"...ну вот, осталось уже совсем недолго ждать..."
Пояснение. Это НЕ начало вот этой истории. Хотя в них очень много общего. Это два самостоятельных потока. Извините, если они для вас путаются, но вот так они у меня пошли. Пока в таком режиме мне удобнее вспоминать.
...каждый живет в своем собственном времени.
И в своем собственном мире.
И то, чем завершается история у одного, может быть только прологом у другого.
Но ты и сам меняешься, если того хочешь.
И тогда одно и то же событие может стать для тебя не концом истории, а его началом.
И мир будет меняться так, как это будет нужно тебе.
Иногда бывает и так.
...ну вот, осталось уже совсем недолго ждать, когда первая буря принесет с собой песок, пыль, а заодно даст многим повод отложить дела и предаться веселью. Если судить по небу, ждать осталось еще день-два... Ну, хорошо, от силы, три дня, если Небо будет столь милостиво к одним и посмеется над другими. Наиболее азартные делают ставки, кто из караванщиков на этот раз успеет прибыть в город последним, чтобы получить наибольший куш. Соревнования эти ведутся издавна, но только самые опытные рискуют потягаться в скорости с бурей. Или самые бесшабашные. Впрочем, уже довольно давно обходилось без жертв. Надеюсь, так будет и впредь...
Отдых не помешает и мне. Да, слава Небу, всегда находились караваны, с которыми мне было хотя бы часть дороги по пути, но в этот раз пожелания дирфата были не из легких. Да и мои собственные поиски отняли достаточно сил, чтобы я сейчас мог позволить себе пятнадцать-двадцать дней безмятежного отдыха, пока не станут стихать бури.
...город уже успел приготовиться к непогоде. Рыночные площади фактически опустели, как только с них убрали все легкие торговые палатки. Но торговля не прекратилась, а просто перешла в те места, хозяева которых могли позволить себе содержать помещения, защищающие от ветра и песка. Даже торговые камни каждый день блестят своими полированными боками - многие предпочитают сделать крюк, но забежать по дороге на рыночную площадь и погладить на свое торговое счастье их теплую поверхность. А специально приставленный стражник утром и вечером громким криком и барабанным боем оповещает всех о начале и завершении торговли*.
Жители успели укрепить окна и двери, законопатить щели... Постоялые дворы спешно убирали под защиту стен утварь, которая могла бы пострадать на открытом воздухе. Харчевни еще принимали посетителей на верандах, но таких оставалось все меньше и меньше. Большинство уже предпочитало трапезничать под надежной крышей, хотя там было сейчас еще довольно душно. Но зато гораздо спокойнее, чем под открытым небом...
Мой путь сегодня пролегал аккурат через центр города. Еще накануне я высмотрел для себя место, где собирался провести в праздном бездельи предстоящие дни. Проведя там ночь, я шел забрать свои вещи, оставленные на постоялом дворе у южных ворот. Новое место устроило меня по разным причинам. Во-первых, его хозяин был весьма дружелюбен ко мне, и, как оказалось, я знал еще его деда, державшего лавку, где торговали всякой всячиной, в том числе и совершенно диковинными товарами, попавшими к нему не только с побережья, но даже из-за моря. Пару раз он сумел меня даже весьма удивить своим товаром. Его же внук был столь любезен, что предложил мне хорошие условия за приемлемую цену. Собственно, он держал постоялый двор, но в более чистом районе, да еще примыкавшем к "веселому кварталу". Я нашел это удобным, поскольку не собирался отсиживаться под одной крышей. Это было вторым моментом. Третьим послужил повар, знавший, как я смог убедиться, секреты многих блюд, характерных больше для Оазиса, чем для местной кухни...
Народа на улицах было уже меньше, чем обычно, да и в целом ощущалась некоторая озабоченность, которую я списал на преддверие наступавшей непогоды. Но сказать, что жизнь в городе замерла, было нельзя. Я шел сквозь звонкие крики погонщиков, гомон детворы, голоса мужчин, женщин, степенные разговоры стариков вперемешку с запахами еды и перестуком посуды (явные признаки харчевен), шарканье босых ног, шуршание кожаных подошв, шелест одежд... В общем, город жил, как всегда.
...я почувствовал, как что-то изменилось в общем ритме, присущем городу, когда миновал квартал скорняков. Появилось что-то столь чужеродное для этого места, но в то же время и столь естественное для мира в целом, что город, не в силах исторгнуть это из себя, предпочел, насколько у него получилось, обойти это со всех сторон и сделать вид, что этого не существует. Голоса, шумы, звуки - даже запахи - казалось, обтекают это место со всех сторон, словно опасаясь коснуться его. Это, судя по всему, было где-то передо мной, в той же стороне, куда и пролегал мой путь.
Я остановился, поводя головой из стороны в сторону. Казалось, на мгновение городской шум стих, и я понял, от чего шарахнулся город и его обитатели.
Шагах в пятидесяти от меня у невысокого забора, окружавшего квартал, сидела на земле гончая барханов. Шест, с обмотанными вокруг него ремнями, был воткнут в щель между дорогой и забором. К нему, как перекладина, был прикреплен меч в ножнах, ленточки, украшавшие рукоять меча, еле заметно колыхались на ветру, показывая его направление. Поверх всей этой конструкции был накинут старый плащ, вполне сносно выполнявший роль походного тента.
Гончая, вытянув костлявые ноги в запыленных песчаных сапогах, сидела под ним, прислонясь к стене. Подстилкой ей, видимо, служила набедренная повязка, ибо одежды на ней больше не было. Объемная походная сумка лежала у ее левой руки, рядом с правой стоял большой кувшин с узким горлышком, прикрытым перевернутой чашей.
Вчерашним утром, когда я проходил этой же дорогой, но в другую сторону, ее здесь еще не было. И вообще, я не слышал, что бы хоть кто-то говорил, что в городе появились ловчие. Откуда она здесь?.. Пусть даже ее отряд пришел совсем недавно, вот только что, но хотя бы пара кварталов... ну, хорошо, хотя бы соседний квартал должен был гудеть от слухов. Но я по дороге ничего не слышал. Да и судя по тому, как она расположилась, судя по следам вокруг нее на песке, судя по тому, как все старательно обходили это место, она была здесь самое позднее с утра, а сейчас уже солнце готово было перевалить за полдень. Вполне достаточно, чтобы весь город знал, что ловчие почтили его своим вниманием...
Чего она ждет здесь? Где ее отряд? Не самое лучшее место, надо признать, для ожидания. Неужели у них здесь заказчик? Да полно, такого не может быть. Но тогда что она здесь делает, и где остальные?..
Пока все это пронеслось в моей голове, я вдруг сообразил, что вокруг меня образовалась некая пустота. Звуки отдалились, шаги, если и звучали, то где-то совсем в стороне. Кажется, я ошибся, и та людская тревога, витавшая в воздухе, что я принимал за ожидание бури, была опасением оказаться рядом со мной. Именно в этом месте и сейчас. С чего бы это?
Между тем гончая как-то неловко склонилась набок, встала сначала на четвереньки, и только потом смогла подняться, да и то опершись о стену. Я стоял и наблюдал за всем этим. Вот она отряхнула ягодицы, колени, ладони, присела, дернув плечами, подобрала с земли большой лоскут кожи, на котором сидела, и обернула им бедра. А затем, прихрамывая, пошла ко мне. Коротко остриженная голова ее была наклонена, так что глаз не было видно.
Насколько я мог судить с этого расстояния, она была молода, пожалуй, не более семнадцати лет. А это значит, имела уже достаточный опыт в своем ремесле. Когда она подошла ближе, стало заметно, что тело ее покрыто синяками и глубокими, еще только начинавшими заживать, ссадинами. Если добавить сюда хромоту и то, как она вставала с земли, сомнений не оставалось, охота была, и была совсем недавно, в пределах трех-четырех дней назад.
Пространство вокруг нас оставалось пустым. Город шумел, как и всегда, но шум этот, казалось, шел откуда-то издалека. Здесь же, у квартала скорняков, наступила относительная тишина, разбавленная дыханием, невнятными шорохами испуганных чем-то людей и шарканьем шагов гончей. И я все никак не мог понять, чем вызван испуг толпы? Они боялись не меня. Скорее, они боялись ее. Но почему? Да ловчих, а тем более "сук пустыни" не любят, их опасаются, стараются по возможности сторониться. Если она одна, а скорее всего это именно так, то ее могли бы и прогнать. В конце концов вызвать стражу. Но ведь сама стража пропустила ее в город. Так в чем же дело?..
Но вот девочка доковыляла до меня.
- Скажи, это ведь ты иль-ноар? Это ты "бредущий по пескам"? - Голос у нее был усталый и тусклый.
- Твои ноги тоже касаются песка, - Улыбнулся я. - И ты тоже идешь по нему. Да и любой другой, кто ступит...
- Нет, - качнула она головой. - Есть один иль-ноар. Я ищу только его. Мне говорили, это ты. Это правда?..
И она наконец-то подняла голову.
Даже полуденное солнце не смогло притушить цвета ее глаз - золотисто-желтого, с угольно-черными зрачками. Пески долины Ноа вот так же могли играть на солнце. Теперь понятно, что перепугало людей. Особенно, если она всех подряд спрашивала, где меня найти...
Согласно преданиям, такие глаза появляются у того, в кого вселяется душа демона. От такого существа все стараются держаться подальше, ибо никто не знает, что может произойти. Чаще всего не происходит ничего, и тот, кто стал вместилищем чужой - и чуждой - души, постепенно умирает. Главное, как говорится в том же предании, не трогать его, не говорить с ним и держаться, как можно дальше - если он начинает говорить с тобой, но ты не даешь ему ответа, он очень скоро перестает видеть тебя, ибо глаза демона очень плохо переносят солнечный свет. Да и рассказывать про встречу с подобным предпочитают немногие. Говорят, если рассказывать про это, можно накликать беду... И я даже не возьмусь предположить, что могло прийти в голову горожанам, когда эта гончая - с такими глазами, да еще и гончая - стала всех расспрашивать, где можно найти меня...
Я прислушался к собственным ощущениям. Нет, в ней нет чужой души. Она вымотана, она еле держится на ногах от усталости и голода, но чужой души в ней нет. Тогда откуда такой взгляд? И почему она одна?..
- Прежде чем я отвечу, позволь мне задать тебе несколько вопросов. - Тихо попросил я.
Она тяжело вздохнула.
- Я очень спешу, господин... Но если ты... - Ей сейчас было легче согласиться со мной, чем пытаться вступать в спор. - Хорошо, я отвечу. Спрашивай, - махнула она рукой.
- Спасибо тебе. Обещаю, это не займет много времени. Скажи мне, давно ли ты в городе? Давно ли ты... давно ли ты ищешь того, кто тебе нужен?..
- Я пришла сегодня, еще до восхода...
"Я пришла..." Значит, она действительно одна, без отряда. Но ее состояние, она же явно побывала в переделке. Неужели тоже одна? Ладно, все выяснится, не буду спешить, сначала понять про глаза...
- ...меня впустили, как только я заплатила налог. И я сразу спросила у стражи, не знают ли они, где искать... искать того, кто мне нужен. Они не знали. Сказали, что иль-ноар в городе, но где именно?.. Тогда я...
- Прости, что перебиваю тебя. Они просто взяли деньги и пропустили тебя внутрь?
- Да... - она пожала плечами. - Я заплатила ровно столько, сколько требует закон, и они сразу открыли мне...
Вот так?.. Выходит, стража ничего не видела? Получается, тогда глаза у нее были нормальные?..
- А что было дальше?
- Я встретила нескольких торговцев, но и они не смогли мне помочь.
- Скажи, они боялись тебя?
Она криво усмехнулась.
- Никто не хочет иметь дел с такими, как я.
- Нет-нет, я не про это. Они испугались тебя?
- Они говорили со мной издалека... - Она задумалась. - Им было неприятно... Думаю, им стало лучше, когда я ушла. Зачем ты спрашиваешь все это? Я очень устала...
Может быть, купцы не заметили ее глаз? Нет, так не могло получиться. Остается одно - и когда она говорила с купцами, и чуть ранее в разговоре со стражей, у нее были нормальные глаза. Странно, но...
- Прости, я все-таки должен кое-что понять. Что ты сделала дальше?
- Когда взошло солнце... - Она вдруг замолчала.
- Да, и когда оно взошло, что было дальше?
- Потом больше никто не хотел говорить со мной. Они уходили...
Она закашлялась, а потом исподлобья посмотрела на людей, выглядывавших из-за стен домов и заборов.
- ...никто не хотел остановиться, чтобы просто ответить на мой вопрос! Я хотела есть, но все харчевни запирались, стоило мне только направиться к ним. Этот кувшин... - она махнула рукой в сторону стены, где сидела, - ...я отдала за него четверть золотого... - Она рассмеялась. - Самая дорогая вода, что я пила.
И все это стало происходить после восхода... Когда солнца на небе еще не было, глаза у нее были нормальные. А после восхода, стали цвета песков Ноа? Что-то смутное, кажется, я когда-то слышал... Кто рассказывал мне про это?.. Ладно, пусть расскажет, что было дальше.
- А как ты очутилась здесь?
- Какой-то скорняк вывалился на меня из-за поворота, испугался и упал. - Она облизала губы. - Я пообещала, что отрежу ему голову, если он не ответит на мой вопрос. Он сказал, чтобы я ждала здесь. Что тот, кто мне нужен, живет где-то здесь по соседству, и каждый день ходит по этой улице. И я стала ждать...
Я покачал головой.
- Тебя обманули...
Она вскинула голову, в золотых глазах полыхнула ярость.
- ...Но это уже не важно, - продолжил я. - Меня действительно называют иль-ноаром, я тот, кого ты искала. Иначе бы мы не встретились, девочка...
Она покачнулась, шумно выдохнула и уткнулась лицом в ладони.
- Мне нужно многое тебе рассказать... - Голос ее звучал невнятно. - Го'фар говорил, что только ты сможешь помочь...
- Ты видела свои глаза? - Я осторожно тронул ее за плечо.
- Что?.. - Она отняла руки от лица, лоб ее сморщился. - Не понимаю...
- Твои глаза... Ладно, оставим пока. Теперь я хочу услышать то, что ты собиралась мне рассказать. Но давай сначала заберем твои вещи, а там будет видно...
- Хорошо, господин...
Она кивнула и захромала обратно к стене. Люди, таившиеся по углам и с ужасом наблюдавшие за нами, поспешно стали кто прятаться в тень, кто снова скрываться в переулках.
- Эй! - Как можно громче крикнул я, поворачиваясь на месте. - Вы все знаете, кто я! Так слушайте сами и передайте другим - она не демон! Слышите меня? Не демон! Можете не бояться...
Я откашлялся, все-таки сегодня в воздухе было больше пыли, чем накануне. Возможно, буря придет уже этой ночью.
Гончая, собравшая свои вещи, подошла ко мне. Меч, перекочевавший ей за спину, был прикрыт плащом, шест она в руках, сумка висела на левом плече.
- Почему ты им это говорил, господин? Я действительно не демон, но...
- Я объясню тебе чуть позже, когда мы сядем где-нибудь перекусить, хорошо?
- Хорошо...
- И не называй меня господином, - я улыбнулся.
- Хорошо... - Лицо ее оставалось серьезным. - Го'фар говорил, что ты не любишь, когда тебя так называют. Идем.
- Подожди, - я придержал ее за локоть. - Дай мне твои вещи, тебе будет легче. Не бойся, я не вор, мы просто будем двигаться быстрее. А ты сможешь начать мне рассказывать то, что хотела. Оружие я не прошу, только вещи.
Несколько мгновений она колебалась, но потом передала мне свою сумку.
- Спасибо... - Она еле заметно запнулась. - Я не буду называть тебя господином. Идем.
И мы пошли. В тот момент я еще не знал, что именно она расскажет мне, и куда дальше пролягут наши дороги...
_________
* Во время бури часы торговли отмеряются по дневной страже, оповещающей жителей о ходе времени. Впрочем, торговля в это время практически замирает.
UPD.
Продолжение этой ветки истории вот здесь.
...каждый живет в своем собственном времени.
И в своем собственном мире.
И то, чем завершается история у одного, может быть только прологом у другого.
Но ты и сам меняешься, если того хочешь.
И тогда одно и то же событие может стать для тебя не концом истории, а его началом.
И мир будет меняться так, как это будет нужно тебе.
Иногда бывает и так.
...ну вот, осталось уже совсем недолго ждать, когда первая буря принесет с собой песок, пыль, а заодно даст многим повод отложить дела и предаться веселью. Если судить по небу, ждать осталось еще день-два... Ну, хорошо, от силы, три дня, если Небо будет столь милостиво к одним и посмеется над другими. Наиболее азартные делают ставки, кто из караванщиков на этот раз успеет прибыть в город последним, чтобы получить наибольший куш. Соревнования эти ведутся издавна, но только самые опытные рискуют потягаться в скорости с бурей. Или самые бесшабашные. Впрочем, уже довольно давно обходилось без жертв. Надеюсь, так будет и впредь...
Отдых не помешает и мне. Да, слава Небу, всегда находились караваны, с которыми мне было хотя бы часть дороги по пути, но в этот раз пожелания дирфата были не из легких. Да и мои собственные поиски отняли достаточно сил, чтобы я сейчас мог позволить себе пятнадцать-двадцать дней безмятежного отдыха, пока не станут стихать бури.
...город уже успел приготовиться к непогоде. Рыночные площади фактически опустели, как только с них убрали все легкие торговые палатки. Но торговля не прекратилась, а просто перешла в те места, хозяева которых могли позволить себе содержать помещения, защищающие от ветра и песка. Даже торговые камни каждый день блестят своими полированными боками - многие предпочитают сделать крюк, но забежать по дороге на рыночную площадь и погладить на свое торговое счастье их теплую поверхность. А специально приставленный стражник утром и вечером громким криком и барабанным боем оповещает всех о начале и завершении торговли*.
Жители успели укрепить окна и двери, законопатить щели... Постоялые дворы спешно убирали под защиту стен утварь, которая могла бы пострадать на открытом воздухе. Харчевни еще принимали посетителей на верандах, но таких оставалось все меньше и меньше. Большинство уже предпочитало трапезничать под надежной крышей, хотя там было сейчас еще довольно душно. Но зато гораздо спокойнее, чем под открытым небом...
Мой путь сегодня пролегал аккурат через центр города. Еще накануне я высмотрел для себя место, где собирался провести в праздном бездельи предстоящие дни. Проведя там ночь, я шел забрать свои вещи, оставленные на постоялом дворе у южных ворот. Новое место устроило меня по разным причинам. Во-первых, его хозяин был весьма дружелюбен ко мне, и, как оказалось, я знал еще его деда, державшего лавку, где торговали всякой всячиной, в том числе и совершенно диковинными товарами, попавшими к нему не только с побережья, но даже из-за моря. Пару раз он сумел меня даже весьма удивить своим товаром. Его же внук был столь любезен, что предложил мне хорошие условия за приемлемую цену. Собственно, он держал постоялый двор, но в более чистом районе, да еще примыкавшем к "веселому кварталу". Я нашел это удобным, поскольку не собирался отсиживаться под одной крышей. Это было вторым моментом. Третьим послужил повар, знавший, как я смог убедиться, секреты многих блюд, характерных больше для Оазиса, чем для местной кухни...
Народа на улицах было уже меньше, чем обычно, да и в целом ощущалась некоторая озабоченность, которую я списал на преддверие наступавшей непогоды. Но сказать, что жизнь в городе замерла, было нельзя. Я шел сквозь звонкие крики погонщиков, гомон детворы, голоса мужчин, женщин, степенные разговоры стариков вперемешку с запахами еды и перестуком посуды (явные признаки харчевен), шарканье босых ног, шуршание кожаных подошв, шелест одежд... В общем, город жил, как всегда.
...я почувствовал, как что-то изменилось в общем ритме, присущем городу, когда миновал квартал скорняков. Появилось что-то столь чужеродное для этого места, но в то же время и столь естественное для мира в целом, что город, не в силах исторгнуть это из себя, предпочел, насколько у него получилось, обойти это со всех сторон и сделать вид, что этого не существует. Голоса, шумы, звуки - даже запахи - казалось, обтекают это место со всех сторон, словно опасаясь коснуться его. Это, судя по всему, было где-то передо мной, в той же стороне, куда и пролегал мой путь.
Я остановился, поводя головой из стороны в сторону. Казалось, на мгновение городской шум стих, и я понял, от чего шарахнулся город и его обитатели.
Шагах в пятидесяти от меня у невысокого забора, окружавшего квартал, сидела на земле гончая барханов. Шест, с обмотанными вокруг него ремнями, был воткнут в щель между дорогой и забором. К нему, как перекладина, был прикреплен меч в ножнах, ленточки, украшавшие рукоять меча, еле заметно колыхались на ветру, показывая его направление. Поверх всей этой конструкции был накинут старый плащ, вполне сносно выполнявший роль походного тента.
Гончая, вытянув костлявые ноги в запыленных песчаных сапогах, сидела под ним, прислонясь к стене. Подстилкой ей, видимо, служила набедренная повязка, ибо одежды на ней больше не было. Объемная походная сумка лежала у ее левой руки, рядом с правой стоял большой кувшин с узким горлышком, прикрытым перевернутой чашей.
Вчерашним утром, когда я проходил этой же дорогой, но в другую сторону, ее здесь еще не было. И вообще, я не слышал, что бы хоть кто-то говорил, что в городе появились ловчие. Откуда она здесь?.. Пусть даже ее отряд пришел совсем недавно, вот только что, но хотя бы пара кварталов... ну, хорошо, хотя бы соседний квартал должен был гудеть от слухов. Но я по дороге ничего не слышал. Да и судя по тому, как она расположилась, судя по следам вокруг нее на песке, судя по тому, как все старательно обходили это место, она была здесь самое позднее с утра, а сейчас уже солнце готово было перевалить за полдень. Вполне достаточно, чтобы весь город знал, что ловчие почтили его своим вниманием...
Чего она ждет здесь? Где ее отряд? Не самое лучшее место, надо признать, для ожидания. Неужели у них здесь заказчик? Да полно, такого не может быть. Но тогда что она здесь делает, и где остальные?..
Пока все это пронеслось в моей голове, я вдруг сообразил, что вокруг меня образовалась некая пустота. Звуки отдалились, шаги, если и звучали, то где-то совсем в стороне. Кажется, я ошибся, и та людская тревога, витавшая в воздухе, что я принимал за ожидание бури, была опасением оказаться рядом со мной. Именно в этом месте и сейчас. С чего бы это?
Между тем гончая как-то неловко склонилась набок, встала сначала на четвереньки, и только потом смогла подняться, да и то опершись о стену. Я стоял и наблюдал за всем этим. Вот она отряхнула ягодицы, колени, ладони, присела, дернув плечами, подобрала с земли большой лоскут кожи, на котором сидела, и обернула им бедра. А затем, прихрамывая, пошла ко мне. Коротко остриженная голова ее была наклонена, так что глаз не было видно.
Насколько я мог судить с этого расстояния, она была молода, пожалуй, не более семнадцати лет. А это значит, имела уже достаточный опыт в своем ремесле. Когда она подошла ближе, стало заметно, что тело ее покрыто синяками и глубокими, еще только начинавшими заживать, ссадинами. Если добавить сюда хромоту и то, как она вставала с земли, сомнений не оставалось, охота была, и была совсем недавно, в пределах трех-четырех дней назад.
Пространство вокруг нас оставалось пустым. Город шумел, как и всегда, но шум этот, казалось, шел откуда-то издалека. Здесь же, у квартала скорняков, наступила относительная тишина, разбавленная дыханием, невнятными шорохами испуганных чем-то людей и шарканьем шагов гончей. И я все никак не мог понять, чем вызван испуг толпы? Они боялись не меня. Скорее, они боялись ее. Но почему? Да ловчих, а тем более "сук пустыни" не любят, их опасаются, стараются по возможности сторониться. Если она одна, а скорее всего это именно так, то ее могли бы и прогнать. В конце концов вызвать стражу. Но ведь сама стража пропустила ее в город. Так в чем же дело?..
Но вот девочка доковыляла до меня.
- Скажи, это ведь ты иль-ноар? Это ты "бредущий по пескам"? - Голос у нее был усталый и тусклый.
- Твои ноги тоже касаются песка, - Улыбнулся я. - И ты тоже идешь по нему. Да и любой другой, кто ступит...
- Нет, - качнула она головой. - Есть один иль-ноар. Я ищу только его. Мне говорили, это ты. Это правда?..
И она наконец-то подняла голову.
Даже полуденное солнце не смогло притушить цвета ее глаз - золотисто-желтого, с угольно-черными зрачками. Пески долины Ноа вот так же могли играть на солнце. Теперь понятно, что перепугало людей. Особенно, если она всех подряд спрашивала, где меня найти...
Согласно преданиям, такие глаза появляются у того, в кого вселяется душа демона. От такого существа все стараются держаться подальше, ибо никто не знает, что может произойти. Чаще всего не происходит ничего, и тот, кто стал вместилищем чужой - и чуждой - души, постепенно умирает. Главное, как говорится в том же предании, не трогать его, не говорить с ним и держаться, как можно дальше - если он начинает говорить с тобой, но ты не даешь ему ответа, он очень скоро перестает видеть тебя, ибо глаза демона очень плохо переносят солнечный свет. Да и рассказывать про встречу с подобным предпочитают немногие. Говорят, если рассказывать про это, можно накликать беду... И я даже не возьмусь предположить, что могло прийти в голову горожанам, когда эта гончая - с такими глазами, да еще и гончая - стала всех расспрашивать, где можно найти меня...
Я прислушался к собственным ощущениям. Нет, в ней нет чужой души. Она вымотана, она еле держится на ногах от усталости и голода, но чужой души в ней нет. Тогда откуда такой взгляд? И почему она одна?..
- Прежде чем я отвечу, позволь мне задать тебе несколько вопросов. - Тихо попросил я.
Она тяжело вздохнула.
- Я очень спешу, господин... Но если ты... - Ей сейчас было легче согласиться со мной, чем пытаться вступать в спор. - Хорошо, я отвечу. Спрашивай, - махнула она рукой.
- Спасибо тебе. Обещаю, это не займет много времени. Скажи мне, давно ли ты в городе? Давно ли ты... давно ли ты ищешь того, кто тебе нужен?..
- Я пришла сегодня, еще до восхода...
"Я пришла..." Значит, она действительно одна, без отряда. Но ее состояние, она же явно побывала в переделке. Неужели тоже одна? Ладно, все выяснится, не буду спешить, сначала понять про глаза...
- ...меня впустили, как только я заплатила налог. И я сразу спросила у стражи, не знают ли они, где искать... искать того, кто мне нужен. Они не знали. Сказали, что иль-ноар в городе, но где именно?.. Тогда я...
- Прости, что перебиваю тебя. Они просто взяли деньги и пропустили тебя внутрь?
- Да... - она пожала плечами. - Я заплатила ровно столько, сколько требует закон, и они сразу открыли мне...
Вот так?.. Выходит, стража ничего не видела? Получается, тогда глаза у нее были нормальные?..
- А что было дальше?
- Я встретила нескольких торговцев, но и они не смогли мне помочь.
- Скажи, они боялись тебя?
Она криво усмехнулась.
- Никто не хочет иметь дел с такими, как я.
- Нет-нет, я не про это. Они испугались тебя?
- Они говорили со мной издалека... - Она задумалась. - Им было неприятно... Думаю, им стало лучше, когда я ушла. Зачем ты спрашиваешь все это? Я очень устала...
Может быть, купцы не заметили ее глаз? Нет, так не могло получиться. Остается одно - и когда она говорила с купцами, и чуть ранее в разговоре со стражей, у нее были нормальные глаза. Странно, но...
- Прости, я все-таки должен кое-что понять. Что ты сделала дальше?
- Когда взошло солнце... - Она вдруг замолчала.
- Да, и когда оно взошло, что было дальше?
- Потом больше никто не хотел говорить со мной. Они уходили...
Она закашлялась, а потом исподлобья посмотрела на людей, выглядывавших из-за стен домов и заборов.
- ...никто не хотел остановиться, чтобы просто ответить на мой вопрос! Я хотела есть, но все харчевни запирались, стоило мне только направиться к ним. Этот кувшин... - она махнула рукой в сторону стены, где сидела, - ...я отдала за него четверть золотого... - Она рассмеялась. - Самая дорогая вода, что я пила.
И все это стало происходить после восхода... Когда солнца на небе еще не было, глаза у нее были нормальные. А после восхода, стали цвета песков Ноа? Что-то смутное, кажется, я когда-то слышал... Кто рассказывал мне про это?.. Ладно, пусть расскажет, что было дальше.
- А как ты очутилась здесь?
- Какой-то скорняк вывалился на меня из-за поворота, испугался и упал. - Она облизала губы. - Я пообещала, что отрежу ему голову, если он не ответит на мой вопрос. Он сказал, чтобы я ждала здесь. Что тот, кто мне нужен, живет где-то здесь по соседству, и каждый день ходит по этой улице. И я стала ждать...
Я покачал головой.
- Тебя обманули...
Она вскинула голову, в золотых глазах полыхнула ярость.
- ...Но это уже не важно, - продолжил я. - Меня действительно называют иль-ноаром, я тот, кого ты искала. Иначе бы мы не встретились, девочка...
Она покачнулась, шумно выдохнула и уткнулась лицом в ладони.
- Мне нужно многое тебе рассказать... - Голос ее звучал невнятно. - Го'фар говорил, что только ты сможешь помочь...
- Ты видела свои глаза? - Я осторожно тронул ее за плечо.
- Что?.. - Она отняла руки от лица, лоб ее сморщился. - Не понимаю...
- Твои глаза... Ладно, оставим пока. Теперь я хочу услышать то, что ты собиралась мне рассказать. Но давай сначала заберем твои вещи, а там будет видно...
- Хорошо, господин...
Она кивнула и захромала обратно к стене. Люди, таившиеся по углам и с ужасом наблюдавшие за нами, поспешно стали кто прятаться в тень, кто снова скрываться в переулках.
- Эй! - Как можно громче крикнул я, поворачиваясь на месте. - Вы все знаете, кто я! Так слушайте сами и передайте другим - она не демон! Слышите меня? Не демон! Можете не бояться...
Я откашлялся, все-таки сегодня в воздухе было больше пыли, чем накануне. Возможно, буря придет уже этой ночью.
Гончая, собравшая свои вещи, подошла ко мне. Меч, перекочевавший ей за спину, был прикрыт плащом, шест она в руках, сумка висела на левом плече.
- Почему ты им это говорил, господин? Я действительно не демон, но...
- Я объясню тебе чуть позже, когда мы сядем где-нибудь перекусить, хорошо?
- Хорошо...
- И не называй меня господином, - я улыбнулся.
- Хорошо... - Лицо ее оставалось серьезным. - Го'фар говорил, что ты не любишь, когда тебя так называют. Идем.
- Подожди, - я придержал ее за локоть. - Дай мне твои вещи, тебе будет легче. Не бойся, я не вор, мы просто будем двигаться быстрее. А ты сможешь начать мне рассказывать то, что хотела. Оружие я не прошу, только вещи.
Несколько мгновений она колебалась, но потом передала мне свою сумку.
- Спасибо... - Она еле заметно запнулась. - Я не буду называть тебя господином. Идем.
И мы пошли. В тот момент я еще не знал, что именно она расскажет мне, и куда дальше пролягут наши дороги...
_________
* Во время бури часы торговли отмеряются по дневной страже, оповещающей жителей о ходе времени. Впрочем, торговля в это время практически замирает.
UPD.
Продолжение этой ветки истории вот здесь.