Музей семьи Цветаевых в Ново-Талицах
04.11.2019
В этом доме с 1853 года в течение 75 лет жили три поколения семьи Цветаевых. Первоначально дом принадлежал Владимиру Васильевичу Цветаеву, священнику, вырастившему здесь четырех сыновей - Петра, Ивана, Федора и Дмитрия. Затем в доме проживал старший сын Цветаева Петр - тоже священник - со своей семьей. В 1902 году Петр умер. По закону дом должен был отойти епархии, но его оставили за вдовой Петра, пережившей мужа на целых 26 лет.
В 1928 году дом Цветаевых был национализирован и затем передан семье Константина Павловича Смирнова - вместе с цветаевской мебелью, библиотекой, домашней утварью. Три поколения Смирновых владели домом на протяжении 60 лет, сохранив при этом цветаевские вещи.
Кухня
Дочь Смирнова, Галина Константиновна Кочеткова, стала инициатором создания дома-музея семьи Цветаевых и в начале 1990-х годов написала чудесную книгу «Дом Цветаевых». Процитирую несколько строк:
При входе, в кухне, стояла большая русская печь, рядом - полати. Под окнами и у стен - широкие лавки, небольшой стол со шкафчиком, в углу у печки - рукомойник с тазом на круглой железной подставке. На стене посудная полка. Еще - большой пузатый шкаф-бюро с откидной доской, на которой можно было писать, за ней ящички, а в нижней части три больших ящика типа комода. В углу три иконы с лампадами.
Лавки, типологический кухонный стол на месте, а шкаф-бюро переместился в соседнюю комнату. На стене - ходики из семьи Цветаевых.
Люстру отправлю в пятьдесят восьмую дюжину люстр и паникадил.
Столовая
Г. К. Кочеткова в своей книге рассказывает:
Дверь из кухни вела в большую комнату, очевидно столовую. Жесткий диван, вдоль стен также лавки, длинный дощатый стол. Слева, в углу - большая изразцовая печь-лежанка.
Сейчас в бывшей столовой расположена экспозиция «Четыре брата». Все четыре сына Владимира Васильевича Цветаева были отданы в духовную школу. Старший, Петр, стал священником. Остальные избрали другой путь. Ивана Владимировича Цветаева, отца Марины и Анастасии Цветаевых, мы помним как выдающегося историка, археолога, филолога, создателя и первого директора Музея изящных искусств имени императора Александра III. Федор избрал профессию педагога. Дмитрий был историком и архивистом.
Вот тот самый переехавший из кухни шкаф-бюро, или комод-бюро, или поставец, - как его только не называют. Россия, конец XVIII века. Принадлежал Ивану Владимировичу Цветаеву, который в 1892 году вместе с другой мебелью перевез шкаф из Москвы в Талицы. Об этом Ивана Владимировича попросила его вторая супруга, молодая Мария Александровна Мейн, которой не хотелось видеть в доме вещи, связанные с его первой женой.
Верхняя часть - поставец, то есть шкаф, предназначенный для хранения, но более для демонстрации посуды. Нижняя часть - комод.
По просьбе одного мебельщика нам показывают устройство средней части - бюро. Крышка откинута,
ящички выдвинуты, внутренняя дверца распахнута.
Иван Владимирович часто бывал в поездках - в Европу и по России, археологических и по делам организуемого им музея. Как пишет Г. К. Кочеткова, «без семьи ездил всегда “любимым” третьим классом» - из природной скромности и неприхотливости. Мемориальные баул и саквояж (Россия, 1880-е гг.), с которыми путешествовал И. В. Цветаев.
Люстра.
Гостиная
В гостиной воссоздана атмосфера дома Цветаевых в Трехпрудном переулке Москвы, где родилась и до замужества жила Марина. Ладьеобразная ампирная кушетка из карельской березы.
Боковины S-образной формы в стиле мадам Рекамье.
Петушиные головы с грозными клювами.
Ножки «лапа на шаре» - вполне себе хищные.
Столик карельской березы, пара эклектичных кресел.
Дамский секретер также принадлежал первой жене Ивана Владимировича Варваре Дмитриевне Иловайской и тоже прибыл в Талицы в 1892 году.
Откинутая крышка секретера позволяет заглянуть внутрь и увидеть не только выдвижные ящички в глубине, но и боковые ниши, вероятно потайные.
И вновь по просьбе одного мебельщика распахиваются дверки секретера и выдвигаются внутренние ящички.
Варвара Дмитриевна обладала красивым меццо-сопрано и выступала на сцене театра. Ее личные вещи - перчатки и туфли 33-го размера (всё Италия, 1880-е гг.). Марина Цветаева вспоминала:
Красный туфелек (так мы говорили в детстве), с каблуком высотой в длину ступни («Ну уж и ножки их были крошки!»). Таких вещей мы у нашей матери, Марии Александровны Мейн, не видали никогда…
Кабинет И. В. Цветаева
А вот и портрет Варвары Дмитриевны. Первоначально он находился в доме в Трехпрудном переулке, но затем (как можно догадаться, в то же время, что и мебель) покинул его и переехал в кабинет Ивана Владимировича в Румянцевском музее, которым Цветаев руководил более 20 лет.
И все же главным делом жизни Цветаева было создание Музея изящных искусств. В статье «Музей Александра III» Марина написала:
…мечта о музее началась раньше, намного раньше, в те времена, когда мой отец, сын бедного сельского священника села Талицы, Шуйского уезда, Владимирской губернии, откомандированный Киевским университетом за границу, двадцатишестилетним филологом впервые вступил ногой на римский камень. Но я ошибаюсь: в эту секунду создалось решение к бытию такого музея, мечта о музее началась, конечно, до Рима - еще в разливанных садах Киева, а может быть, еще и в глухих Талицах, Шуйского уезда, где он за лучиной изучал латынь и греческий. “Вот бы глазами взглянуть!” Позже же, узрев: “Вот бы другие (такие же, как он, босоногие и “лучинные”) могли глазами взглянуть!
Мечта о русском музее скульптуры была, могу смело сказать, с отцом сорожденная.
Мемориальный письменный стол Цветаева.
Фотоаппарат Ивана Владимировича.
Привезенные им из раскопок в Помпеях скифос (Италия, 79 г. н. э.)
и амфора (Италия, I-II вв. н. э.).
Библиотека
В талицкой библиотеке хранится уникальная коллекция книг. Ее начал собирать Владимир Васильевич Цветаев. После него дело продолжил Петр. В библиотеке есть книги, принадлежавшие Ивану и Дмитрию Цветаевым. Многие книги были сохранены благодаря семье Смирновых - снова с благодарностью вспомним о них.
В книжном шкафу, правее письменного стола, прячутся настольные часы в виде домика. Иван Владимирович привез их из Италии и подарил своей младшей дочери - Анастасии. Анастасия Ивановна, побывавшая после лагерей в ссылке, брала эти часы с собой. Когда итальянский механизм вышел из строя, она заменила его на новый, советский.
Стул с пухлым кожаным сиденьем - точь-в-точь как в музее-усадьбе П. Е. Щербова в Гатчине.
На боковых устоях утолщения в виде завитков с резьбой растительного рисунка.
Фиал - морда с оскаленной пастью.
Кто не видел фотографию Ивана Владимировича Цветаева в мундире почетного опекуна! Мундир был специально сшит для церемонии открытия Музея изящных искусств. В статье «Лавровый венок» Марина написала:
За какой-то срок до открытия музея в доме прошел слух, что отцу «за музей» дают «почетного опекуна». Слух подтвердился, и начались разговоры о мундире. - «Шить настоящим золотом, - говорил отец сокрушенно, - и подумать страшно, во что это золото обойдется…» - «Ничего, папа, не поделаешь! Дали опекуна - давай мундир!» - «Я не против мундира, но есть мундир и мундир… Зачем мне, старому человеку, золото?» - «Папа, но это форма!» - «Знаю, знаю, но когда подумаешь, что на этот мундир такого же, как я когда-то, босоногого, - в Рим отправить можно… Семьсот целковых! (И, уже с улыбкой:) - Да весь опекун того не стоит!» Мундир, конечно, был сшит. Был в нашем зале впервые надет и обозрен. Чудесный, древесный, весь в каких-то цветочках. - «Папа, не огорчайся! Ведь это же для музея!» (С доброй улыбкой, но все же со вздохом:) - «Вот, разве уж, для музея!»
Сбылось, но лишь частично: расшитые золотом воротник и обшлага мундира - в музее.
Люстра.
Хозяйственный двор
Цветаевский сундук.
Коврик убрали - и вновь по просьбе мебельщика. Все три его желания были исполнены.
А Марина никогда не была в Талицах, но сказала о них такие слова.
Оттуда - из села Талицы, близ города Шуи, наш цветаевский род. Священнический. Оттуда - Музей Александра III на Волхонке (деньги Мальцева, замысел и четырнадцатилетний безвозмездный труд отца), оттуда мои поэмы по две тысячи строк и черновики к ним - в двадцать тысяч, оттуда у моего сына голова, не вмещающаяся ни в один головной убор. Большеголовые все. Наша примета.
Оттуда - лучше, больше чем стихи (стихи от матери, как и остальные мои беды) - воля к ним и ко всему другому - от четверостишия до четырехпудового мешка, который нужно поднять - что! - донесть.
Оттуда - сердце, не аллегория, а анатомия, орган, сплошной мускул… <…> Пешее сердце всех моих лесных предков от деда о. Владимира до прапращура Ильи.
<…>
Оттуда (село Талицы Владимирской губернии, где я никогда не была), оттуда - всё.
В 1980 году в цветаевском доме - еще не музее - в гостях у Галины Константиновны Кочетковой побывала 86-летняя Анастасия Ивановна Цветаева. Музей в доме Цветаевых - Смирновых - Кочетковой открыли в 1995-м.
Еще о сестрах Цветаевых:
В этом доме с 1853 года в течение 75 лет жили три поколения семьи Цветаевых. Первоначально дом принадлежал Владимиру Васильевичу Цветаеву, священнику, вырастившему здесь четырех сыновей - Петра, Ивана, Федора и Дмитрия. Затем в доме проживал старший сын Цветаева Петр - тоже священник - со своей семьей. В 1902 году Петр умер. По закону дом должен был отойти епархии, но его оставили за вдовой Петра, пережившей мужа на целых 26 лет.
В 1928 году дом Цветаевых был национализирован и затем передан семье Константина Павловича Смирнова - вместе с цветаевской мебелью, библиотекой, домашней утварью. Три поколения Смирновых владели домом на протяжении 60 лет, сохранив при этом цветаевские вещи.
Кухня
Дочь Смирнова, Галина Константиновна Кочеткова, стала инициатором создания дома-музея семьи Цветаевых и в начале 1990-х годов написала чудесную книгу «Дом Цветаевых». Процитирую несколько строк:
При входе, в кухне, стояла большая русская печь, рядом - полати. Под окнами и у стен - широкие лавки, небольшой стол со шкафчиком, в углу у печки - рукомойник с тазом на круглой железной подставке. На стене посудная полка. Еще - большой пузатый шкаф-бюро с откидной доской, на которой можно было писать, за ней ящички, а в нижней части три больших ящика типа комода. В углу три иконы с лампадами.
Лавки, типологический кухонный стол на месте, а шкаф-бюро переместился в соседнюю комнату. На стене - ходики из семьи Цветаевых.
Люстру отправлю в пятьдесят восьмую дюжину люстр и паникадил.
Столовая
Г. К. Кочеткова в своей книге рассказывает:
Дверь из кухни вела в большую комнату, очевидно столовую. Жесткий диван, вдоль стен также лавки, длинный дощатый стол. Слева, в углу - большая изразцовая печь-лежанка.
Сейчас в бывшей столовой расположена экспозиция «Четыре брата». Все четыре сына Владимира Васильевича Цветаева были отданы в духовную школу. Старший, Петр, стал священником. Остальные избрали другой путь. Ивана Владимировича Цветаева, отца Марины и Анастасии Цветаевых, мы помним как выдающегося историка, археолога, филолога, создателя и первого директора Музея изящных искусств имени императора Александра III. Федор избрал профессию педагога. Дмитрий был историком и архивистом.
Вот тот самый переехавший из кухни шкаф-бюро, или комод-бюро, или поставец, - как его только не называют. Россия, конец XVIII века. Принадлежал Ивану Владимировичу Цветаеву, который в 1892 году вместе с другой мебелью перевез шкаф из Москвы в Талицы. Об этом Ивана Владимировича попросила его вторая супруга, молодая Мария Александровна Мейн, которой не хотелось видеть в доме вещи, связанные с его первой женой.
Верхняя часть - поставец, то есть шкаф, предназначенный для хранения, но более для демонстрации посуды. Нижняя часть - комод.
По просьбе одного мебельщика нам показывают устройство средней части - бюро. Крышка откинута,
ящички выдвинуты, внутренняя дверца распахнута.
Иван Владимирович часто бывал в поездках - в Европу и по России, археологических и по делам организуемого им музея. Как пишет Г. К. Кочеткова, «без семьи ездил всегда “любимым” третьим классом» - из природной скромности и неприхотливости. Мемориальные баул и саквояж (Россия, 1880-е гг.), с которыми путешествовал И. В. Цветаев.
Люстра.
Гостиная
В гостиной воссоздана атмосфера дома Цветаевых в Трехпрудном переулке Москвы, где родилась и до замужества жила Марина. Ладьеобразная ампирная кушетка из карельской березы.
Боковины S-образной формы в стиле мадам Рекамье.
Петушиные головы с грозными клювами.
Ножки «лапа на шаре» - вполне себе хищные.
Столик карельской березы, пара эклектичных кресел.
Дамский секретер также принадлежал первой жене Ивана Владимировича Варваре Дмитриевне Иловайской и тоже прибыл в Талицы в 1892 году.
Откинутая крышка секретера позволяет заглянуть внутрь и увидеть не только выдвижные ящички в глубине, но и боковые ниши, вероятно потайные.
И вновь по просьбе одного мебельщика распахиваются дверки секретера и выдвигаются внутренние ящички.
Варвара Дмитриевна обладала красивым меццо-сопрано и выступала на сцене театра. Ее личные вещи - перчатки и туфли 33-го размера (всё Италия, 1880-е гг.). Марина Цветаева вспоминала:
Красный туфелек (так мы говорили в детстве), с каблуком высотой в длину ступни («Ну уж и ножки их были крошки!»). Таких вещей мы у нашей матери, Марии Александровны Мейн, не видали никогда…
Кабинет И. В. Цветаева
А вот и портрет Варвары Дмитриевны. Первоначально он находился в доме в Трехпрудном переулке, но затем (как можно догадаться, в то же время, что и мебель) покинул его и переехал в кабинет Ивана Владимировича в Румянцевском музее, которым Цветаев руководил более 20 лет.
И все же главным делом жизни Цветаева было создание Музея изящных искусств. В статье «Музей Александра III» Марина написала:
…мечта о музее началась раньше, намного раньше, в те времена, когда мой отец, сын бедного сельского священника села Талицы, Шуйского уезда, Владимирской губернии, откомандированный Киевским университетом за границу, двадцатишестилетним филологом впервые вступил ногой на римский камень. Но я ошибаюсь: в эту секунду создалось решение к бытию такого музея, мечта о музее началась, конечно, до Рима - еще в разливанных садах Киева, а может быть, еще и в глухих Талицах, Шуйского уезда, где он за лучиной изучал латынь и греческий. “Вот бы глазами взглянуть!” Позже же, узрев: “Вот бы другие (такие же, как он, босоногие и “лучинные”) могли глазами взглянуть!
Мечта о русском музее скульптуры была, могу смело сказать, с отцом сорожденная.
Мемориальный письменный стол Цветаева.
Фотоаппарат Ивана Владимировича.
Привезенные им из раскопок в Помпеях скифос (Италия, 79 г. н. э.)
и амфора (Италия, I-II вв. н. э.).
Библиотека
В талицкой библиотеке хранится уникальная коллекция книг. Ее начал собирать Владимир Васильевич Цветаев. После него дело продолжил Петр. В библиотеке есть книги, принадлежавшие Ивану и Дмитрию Цветаевым. Многие книги были сохранены благодаря семье Смирновых - снова с благодарностью вспомним о них.
В книжном шкафу, правее письменного стола, прячутся настольные часы в виде домика. Иван Владимирович привез их из Италии и подарил своей младшей дочери - Анастасии. Анастасия Ивановна, побывавшая после лагерей в ссылке, брала эти часы с собой. Когда итальянский механизм вышел из строя, она заменила его на новый, советский.
Стул с пухлым кожаным сиденьем - точь-в-точь как в музее-усадьбе П. Е. Щербова в Гатчине.
На боковых устоях утолщения в виде завитков с резьбой растительного рисунка.
Фиал - морда с оскаленной пастью.
Кто не видел фотографию Ивана Владимировича Цветаева в мундире почетного опекуна! Мундир был специально сшит для церемонии открытия Музея изящных искусств. В статье «Лавровый венок» Марина написала:
За какой-то срок до открытия музея в доме прошел слух, что отцу «за музей» дают «почетного опекуна». Слух подтвердился, и начались разговоры о мундире. - «Шить настоящим золотом, - говорил отец сокрушенно, - и подумать страшно, во что это золото обойдется…» - «Ничего, папа, не поделаешь! Дали опекуна - давай мундир!» - «Я не против мундира, но есть мундир и мундир… Зачем мне, старому человеку, золото?» - «Папа, но это форма!» - «Знаю, знаю, но когда подумаешь, что на этот мундир такого же, как я когда-то, босоногого, - в Рим отправить можно… Семьсот целковых! (И, уже с улыбкой:) - Да весь опекун того не стоит!» Мундир, конечно, был сшит. Был в нашем зале впервые надет и обозрен. Чудесный, древесный, весь в каких-то цветочках. - «Папа, не огорчайся! Ведь это же для музея!» (С доброй улыбкой, но все же со вздохом:) - «Вот, разве уж, для музея!»
Сбылось, но лишь частично: расшитые золотом воротник и обшлага мундира - в музее.
Люстра.
Хозяйственный двор
Цветаевский сундук.
Коврик убрали - и вновь по просьбе мебельщика. Все три его желания были исполнены.
А Марина никогда не была в Талицах, но сказала о них такие слова.
Оттуда - из села Талицы, близ города Шуи, наш цветаевский род. Священнический. Оттуда - Музей Александра III на Волхонке (деньги Мальцева, замысел и четырнадцатилетний безвозмездный труд отца), оттуда мои поэмы по две тысячи строк и черновики к ним - в двадцать тысяч, оттуда у моего сына голова, не вмещающаяся ни в один головной убор. Большеголовые все. Наша примета.
Оттуда - лучше, больше чем стихи (стихи от матери, как и остальные мои беды) - воля к ним и ко всему другому - от четверостишия до четырехпудового мешка, который нужно поднять - что! - донесть.
Оттуда - сердце, не аллегория, а анатомия, орган, сплошной мускул… <…> Пешее сердце всех моих лесных предков от деда о. Владимира до прапращура Ильи.
<…>
Оттуда (село Талицы Владимирской губернии, где я никогда не была), оттуда - всё.
В 1980 году в цветаевском доме - еще не музее - в гостях у Галины Константиновны Кочетковой побывала 86-летняя Анастасия Ивановна Цветаева. Музей в доме Цветаевых - Смирновых - Кочетковой открыли в 1995-м.
Еще о сестрах Цветаевых: