Волшебная помойка Мигеля и спортивность XVIII века
Долго собирался написать об одном важном событии, но собрался только сейчас, когда стал собирать материал об использовании элементов рабочей одежды в костюме 18 века для своего мастер-класса о спортивной одежде в эту субботу (25 февраля в Photoplay).
На завершившихся в Нью-Йорке показах произошло событие, которое кажется мне важным и заслуживающем обсуждения. В моду после 8-летнего перерыва вернулся Мигель Андовер. Это великий и сумасшедший персонаж. Если моду первых пяти лет этого века и будут вспоминать в дальнейшем, то не в последнюю очередь - благодаря ему. И его умению превращать в моду почти любое наблюдение и явление. Как раз это связывало американские коллекции с жизнью (а не напрямую со стоковыми магазинами, как сейчас) и делало показы в Нью-Йорке самыми влиятельными на протяжении десятилетия. Спасибо Маше ysi_pusi за мысль, которую она подала своей репликой в комментариях к моему обзору первых дней показов.
Можно снисходительно отнестись к этому шоу как к набору диковин. Я даже не уверен, что оно преследовало коммерческие задачи. Один из редких случаев, когда я жалею, что не нахожусь в это время на закупках - было бы очень любопытно заглянуть в шоу-рум. Дизайнер вывел на подиум множество нашумевших образов прошлых лет: платье из пальто Burberry, юбку из кожаной куртки, плечи из бейсболок, платье из мужских сорочек. К ним добавились новые образы - от проросшего через ткань мха до игрушечных кошек, чьи игры создают драпировку на трикотаже (на фото выше).
Вся эта смесь основывалась на образе багажа, выпавшего из самолета над джунглями Амазонки, после чего его приспособило к делу местное племя, которому все равно, кто сделал эту одежду и как ее предполагалось использовать. Очень современное отношение к продуктам моды - игровое и ироничное, - которое так и не удалось утвердить японцам в начале 80-х. Еще одна связь с японскими идеями - свободная драпировка вокруг фигуры и многофункциональное использование частей костюма.
На фото ниже: платье из тренча осень 2000 и деконструкция тренча из последней коллекции
Идея вторичного использования вещей развивалась Маржелой еще в начале 90х. Но убедительно она прозвучала именно у Адровера, у которого даже обивка матраса из дружеского дома в качестве идеи платья не выглядела через чур. Это были не просто актуальные идеи ресайклинга (в последнее время дизайнер работает для германской компании экологической одежды), чудесное умение сказать многое минимальными средствами, перешагнуть через назначение и статусность вещи. Пожалуй, за последние десять лет не было ни одного стилиста, который не попытался бы вслед за ним соорудить конструкцию из мужских сорочек. Вот, например, как выглядитт этот любимый им прием в свежей коллекции и в съемке для журнала "Собака" (стилист - Наташа Сыч):
В этом, собственно, и заключается великое умение Адровера - зачерпнуть снизу, с улицы (да хоть с помойки) и превратить зачерпнутое в законченное подиумное произведение. Причем в каждой коллекции разработка темы такая полная, что другим после него уже мало что остается сказать. Есть много коллекций (последняя, 2005, на тему Мексиканской пустыни, 2001 на тему Бермудов) такого исчерпывающего высказывания, но одна из них совершенно исключительная. Я всегда привожу ее в пример, когда нужно обсудить со студентами разработку темы коллекций. По полноте и чистоте я ставлю ее даже выше гальяновской коллекции для Dior Couture весны 2002 ("русское искусство и балет"; полное видео можно посмотреть здесь, а продолжение здесь). Разрабатывал Адровер для осени 2001 тему повседневной одежды Ближнего Востока.
Коллекция так хороша в развитии, что предлагаю просмотреть ее в достаточно подробной выборке (примерно четверть всех вещей). Оригинальная последовательность сохранена.
Коллекция произвела в тот момент очень большое впечатление. Многие дизайнеры чувствовали в 2001 актуальность ближневостояной и мусульманской темы, но большинство высказались по этому поводу только полугодом позже, после взрыва Башен-близнецов в Нью-Йорке. И высказывание было агрессивно-патетичным. Адровер же провел 7 недель в египесткой глубинке и составил исчерпывающее исследование всего того, что представляло собой влияние уличного костюма этого региона на мировую моду. Эта работа подействовала на многих стилистов и фотографов. Вот, к примеру, часть съемки, которая должна была выйти (но не вышла из-за напряженной обстановки после терактов) осенью 2001 в Another Magazine. В ней исследовалась тема разрушения традиционных укладов под действием транснациональных корпораций и параллель с городскими urban tribes. до сих пор ругаю себя дураком за то, что не сохранил состав авторов и съемку полностью.
Умение наблюдать и превращать с искусство любой опыт является, на мой взгляд, одним из основных художественных умений. Еще важнее оно в моде, которая напрямую связана с актуальностью. Долгое время обсуждалось, может ли источником идей "большой моды" служить уличный стиль. Я бы сказал, с конца 80х до сер. 90х это был чуть ли не основной предмет обсуждения. Этот пример показывает, что если речь идет не о заимствованиях, а о реакции на актуальность, то такое взаимодействие сейчас незаменимо. Но такая связь, если разобраться, существовала всегда. Именно поэтому одно из платьев последней коллекции Адровера привело мне на ум известнейший экспонат Киотского музея костюма, классический robe retroussee dans les poches 18-го века.
Итак, дальше я буду говорить о том, как элементы рабочей одежды ("влияние улицы") входили в костюм второй половины 18 в. Тема довольно специфическая, поэтому вывожу ее полностью во врезку.
Ключевой темой развития моды того времени была борьба английского и французского влияния в костюме. Ярче всего она отразилась в мужских вещах, но и для женских выбор оставался тот же: декор и неудобства или простота и функциональность. Вопрос быстро приобрел политическую окраску - английское отношение к одежде многие французы именно в силу акцента на функциональности считали плебейским и спрашивали, зачем отказываться от национальной традиции, чтобы стать, вслед за англичанами, похожими на грумов и лакеев. В насаждении этой моды видели даже попытку повлиять на национальный характер (а через это - на национальную безопасность), и карикатуры, противопоставляющие французского маркиза и Джона Буля, во многом основыывались именно на различии в их одежде, а уж потом - в характерах.
Карикатура 1774 года
Тем не менее, англомания и стиль "сельский" одежды островного gentry очень быстро приобрел влияние. А вместе с ним и идея того, что в одежде нужно двигаться и она не должна стеснять этого движения. Собственно, многие элементы английского костюма пришли именно из необходимости передвигаться на лошади и вообще передвигаться по земле, что было на тот момент новаторской идеей. Во Франции тема прогулок развивалась (в том числе - и при дворе) со второй половины 50х, под влиянием сельских восторгов и призывов к простоте Руссо, и стала особенно популярной с 65-го, после выхода его "Исповеди".
Позволю себе одно существенное замечание: принципиальные изменения женского костюма тогда (и по сей день) следуют за мужскими. И если изначально английский стиль в женской одежде ограничивался тем, что свободная у французов спинка, которая с 30х годов закладывалась "на манер Ватто" незакрепленными складками от спины до подола (robe a la francaise, как на рассматриваемом платье) стала в некоторых случаях застрачиваться до талии (robe a l'anglaise) для облегчения движений, то впоследствии функциональных элементов становилось все больше, вплоть до заимствований из мужского и даже военного костюма.
Фрагмент: "забранные в карманы" части верхнего платья
Фрагмент: свободная французская спинка "на манер Ватто", практичная косынка (fichu) и манжет по мужскому типу
Именно для прогулок предназначено платье, о котором мы сейчас говорим. Retroussee dans les poches означает "забранное в карманы" и буквально это с ним и проделывали. Боковые части верхнего платья прибирали в боковые же карманы, чтобы облегчить ходьбу. Несомненно, это была манера, принятая прежде у служанок. Причем в обиход последних она вошла гораздо раньше, чем в моду. Я бы датировал это платье сер. 70-х годов (о причинах - ниже), а вот ниже - две картины (Жан Шарден и Юбер Робер), которые созданы на простонародную тему с использованием этой манеры еще в 40-х.
Собственно, и сами карманы были на тот момент элементом "рабочей" одежды, довольно новые для моды. Речь здесь идет не о самих карманах, а о прорезях в верхнем платье, которые открывали доступ к подвешенным у пояса карманам-сумкам. Именно через эти прорези подол и продергивали. Раньше ни о каком доступе к карманам речи не было: фижмы (panier) просто не давали такой возможности, а свободный фасон robe volante исключал возможность закреплять что-либо на поясе. Поэтому, мы видим здесь еще один функциональный элемент, заимствованный модой "с улицы". Изготавливали такие карманы, кстати, также из простонародного и практичного материала, льна. Это же относится и к косынке.
Простонародный костюм с карманами, укрепленными у передника, поверх юбки (50е гг), фрагмент этих карманов и подвесные внутренние карманы городского платья (кон. 60-х гг)
Другим функциональным ("спортивным") элементом, который мы наблюдаем в этом платье, является застежка comperes. Тут я затрудняюсь с переводом; что-то в роде "сородителей". Французская комедия с Депардье и Ришаром этого названия шла у нас в прокате под названием "Папаши". Эта прямая застежка на пуговицах и крючках, которая закрывала переднюю часть лифа между краями верхнего платья, заменила собой стомахер (stomacher или по-простому, напузник) - непременную треугольную часть французского платья, которая застегивалась на завязки и крючки и создавала массу неудобств. (На фото ниже: comperes слева и стомахер справа).
По совершеннейшей случайности, платье выполнено также из ткани, которая по рисунку напоминает чрезвычайно популярный у бедных сословий узор. Эти широкие полосы, совершенно в другом исполнении (разница плетений, муар и т.д.) вошли в моду у обеспеченных классов во второй половины века (ткань называлась pekin).
Дажее идея "продернутого в карманы" платья также развивалась при помощи функциональных конструкций. После 1772 в моду вошло "польское платье", robe a le polonaise, в котором сборки на юбке сзади образовывались уже шнурами, продернутыми в кулисках ткани юбки. По тем временам тоже вполне себе "спортивный" элемент. Они делили ее на три части, как Польшу после первого раздела, откуда и принято выводить название фасона. Спинка при этом оставалась "посаженной" по-английски.
К чему я все это рассказываю. Не просто, чтобы отрепетировать первую треть моей субботней лекции о спортивных элементах одежды. Я хочу показать, что детали, которые сейчас нам кажутся классическими, обязаны своим происхождением стремлением к спортивности, а именно - к функциональности и свободе движения, двум главным признакам sporswear. Вещи Адровера могут показать клоунадой (и, скорее всего, именно ею и являются), но прицип их создания все тот же, который двигал моду долгие столетия вперед - адаптация "низовых" идей, игра с одеждой под уличными влияниями. Именно таким образом создавался в 20 в классический стиль, а в адроверовской коллекции мы видим этот прием доведенным до абсурда. И от этого вдвойне привлекательным.
Ну вот, наболтался на целый день вперед. Не зря меня сегодня черти в 4 утра с кровати подкинули - никогда еще у меня такой странности не случалось.
На фото ниже: имитация бельевой резинки в коллекции весна-2001 и сходный прием в последней коллекции М. Адровера
