Тореро и пиратка.
«Дон-Кихот» в ГАТКБ 30.07.2014 г.
Пропустив по ряду причин премьеры «Манон» и «Укрощения», а также российский блок «Соло для двоих», я внезапно не смог пропустить позавчерашний афишный «Дон-Кихот» в ГАТКБ.
Пропустить я побоялся, конечно, не сам балет, а выход Владимира Стурова в партии Эспады. В этой роли он появляется нечасто, и неизвестно, как долго еще будет появляться - так что не посмотреть его выступление было бы непростительно. Ну и как показал спектакль - такое выступление действительно было бы непростительно не увидеть.
Первый акт был живым доказательством того, что большой артист может сделать роль при минимуме внешних средств.
Могу назвать сколько угодно Эспад, которые выше и дальше прыгают, эффектнее берут позы (эту партию танцуют больше классики), но вот того, кто бы производил такое же колдовское впечатление - не назову. Столько в Стурове натурального аристократизма, роскошной испанистости, ощущения себя звездой Барселоны. И, вместе с тем, под декоративным контуром роли запрятан ненаигранный внутренний надлом - трагическое ощущение вечной корриды, постоянной близости смерти; запрятаны беспощадность, решительность и властность. Глядя на такого Эспаду, веришь: он не раз поражал быка на арене. Его чувство собственного превосходства над окружающими коренится именно в том, что он был там, что он снова и снова вступал в смертельную схватку и выходил из нее победителем. Отсюда надменная гордость, импозантность, вальяжность, шикарность любого движения. Отсюда же порой проступающая неожиданная суровость.
Первый выход Эспады и остановка по центру сцены ослепительны. Так можно выходить на площадь, полную обожающего тебя народа, на арену под приветствия публики, на лучшую балетную сцену мира. Сцена «Новой оперы» для такого тореадора мала. Затем настроение резко меняется (та самая неожиданная суровость): представление о бое быков разыгрывается Стуровым всерьез. Движения плащом у него какие-то «стальные», беспощадные, разрезающие воздух. Затем снова смена настроения - проходка с Уличной танцовщицей полна аристократичной небрежности. И возвращение к прежней суровости: когда он перед танцем тореадоров проверяет и отдает им ножи - он как будто бы посылает гладиаторов на бой. Жест, дающий сигнал к началу их танца, делает царственно. Соло в конце танца тореадоров у него исполнено экстатической исступленности. Бросок плаща под ноги Уличной танцовщицы точно осмыслен и вписан в целое. Это не эффектная концовка собственного танца, а вызов партнерши, но вызов не панибратский, а сделанный в такой манере, в какой только и можно приглашать протанцевать балерину. Вызов на "Вы". В нем уже задана та благоговейность, с которой должно встречаться соло ведущей танцовщицы. (Умение Стурова подать партнершу - тема для отдельного разговора. Как он вывел свою Уличную на поклон после коды!).
«Таверна», по контрасту с «Площадью», в исполнении Стурова камерная и простая по стилю. Кстати сказать, такой она стала у него недавно. Когда я его видел в Эспаде два года назад, он и во втором действии сохранял всю свою горделивую вальяжность. В маленьком пространстве кабачка она оборачивалась леденящей душу ворожбой. Тогда последний жест танца тореадора казался брошенным в зрительный зал кинжалом. Теперь ночь «Таверны» стала как бы отдыхом от дня «Площади». Там была подача себя на публику, на весь масштаб уличной Барселоны. Здесь - небрежная живописная поза (присел на стол, плащ накинул на плечо), танец, точно пригнанный к маленькому закутку портовой забегаловки. Появилось ухарское панибратство в отношениях с Карменситой и Мерседес (но все в рамках той же театральной элегантности). Соло засветилось внутренней теплотой, прежняя беспощадная отчеканенность каждого па заметно смягчилась.
Мне было безумно жалко позавчера, что Стуров не вышел в третьем акте танцевать «Болеро». Раньше оно у него было кульминация всей партии, и в его исполнении - одной из кульминаций третьего акта, после которой нужно было еще отдышаться, чтобы настроиться на Па де де.
Зато неожиданным сюрпризом стал выход Ирины Гришиной в «Джиге» (видел ее один раз два года назад, и с тех пор очень хотел увидеть снова). Мне никогда не нравилась «Джига» сама по себе, и, по-моему, в «Дон-Кихоте» этот номер далеко не органичен. Но Гришина каким-то чудом создает в нем образ гораздо более глубокий, чем предполагался самим Р. Захаровым. Она наполняет комический по сути танец внутренним драматизмом. У меня ее морячка ассоциируется с пираткой Дженни из "Трехгрошовой оперы" (и с исполнением песенки о Дженни Лоттой Ленья).
Перевод песенки для тех, кто не знаком с "Трехгрошовой оперой":
ПИРАТКА ДЖЕННИ
1
Стаканы я мою здесь, господа,
И вам на ночь стелю постели,
И вы пенни мне даете, - вы в расчете со мной, -
И, мои лохмотья видя и такой трактир дрянной,
Как вам знать, кто я на самом деле?
Но настанет вечер, и крик раздастся с причала,
И вы спросите: "Что это за крик?"
И когда я засмеюсь, вы удивитесь:
Почему смеюсь я в этот миг?
И у пристани станет
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
2
"Эй, вытри стаканы!" - мне говорят
И пенни суют, подгоняя.
И монетку беру я, и постели стелю.
(Вам в ту ночь на тех постелях не уснуть и во
хмелю).
Если б знали вы, кто я такая!
Но настанет вечер - и гул раздастся с причала,
И вы спросите: "Что стрястись могло?"
И воскликнете, лицо мое увидев:
"Боже, как она смеется зло!"
И ударит из пушек
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
3
Невесело станет вам, господа!
Будут стены, треща, валиться.
И сровняется за ночь весь ваш город с землей.
Уцелеет от обстрела лишь один трактир дрянной,
И все спросят: "Кто сумел там скрыться?"
Не умолкнет гомон до рассвета у трактира.
"Чье же это - будут спрашивать - жилье?"
И, увидев, как я выйду рано утром,
Закричат: "Они щадят ее!"
И поднимет свой вымпел
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
4
А в полдень матросы с судна сойдут,
Чтобы суд справедливый править.
И куда бы вы ни скрылись, вас матросы найдут
И ко мне, связав покрепче канатами, приведут,
И кого ж мне из вас обезглавить?
Будет в этот полдень тишина вблизи причала,
И отвечу я: "Казните всех подряд!"
И под возгласы "гопля" и прибаутки
Будут головы катиться с плеч.
И умчится со мною
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
Кроме того, Гришина так продуманно выстраивает всю роль за пределами «Джиги», вносит столько игровых деталей, что из исполнительницы вставного номера превращается в одну из полноправных героинь спектакля. Особенно из придуманного ей запоминается один комический трюк: когда Китри бросается на руки Базиля в рыбку - Гришина оббегает Базиля со спины и пристально смотрит в прямо в лицо "долетевшей" Китри.
В обчем, отсмотренный «Дон-Кихот» мои ожидания полностью оправдал, и порадовал даже сверх ожидаемой программы. Теперь я очень надеюсь увидеть фигурантов поста в августовской «Жизели» в ролях Ганса и Берты.
Фотографий, увы, не нашлось ни свежих, ни старых:(
© А. С. Галкин.
Данный текст охраняется авторским правом. Его прямое или скрытое цитирование без указания имени автора запрещено.
Пропустив по ряду причин премьеры «Манон» и «Укрощения», а также российский блок «Соло для двоих», я внезапно не смог пропустить позавчерашний афишный «Дон-Кихот» в ГАТКБ.
Пропустить я побоялся, конечно, не сам балет, а выход Владимира Стурова в партии Эспады. В этой роли он появляется нечасто, и неизвестно, как долго еще будет появляться - так что не посмотреть его выступление было бы непростительно. Ну и как показал спектакль - такое выступление действительно было бы непростительно не увидеть.
Первый акт был живым доказательством того, что большой артист может сделать роль при минимуме внешних средств.
Могу назвать сколько угодно Эспад, которые выше и дальше прыгают, эффектнее берут позы (эту партию танцуют больше классики), но вот того, кто бы производил такое же колдовское впечатление - не назову. Столько в Стурове натурального аристократизма, роскошной испанистости, ощущения себя звездой Барселоны. И, вместе с тем, под декоративным контуром роли запрятан ненаигранный внутренний надлом - трагическое ощущение вечной корриды, постоянной близости смерти; запрятаны беспощадность, решительность и властность. Глядя на такого Эспаду, веришь: он не раз поражал быка на арене. Его чувство собственного превосходства над окружающими коренится именно в том, что он был там, что он снова и снова вступал в смертельную схватку и выходил из нее победителем. Отсюда надменная гордость, импозантность, вальяжность, шикарность любого движения. Отсюда же порой проступающая неожиданная суровость.
Первый выход Эспады и остановка по центру сцены ослепительны. Так можно выходить на площадь, полную обожающего тебя народа, на арену под приветствия публики, на лучшую балетную сцену мира. Сцена «Новой оперы» для такого тореадора мала. Затем настроение резко меняется (та самая неожиданная суровость): представление о бое быков разыгрывается Стуровым всерьез. Движения плащом у него какие-то «стальные», беспощадные, разрезающие воздух. Затем снова смена настроения - проходка с Уличной танцовщицей полна аристократичной небрежности. И возвращение к прежней суровости: когда он перед танцем тореадоров проверяет и отдает им ножи - он как будто бы посылает гладиаторов на бой. Жест, дающий сигнал к началу их танца, делает царственно. Соло в конце танца тореадоров у него исполнено экстатической исступленности. Бросок плаща под ноги Уличной танцовщицы точно осмыслен и вписан в целое. Это не эффектная концовка собственного танца, а вызов партнерши, но вызов не панибратский, а сделанный в такой манере, в какой только и можно приглашать протанцевать балерину. Вызов на "Вы". В нем уже задана та благоговейность, с которой должно встречаться соло ведущей танцовщицы. (Умение Стурова подать партнершу - тема для отдельного разговора. Как он вывел свою Уличную на поклон после коды!).
«Таверна», по контрасту с «Площадью», в исполнении Стурова камерная и простая по стилю. Кстати сказать, такой она стала у него недавно. Когда я его видел в Эспаде два года назад, он и во втором действии сохранял всю свою горделивую вальяжность. В маленьком пространстве кабачка она оборачивалась леденящей душу ворожбой. Тогда последний жест танца тореадора казался брошенным в зрительный зал кинжалом. Теперь ночь «Таверны» стала как бы отдыхом от дня «Площади». Там была подача себя на публику, на весь масштаб уличной Барселоны. Здесь - небрежная живописная поза (присел на стол, плащ накинул на плечо), танец, точно пригнанный к маленькому закутку портовой забегаловки. Появилось ухарское панибратство в отношениях с Карменситой и Мерседес (но все в рамках той же театральной элегантности). Соло засветилось внутренней теплотой, прежняя беспощадная отчеканенность каждого па заметно смягчилась.
Мне было безумно жалко позавчера, что Стуров не вышел в третьем акте танцевать «Болеро». Раньше оно у него было кульминация всей партии, и в его исполнении - одной из кульминаций третьего акта, после которой нужно было еще отдышаться, чтобы настроиться на Па де де.
Зато неожиданным сюрпризом стал выход Ирины Гришиной в «Джиге» (видел ее один раз два года назад, и с тех пор очень хотел увидеть снова). Мне никогда не нравилась «Джига» сама по себе, и, по-моему, в «Дон-Кихоте» этот номер далеко не органичен. Но Гришина каким-то чудом создает в нем образ гораздо более глубокий, чем предполагался самим Р. Захаровым. Она наполняет комический по сути танец внутренним драматизмом. У меня ее морячка ассоциируется с пираткой Дженни из "Трехгрошовой оперы" (и с исполнением песенки о Дженни Лоттой Ленья).
Перевод песенки для тех, кто не знаком с "Трехгрошовой оперой":
ПИРАТКА ДЖЕННИ
1
Стаканы я мою здесь, господа,
И вам на ночь стелю постели,
И вы пенни мне даете, - вы в расчете со мной, -
И, мои лохмотья видя и такой трактир дрянной,
Как вам знать, кто я на самом деле?
Но настанет вечер, и крик раздастся с причала,
И вы спросите: "Что это за крик?"
И когда я засмеюсь, вы удивитесь:
Почему смеюсь я в этот миг?
И у пристани станет
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
2
"Эй, вытри стаканы!" - мне говорят
И пенни суют, подгоняя.
И монетку беру я, и постели стелю.
(Вам в ту ночь на тех постелях не уснуть и во
хмелю).
Если б знали вы, кто я такая!
Но настанет вечер - и гул раздастся с причала,
И вы спросите: "Что стрястись могло?"
И воскликнете, лицо мое увидев:
"Боже, как она смеется зло!"
И ударит из пушек
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
3
Невесело станет вам, господа!
Будут стены, треща, валиться.
И сровняется за ночь весь ваш город с землей.
Уцелеет от обстрела лишь один трактир дрянной,
И все спросят: "Кто сумел там скрыться?"
Не умолкнет гомон до рассвета у трактира.
"Чье же это - будут спрашивать - жилье?"
И, увидев, как я выйду рано утром,
Закричат: "Они щадят ее!"
И поднимет свой вымпел
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
4
А в полдень матросы с судна сойдут,
Чтобы суд справедливый править.
И куда бы вы ни скрылись, вас матросы найдут
И ко мне, связав покрепче канатами, приведут,
И кого ж мне из вас обезглавить?
Будет в этот полдень тишина вблизи причала,
И отвечу я: "Казните всех подряд!"
И под возгласы "гопля" и прибаутки
Будут головы катиться с плеч.
И умчится со мною
Сорокаорудийный
Трехмачтовый бриг.
Кроме того, Гришина так продуманно выстраивает всю роль за пределами «Джиги», вносит столько игровых деталей, что из исполнительницы вставного номера превращается в одну из полноправных героинь спектакля. Особенно из придуманного ей запоминается один комический трюк: когда Китри бросается на руки Базиля в рыбку - Гришина оббегает Базиля со спины и пристально смотрит в прямо в лицо "долетевшей" Китри.
В обчем, отсмотренный «Дон-Кихот» мои ожидания полностью оправдал, и порадовал даже сверх ожидаемой программы. Теперь я очень надеюсь увидеть фигурантов поста в августовской «Жизели» в ролях Ганса и Берты.
Фотографий, увы, не нашлось ни свежих, ни старых:(
© А. С. Галкин.
Данный текст охраняется авторским правом. Его прямое или скрытое цитирование без указания имени автора запрещено.