Академгородок, 1961. Часть 16. В.М. Шульман. Литобъединение.
Продолжение.
Начало см. Академгородок, 1961. Части 1, 2, 3, 4,. 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15.
см. также
Академгородок, 1959. Части 1 - 20.
Академгородок, 1960. Части 12.
литературное объединение. Валентин Михайлович Шульман
По средам в помещении ОКП в Академгородке на Жемчужной улице (тогда еще Спортивной) собирались члены литобъединения НГУ.
Вначале в Университете появился «Щелчок», юмористическая газета, которую выпускали студенты НГУ, именовавшие себя «бяф» - Бойков, Янушевич, Фомичев. Потом возник литературный кружок, который они назвали литобъединением. Им руководил Валентин Михайлович Шульман, удивительно интересный человек, знаток поэзии, зав.лабораторией института неорганической химии и профессор НГУ, доктор химических наук. Мы с ним были знакомы по Университету, да и в ОКП на Жемчужной я его встречал, поскольку засиживался там допоздна. Он был вежлив до чрезвычайности, привлекал внимание своим аристократическим видом и экстравагантностью. Впоследствии один из его учеников д.х.н., профессор С.В. Ларионов написал:
Валентин Михайлович был поистине интеллигентным человеком, таких сейчас очень мало среди даже высокопрофессиональных специалистов. Прекрасное классическое образование, любовь к музыке, архитектуре (особенно Ленинграда), живописи (особенно к «мирискусстникам»), поэзии, русской и французской литературе, сочетались с артистической внешностью и галантной манерой поведения, тонким юмором, умением создавать в лаборатории атмосферу дружелюбия.
Жизнелюбие и тактичность Валентина Михайловича особенно удивительны, поскольку он пострадал в годы культа личности. Научная деятельность Валентина Михайловича была надолго прервана, Однако пережитое не сломило и не ожесточило Валентина Михайловича, напротив, укрепило веру в силу доброты и порядочности в человеческих отношениях.
На снимке В.М. Шульман стоит в центре; сидит слева директор института неорганической химии академик А.В. Николаев. Справа канд. х.н. Пещевицкий.
nbsp; А вот, что пишет о Валентине Михайловиче Шульмане студентка НГУ первого набора Таня (Татьяна Александровна) Янушевич:
Мы встретились у Алеши Птицына. В коттедже его родителей был камин, на книжных полках огромное количество фолиантов и альманахов, мы с жадностью переписывали из них стихи. Шульман, видя наш неподдельный интерес к литературе, стал приглашать нас к себе. Эти встречи имели название «Малой Французской академии». Часто он приветствовал нас стихами на французском языке. У него был глубокий поставленный голос. Он был красив. Большой, пышного телосложения, с высоким лбом и седыми кудрями. В его доме была фисгармония, черный кот, и были у него любимые атрибуты - веер и трость, которой Валентин Михайлович останавливал автобус в любом удобном для него месте. Он угощал нас чаем, заваренным особым способом по своим химическим рецептам.
Придти с
юда мог любой. Кроме студентов здесь, например, были и члены поэтической группы из научных сотрудников и студентов геологов: Геннадий Прашкевич, Ростислав Журавель, Владимир Горбенко и Валерий Щеглов. В этом литобъединении было много ребят, ставших впоследствии известными:
Геннадий Мартович Прашкевич (на снимке), который сам о себе пишет на сайте, что он писатель, поэт, эссеист.
Владимир Евгеньевич Захаров, академик и поэт. Многие его друзья считают, что, занявшись физикой, он сгубил свой талант поэта. Он пишет в своих воспоминаниях:
- В моей семье и мама, и старший брат писали стихи. Я им подражал, и первое стихотворение написал в девять лет. Оно было о Сталине. Этот факт с документальной точностью описан в моей небольшой поэме «Барабаны, или ленинградское дело». Она опубликована в моей последней книге стихов «Весь мир - провинция». Потом я долго не писал, а больше читал и учился. Снова, и уже всерьез, начал писать стихи
в Новосибирске, в возрасте 22 лет. С тех пор уже и не прекращаю.
- В Новосибирске, в университете, - пишет Владимир Захаров, - я быстро приобрел известность как поэт. Мысли о том, чтобы стать профессиональным поэтом, действительно, возникали. Их охотно поддерживали некоторые романтические девушки. Но в конце концов я понял, что у каждого свое «дело» и что, оставив науку, я непростительно изменю самому себе. Некоторые мои друзья-поэты до сих пор считают, что, оставаясь профессиональным ученым, я нанес непоправимый ущерб своему поэтическому таланту. Никто не может сказать, правы ли они. Я отнюдь не уверен, что, ставши профессиональным поэтом, я бы попросту выжил. В любом случае этот разговор несвоевременен. Сейчас уже поздно что-то менять.
Валерий Щеглов. Слово Тане Янушевич:
- Сейсмолог. Предсказатель землетрясений. Неуемный предприниматель проигрышных дел, - еще когда-то в былых колхозах прокладывал «серебряные» трубы, все говорили: «Окстись», но где уж! К тому же теперь казацкий есаул. И всегда поэт-мечтатель. «Может быть, не зря я родился в один день с Христом... (эта тема неиссякаема в наших пасквилях на Щегла) ...Иногда кажется, что я знаю все. Даже скучно. И вдруг все забыл. Тишина. Беру перо, и Некто водит моей рукой... .»
Владимир Николаевич Бойков. Опять характеризует Таня Янушевич:
- Владимир Бойков (он же Бовин), он еще и рисовал, а ходил эпатажно в тюбетейке и пимах. Должна скоро выйти книжка его стихов.
Вдоль ручья за дальней далью
Убегал закат босой.
По траве роса печалью,
По лицу печаль росой.
Это одна из моих любимых песен на стихи Володи Бойкова. Стихи были положены на музыку Галей Ивановой. От этой песни у меня сердце щемит
Вадим Павлович Фомичев - художник.
Владимир Горбенко - писатель, автор фантастических романов. Их много, но мне они не нравятся, хотя фантастику я обожаю.
Владимир Федорович Свиньин - поэт Пожалуй, его я знал лучше остальных по театру-студии Академгородка. Он бывал в нашем доме.
Сегодня семья Владимира Свиньина и Татьяны Янушевич владеет собственным издательством «Свиньин и сыновья». А Геннадий Мартович Прашкевич - главный редактор издательства.
Татьяна Янушевич в одном из интервью рассказала, что их издательство издает «...замечательные книги». Самых разнообразных направлений: «...исторические, литературоведческие труды, художественно-биографические и т.д. Конечно, издается Прашкевич (он главный редактор). Мы издаем то, что нам интересно, даже если иногда приходиться работать на голом энтузиазме, не ожидая прибыли».
Выходят и сборники стихов, «...в том числе и литобъединенческих авторов. Уже увидели свет сборники Прашкевича, Захарова, Свиньина, на выходе книга Бойкова. Готовится сборник, куда войдут стихи Щеглова, Горбенко, Птицына, Киселевой».
Я не был близок к литобъединению, но знал всех, о ком здесь написал. В те годы вообще в Академгородке, как правило, все знали всех. Тем более я, во-первых преподавал в университете в группах математиков и физиков. И в эти годы я вел упражнения во всех группах математиков и физиков по матанализу и высшей алгебре.
Во-вторых, я имел самое непосредственное отношение к объединенному комитету профсоюза и частенько видел многих, когда они собирались в одной из комнат ОКП.
В-третьих, нам довольно много рассказывал о «Щелчке» и Тане Янушевич Любочкин брат, Володя Штерн, который в те годы, как мне казалось, был к ней неравнодушен. Володя в то же самое время был в редакции большой стенной университетской газеты «Университетская жизнь», т.е., как говорят» был собратом Тани по перу.
Много раз я встречался и с Володей Бойковым, который был близок впоследствии к Юре Кононенко. О нем речь впереди. Потерпите до 1965 года.
Что касается Володи Свиньина и Володи Захарова, то они учились вместе с Володей Штерном на одном курсе, и я у них преподавал. С Володей Свиньиным Любочка и я впоследствии пересеклись еще не раз.
nbsp; В частности, он поставил совместно с Сашей Чернобровым первый спектакль в НГУ «Абсолютный нуль», с которого, как все считают всё и началось. Потом Володя Свиньин участвовал в первых спектаклях Театра-студии.
Одно из последних моих воспоминаний, - счастливые лица Тани и Володи, когда я их встретил в новосибирском аэропорту, - любовь переполняла тогда их души. Простите за высокопарный слог, но других у меня нет, чтобы описать их состояние в тот момент.С тех пор я их уже не видел, но Любочка говорила с Володей по телефону не так давно. Она посылала в их издательство стихи Ани Элинсон, петербургской поэтессы и барда, нашего большого друга, и уточняла условия издания сборника стихов.
А вот Прашкевича я хоть и видел, но знаком с ним никогда не был.
Продолжение следует
Начало см. Академгородок, 1961. Части 1, 2, 3, 4,. 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15.
см. также
Академгородок, 1959. Части 1 - 20.
Академгородок, 1960. Части 12.
литературное объединение. Валентин Михайлович Шульман
По средам в помещении ОКП в Академгородке на Жемчужной улице (тогда еще Спортивной) собирались члены литобъединения НГУ.
Вначале в Университете появился «Щелчок», юмористическая газета, которую выпускали студенты НГУ, именовавшие себя «бяф» - Бойков, Янушевич, Фомичев. Потом возник литературный кружок, который они назвали литобъединением. Им руководил Валентин Михайлович Шульман, удивительно интересный человек, знаток поэзии, зав.лабораторией института неорганической химии и профессор НГУ, доктор химических наук. Мы с ним были знакомы по Университету, да и в ОКП на Жемчужной я его встречал, поскольку засиживался там допоздна. Он был вежлив до чрезвычайности, привлекал внимание своим аристократическим видом и экстравагантностью. Впоследствии один из его учеников д.х.н., профессор С.В. Ларионов написал:
Валентин Михайлович был поистине интеллигентным человеком, таких сейчас очень мало среди даже высокопрофессиональных специалистов. Прекрасное классическое образование, любовь к музыке, архитектуре (особенно Ленинграда), живописи (особенно к «мирискусстникам»), поэзии, русской и французской литературе, сочетались с артистической внешностью и галантной манерой поведения, тонким юмором, умением создавать в лаборатории атмосферу дружелюбия.
Жизнелюбие и тактичность Валентина Михайловича особенно удивительны, поскольку он пострадал в годы культа личности. Научная деятельность Валентина Михайловича была надолго прервана, Однако пережитое не сломило и не ожесточило Валентина Михайловича, напротив, укрепило веру в силу доброты и порядочности в человеческих отношениях.
На снимке В.М. Шульман стоит в центре; сидит слева директор института неорганической химии академик А.В. Николаев. Справа канд. х.н. Пещевицкий.
nbsp; А вот, что пишет о Валентине Михайловиче Шульмане студентка НГУ первого набора Таня (Татьяна Александровна) Янушевич:
Мы встретились у Алеши Птицына. В коттедже его родителей был камин, на книжных полках огромное количество фолиантов и альманахов, мы с жадностью переписывали из них стихи. Шульман, видя наш неподдельный интерес к литературе, стал приглашать нас к себе. Эти встречи имели название «Малой Французской академии». Часто он приветствовал нас стихами на французском языке. У него был глубокий поставленный голос. Он был красив. Большой, пышного телосложения, с высоким лбом и седыми кудрями. В его доме была фисгармония, черный кот, и были у него любимые атрибуты - веер и трость, которой Валентин Михайлович останавливал автобус в любом удобном для него месте. Он угощал нас чаем, заваренным особым способом по своим химическим рецептам.
Придти с
юда мог любой. Кроме студентов здесь, например, были и члены поэтической группы из научных сотрудников и студентов геологов: Геннадий Прашкевич, Ростислав Журавель, Владимир Горбенко и Валерий Щеглов. В этом литобъединении было много ребят, ставших впоследствии известными:
Геннадий Мартович Прашкевич (на снимке), который сам о себе пишет на сайте, что он писатель, поэт, эссеист.
Владимир Евгеньевич Захаров, академик и поэт. Многие его друзья считают, что, занявшись физикой, он сгубил свой талант поэта. Он пишет в своих воспоминаниях:
- В моей семье и мама, и старший брат писали стихи. Я им подражал, и первое стихотворение написал в девять лет. Оно было о Сталине. Этот факт с документальной точностью описан в моей небольшой поэме «Барабаны, или ленинградское дело». Она опубликована в моей последней книге стихов «Весь мир - провинция». Потом я долго не писал, а больше читал и учился. Снова, и уже всерьез, начал писать стихи
в Новосибирске, в возрасте 22 лет. С тех пор уже и не прекращаю.
- В Новосибирске, в университете, - пишет Владимир Захаров, - я быстро приобрел известность как поэт. Мысли о том, чтобы стать профессиональным поэтом, действительно, возникали. Их охотно поддерживали некоторые романтические девушки. Но в конце концов я понял, что у каждого свое «дело» и что, оставив науку, я непростительно изменю самому себе. Некоторые мои друзья-поэты до сих пор считают, что, оставаясь профессиональным ученым, я нанес непоправимый ущерб своему поэтическому таланту. Никто не может сказать, правы ли они. Я отнюдь не уверен, что, ставши профессиональным поэтом, я бы попросту выжил. В любом случае этот разговор несвоевременен. Сейчас уже поздно что-то менять.
Валерий Щеглов. Слово Тане Янушевич:
- Сейсмолог. Предсказатель землетрясений. Неуемный предприниматель проигрышных дел, - еще когда-то в былых колхозах прокладывал «серебряные» трубы, все говорили: «Окстись», но где уж! К тому же теперь казацкий есаул. И всегда поэт-мечтатель. «Может быть, не зря я родился в один день с Христом... (эта тема неиссякаема в наших пасквилях на Щегла) ...Иногда кажется, что я знаю все. Даже скучно. И вдруг все забыл. Тишина. Беру перо, и Некто водит моей рукой... .»
Владимир Николаевич Бойков. Опять характеризует Таня Янушевич:
- Владимир Бойков (он же Бовин), он еще и рисовал, а ходил эпатажно в тюбетейке и пимах. Должна скоро выйти книжка его стихов.
Вдоль ручья за дальней далью
Убегал закат босой.
По траве роса печалью,
По лицу печаль росой.
Это одна из моих любимых песен на стихи Володи Бойкова. Стихи были положены на музыку Галей Ивановой. От этой песни у меня сердце щемит
Вадим Павлович Фомичев - художник.
Владимир Горбенко - писатель, автор фантастических романов. Их много, но мне они не нравятся, хотя фантастику я обожаю.
Владимир Федорович Свиньин - поэт Пожалуй, его я знал лучше остальных по театру-студии Академгородка. Он бывал в нашем доме.
Сегодня семья Владимира Свиньина и Татьяны Янушевич владеет собственным издательством «Свиньин и сыновья». А Геннадий Мартович Прашкевич - главный редактор издательства.
Татьяна Янушевич в одном из интервью рассказала, что их издательство издает «...замечательные книги». Самых разнообразных направлений: «...исторические, литературоведческие труды, художественно-биографические и т.д. Конечно, издается Прашкевич (он главный редактор). Мы издаем то, что нам интересно, даже если иногда приходиться работать на голом энтузиазме, не ожидая прибыли».
Выходят и сборники стихов, «...в том числе и литобъединенческих авторов. Уже увидели свет сборники Прашкевича, Захарова, Свиньина, на выходе книга Бойкова. Готовится сборник, куда войдут стихи Щеглова, Горбенко, Птицына, Киселевой».
Я не был близок к литобъединению, но знал всех, о ком здесь написал. В те годы вообще в Академгородке, как правило, все знали всех. Тем более я, во-первых преподавал в университете в группах математиков и физиков. И в эти годы я вел упражнения во всех группах математиков и физиков по матанализу и высшей алгебре.
Во-вторых, я имел самое непосредственное отношение к объединенному комитету профсоюза и частенько видел многих, когда они собирались в одной из комнат ОКП.
В-третьих, нам довольно много рассказывал о «Щелчке» и Тане Янушевич Любочкин брат, Володя Штерн, который в те годы, как мне казалось, был к ней неравнодушен. Володя в то же самое время был в редакции большой стенной университетской газеты «Университетская жизнь», т.е., как говорят» был собратом Тани по перу.
Много раз я встречался и с Володей Бойковым, который был близок впоследствии к Юре Кононенко. О нем речь впереди. Потерпите до 1965 года.
Что касается Володи Свиньина и Володи Захарова, то они учились вместе с Володей Штерном на одном курсе, и я у них преподавал. С Володей Свиньиным Любочка и я впоследствии пересеклись еще не раз.
nbsp; В частности, он поставил совместно с Сашей Чернобровым первый спектакль в НГУ «Абсолютный нуль», с которого, как все считают всё и началось. Потом Володя Свиньин участвовал в первых спектаклях Театра-студии.
Одно из последних моих воспоминаний, - счастливые лица Тани и Володи, когда я их встретил в новосибирском аэропорту, - любовь переполняла тогда их души. Простите за высокопарный слог, но других у меня нет, чтобы описать их состояние в тот момент.С тех пор я их уже не видел, но Любочка говорила с Володей по телефону не так давно. Она посылала в их издательство стихи Ани Элинсон, петербургской поэтессы и барда, нашего большого друга, и уточняла условия издания сборника стихов.
А вот Прашкевича я хоть и видел, но знаком с ним никогда не был.
Продолжение следует