализм из-за недавнего распада империи еще не утратил революционного и социально-освободительного (или по крайней мере прогрессистского) потенциала, который он имел в Европе в эпоху буржуазных революций 19-го века. Это просто разные стадии развития. И если националисты, особенно в Восточной Европе, драпируются в разного рода традиционалистские тряпки, видя как свой идеал никогда в действительности не существовавшее гармоничное патриархальное сословное общество (нет, оно существовало, конечно, но черта с два было гармоничным), если они по-прежнему натягивают на себя полуистлевшие одежки деятелей вроде Хорти, Кодряну или Бандеры, то они обрекают себя на поражение, потому что катастрофически не попадают в ритм современного мира. На Балканах, собственно, в 90-е годы это уже произошло - и закончилось такой резней, о которой в свое время не мечтали никакие Османы.
В России, Украине, Беларуси, возможно, еще паре стран национальное и социальное вполне имеют шанс соединиться, поскольку во всех этих случаях им противостоят режимы, соединившие в себе глубокую совковость и плохо переваренную буржуазность. То, что Путин, Янукович или Лукашенко - не демократы, доказывать никому здравомыслящему не надо, это видно невооруженным глазом. Но они, вопреки внешнему впечатлению, и не интернационалисты. Это просто люди позднего СССР по воспитанию и мировоззрению и прагматики власти по своей историко-политической роли. Им совершенно не мешал бы СССР, если бы они были в нем членами Политбюро ЦК и как-то договорились бы между собой о разделе сфер влияния. Но увы, СССР развалился еще до того, как они стали играть первые политические роли. Нынешние восточнославянские элиты состоят из людей позднесоветской ностальгии, которая, однако, не трансформируется в политические действия, поскольку воссоздание империи противоречило бы интересам этих людей. Но они лишены и ярко выраженных национальных чувств (даже Путин, он не русский, он - имперец, втихомолку дрочащий на Александра III), потому что воспитаны в другой традиции и вряд ли могут воспринимать нынешние символы, атрибутику и идентичность RU, UA & BY как-то иначе, нежели в качестве декораций, необходимых для поддержания определенной ауры власти. О каких символических национальных ценностях можно говорить, когда у России и Беларуси - советские гимны со слегка перелатанными текстами?! Это весьма архаичные, в чем-то даже слегка феодальные режимы ("вот я тут сижу и буду вами княжити и владети") - отсюда и желание продлить режим своей личной власти до бесконечности, ограниченной только волей Божьей, но никак не какими-то "гражданами" с их смешным "волеизъявлением", которое всегда можно отрегулировать с помощью верноподданного ЦИКа.
Такого рода режимы не преодолели национальное, как понемногу начинают - или по крайней мере в потенции могут - режимы демократических государств Западной Европы. Они к нему еще даже не пришли. Их якобы интернационалистская риторика - совсем другой природы, поскольку таким властителям не нужны граждане (создаваемые не только социальной, но и национальной эмансипацией - в Европе эти процессы шли когда-то рука об руку), им нужны только подданные - у которых национальная принадлежность действительно не важна, главное, чтобы подати вовремя платили. В определенном смысле эти власти - что-то вроде Бурбонов в Обеих Сицилиях или обезумевших (в самом буквальном смысле) Виттельсбахов в Баварии второй половины 19-го века. Только, конечно, без их традиций, ностальгического обаяния и культурно-эстетической экстравагантности. (Может себе кто-нибудь представить Януковича, возведшего, подобно Людвигу II, замок Нойшванштайн?!).
Я не поклонник национализма, скорее даже не люблю его. Это опасная штуковина, что было не раз доказано. Но чем дольше я наблюдаю за происходящим, тем отчетливее вижу, что в постсоветских условиях требования социального и национального освобождения начинают соединяться - примерно так, как это было на первых этапах развития европейского национализма, до тех пор, пока его не подмяли под себя Кавуры и Бисмарки, а позднее - Муссолини и Гитлеры. Вряд ли в современной России возможно решить проблемы коррупции, рационального политического устройства, миграции и занятости, образования и науки без определения того, а что вообще представляет собой нынешняя Россия, кто ее населяет и по каким правилам идет политическая игра? Всё это напрямую подводит к вопросу о том, является ли Россия национальным государством или чем-то еще и на каких основах строится концепция ее гражданства. К Украине и Беларуси подобные вопросы применимы в еще большей степени.
Понятие "национал-социализм" навсегда (или по меньшей мере очень надолго) опорочено Гитлером. Но это не дает оснований закрывать глаза на то, что между феноменами национального и социального, идентичностью этноязыковой и социально-классовой, трактовкой гражданства как формы самоидентификации и как набора социально-политических прав и обязанностей существуют тесные связи. В определенных условиях эти связи выходят наружу, а иногда (как, скажем, было во время "весны народов" в Европе 1848 года) становятся катализаторами резких политических изменений. Закрывать на это глаза бессмысленно. Лучше заранее обдумать возможные варианты развития событий и их последствия.
Скажем, сейчас в Западной и Центральной Европе национализм - сила консервативная, опирающаяся на клише национального государства как некой "идеальной" формы политико-государственного бытия, которая сложилась в результате распада былых империй, двух мировых войн и демократизации. Но мало кому понятно, что в действительности эта форма понемногу изживает себя и уже созрела для ее преодоления, поскольку европейская интеграция длится более 50 лет, а глобализация не оставляет особых шансов малым и средним национальным государствам вообще, а Европы в особенности. Если формулировать упрощенно, несколько провокативно и лозунгово, то да - в средне- и долгосрочной перспективе Европа (Западная и Центральная) будет своего рода модернизированной империей, новообретенным единством - или же музеем под открытым небом, у которого всё в прошлом и практически ничего - в будущем.
Напротив, в бывшем СССР и отчасти в Центрально-Восточной Европе национализм из-за недавнего распада империи еще не утратил революционного и социально-освободительного (или по крайней мере прогрессистского) потенциала, который он имел в Европе в эпоху буржуазных революций 19-го века. Это просто разные стадии развития. И если националисты, особенно в Восточной Европе, драпируются в разного рода традиционалистские тряпки, видя как свой идеал никогда в действительности не существовавшее гармоничное патриархальное сословное общество (нет, оно существовало, конечно, но черта с два было гармоничным), если они по-прежнему натягивают на себя полуистлевшие одежки деятелей вроде Хорти, Кодряну или Бандеры, то они обрекают себя на поражение, потому что катастрофически не попадают в ритм современного мира. На Балканах, собственно, в 90-е годы это уже произошло - и закончилось такой резней, о которой в свое время не мечтали никакие Османы.
В России, Украине, Беларуси, возможно, еще паре стран национальное и социальное вполне имеют шанс соединиться, поскольку во всех этих случаях им противостоят режимы, соединившие в себе глубокую совковость и плохо переваренную буржуазность. То, что Путин, Янукович или Лукашенко - не демократы, доказывать никому здравомыслящему не надо, это видно невооруженным глазом. Но они, вопреки внешнему впечатлению, и не интернационалисты. Это просто люди позднего СССР по воспитанию и мировоззрению и прагматики власти по своей историко-политической роли. Им совершенно не мешал бы СССР, если бы они были в нем членами Политбюро ЦК и как-то договорились бы между собой о разделе сфер влияния. Но увы, СССР развалился еще до того, как они стали играть первые политические роли. Нынешние восточнославянские элиты состоят из людей позднесоветской ностальгии, которая, однако, не трансформируется в политические действия, поскольку воссоздание империи противоречило бы интересам этих людей. Но они лишены и ярко выраженных национальных чувств (даже Путин, он не русский, он - имперец, втихомолку дрочащий на Александра III), потому что воспитаны в другой традиции и вряд ли могут воспринимать нынешние символы, атрибутику и идентичность RU, UA & BY как-то иначе, нежели в качестве декораций, необходимых для поддержания определенной ауры власти. О каких символических национальных ценностях можно говорить, когда у России и Беларуси - советские гимны со слегка перелатанными текстами?! Это весьма архаичные, в чем-то даже слегка феодальные режимы ("вот я тут сижу и буду вами княжити и владети") - отсюда и желание продлить режим своей личной власти до бесконечности, ограниченной только волей Божьей, но никак не какими-то "гражданами" с их смешным "волеизъявлением", которое всегда можно отрегулировать с помощью верноподданного ЦИКа.
Такого рода режимы не преодолели национальное, как понемногу начинают - или по крайней мере в потенции могут - режимы демократических государств Западной Европы. Они к нему еще даже не пришли. Их якобы интернационалистская риторика - совсем другой природы, поскольку таким властителям не нужны граждане (создаваемые не только социальной, но и национальной эмансипацией - в Европе эти процессы шли когда-то рука об руку), им нужны только подданные - у которых национальная принадлежность действительно не важна, главное, чтобы подати вовремя платили. В определенном смысле эти власти - что-то вроде Бурбонов в Обеих Сицилиях или обезумевших (в самом буквальном смысле) Виттельсбахов в Баварии второй половины 19-го века. Только, конечно, без их традиций, ностальгического обаяния и культурно-эстетической экстравагантности. (Может себе кто-нибудь представить Януковича, возведшего, подобно Людвигу II, замок Нойшванштайн?!).
Я не поклонник национализма, скорее даже не люблю его. Это опасная штуковина, что было не раз доказано. Но чем дольше я наблюдаю за происходящим, тем отчетливее вижу, что в постсоветских условиях требования социального и национального освобождения начинают соединяться - примерно так, как это было на первых этапах развития европейского национализма, до тех пор, пока его не подмяли под себя Кавуры и Бисмарки, а позднее - Муссолини и Гитлеры. Вряд ли в современной России возможно решить проблемы коррупции, рационального политического устройства, миграции и занятости, образования и науки без определения того, а что вообще представляет собой нынешняя Россия, кто ее населяет и по каким правилам идет политическая игра? Всё это напрямую подводит к вопросу о том, является ли Россия национальным государством или чем-то еще и на каких основах строится концепция ее гражданства. К Украине и Беларуси подобные вопросы применимы в еще большей степени.
Понятие "национал-социализм" навсегда (или по меньшей мере очень надолго) опорочено Гитлером. Но это не дает оснований закрывать глаза на то, что между феноменами национального и социального, идентичностью этноязыковой и социально-классовой, трактовкой гражданства как формы самоидентификации и как набора социально-политических прав и обязанностей существуют тесные связи. В определенных условиях эти связи выходят наружу, а иногда (как, скажем, было во время "весны народов" в Европе 1848 года) становятся катализаторами резких политических изменений. Закрывать на это глаза бессмысленно. Лучше заранее обдумать возможные варианты развития событий и их последствия.