Коммунисты и "имперцы".
Собственно, после темы о коммунистах и либералах совершенно логично выглядит тема о коммунистах и «имперцах». Именно этому должен был быть посвящен данный текст - объяснять, почему коммунистов смешно сравнивать с т.н. «имперцами», т.к. общего у них практически нет. Но в процессе его написания возникла неожиданная проблема. А именно - стало понятно, что само явление «имперства» представляет собой крайне интересную вещь, быть может, даже более интересную, нежели сравнение его с коммунизмом.
Дело в том, что понятию «имперства», как таковому, очень трудно дать четкую дефиницию. Что такое «имперство» -- стремление к построению империи? Но империи кто только не строил. Древний Рим (откуда и пошло данное слово), средневековый Китай, Греция времен Александра Македонского, персы его же времени (впрочем, не только), арабы, испанцы, русские, англичане. Империи строились в Древнем Мире, в Средние Века и в Новое Время. Империи были рабовладельческие (Рим), феодальные (Священная Римская Империя Германской Нации), капиталистические (Великобритания), империалистические и суперимпериалистические (Третий Рейх). Империи могли объединять народы, говорящие на одной языке, а могли быть разбросанными по всему земному шару. В общем, создание империй может считаться, наверное, имманентным свойством человеческих обществ, как таковых - и легче вспомнить, кто к ним не стремился, нежели пытаться сосчитать всех, для кого создание империи являлось смыслом существования.
И это мы еще не пытаемся дать четко определение самому слову «империя», рассматривая его просто в историческом плане. Потому, что в данном случае это только запутывает ситуацию. В Википедии сказано, что: «Империя - могущественная держава, объединяющая разные народы и территории в единое государство с единым политическим центром, играющая заметную роль в регионе или даже во всем мире». Как можно понять, это единственный имеющийся тут смысл - это то, что империя представляет собой большое государство (многонациональность в данном случае обеспечивается «автоматически», т.к. подавляющее число «народов», т.е. наций, этносов занимают ограниченное место. Правда, тот же Второй Рейх в этом случае выпадает из числа империй - поскольку он включал в себя исключительно немцев (Если считать баварцев или пруссаков отдельными нациями, то тогда и тех же валлонов с фламандцами следует считать нациями, а Бельгию - империей. Ну, и Францию в придачу - это без учета колоний.)
Но, в общем-то, принимая за империю «большое государство», мы автоматически выводим «имперство», как стремление к расширению государства. И значит, «имперцами» следует считать практически все политические не изоляционистские силы, когда-либо существовавшие в мире. При естественном исключении, конечно, открытых предателей. Более того, даже с изоляционизмом все не так просто: требование сохранения территории достаточно большого государства все равно подпадает под определение «имперства», поскольку оно уже, как правило, охватывает значительное количество «народов». Однако определение со столь широкой дефиницией (превышающей, скажем, дефиницию такого широкого понятия, как «патриоты») является бессмысленным.
Впрочем, для лучшего понимания состояния с этим словом, следует понять, что ни к Римской, ни к Германской, ни к Китайской, ни к Британской, ни к Российской, ни ко всем остальным империям оно никогда не применялось. «Имперство», в отличие от того же империализма - не историческое определение, да и не определение вовсе. Это понятие использовалось и используется исключительно в одном случае, о котором и пойдет речь дальше…
* * *
Итак, единственным случаем, по отношению к которому используется понятие «имперство», является современная Россия. Однако зародилось оно («имперство», как понятие) несколько раньше. Главным событием, приведшем к его появлению, явился процесс приватизации. Именно он, с одной стороны, породил значительный слой людей, связанный с разделом и эксплуатацией новой собственности. А с другой - привел к массовому обнищанию населения. Данная ситуация, разломившая общество на две неравные части, поставило перед «победившими» реальный заказ на легитимацию собственного положения. Действительно, ведь мало кому (включая и самих приватизаторов-утилизаторов) было непонятно, что работающий механизм превращения общей собственности в собственность частную работает, как это мягче сказать, не совсем законно. И значит, все известные способы объяснения, почему одни становятся богатыми, а другие - бедными (типа: так было заведено издавна или богатый больше работал) тут не годились.
Правда, «народ», как таковой, в это время особо не «отсвечивал» и не «возникал», поскольку, с одной стороны, многие его представители еще считали, что они имеют возможность войти в состав «небожителей». А с другой - поскольку реальное положение масс было настолько жалким и тяжелым, что они не имели просто свободных сил для борьбы с существующим режимом. Однако это не снимало проблемы идентичности собственно «новых русских»: считать себя просто удачливыми ворами, им, понятное дело, не хотелось. Именно ради этого и был придуман некий «виртуальный враг», некое «виртуальное зло», борьба с которым должна была придать новоявленной элите некую «высокую цель». Этим врагом изначально выступал коммунизм и его конкретизация - «проклятый Совок», но в начале 1990 годов этот образ уже не годился.
Речь тут идет даже не о том, что СССР прекратил свое существование в 1991 году, а последние остатки Советской Власти были добиты в 1993. Речь идет о том, что коммунистические идеи, как таковые, в данное время просто отвергались обществом в любом виде. Говорить о «социальной справедливости» было еще можно, так как социальной несправедливостью общество уже достаточно накушалось - не то, что в 1990 году. Но вот идти дальше этого, переходить к конкретным механизмам реализации данной справедливости никто не хотел. Фраза «Россия исчерпала лимит на революции», сказанная Зюгановым в 1993 году, прекрасно характеризовала общественное сознание того времени.
Однако свято место пусто не бывает, и вместо уничтоженного (почти) коммунизма был создан новый враг. Для его создания были использованы недавние союзники либералов - «националисты» и правоконсерваторы. Однако поскольку идеология этих сил была основана практически на той же метаидеологии антисоветизма, то напрямую в качестве «пугала» для либералов они использоваться не могли. Поэтому указанный «кадавр» активно «насыщался» элементами, характерными для коммунистической идеи. Например, в качестве одного из основных элементов еще не названной идеологии полагался некий «коллективизм», как стремление подавить все личное в пользу общего. Конечно, ни одна политическая сила - да и вообще, ни один разумный человек - никогда не согласится добровольно превратиться в лишенного сознания муравья, но для новой структуры и не требовалось завоевывать сторонников.
То же самое можно сказать и о рабском подчинении власти, трактуемой как добродетель, о «любви к кнуту» (кстати, это противоречило предыдущей идее - «муравьям» кнут не нужен, но кого волнуют подобные мелочи). Да и вообще о всем, что было присвоено либералами некоей таинственной «России» - мифической стране, волевым решением которой было присвоено имя реально существовавшего государства. Населенная некими недочеловеками, эта мифическая, а точнее, фэнтазийная страна представляла собой века непрерывного рабства и унижения населения, при этом непостижимым образом еще и ухитряясь угрожать всему остальному миру. Впрочем, ни о какой достоверности и непротиворечивости показанного мира речи даже не шло - для конструкта, изначально созданного быть «чучелом для битья» данные качества несущественны.
При этом очень важно различать данную «поганую Рашку» (пусть тогда это называлось по-другому) и «Россию, которую мы потеряли» - конструкт, созданный практически тем же контингентом, но еще в позднесоветское время. Несмотря на то, что они охватывают тот же исторический период и имеют одинаковое географическое положение, создавались они на разной основе, и отношение к ним различное. Условно говоря, «Рашка» - это «Совок», растянутый на тысячу лет, а РКМП - это «несостоявшаяся либеральная (т.е. приватизаторская) утопия», пусть даже с РПЦ, а порой и с крепостничеством. Впрочем, речь тут пойдет именно о «Рашке», поскольку как раз она важна для понимания феномена «имперства».
* * *
Дело в том, что судьба данного конструкта оказалась весьма причудливой. Даже слишком причудливой, если присмотреться к нему внимательно. Несмотря на чисто утилитарное значение, состоящее в легитимации приватизации, он оказался крайне востребован и использовался, практически, по любому поводу - причем, даже теми, кто к приватизации не имел никакого отношения. «Страна тысячелетнего рабства» оказалась прекрасным механизмом создания собственной «позитивной идентичности»: достаточно было указать, что ты не имеешь к ней никакого отношения, и самооценка резко поднималась. Поэтому это явление широко вошло в жизнь у всевозможной «творческой интеллигенции» - какой-нибудь забулдыга-поэт или третьеразрядная певичка могли рассуждать о том, как отвратительна «русская нация», и какими пороками переполнена.
Вот это относительно массовое распространение конструкта среди тех, кто был или считал себя «верхами» общества и стало причиной удивительной трансформации, случившейся с ним. А именно - чем больше шла критика «поганой Рашки», тем сильнее росло противодействие ей со стороны масс. Почему - понятно: ведь с указанной «нацией рабов» ассоциировались именно представители широких слоев. А значит, неизбежным было возникновение противодействия этому. Особенно тогда, когда жалкое состояние начала 1990 сменилось пусть чуть более, но приличным временем конца 1990 - начала 2000 гг. Именно в этот момент произошло зарождение «имперства», как такового. Его можно обозначить, как тень, отброшенную указанным выше конструктом - то, что критиковалось сильнее всего, обрело неожиданную ценность. Да, именно то, что составляло основу «столетней истории Тьмы», теперь стало основанием для создания новой идеологической конструкции.
Еще в конце 1990 годов стали набирать популярность произведения, в которых описывалась жизнь в рамках некоторой «империи» - государстве, которое выступало бы полной противоположностью существовавшей вокруг жизни. Разумеется, тут не было места для социализма или коммунизма - сами эти слова без содрогания стали произносить лишь лет десять назад. Скорее, это была некая «смесь» из представлений о дореволюционной России и развитых странах (опять же, людей, которые никогда там не были, а всю информацию брали из голливудских фильмов). Однако одно было новым - довольно высокий уровень насилия и нетолерантности, увлечение идеей смертной казни и вообще, силовым «выпиливанием» всех противников. Данный факт противоречил не только всей либеральной традиции с ее лицемерным культом «слезинки ребенка» (насилие творилось, но оно старательно пряталось), но и привычной для советского человека гуманистического представления о мире.
Самым же важным во всем этом было то, что, несмотря на растущий спрос произведений подобного толка, реальный уровень насилия в обществе не возрастал (а даже несколько уменьшался по сравнению с 1990 годами). Это противоречие связано с уже указанным выше изначально «виртуальным» характером данной потребности, являющегося реакцией на «виртуальный» же мир «поганой Рашки», созданный либералами. Т.е., высокая степень инфернальности создаваемого мира следовала не из реально потребности общества, а от высокой степени инфернальности порождающего его конструкта.
* * *
Таким образом, можно сказать, что пресловутое «имперство» представляет собой «четвертую производную» от реальности: вначале была создана идеология антисоветизма, она породила «либералов»-приватизаторов, «либералы» породили «поганую Рашку», а уж она породила «имперство». В общем, симулякр от симулякра, порождаемого симулякром. И конечно уж применительность к существующему миру этой «седьмой воды на киселе» всегда являлась чисто условной. Т.е., понимание того, что данная «реальность» более чем виртуальна, никогда не покидала даже тех, кто, вроде бы, ее придерживался. Стремление реально построить «тоталитарную империю» выглядело крайне странно, да и являлось невозможным с учетом изначальной противоречивости даже не самой «империи», а породившего ее «кадавра». Принятие «имперства» имело исключительно один смысл - таким образов выражалось отторжение созданного «либералами» образа «Рашки».
Поэтому «имперцы», как правило, вели вполне «буржуазный» образ жизни, неотличимый от образа жизни людей, находившихся в тех же социальных стратах. Они ходили на работу, покупали машины, брали ипотеку, ездили за границу (если позволяли финансы) и т.д. - т.е. делали все то же, что и их «противники», за исключением того, что не принимали указанный конструкт в качестве нормы. Впрочем, это свидетельствует скорее о нормальности данных лиц, нежели о чем-то ином. То, что они не воспринимали свое увлечение, как главную ценность жизни (скажем, не отказывались от поездок в другие страны, от потребления иностранных товаров и т.д.), значит лишь то, что они адекватно оценивали указанное явление - если бы они решили серьезно связать свою жизнь со столь противоречивой и «глючной» идеей, то было бы гораздо хуже.
Самое же главное в ситуации с «имперством» то, что, в связи со своей очевидной «теневой» природой в отсутствии своего «антимифа» (вернее, это «имперство» выступает «антимифом» к либеральной конструкции) оно довольно быстро распадается и сходит на нет. Так, уже в конце 2000, начале 2010 годов, когда производство либерального «мифа» стало снижаться, стало падать и количество «имперских настроений» в обществе. К примеру, та же «патриотическая фантастика» (которая и стала «первой ласточкой» «имперства» в начале 2000 гг.), в это время стала восприниматься исключительно в ироническом ключе - как символ откровенной халтуры. То же самое можно сказать и про всевозможные «имперские» организации - так, та же Суть Времени, использующая некую часть данного конструкта, где-то в 2012 году стала постепенно сходить с политической арены, утрачивая свою значимость (это при том, что сама организация к этому времени стала намного сильнее). Пока Кургинян воспринимался, как чуть ли не единственный борец против «либеральной заразы» - он воспринимался как очень серьезный политик. Но стоило этой «заразе» отойти в прошлое, как роль его изменилась.
То же самое можно сказать и про Русскую Православную Церковь, которая еще в 1990 годы выступала в «нелиберальной» среде, как едва ли не единственный признаваемый авторитет. В 2010 годах же над Церковью не смеялся только ленивый. По-видимому, та же участь ждала и иные проявления «имперства», если бы в 2014 году не случилось то, что мало кто ожидал. А именно - «ультралиберальный» переворот на Украине. «Ультралиберальный» в постсоветском смысле, конечно, где «либералы» - это «утилизаторы» - приватизаторы. Реально он резко обрушил ситуацию на постсоветском пространстве если на уровень 1990 годов, то куда то близко (а для Украины, как таковой - даже глубже, нежели она была в 1990 годах). В плане отношения к указанному «либеральному симулякру» это значило, что он вновь оказался поднят на щит определенной группой людей. А следовательно, он смог придать силу уже «загибающемуся» и распадающемуся «имперству». Что и произошло в 2014-2015 годах. Единственная разница с ситуацией 10-15 летней давности состоит в том, что этот всплеск «имперства» наложился на реально империалистическую (империалистическую, а не «имперскую»!) политику РФ, как таковой - что создало иллюзию связи данных явлений. (Причем, для наименее понимающих и образованных лиц «имперство», как таковой, выглядит, как причина империализма. Поскольку оно «было раньше»!!!! Но это уже клиника.)
* * *
В общем, можно сказать, что главной особенностью того, что сейчас называют «имперством», является его «несуществование». В отличие от того же империализма, который более чем реален. Однако, как легко понять, империализм ставит во главу угла исключительно экономические интересы правящего класса, в отличие от невнятных, вернее, не существующих, требований «имперства», таковых, как «ненависть к Западу» или «стремление к воссозданию империи» (Российской? С Финляндией и Польшей?). Все эти «сакральные ценности», в самом лучшем случае, являются не более, чем инструментом империалистической пропаганды. Но и это встречается крайне редко. Обычно же мы имеем дело ни с чем иным, как с «либеральным фантомом», с тем образом, который «либерально настроенные» лица придумали сами для себя. Никакой предсказательной силой, да и вообще, никакой силой данный образ не обладает, и единственная его польза - возможность восстановления миропредставления самих либералов.
Но это - к нашим потомкам, которые будут разбираться в сегодняшнем окаменелом говне. А для нас, «теперешних», «имперство» - просто один из бессмысленных и бесполезных понятий, использование которого не имеет ни грамма смысла. Именно поэтому сравнение коммунистов и «имперцев», по сути, лишено всякого смысла. Да, можно сказать, что коммунисты не желают строить «империю», но это будет настолько банальной тавтологией, что даже упоминать об этом смешно. То же самое можно сказать и про все остальное, вроде «ненависти к Западу», отношению к «сексуальным меньшинствам» или еще какому-нибудь либеральному симулякру. Разумеется, речь идет о коммунистической идее, как таковой - каждый отдельный человек коммунистических убеждений, как член современного общества, может иметь по этому поводу свое собственное мнение. Но как коммунист, он должен прекрасно понимать, что реально за всей этой мишурой прячется не что иное, как некий классовый интерес (как сказано выше, то же «имперство» выступает дальним следствием приватизации). Вот о нем то и не стоит забывать…