студенты по-парижски: из Туниса с любовью
Как оказалось, все мои предыдущие долгие правки проектов и отчетов по-португальски моих бразильских студентов в Сан Пауло были лишь предвестниками того, что в один прекрасный день мне придется потрудиться всерьез (старые истории о студентах тут). Сегодня этот день наступил - моя первая парижская студентка, родом из Туниса, отправила мне начальную версию своего описания нашей работы за эти два месяца. За это время я успела узнать о Тунисе и тунисском образовании много интересного. Обзавелась бытовым французским вокабуляром - по-английски моя ученица не понимает. Но, несмотря на беглую речь, как оказалось, пишет по-французски моя Рихаб очень своеобразно.
После беглого прочтения двадцатистраничного отчета у меня возникла масса вопросов по поводу арабской грамматики, которые я обязательно завтра ей задам. Но пока хочется риторически воскликнуть в воздух - неужели в арабском нет точек и запятых? Заглавных букв в начале предложения? Разделения на параграфы? Что мне делать с человеком, который пишет архисложноподчиненное предложение длиной в полстраницы без единого знака препинания? Я, конечно, глубоко вздохну и к завтрашнему утру попробую придумать интуитивный способ объяснения разделения текста на параграфы и фразы. Но все-таки, как хочется узнать - чему причиной арабская вязь, а чему - своеобразное устройство красивой головки моей подопечной...
В Бразилии у меня было много студентов, самых разных - фейерверочно-сообразительных и неторопливо-основательных, дисциплинированных зануд и несусветных путаников, аккуратных перфекционистов и кипящих идеями сто-кадров-в-секунду лихих голов... Но всех их объединяло одно - желание участвовать в проекте от начала и до конца, быть частью исследовательской группы, и даже некоторая маниакальная навязчивость в непременном получении заданий под свою личную ответственность. В Бразилии есть особые стипендии для "научной инициации", их, начиная с первого курса, можно запросить для студентов, проводящих в лаборатории хотя бы часов двенадцать в неделю. Стипендии обычно даются на год, у проекта должно быть начало, середина и конец, а на каникулах студенты торчат в лаборатории безвылазно. Просто за хорошие оценки никаких стипендий не дают, поэтому студенты ищут интересные лаборатории чуть ли не с первых дней в университете.
Во Франции же все шокирующе по-другому. Стипендий для студентов начальных курсов обычно не бывает, только начиная с магистратуры. Мало того, даже в государственых бесплатных университетах (например, Сорбонна) нужно платить евро четыреста в семестр за пользование библиотекой и прочим. Стажировок на целый год с прикреплением к определенной лаборатории тоже не существует - стажировки позволяются всего две в году, одна на неделю, одна на два месяца. Мой шеф Оливье то и дело пересылает мне запросы от студентов - на три недели в июле, на месяц в сентябре... И это при том, что наша Эколь Нормаль - одно из самых серьезных исследовательских заведений во Франции, да и во всей Европе.
Сначала мне казалось, что из этого есть какой-то выход, но теперь я знаю, что система и вправду работает именно так. Если бразильская система настроена на то, чтобы интегрировать студента в научную группу и дать ему опыт серьезной живой работы с самого начала, то французская предполагает, что студент должен просто посмотреть (и потрогать) разные техники тут и там. Мои бразильские студенты всегда были соавторами моих статей, приносили идеи и боролись за наши результаты до конца. Французы же, приходящие в лабораторию раз в году на пару месяцев, движимы неким вполне абстрактным любопытством. На студентов здесь соглашаются немногие - затраты времени на то, чтобы человек начал потенциально приносить пользу, как раз охватывают все недолгое студенческое пребывание. В Бразилии мои студенты делали практически все мои эксперименты - последние лет шесть. Французы же иногда даже в магистратуре все еще не умеют обращаться даже с базовыми техниками молекулярной биологии, вроде "накапай пипеткой двадцать микролитров"...
Рихаб досталась мне именно в начале магистратуры. Мой санпаульский шеф Сержио рассказывал мне жуткие истории, что у многих бразильских студентов, уехавших поучиться во Францию, потом не признавали дипломы в Бразилии из-за недоборов в программе. И теперь я этому не удивляюсь. Здесь магистерскую диссертацию не пишут, а обучение состоит просто из курсов и нескольких необременительных стажировок.
Для Рихаб все было в новинку, и училась она очень медленно. Зато ее боязнь английского позволила мне заговорить по-французски на бытовом уровне довольно бегло. Каким все-таки себя чувствуешь тупым, когда не можешь сказать студенту "Выключи свет, включи микроскоп, подай эмерсионное масло..." Хорошо еще, что это быстро проходит. Днем победы я считаю тот раз, когда мне удалось объяснить по-французски, что такое альтернативный сплайсинг РНК...
В Тунисе в университетах курсы читаются по-французски, хотя родной язык у всех арабский. Для Рихаб французский стал языком обучения еще со школы, и она очень смешно рассказывала, что даже арифметические действия выполнять по-арабски не может. Арабский - язык семьи и дружбы. Готовясь к семинарам, ребята говорят между собой по-французски, выходя с занятий на улицу - по-арабски. Я с интересом расспрашивала, нет ли у них синдрома "колонизированных" и борьбы против "французского засилия", но она только удивленно отмахивалась: "Мы, тунисцы, открыты миру, а французский всем нам полезен, мы приезжаем сюда учиться... хотя жить, конечно, лучше в Тунисе!"
Даже мусульманство в Тунисе крайне либеральное. Рихаб все время приходила в лабораторию в крошечных платьицах и юбочках, даже на сантиметр не выглядывающих из-под лабораторного халата. Хотя при расспросах сказала, что за некоторую черту даже в либеральном Тунисе перейти невозможно. Она никогда не будет пить вина и жить с мужчиной до свадьбы. В столовой всегда спрашивает, не из свинины ли блюдо. В Рамадан не есть и не пить, пока солнце на небе...
Ну и глазищи у Рихаб красивые. Ладно. За такие глазищи я прощу ей запятые... завтра как-нибудь разберемся:
После беглого прочтения двадцатистраничного отчета у меня возникла масса вопросов по поводу арабской грамматики, которые я обязательно завтра ей задам. Но пока хочется риторически воскликнуть в воздух - неужели в арабском нет точек и запятых? Заглавных букв в начале предложения? Разделения на параграфы? Что мне делать с человеком, который пишет архисложноподчиненное предложение длиной в полстраницы без единого знака препинания? Я, конечно, глубоко вздохну и к завтрашнему утру попробую придумать интуитивный способ объяснения разделения текста на параграфы и фразы. Но все-таки, как хочется узнать - чему причиной арабская вязь, а чему - своеобразное устройство красивой головки моей подопечной...
В Бразилии у меня было много студентов, самых разных - фейерверочно-сообразительных и неторопливо-основательных, дисциплинированных зануд и несусветных путаников, аккуратных перфекционистов и кипящих идеями сто-кадров-в-секунду лихих голов... Но всех их объединяло одно - желание участвовать в проекте от начала и до конца, быть частью исследовательской группы, и даже некоторая маниакальная навязчивость в непременном получении заданий под свою личную ответственность. В Бразилии есть особые стипендии для "научной инициации", их, начиная с первого курса, можно запросить для студентов, проводящих в лаборатории хотя бы часов двенадцать в неделю. Стипендии обычно даются на год, у проекта должно быть начало, середина и конец, а на каникулах студенты торчат в лаборатории безвылазно. Просто за хорошие оценки никаких стипендий не дают, поэтому студенты ищут интересные лаборатории чуть ли не с первых дней в университете.
Во Франции же все шокирующе по-другому. Стипендий для студентов начальных курсов обычно не бывает, только начиная с магистратуры. Мало того, даже в государственых бесплатных университетах (например, Сорбонна) нужно платить евро четыреста в семестр за пользование библиотекой и прочим. Стажировок на целый год с прикреплением к определенной лаборатории тоже не существует - стажировки позволяются всего две в году, одна на неделю, одна на два месяца. Мой шеф Оливье то и дело пересылает мне запросы от студентов - на три недели в июле, на месяц в сентябре... И это при том, что наша Эколь Нормаль - одно из самых серьезных исследовательских заведений во Франции, да и во всей Европе.
Сначала мне казалось, что из этого есть какой-то выход, но теперь я знаю, что система и вправду работает именно так. Если бразильская система настроена на то, чтобы интегрировать студента в научную группу и дать ему опыт серьезной живой работы с самого начала, то французская предполагает, что студент должен просто посмотреть (и потрогать) разные техники тут и там. Мои бразильские студенты всегда были соавторами моих статей, приносили идеи и боролись за наши результаты до конца. Французы же, приходящие в лабораторию раз в году на пару месяцев, движимы неким вполне абстрактным любопытством. На студентов здесь соглашаются немногие - затраты времени на то, чтобы человек начал потенциально приносить пользу, как раз охватывают все недолгое студенческое пребывание. В Бразилии мои студенты делали практически все мои эксперименты - последние лет шесть. Французы же иногда даже в магистратуре все еще не умеют обращаться даже с базовыми техниками молекулярной биологии, вроде "накапай пипеткой двадцать микролитров"...
Рихаб досталась мне именно в начале магистратуры. Мой санпаульский шеф Сержио рассказывал мне жуткие истории, что у многих бразильских студентов, уехавших поучиться во Францию, потом не признавали дипломы в Бразилии из-за недоборов в программе. И теперь я этому не удивляюсь. Здесь магистерскую диссертацию не пишут, а обучение состоит просто из курсов и нескольких необременительных стажировок.
Для Рихаб все было в новинку, и училась она очень медленно. Зато ее боязнь английского позволила мне заговорить по-французски на бытовом уровне довольно бегло. Каким все-таки себя чувствуешь тупым, когда не можешь сказать студенту "Выключи свет, включи микроскоп, подай эмерсионное масло..." Хорошо еще, что это быстро проходит. Днем победы я считаю тот раз, когда мне удалось объяснить по-французски, что такое альтернативный сплайсинг РНК...
В Тунисе в университетах курсы читаются по-французски, хотя родной язык у всех арабский. Для Рихаб французский стал языком обучения еще со школы, и она очень смешно рассказывала, что даже арифметические действия выполнять по-арабски не может. Арабский - язык семьи и дружбы. Готовясь к семинарам, ребята говорят между собой по-французски, выходя с занятий на улицу - по-арабски. Я с интересом расспрашивала, нет ли у них синдрома "колонизированных" и борьбы против "французского засилия", но она только удивленно отмахивалась: "Мы, тунисцы, открыты миру, а французский всем нам полезен, мы приезжаем сюда учиться... хотя жить, конечно, лучше в Тунисе!"
Даже мусульманство в Тунисе крайне либеральное. Рихаб все время приходила в лабораторию в крошечных платьицах и юбочках, даже на сантиметр не выглядывающих из-под лабораторного халата. Хотя при расспросах сказала, что за некоторую черту даже в либеральном Тунисе перейти невозможно. Она никогда не будет пить вина и жить с мужчиной до свадьбы. В столовой всегда спрашивает, не из свинины ли блюдо. В Рамадан не есть и не пить, пока солнце на небе...
Ну и глазищи у Рихаб красивые. Ладно. За такие глазищи я прощу ей запятые... завтра как-нибудь разберемся: