"...я не верю тебе! Не верю! Ты врешь, врешь! Ты - не ОН! Ты не можешь ИМ быть!.."
...когда это было?.. Или это еще не произошло?..
Время порой любит шутить, показывая то, что ты считал давно ушедшим. А потом возвращать тебя туда, чтобы ты понял, что этого еще не происходило. Просто ты увидел это чуть раньше.
...было это завершением или началом?
Пожалуй, это и то, и другое.
Просто происходило в разное время.
Так тоже бывает...
- ...я не верю тебе! Не верю! Ты врешь, врешь! Ты - не он! Ты не можешь им быть!..
Мало кто обернулся на крик. На постоялом дворе было немного людей, хотя день уже и клонился к вечеру. Приближалась пора песчаных бурь, и количество караванов, приходящих в город, резко пошло на убыль. Наступало вынужденное затишье, когда пустели некогда шумные торговые площади, и даже "торговый камень" потихоньку покрывался пылью*...
За последние годы бури стали не только сильнее, но и приходили они чаще, особенно свирепствуя в традиционные для них сезоны - при смене четвертей года. Времена, когда караваны ходили круглый год, давно прошли. Старики еще вспоминали легендарные имена редких храбрецов-караванщиков, но чем больше проходило времени, тем больше эти рассказы начинали напоминать сказки...
В общем, на крик повернулось три-четыре головы, не больше. Кто-то продолжал дремать, кто-то не счел нужным отрываться от раннего ужина. Даже оказавшийся неподалеку стражник лишь вяло помахал в воздухе плеткой, немного подождал и двинулся дальше своей дорогой.
Кричал худой подросток, закутанный в старый запыленный дорожный плащ, пестревший прорехами. Голова его, когда-то обритая наголо, а сейчас уже успевшая обрасти совсем короткими жесткими волосами, была повязана куском ткани со следами засохшей крови. Хотя плащ и скрывал его фигуру, но судя по впалым щекам, синякам под глазами и состоянию плаща, он давно досыта не ел и был изрядно вымотан дорогой.
Судя по всему, он был из ловчих барханов. В старые времена, уходящие в прошлое все дальше и дальше, появление в городе одинокого ловчего вызвало бы неподдельный интерес у многих. Но сейчас мальчишку, можно сказать, никто и не заметил. Ловчих становилось все меньше, поэтому их появление среди людей частенько проходило никем незамеченным. Ну, кроме заказчика и городской стражи.
Человек, к кому обращался мальчик, сидел перед ним за низким столом, стоявшим в углу харчевни при постоялом дворе. Его рыжеватый старый плащ, накинутый на плечи, тоже скрывал фигуру, оставляя открытыми только руки. Глаза его скрывала не менее потертая, чем плащ, черная кожаная повязка. Сидевший ухмылялся уголками рта и неторопливо перебирал пальцами кончик рыжей бороды и пестрые шнурки, вплетенные в нее. Пока он сидел, возраст его выдавали, пожалуй, только руки - на запястьях кожа была покрыта сетью мелких складок, издалека, впрочем, мало заметных.
- Дитя... - неторопливо произнес он. - Прошу тебя...
- Ты все врал! - Выкрикнул подросток и попытался вскочить из-за стола.
Сидевший успел наклониться вперед, чтобы в последний момент удержать его за левую руку. Но почти одновременно с этим у горла сидящего блеснул металл - мальчишка выхватил откуда-то из-под плаща меч с обломанным лезвием. Плащ его при этом распахнулся, обнажив худое тело, покрытое синяками и только-только начинавшими заживать глубокими ссадинами. Из всей одежды под плащом была только неширокая набедренная повязка, которая к тому же после столь резкого движения еще и умудрилась развязаться. Теперь стало видно, это был не юноша, как казалось с первого взгляда, а девушка. В паху ее блестело большое кольцо, украшенное лентой, еще два таких же кольца были вставлены в соски.
- Я убью тебя, если ты не отпустишь меня, - произнесла она уже тише, нисколько не смутившись от того, что оказалась практически обнажена.
- Дитя... - Человек в повязке, казалось, смотрел куда-то над ее головой. - Ты, конечно же, можешь попробовать убить меня, но прошу тебя, удели мне еще немного своего времени. Что может сделать тебе такой старик, как я?
- Отпусти мою руку!
Обломок лезвия ткнулся в шею сидевшего, повязанную невзрачным серым платком. Неожиданно между металлом и платком проскочило несколько желтоватых искр. Девушка отдернула меч, а сидевший только усмехнулся и отпустил ее руку, заставив в первый момент потерять равновесие. Остальные люди, сидевшие в харчевне, уже успели потерять интерес к этой паре, а потому происшествия никто больше не заметил.
- Прошу тебя... - человек сделал приглашающий жест, - присядь и выслушай меня. Это не займет много времени, обещаю. Если я не смогу развеять твои сомнения, ты просто уйдешь, и я не собираюсь тебя задерживать. Ну?.. Подумай, ты уже достаточно времени потратила на свои поиски. Что изменится, если ты еще немного побудешь здесь? Ни один караван до завтрашнего вечера не покинет город. А сам город никуда, поверь мне, от тебя не уйдет.
Девушка, выставив перед собой меч, молча смотрела на сидящего.
- Что это было? - Спросила она, указав мечом на платок, которым было замотано горло ее собеседника.
- Ты не встречала такого раньше? - Вместо ответа спросил человек в повязке. - Это шерсть иль-ханага. - Он прикоснулся пальцами к платку. - Если тебе будет интересно, я расскажу. Потом, позже.
- Я слышала про них... - Буркнула девушка. - Но не знала, что... что такое еще есть...
Она еще постояла, потом поправила набедренную повязку, запахнула плащ и все-таки вернулась на свое место, не выпуская меча из руки.
- Итак, дитя, что заставило тебя усомниться в том, что я именно тот, кого ты искала?..
- Потому, что он никогда ничего не боится! - Голос девушки почти зазвенел.
- Тише... - улыбнулся ее собеседник. - Другим может быть неинтересно, о чем мы с тобой беседуем. Пощади их слух.
- Он никогда ничего не боится! Это знают все! - Так же запальчиво, но уже тише произнесла она. - А ты... - голос ее дрогнул, - ...ты заговорил о страхе! Разве не так?!
- Верно, - кивнул человек и огладил бороду. - Я действительно сказал, что мне стало страшно.
- Вот! А он никогда ничего не боится!
- Но с чего ты это взяла? - Человек чуть подвинулся вперед.
- Это же знают все! Сам го'фар рассказывал про это! Но никто никогда ничего не говорил про то, что он может чего-то бояться! Если бы он чего-то боялся, про это непременно бы рассказали!
- Хм... - мужчина покачал головой. - То есть, если ты про что-то не слышала, значит, этого и не существует, да?
Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но так и не произнесла ни слова, только шумно вздохнула. Глаза ее заблестели.
- Скажи мне... - человек в повязке сделал паузу, словно подбирал слова. - Скажи мне, ты когда-нибудь слышала рассказы про то, как он справлял нужду?..
- Ты смеешься надо мной?! - Девушка вскинула голову, рука, державшая обломок меча, напряглась.
- Нет, дитя, - отрицательно покачал головой мужчина. - Я спрашиваю тебя серьезно. И, пожалуйста, ответь мне честно.
Губы девушки подрагивали, прищуренные глаза уставились на собеседника.
- Нет! Я не слышала об этом! - она снова едва не перешла на крик.
- Получается, если об этом нет рассказов, то такой надобности у него вообще не возникает, да? - Человек с повязкой на глазах усмехнулся. - Ты сказала, что он ничего не боится. Потому, что про это никто ничего не говорил, верно? Тогда у него нет и надобности справлять нужду. Ну, если следовать твоим умозаключениям.
Губы девушки задрожали совсем как у обиженного ребенка. Копившиеся слезы наконец-то прорвались наружу. Всхлипнув, она размазала их свободной рукой, вторая все так же цепко держала рукоять меча.
- Ты смеешься надо мной! - Голос ее дрогнул. - Кому интересно знать, как он справляет свою нужду?! Зачем ты это спрашиваешь?! Может быть, этого вообще никто и не видел!
Ее собеседник, наклонив голову, казалось, наблюдал за ней, глядя сквозь повязку.
- А теперь подумай, дитя, - тихо произнес он. - Может быть, точно так же никто не видел, как ему бывало страшно, а?..
Девушка, смаргивая слезы, уставилась на мужчину, а он продолжил.
- Если никто этого не видел, то никто и не мог рассказать. Конечно, можно придумать что угодно, но... А если никому это не пришло в голову, сочинять о нем такое?..
Девушка опустила голову...
- ...подумай еще, что это могли видеть, как ему было страшно. Но почему-то тот, кто это видел, решил про это никому не рассказывать. Так тоже могло быть.
Девушка молчала, но пальцы, сжимавшие меч, немного расслабились. Несколько капель упали с ее ресниц на стол, она словно и не заметила этого.
- Спасибо, что выслушала меня, - человек откинулся на скамье и оперся спиной о стену. - Спасибо, что услышала.
Девушка подняла глаза. Сейчас она особенно была похожа на растерянного ребенка.
- И уж коли ты не ушла до сих пор, позволь, я закажу ужин для нас двоих. Окажи мне, прошу тебя, эту услугу, раздели со мной скромную трапезу. - Человек поправил повязку на глазах и махнул рукой, подзывая харчевника. - Разумеется, если ты не голодна, то просто составь мне компанию, хорошо?..
- Но го'фар никогда не рассказывал, что он может кого-то бояться...
- У тебя есть все шансы стать тем, кто поведает новую историю о нем, - человек в повязке в очередной раз усмехнулся.
- Только если ты - это он! - Вскинулась девушка, снова повысив голос, и тут же плечи ее опустились. - Но как я могу поверить тебе?.. Ты можешь снять повязку?
Собеседник ее весело рассмеялся:
- Это убедит тебя? Ты знаешь наверняка, ЧТО должно быть под ней?
В этот момент к их столу подошел сам хозяин постоялого двора. Судя по тому уважению, с каким он говорил с мужчиной, и еще потому, что он не прислал слугу или повара, а пришел сам, человек был его частым гостем. И, судя по всему, очень выгодным клиентом.
Обсуждение блюд было недолгим - побольше мяса, побольше приправ, побольше гарнира и побольше питья. Проскочило несколько названий блюд. Девочка, прислушиваясь к разговору, жадно ловила слова, непроизвольно сглатывая слюну. Хозяин, осторожно косясь в ее сторону, прятал усмешку как мог. Его гость тоже улыбался. Но чему именно, понять было сложно, глаз его не было видно, а лицо было обращено в сторону собеседника. Когда хозяин ушел, человек в повязке, уже не улыбаясь, вновь обратился к девушке.
- Скажи мне, дитя, что могло бы убедить тебя, что я тот, кого ты искала?
Девочка тяжело вздохнула.
- Я не знаю...
- Послушай меня... - человек в повязке облокотился на стол. - Ты ведь рассказала мне не все, а только самое главное, правда?
- Да... - девушка пожала плечами. - Но я...
- Подожди, - человек оборвал ее. - Ты ведь не боишься меня? - И, словно почувствовав, как она вскинула голову, улыбнулся. - Я знаю, что гончим неведом страх, не сердись. Так вот... - он положил правую руку на стол ладонью вверх. - Коснись моей ладони своей...
Узкая ладонь с длинными - длиннее, чем у других людей - пальцами коснулась руки мужчины.
- ...хорошо, дитя... А теперь расскажи про свой отряд. Но только не вслух, хорошо? Про себя. Ничего не произноси вслух. И, пожалуйста, не торопись, я сейчас не в лучшей форме... - он пожал плечами. - Расскажи про каждого из них. Представь перед собой их лица... голоса... вспомни их... И медленно начинай рассказывать...
Девушка замерла, глядя в упор на того, кто сидел перед нею. Он, чуть задрав подбородок, облизнул губы и тоже замер. Казалось, замерли и все вокруг. Только несмелый ветер шевелил шнурки в бороде человека с повязкой на глазах.
Подбежавший к ним местный мальчишка, исполнявший роль поваренка, собирался уже сообщить, что мясо почти готово, и не нужно ли принести сначала питье, замер, остановленный жестом мужчины. Парнишка помялся с ноги на ногу и убежал обратно на кухню. За стеной заскрипели колеса повозки, и раздался громкий крик погонщика. Девушка вздрогнула.
- Вы тоже звали его Наром**... - рассмеялся вдруг мужчина, качая головой.
Девочка снова вздрогнула, но руку не убрала.
- Как... Как ты...
- Левая рука, безымянный и мизинец. Вы тоже спрашивали, где его скалы? - Мужчина улыбался.
- Да... - Кивнула головой девушка. - Но как ты узнал? Я же не говорила тебе этого! И даже не успела вспомнить!
- Я учил его. Это было давно. Очень давно. Мне очень жаль, что он погиб...
- Значит...
- Он любил пугать детвору в городах, если выдавалась такая возможность... - мужчина опустил голову и вздохнул. - Когда дети набегали посмотреть на отряд, он держал левую руку под плащом, а потом делал вид...
- Делал вид, что кусает себя за руку, - закончила девушка. - Да, он делал так. А потом строил зверскую гримасу, делал вид, что жует, а потом показывал ладонь без двух пальцев, словно только что их откусил...
- А в харчевнях, где он это тоже делал, приговаривал "Голоден так, что себя готов сожрать", да? - Сидящий повернулся к девушке.
- Да... Ты действительно знал его?!
- Да. И я его учил...
- Значит, ты действительно тот самый иль-ноар - "бредущий по пескам"?! - Девушка вскочила с места, голос ее дрожал. - Мне сказали правду? И я не ошиблась?! И это все-таки ты?!
- Да, дитя...
Мужчина поплотнее запахнул плащ, словно ему стало холодно. Голос его неожиданно стал тусклым.
- ...старик, к которому тебя послали. Старик, сказавший, что ему стало страшно после твоего рассказа. Потому, что он никогда еще не слышал ничего подобного. Теперь ты веришь мне?..
Девушка быстро-быстро закивала.
- Ну и хорошо... - Старик как-то криво и устало улыбнулся. - Не знаю, сколько у нас с тобой времени... - он пожал плечами, - ...возможно, его уже не осталось... Но не пропадать же ужину, верно? Давай-ка, ты поешь, а потом у нас с тобой будет долгая ночь...
...тени становились все длиннее, слуги неторопливо натягивали над двором полог, готовясь к ночи. В харчевню заглянуло еще несколько человек. Никто не обращал внимания на перебравшихся поближе к очагу мужчину и странноватого коротко стриженого подростка - не то мальчика, не то девочку - которые о чем-то беседовали в полголоса...
_________
* Поясню эту деталь. Ранее я рассказывал про "торговый камень", но сейчас повторю (с некоторыми купюрами), чтобы не искать.
"Торговый камень" - обычно специально обработанный камень из любой твердой породы, имеющий форму, близкую к шарообразной. Его водружают на некое подобие постамента, расположенного в центре торговой площади. Торговля начинается в тот момент, когда на камень падает первый утренний луч солнца. Соответственно, торговля заканчивается, когда камень оказывается в тени после того, как солнце скрывается за городской стеной. <...>
Существует обычай гладить камень, чтобы торговля шла лучше. «Торговые камни» старых рынков буквально отшлифованы многочисленными прикосновениями ладоней. И если этот камень покрывается пылью, значит, торговля фактически не ведется.
** Это прямая отсылка к одной из легенд Пустыни. Чтобы не искать в более ранних записях, просто процитирую.
Он-Шан-Нар (Нар Беспалый) - герой древних легенд, в разных изложениях фигурирует как бог или полубог. Во время битвы за господство над небом потерял два пальца на левой руке, от его пролитой крови произошли знаменитые золотые пески долины Ноа, а из отрубленных пальцев - не менее знаменитые (и не менее зловещие) Скалы-Близнецы.
Время порой любит шутить, показывая то, что ты считал давно ушедшим. А потом возвращать тебя туда, чтобы ты понял, что этого еще не происходило. Просто ты увидел это чуть раньше.
...было это завершением или началом?
Пожалуй, это и то, и другое.
Просто происходило в разное время.
Так тоже бывает...
- ...я не верю тебе! Не верю! Ты врешь, врешь! Ты - не он! Ты не можешь им быть!..
Мало кто обернулся на крик. На постоялом дворе было немного людей, хотя день уже и клонился к вечеру. Приближалась пора песчаных бурь, и количество караванов, приходящих в город, резко пошло на убыль. Наступало вынужденное затишье, когда пустели некогда шумные торговые площади, и даже "торговый камень" потихоньку покрывался пылью*...
За последние годы бури стали не только сильнее, но и приходили они чаще, особенно свирепствуя в традиционные для них сезоны - при смене четвертей года. Времена, когда караваны ходили круглый год, давно прошли. Старики еще вспоминали легендарные имена редких храбрецов-караванщиков, но чем больше проходило времени, тем больше эти рассказы начинали напоминать сказки...
В общем, на крик повернулось три-четыре головы, не больше. Кто-то продолжал дремать, кто-то не счел нужным отрываться от раннего ужина. Даже оказавшийся неподалеку стражник лишь вяло помахал в воздухе плеткой, немного подождал и двинулся дальше своей дорогой.
Кричал худой подросток, закутанный в старый запыленный дорожный плащ, пестревший прорехами. Голова его, когда-то обритая наголо, а сейчас уже успевшая обрасти совсем короткими жесткими волосами, была повязана куском ткани со следами засохшей крови. Хотя плащ и скрывал его фигуру, но судя по впалым щекам, синякам под глазами и состоянию плаща, он давно досыта не ел и был изрядно вымотан дорогой.
Судя по всему, он был из ловчих барханов. В старые времена, уходящие в прошлое все дальше и дальше, появление в городе одинокого ловчего вызвало бы неподдельный интерес у многих. Но сейчас мальчишку, можно сказать, никто и не заметил. Ловчих становилось все меньше, поэтому их появление среди людей частенько проходило никем незамеченным. Ну, кроме заказчика и городской стражи.
Человек, к кому обращался мальчик, сидел перед ним за низким столом, стоявшим в углу харчевни при постоялом дворе. Его рыжеватый старый плащ, накинутый на плечи, тоже скрывал фигуру, оставляя открытыми только руки. Глаза его скрывала не менее потертая, чем плащ, черная кожаная повязка. Сидевший ухмылялся уголками рта и неторопливо перебирал пальцами кончик рыжей бороды и пестрые шнурки, вплетенные в нее. Пока он сидел, возраст его выдавали, пожалуй, только руки - на запястьях кожа была покрыта сетью мелких складок, издалека, впрочем, мало заметных.
- Дитя... - неторопливо произнес он. - Прошу тебя...
- Ты все врал! - Выкрикнул подросток и попытался вскочить из-за стола.
Сидевший успел наклониться вперед, чтобы в последний момент удержать его за левую руку. Но почти одновременно с этим у горла сидящего блеснул металл - мальчишка выхватил откуда-то из-под плаща меч с обломанным лезвием. Плащ его при этом распахнулся, обнажив худое тело, покрытое синяками и только-только начинавшими заживать глубокими ссадинами. Из всей одежды под плащом была только неширокая набедренная повязка, которая к тому же после столь резкого движения еще и умудрилась развязаться. Теперь стало видно, это был не юноша, как казалось с первого взгляда, а девушка. В паху ее блестело большое кольцо, украшенное лентой, еще два таких же кольца были вставлены в соски.
- Я убью тебя, если ты не отпустишь меня, - произнесла она уже тише, нисколько не смутившись от того, что оказалась практически обнажена.
- Дитя... - Человек в повязке, казалось, смотрел куда-то над ее головой. - Ты, конечно же, можешь попробовать убить меня, но прошу тебя, удели мне еще немного своего времени. Что может сделать тебе такой старик, как я?
- Отпусти мою руку!
Обломок лезвия ткнулся в шею сидевшего, повязанную невзрачным серым платком. Неожиданно между металлом и платком проскочило несколько желтоватых искр. Девушка отдернула меч, а сидевший только усмехнулся и отпустил ее руку, заставив в первый момент потерять равновесие. Остальные люди, сидевшие в харчевне, уже успели потерять интерес к этой паре, а потому происшествия никто больше не заметил.
- Прошу тебя... - человек сделал приглашающий жест, - присядь и выслушай меня. Это не займет много времени, обещаю. Если я не смогу развеять твои сомнения, ты просто уйдешь, и я не собираюсь тебя задерживать. Ну?.. Подумай, ты уже достаточно времени потратила на свои поиски. Что изменится, если ты еще немного побудешь здесь? Ни один караван до завтрашнего вечера не покинет город. А сам город никуда, поверь мне, от тебя не уйдет.
Девушка, выставив перед собой меч, молча смотрела на сидящего.
- Что это было? - Спросила она, указав мечом на платок, которым было замотано горло ее собеседника.
- Ты не встречала такого раньше? - Вместо ответа спросил человек в повязке. - Это шерсть иль-ханага. - Он прикоснулся пальцами к платку. - Если тебе будет интересно, я расскажу. Потом, позже.
- Я слышала про них... - Буркнула девушка. - Но не знала, что... что такое еще есть...
Она еще постояла, потом поправила набедренную повязку, запахнула плащ и все-таки вернулась на свое место, не выпуская меча из руки.
- Итак, дитя, что заставило тебя усомниться в том, что я именно тот, кого ты искала?..
- Потому, что он никогда ничего не боится! - Голос девушки почти зазвенел.
- Тише... - улыбнулся ее собеседник. - Другим может быть неинтересно, о чем мы с тобой беседуем. Пощади их слух.
- Он никогда ничего не боится! Это знают все! - Так же запальчиво, но уже тише произнесла она. - А ты... - голос ее дрогнул, - ...ты заговорил о страхе! Разве не так?!
- Верно, - кивнул человек и огладил бороду. - Я действительно сказал, что мне стало страшно.
- Вот! А он никогда ничего не боится!
- Но с чего ты это взяла? - Человек чуть подвинулся вперед.
- Это же знают все! Сам го'фар рассказывал про это! Но никто никогда ничего не говорил про то, что он может чего-то бояться! Если бы он чего-то боялся, про это непременно бы рассказали!
- Хм... - мужчина покачал головой. - То есть, если ты про что-то не слышала, значит, этого и не существует, да?
Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но так и не произнесла ни слова, только шумно вздохнула. Глаза ее заблестели.
- Скажи мне... - человек в повязке сделал паузу, словно подбирал слова. - Скажи мне, ты когда-нибудь слышала рассказы про то, как он справлял нужду?..
- Ты смеешься надо мной?! - Девушка вскинула голову, рука, державшая обломок меча, напряглась.
- Нет, дитя, - отрицательно покачал головой мужчина. - Я спрашиваю тебя серьезно. И, пожалуйста, ответь мне честно.
Губы девушки подрагивали, прищуренные глаза уставились на собеседника.
- Нет! Я не слышала об этом! - она снова едва не перешла на крик.
- Получается, если об этом нет рассказов, то такой надобности у него вообще не возникает, да? - Человек с повязкой на глазах усмехнулся. - Ты сказала, что он ничего не боится. Потому, что про это никто ничего не говорил, верно? Тогда у него нет и надобности справлять нужду. Ну, если следовать твоим умозаключениям.
Губы девушки задрожали совсем как у обиженного ребенка. Копившиеся слезы наконец-то прорвались наружу. Всхлипнув, она размазала их свободной рукой, вторая все так же цепко держала рукоять меча.
- Ты смеешься надо мной! - Голос ее дрогнул. - Кому интересно знать, как он справляет свою нужду?! Зачем ты это спрашиваешь?! Может быть, этого вообще никто и не видел!
Ее собеседник, наклонив голову, казалось, наблюдал за ней, глядя сквозь повязку.
- А теперь подумай, дитя, - тихо произнес он. - Может быть, точно так же никто не видел, как ему бывало страшно, а?..
Девушка, смаргивая слезы, уставилась на мужчину, а он продолжил.
- Если никто этого не видел, то никто и не мог рассказать. Конечно, можно придумать что угодно, но... А если никому это не пришло в голову, сочинять о нем такое?..
Девушка опустила голову...
- ...подумай еще, что это могли видеть, как ему было страшно. Но почему-то тот, кто это видел, решил про это никому не рассказывать. Так тоже могло быть.
Девушка молчала, но пальцы, сжимавшие меч, немного расслабились. Несколько капель упали с ее ресниц на стол, она словно и не заметила этого.
- Спасибо, что выслушала меня, - человек откинулся на скамье и оперся спиной о стену. - Спасибо, что услышала.
Девушка подняла глаза. Сейчас она особенно была похожа на растерянного ребенка.
- И уж коли ты не ушла до сих пор, позволь, я закажу ужин для нас двоих. Окажи мне, прошу тебя, эту услугу, раздели со мной скромную трапезу. - Человек поправил повязку на глазах и махнул рукой, подзывая харчевника. - Разумеется, если ты не голодна, то просто составь мне компанию, хорошо?..
- Но го'фар никогда не рассказывал, что он может кого-то бояться...
- У тебя есть все шансы стать тем, кто поведает новую историю о нем, - человек в повязке в очередной раз усмехнулся.
- Только если ты - это он! - Вскинулась девушка, снова повысив голос, и тут же плечи ее опустились. - Но как я могу поверить тебе?.. Ты можешь снять повязку?
Собеседник ее весело рассмеялся:
- Это убедит тебя? Ты знаешь наверняка, ЧТО должно быть под ней?
В этот момент к их столу подошел сам хозяин постоялого двора. Судя по тому уважению, с каким он говорил с мужчиной, и еще потому, что он не прислал слугу или повара, а пришел сам, человек был его частым гостем. И, судя по всему, очень выгодным клиентом.
Обсуждение блюд было недолгим - побольше мяса, побольше приправ, побольше гарнира и побольше питья. Проскочило несколько названий блюд. Девочка, прислушиваясь к разговору, жадно ловила слова, непроизвольно сглатывая слюну. Хозяин, осторожно косясь в ее сторону, прятал усмешку как мог. Его гость тоже улыбался. Но чему именно, понять было сложно, глаз его не было видно, а лицо было обращено в сторону собеседника. Когда хозяин ушел, человек в повязке, уже не улыбаясь, вновь обратился к девушке.
- Скажи мне, дитя, что могло бы убедить тебя, что я тот, кого ты искала?
Девочка тяжело вздохнула.
- Я не знаю...
- Послушай меня... - человек в повязке облокотился на стол. - Ты ведь рассказала мне не все, а только самое главное, правда?
- Да... - девушка пожала плечами. - Но я...
- Подожди, - человек оборвал ее. - Ты ведь не боишься меня? - И, словно почувствовав, как она вскинула голову, улыбнулся. - Я знаю, что гончим неведом страх, не сердись. Так вот... - он положил правую руку на стол ладонью вверх. - Коснись моей ладони своей...
Узкая ладонь с длинными - длиннее, чем у других людей - пальцами коснулась руки мужчины.
- ...хорошо, дитя... А теперь расскажи про свой отряд. Но только не вслух, хорошо? Про себя. Ничего не произноси вслух. И, пожалуйста, не торопись, я сейчас не в лучшей форме... - он пожал плечами. - Расскажи про каждого из них. Представь перед собой их лица... голоса... вспомни их... И медленно начинай рассказывать...
Девушка замерла, глядя в упор на того, кто сидел перед нею. Он, чуть задрав подбородок, облизнул губы и тоже замер. Казалось, замерли и все вокруг. Только несмелый ветер шевелил шнурки в бороде человека с повязкой на глазах.
Подбежавший к ним местный мальчишка, исполнявший роль поваренка, собирался уже сообщить, что мясо почти готово, и не нужно ли принести сначала питье, замер, остановленный жестом мужчины. Парнишка помялся с ноги на ногу и убежал обратно на кухню. За стеной заскрипели колеса повозки, и раздался громкий крик погонщика. Девушка вздрогнула.
- Вы тоже звали его Наром**... - рассмеялся вдруг мужчина, качая головой.
Девочка снова вздрогнула, но руку не убрала.
- Как... Как ты...
- Левая рука, безымянный и мизинец. Вы тоже спрашивали, где его скалы? - Мужчина улыбался.
- Да... - Кивнула головой девушка. - Но как ты узнал? Я же не говорила тебе этого! И даже не успела вспомнить!
- Я учил его. Это было давно. Очень давно. Мне очень жаль, что он погиб...
- Значит...
- Он любил пугать детвору в городах, если выдавалась такая возможность... - мужчина опустил голову и вздохнул. - Когда дети набегали посмотреть на отряд, он держал левую руку под плащом, а потом делал вид...
- Делал вид, что кусает себя за руку, - закончила девушка. - Да, он делал так. А потом строил зверскую гримасу, делал вид, что жует, а потом показывал ладонь без двух пальцев, словно только что их откусил...
- А в харчевнях, где он это тоже делал, приговаривал "Голоден так, что себя готов сожрать", да? - Сидящий повернулся к девушке.
- Да... Ты действительно знал его?!
- Да. И я его учил...
- Значит, ты действительно тот самый иль-ноар - "бредущий по пескам"?! - Девушка вскочила с места, голос ее дрожал. - Мне сказали правду? И я не ошиблась?! И это все-таки ты?!
- Да, дитя...
Мужчина поплотнее запахнул плащ, словно ему стало холодно. Голос его неожиданно стал тусклым.
- ...старик, к которому тебя послали. Старик, сказавший, что ему стало страшно после твоего рассказа. Потому, что он никогда еще не слышал ничего подобного. Теперь ты веришь мне?..
Девушка быстро-быстро закивала.
- Ну и хорошо... - Старик как-то криво и устало улыбнулся. - Не знаю, сколько у нас с тобой времени... - он пожал плечами, - ...возможно, его уже не осталось... Но не пропадать же ужину, верно? Давай-ка, ты поешь, а потом у нас с тобой будет долгая ночь...
...тени становились все длиннее, слуги неторопливо натягивали над двором полог, готовясь к ночи. В харчевню заглянуло еще несколько человек. Никто не обращал внимания на перебравшихся поближе к очагу мужчину и странноватого коротко стриженого подростка - не то мальчика, не то девочку - которые о чем-то беседовали в полголоса...
_________
* Поясню эту деталь. Ранее я рассказывал про "торговый камень", но сейчас повторю (с некоторыми купюрами), чтобы не искать.
"Торговый камень" - обычно специально обработанный камень из любой твердой породы, имеющий форму, близкую к шарообразной. Его водружают на некое подобие постамента, расположенного в центре торговой площади. Торговля начинается в тот момент, когда на камень падает первый утренний луч солнца. Соответственно, торговля заканчивается, когда камень оказывается в тени после того, как солнце скрывается за городской стеной. <...>
Существует обычай гладить камень, чтобы торговля шла лучше. «Торговые камни» старых рынков буквально отшлифованы многочисленными прикосновениями ладоней. И если этот камень покрывается пылью, значит, торговля фактически не ведется.
** Это прямая отсылка к одной из легенд Пустыни. Чтобы не искать в более ранних записях, просто процитирую.
Он-Шан-Нар (Нар Беспалый) - герой древних легенд, в разных изложениях фигурирует как бог или полубог. Во время битвы за господство над небом потерял два пальца на левой руке, от его пролитой крови произошли знаменитые золотые пески долины Ноа, а из отрубленных пальцев - не менее знаменитые (и не менее зловещие) Скалы-Близнецы.