384. Личность и болезни в ГА. Дискинезия желчевыводящих путей. 9
Рассказ Аллы.
(Продолжение)Бенц расстегнул молнию моей блузки и ослабил пояс моих любимых брюк.
- Не бойся, - сказал он.
Он приподнял мою блузку и положил руку на правое подреберье, и рука действительно была горячей, почти раскаленной.
- Посмотри на меня, - сказал он, - подумай обо мне. Подумай, как хорошо нам бывало вместе. Вспомни какой-нибудь приятный момент, который был чётко связан со мной.
Я честно постаралась выполнить его указания - и даже перестала чувствовать боль от удивления, потому что самым приятным моментом, который мне вспомнился, был момент, кода я обнажённая спустилась с неимоверной высоты на кровать, на которой меня ждал Бенц.
- Не красней, - сказал он, - этим надо гордиться. Пережить такой экстаз хоть раз в жизни дано не каждому.
Его рука приподнялась, оторвавшись от моей кожи. Но от руки шла тёплая волна, уже не обжигающая. Тёплая, ласкающая эта волна сделала большой круг над моим правым подреберьем, потом снова на секунду замерла, и Бенц сказал:
- Как твоя боль?
- Боль прошла, - сказала я с удивлением.
- Ну, теперь она не вернётся, по крайней мере 10 дней. Но если она вернётся, когда меня не будет рядом, ты можешь принять лекарство, которое ты принимаешь обычно. Но я думаю, что тебе будет достаточно половины дозы.
- Последний раз мне пришлось принять не одну, а уже две таблетки спазминдона.
- Значит, если боль придёт, когда меня не будет, теперь тебе будет достаточно одной таблетки.
- Где ты этому научился? Ты занимался йогой?
- Нет, я далёк от йоги, но Бахаи велик.
- Ты хочешь сказать, что он учил тебя лично?
- Нет. Эти приёмы достаточно распространены в Пенджабе, только в разных руках они эффективны по-разному. Бахаи сделал меня эффективным.
- А сам ты никаких усилий не прилагал для этого?
В поднебесье - полет над Индийским океаном.
Фото: Ayurvedahealth
- Бахаи не может работать за меня, он только может повысить цену моих усилий.
- Я верю тебе, - сказала я, - но не понимаю, как ты можешь это узнать, может быть, Бахаи не прилагал к этом руки?
- Бахаи всеобъемлющ, и то, что делают его последователи, всегда происходит с его ведома и с его помощью.
- У Бахаи много последователей. Он может видеть каждого?
- Бахаи многогранен, - сказал Бенц. - Это чудовищное упрощение, но его можно представить себе как многопроцессорную систему, где на центральный процессор выходят только задачи, не разрешимые для процессоров меньшей мощности.
Я засмеялась.
- Надо это сообщить кибернетикам, это божественное толкование их деятельности.
Теперь засмеялся Бенц.
- Ты умна, - сказал он, - и ты не принимаешь то, что я сказал, буквально.
Я подумала, что на Земле у Бахаи много воплощений в его последователях, и что Бенц - лучшее из его воплощений. По крайней мере, ничего лучшего я не видела.
Бенц прислушался к ровному и спокойному дыханию моего отца и сказал:
- На этот раз моё вмешательство не нужно. Очень хотелось бы мне быть с ним рядом, если такое вмешательство потребуется. Но время, когда оно потребуется, не может быть предсказано заранее. И всегда существует большая вероятность, что я узнаю о том, что было нужно такое вмешательство, слишком поздно.
- Ты думаешь, отцу что-то угрожает?
- Твой отец живёт под постоянной угрозой. Ты помнишь, как рассказывала мне о том, что он консультировался с кем-то в Москве, решая, можно ли ему ехать в Женеву? Если бы он не думал о существовании угрозы, у него не возникла бы потребность в такой консультации. Я рассчитываю, что здесь, если ему станет хуже, ты узнаешь об этом вовремя и сразу сообщишь мне. Когда кончается его контракт?
- Теперь уже скоро, через два месяца.
Закат над Индийским океаном.
Фото: Geolog8
- Тогда я хочу кое-что тебе сообщить и кое о чём спросить тебя.
- Говори.
Настороженность по отношению к Бенцу у меня возникла впервые. Но она оказалась напрасной.
- Я хочу сообщить тебе, - сказал Бенц, - что я подал в отставку, и в течение месяца вопрос о моей отставке рассмотрит правительство Пенджаба. Я говорил тебе, что я хочу иметь свободные руки, если наступит важный для тебя перелом в жизни. А спросить я хотел тебя о том, что ты собираешься делать после окончания контракта отца. Или ты думаешь вернуться в Россию?
- Но ты же не поедешь в Россию?
- Нет. Пенджаб - моя родина и место, где живут мои родители, а Россия от них слишком далека.
- Ты же не думал, что я оставлю тебя для того, чтобы уехать в Россию?
- Не думал, - честно ответил Бенц. - Но нужно было спросить тебя прямо, чтобы ты подумала и сказала это вслух.
- Я думаю об этом непрерывно. Но думаю только о том, как будет жить отец без меня, и чем я займусь, когда останусь здесь без него. Я не очень беспокоюсь за отца. Мне будет его не хватать, но он поедет в страну, где прожил большую часть своей жизни и где сейчас живёт женщина, которую он всю жизнь любил.
- Он уже давно любит тебя больше, чем твою мать. Я не хочу сказать, что он её не любит, но она - прошлое, а ты - будущее. Когда он уедет в Россию, твоя мать будет заботиться о нём, но сердце его будет сжиматься, когда он будет думать о том, что ты для него потеряна, и, может быть, навсегда. А кроме того, он не был в России 10 лет, и за эти 10 лет Россия не стала лучше. Там нельзя будет вести тот образ жизни, к которому он за эти годы привык.
- Но он не останется в Индии, и даже если он разочаруется в России и захочет жить в какой-нибудь другой стране, это будет не сразу. Хотя людям, которые работали в программах ООН и которые получают положенную там пенсию, многие страны охотно предоставляют гражданство.
- Я не вижу так далеко. Я только знаю, что последний период здесь и, вероятно, первый там он будет заново обдумывать свою жизнь, и это не слишком полезно для сосудов его мозга. В России я его не увижу, а здесь будь, пожалуйста, очень внимательна к нему в последние дни его жизни в Индии. На второй вопрос не отвечай мне сейчас, ты просто обдумай его и, если будет нужно, спроси моего совета, если я буду рядом.
- Если тебя рядом не будет, - сказала я, - мне не потребуется ничей совет, я просто умру.
- Нет, - сказал Бенц, - ты не умрёшь. Ты будешь отвыкать от меня постепенно и всегда будешь знать, что если меня нет рядом, значит, я не смог пренебречь чем-то очень важным. А моя любовь будет с тобой до конца. Пожалуй, я ещё полчаса посижу с тобой. Я взволновал тебя и уеду, когда ты успокоишься.
- Ты думаешь, что я могу успокоиться за полчаса?
- Не смотри на часы, просто, когда придёт время, ты скажешь мне: «У меня была очень большая тревога, но она прошла».
Он сел на диван и сказал:
- Сядь рядом.
Одна из высочайших вершин Бхагирати в рассветных лучах.
Фото: Smok2
А когда я села, он положил руки на мои плечи, и сразу по телу поплыла знакомая тёплая волна.
- Эти плечи, - сказал Бенц, - только кажутся хрупкими. Ты будешь находить решение в самых сложных ситуациях, а Бахаи и я будем помогать тебе.
Потом он замолчал, мне тоже не хотелось говорить, и мы сидели в тишине, и Бенц нежно поглаживал мои плечи. Я подумала: «Какими разными бывают его руки. Вот сейчас они не волнуют меня, просто из них… да нет, не из них, а через них из каких-то космических глубин шли тишина и покой». Я не смотрела на часы, но чувствовала, как постепенно утихает тревога, как она сменяется покоем, а потом сонливостью.
- Я не испытываю тревоги, - сказала я Бенцу.
- А что ты испытываешь?
- Ничего. Разве что я испытываю желание спать.
- И сколько времени, по-твоему, прошло?
Я посмотрела на часы.
- Да, ты был прав, наверное, прошло около получаса.
- Ровно полчаса, - сказал Бенц. - Ложись спать, я посижу возле тебя, пока не увижу, что ты уснула спокойно.
И уже сквозь сонный морок, вытянувшись в постели, я пробормотала:
- Запри дверь, ключ на столе в гостиной, - и провалилась в сон.
Продолжение следует.