Академгородок, 1965. Пост 62. Я покинул НГУ. Академгородок построен. Моя научная работа
Окончание главы Академгородок, 1965.
Начало см. посты: 1 - 10, 11 - 20, 21 - 30, 31 - 40, 41 - 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61.
Предыдущие главы: Академгородок 1959, 1960, 1961, 1962, 1963 и 1964 гг.
я перестал преподавать в НГУ
Еще в конце июня на заседании бюро Советского райкома КПСС 2-й секретарь райкома Яновский упрекнул меня в том, что слишком много времени трачу на посторонние дела, и у меня не хватает времени на выполнение своих прямых обязанностей по руководству профорганизацией.
Действительно обычно первую половину дня до обеда я проводил в Институте, где занимался научной работой. Один день в неделю у меня полностью уходил на преподавательскую работу в Университете: 4 пары занятий с утра на дневном отделении и две пары - на вечернем. В проект решения бюро, где предусматривалось исключить меня из партии, даже вначале было записано освободить меня от занятий в НГУ. Потом, правда из партии не исключили, а объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку. Пункт об освобождении меня от занятий в НГУ тоже убрали. Я помню, я тогда сказал, что в июне никаких занятий в НГУ давно уже нет, поэтому преподавание в НГУ не имеет никакого отношения к пионерлагерю.
Однако, зачитав Решение бюро райкома, Ю.Н. Абраменко все же сказал:
- Я надеюсь, Михаил Самуилович, что Вы правильно поймете критику товарищей и максимально освободите свое время от посторонних занятий для того, чтобы сосредоточиться на профсоюзной работе.
Когда через 2 недели бюро райкома пересматривало свое решение и, вместо строгого выговора с занесением, утвердило простой выговор без занесения, Абраменко повторил эту фразу. Да еще и добавил, чтобы поставить точку в этом вопросе: "Я имею в виду преподавание в НГУ". Пришлось мне пообещать, что в университете я больше преподавать не буду.
Так что с нового учебного года у меня уже не было в университете учебной нагрузки, о чем я очень и очень сожалел. Мне нравилось преподавание математики, и делать это было нетрудно. Я вел занятия в университете уже пять лет. В этом году я подготовился вести со студентами практические занятия по уравнениям математической физики, и вот вся моя подготовка пошла прахом. Пришлось мне отказаться на кафедре уравнений математической физики, где я числился преподавателем, от всех видов учебной нагрузки. Больше в НГУ я никогда не преподавал.
Это чуть более поздний снимок университета, в 1965 г. фестивали еще не проводились.
Академгородок построен
Конец декабря, как всегда, был очень напряженным. Сдавались жилые дома. Сдавались в эксплуатацию предприятия соцкультбыта. Торговый центр. Большой зал и спортзал Дома ученых. Торговый центр. ППО в микрорайоне Б. Все члены нашей строительной и бытовой комиссий были загружены по-уши. Сдавались - это не значит открывались. До открытия, как правило, было еще далеко. Сдавались - означало, что подписывался акт о приемке и длинный список недоделок, которые потом еще месяц, а то и два устранялись. Но все уже к этому привыкли. И если в первые годы я смотрел на эту практику как на дикость, то теперь это было в порядке вещей. И благоустройство прилегающей к объекту территории с озеленением тоже автоматически относились на теплое время года.
- В общем, система таки воспитала меня, - с горечью отмечал я.
Но радовало все же, что такие долгожданные объекты, наконец, сдаются. Заканчивается стройка в середине Академгородка. А мы получаем зал на 1000 мест с настоящей театральной сценой - 10 рядов кулис. С великолепной акустикой. С прекрасной видимостью с любого места в зале. Со второй киноустановкой.
И мы получаем, наконец-то, торговый центр: Отдельно - гастроном, промтовары по секциям, ресторан, пошивочное ателье, которое почему-то открылось с категорией "люкс" (чтобы брать подороже с клиентов), магазин полуфабрикатов.
Я понимал, что именно теперь заканчивается первый этап строительства Академгородка. Именно теперь можно сказать, что Академгородок построен! Не год назад, когда надо было закрыть смету на строительство и открыть новую, когда главные объекты в центре Академгородка еще строились, и Академгородок, что называется, не имел лица. А вот именно теперь, когда главные здания, определяющие его лицо, очистились от строительных лесов и засияли огромными окнами.
И не только я. Все это понимали. Построен, наконец-то, наш Академгородок. Построены его институты, и построен сам городок, где живут люди. Дальше Академгородок может только улучшаться (то, что он может ухудшаться мы тогда и представить себе не могли даже в самом кошмарном сне).
Вот он, наш Академгородок! Вот он мой Академгородок! И если раньше, когда мы водили гостей, то, показывая на какую-либо стройку, мы говорили: «Здесь будет…», то теперь из строек остался только ТБК в микрорайоне «Б» на Золотодолинской ул. Весь Морской пр. был завершен (по крайней мере, внешне), - от начала до конца, наша главная улица, на которой подрастали высаженные в ряды березы и сосны, который удивлял приезжих велосипедной дорожкой, на которой изредка встречались велосипедисты, который удивлял тогда своей шириной и прямотой, который нам казался безумно красивым, по которому мы ходили каждый день и радовались тому, что здесь живем и работаем - здесь, в самом лучшем месте на свете.
Таким был Морской проспект летом 1965 года. Деревья высаженные вдоль тротуаров, еще не подросли. А автомобилей почти не было.
И Бульвар отдыха, который теперь, правда, назывался ул. Ильича, но для многих еще долго оставался Бульваром отдыха, был построен. Торговый центр между ДК «Академия» и Домом связи с гостиницей замкнул пространство. И получился красивый ансамбль.
Вскоре с конечной остановки автобуса к Торговому центру потянулись толпы жителей Новосибирска, которые думали, что здесь постоянно продается всевозможный дефицит. Мы посмеивались над этим мнением. Ничего такого не было.
И даже ресторан с крышей в форме гриба, который сразу, любя, назвали поганкой, не портил вида. Поганка, - но своя, родная. Мы имеем право называть наш ресторан, как хотим. "Поганка", правда еще с полгода была закрыта, а когда открылась, оказалось, что ресторан назвали гордым сибирским именем "Ермак".
В ресторане было, на саиом деле, довольно уютно.
А неподалеку летом следующего года взметнул свои струи фонтан. Он названия не имел. Всем объясняли, что дно его мозаичное, и там плавают каменные рыбки. "Плавали" они недолго, - вскоре дно затянуло каким-то ржавым илом, поскольку вода у нас была по-прежнему с ржавчиной.
Наш фонтан, гордость гл.инженера УКСа А.Н.Ладинского.
Руководство СО АН завершения строительства Академгородка не отмечало. Нельзя было. Ведь в прошлом году во всеуслышание объявили, что первая очередь Академгородка построена. Задание партии и правительства выполнено. Нельзя же было на следующий год повторять то же самое.
Но дело не в официальном признании, а в самом факте. Мы получили культурный центр, и мы получили торговый центр. Мы теперь не только научная республика соан, но и культурная республика соан и даже, прямо по Стругацким, торговая республика соан.
И университет в 1965 году сдал сразу два корпуса общежитий, и освободил здание на углу Морского пр. и ул. Романтиков (Обводной ул., а потом ул. Терешковой).
Вот оно на снимке, одно из первых зданий в верхней зоне Академгородка.
Туда и въехали в начале следующего года Л.Г. Лавров и Б.В. Белянин со своими службами. Туда же перебазировали из жилого дома на Детском проезде и Объединенный комитет профсоюза СО АН. Снимок, который я привел, сделан конечно много позже. Тогда никаких палаток в Академгородке не было. Чуть позже, уже в 70-е годы, на углу был поставлен стандартный киоск "Союзпечати"..
Но все переезды были уже потом, в 1966 году, а в декабре, в преддверии Нового года, только подписывались основные приёмо-сдаточные акты.
открытие ударных волн разрежения в двухфазных средах
В декабре ко мне в лабораторию неожиданно зашел Самсон Семенович Кутателадзе, и я рассказал ему, чем занимаюсь последние месяцы. Мы работали втроем - с Ниной Малых и Борей Усовым и многое сделали за последнее время. У нас в лаборатории теперь была усовершенствованная установка, на которой моделировалось мгновенное вскипание жидкости. Жидкость была налита в стеклянную трубку. За этими трубками я, кстати, специально ездил в город Гусь Хрустальный, так как мне нужно было стекло с определенными оптическими свойствами и высококачественное. Там я, к слову, посмотрел на работу мастеров-стеклодувов и навсегда проникся уважением к их профессии.
Трубка имела дно-поршень, хорошо притертый к стенкам, а с другой стороны была герметично закрыта пленкой. На поршень подавалось высокое давление, так что вода в трубке была сжата. Это сжатие регистрировалось специальными датчиками по высоте трубки. Потом пленку было необходимо быстро устранить, и от образовавшейся свободной поверхности начинала распространяться волна разрежения. Задача состояла в том, чтобы, во-первых, первоначальное давление не падало, т.е. была обеспечена герметичность подвижного поршня. Во-вторых, снимать параметры давления с датчика, установленного на поршне (больше было негде, - не в стеклянной же трубке!). В-третьих, обеспечить мгновенный сброс давления. Вот над сбросом давления мы и работали последнее время, - нужно было обеспечить необходимую крутизну волны разрежения. Этого нам удалось добиться, когда мы начали использовать пиропатроны собственной конструкции, пробивающие алюминиевую пленку. С помощью высокоскоростной кинокамеры мы начали фиксировать довольно крутой фронт волны разрежения, т.е. мы добились того, что при сбросе давления у нас от свободной поверхности распространялась не просто волна, а именно ударная волна разрежения. Хотя я пишу, что она распространялась в жидкости, на самом деле сразу за ней жидкость вскипала, скорость ее мгновенно возрастала и образовавшийся водяной пар извергался из трубки. Так что на самом деле все явления происходили в двухфазной среде.
Это было открытие мирового значения. До этого теоретически ударная волна разрежения в жидкости была предсказана академиком Зельдовичем, но получить ее экспериментально не удавалось никому.
Разумеется, Самсон Семенович сразу понял значение того, что мы получили, и предложил мне выступить на научном семинаре Института.
Семинар на эту тему был назначен на январь следующего года.
Институт теплофизики, где я работал в 1965-1967 гг.
Так что, к Новому 1966 году я подошел с хорошим экспериментальным результатам. И вообще настроение у меня было замечательное - все получалось. На всех фронтах. Хотя год получился полосатым: дизентерия в пионерлагере, из партии хотели исключить, с профсоюзной работы снимали. Правда, всё обошлось… Трудный был год, но заканчивается неплохо.
Окончание главы Академгородок, 1965.
Продолжение воспоминаний об Академгородке следует