Дом-музей Марины Цветаевой в Болшеве
02.11.2019
Летом 1939 года, после 17 лет эмиграции, Марина вернулась на родину. К тому времени ее муж Сергей Эфрон и дочь Ариадна уже два года как жили в Болшеве (поселок Новый Быт). Они занимали половину энкавэдэшной дачи, рассчитанной на две семьи. Марине суждено было провести здесь пять опустошивших ее месяцев.
«Цветаевская» терраса
Нина Гордон, подруга Ариадны Эфрон (Али), вспоминала:
Обедали на большой террасе. Там стоял длинный деревянный стол и по бокам такие же длинные деревянные скамейки (а может быть, стулья - не помню) - больше ничего не было. Всегда было весело, дружно, а главное, интересно. Живые, умные рассказы и разговоры, воспоминания, острые шутки.
Из протокола допроса Эмилии Литауэр 19 февраля 1940 года, как на контрасте:
В СССР я видела Цветаеву часто на даче в Болшево, могу только сказать, что в семейном кругу она не стеснялась заявлять, что она приехала сюда как в тюрьму и что никакое творчество для нее тут невозможно.
«Неуют» - таково было впечатление Марины от болшевского дома. Неуют в том числе создавался казенной мебелью темных тонов. Из мемориальной обстановки сохранились буфет, обеденный стол, стулья.
Фото: www.around.msk.ru
Принадлежавшая семье посуда.
Комната Марины
Комната Марины находилась прямо напротив коммунальной кухни. Такое расположение никак не способствовало творчеству. Обстановка в комнате лаконичная - кровать, стол, этажерка.
На кровати мемориальное клетчатое одеяло.
Записка составлена рукой Анастасии Цветаевой: «Маринино одеяло, данное мне Алей. Изношенное за 7 лет в Сибири (мною)». О. А. Трухачева, подарившая одеяло музею, - внучка Анастасии Ивановны.
В углу чемоданы. Прибывший из Франции багаж Марина так и не смогла получить. К осени выяснилось, что у нее нет теплых вещей.
У окна небольшой столик.
Знаменитая «Болшевская тетрадь» с переводами Лермонтова на французский, простое перо, каким работала Марина. Ее бусы из голубого кварца.
Люстра для пятьдесят шестой дюжины люстр и паникадил.
Комната Сергея Эфрона
Обстановка так же лаконична - кровать, комод.
Настольная лампа, из-за своей формы получившая в народе название «гусь».
Лампа «гусь» - настоящий памятник эпохе. Едва ли не в каждом интерьере 1930-х можно было встретить такую. Заглянуть хотя бы в музей С. М. Кирова.
[Проверить…]
Спальня
На комоде в комнате Эфрона подробная карта Парижа. Ариадна привезла ее из Франции.
Люстрой из комнаты Эфрона завершу пятьдесят шестую дюжину.
Коммунальная кухня
Меблировка проста: дощатые кухонные столы и настенные полки.
Незатейливая кухонная утварь.
Медный самовар (фабрика Василия Пушкова, конец XIX - начало XX вв.) и поднос находились в болшевском доме при Марине. Непременный атрибут кухни примус.
Его собрат керогаз.
Люстрой, освещающей кухню, начну новую, пятьдесят седьмую дюжину люстр и паникадил.
Общая гостиная
Гостиная, как и кухня, была коммунальной - на две семьи. Ее интерьер восстановлен только в виде макета.
Терраса Клепининых
Процитирую путеводитель:
Знаковое место в доме. Здесь прощались. Так сложилось, что «ночные гости», увозившие навсегда из Болшева родных и близких, заходили в дом с «цветаевской» стороны, а выводили арестованных через вторую террасу, у которой уже ждал «черный воронок».
Клепинины - вторая семья, проживавшая в болшевском доме. Эфрон был знаком с Клепиниными еще по парижским делам.
Принадлежавший Ариадне деревянный чемодан. Вот что о нем рассказывает музейная этикетка:
27 августа 1939 года в этом доме Ариадна Эфрон была арестована органами НКВД и осуждена по ст. 58-6 (шпионаж) Особым совещанием на 8 лет исправительно-трудовых лагерей. После освобождения, с этим чемоданом, она вышла из ворот лагеря в поселке Потьма, Республика Мордовия.
Ариадна держала путь в Рязань (в Москве появляться было запрещено).
Маринины плетеный сундук и плетеный короб.
Табурет, относящийся к трем стилям одновременно - мавританскому, готическому
и стилю модерн.
Раскладная кровать - прообраз современной раскладушки.
Люстра с самодельным абажуром.
Она же, когда свет выключен.
Делая абажур и крася его чаем, Ариадна как могла пыталась привнести в казенный дом немного домашнего тепла и уюта. Все тщетно. 27 августа 1939 года она была арестована, 10 октября пришли за Эфроном. Через месяц Марина покинула болшевский дом.
Выставка «Зовут ее Ася, но лучшее ей имя - пламя»
Выставка посвящена нашей с Таней любимой бабулечке - Анастасии Цветаевой. Кто не видел фильм об Анастасии Ивановне «Мне 90 лет, еще легка походка…» - посмотрите обязательно.
Личные вещи Анастасии Ивановны. Глянешь - и сердце кровью обливается: моя бабушка одевалась едва ли лучше.
Среди прочего мемориальный табурет простой столярной работы
и мемориальный тонетовский стул.
Анастасия Цветаева не могла бывать у Марины в ее болшевском доме: 10 лет она провела в лагерях НКВД. О приезде Марины в Болшево узнала из письма Ариадны.
Она приехала иная, чем я ее знала. Она рассталась с молодостью сознательно. Стала ходить в более темных, чем раньше, платьях, низко и некрасиво повязывать на почти седых волосах косынку, носить очки. В ней была осторожность кошки, принюхивающейся к чужой квартире, - так она принюхивалась к нашей великолепной болшевской даче, к нам самим. Не то что осторожность - недоверчивость. Еще в ней была какая-то величайшая, непривычная нам тишина. Тихо она приехала, тихо встретилась с Сережей, тихо, без слез, проводила меня в августовское утро, когда я уехала из Болшева. Она была со мной все время, пока я собиралась в дорогу, сидела на постели напротив меня, бледная и очень тихая. Она знала, что мы больше не встретимся…
Письмо было написано в октябре 1944 года.
Еще о сестрах Цветаевых:
Летом 1939 года, после 17 лет эмиграции, Марина вернулась на родину. К тому времени ее муж Сергей Эфрон и дочь Ариадна уже два года как жили в Болшеве (поселок Новый Быт). Они занимали половину энкавэдэшной дачи, рассчитанной на две семьи. Марине суждено было провести здесь пять опустошивших ее месяцев.
«Цветаевская» терраса
Нина Гордон, подруга Ариадны Эфрон (Али), вспоминала:
Обедали на большой террасе. Там стоял длинный деревянный стол и по бокам такие же длинные деревянные скамейки (а может быть, стулья - не помню) - больше ничего не было. Всегда было весело, дружно, а главное, интересно. Живые, умные рассказы и разговоры, воспоминания, острые шутки.
Из протокола допроса Эмилии Литауэр 19 февраля 1940 года, как на контрасте:
В СССР я видела Цветаеву часто на даче в Болшево, могу только сказать, что в семейном кругу она не стеснялась заявлять, что она приехала сюда как в тюрьму и что никакое творчество для нее тут невозможно.
«Неуют» - таково было впечатление Марины от болшевского дома. Неуют в том числе создавался казенной мебелью темных тонов. Из мемориальной обстановки сохранились буфет, обеденный стол, стулья.
Фото: www.around.msk.ru
Принадлежавшая семье посуда.
Комната Марины
Комната Марины находилась прямо напротив коммунальной кухни. Такое расположение никак не способствовало творчеству. Обстановка в комнате лаконичная - кровать, стол, этажерка.
На кровати мемориальное клетчатое одеяло.
Записка составлена рукой Анастасии Цветаевой: «Маринино одеяло, данное мне Алей. Изношенное за 7 лет в Сибири (мною)». О. А. Трухачева, подарившая одеяло музею, - внучка Анастасии Ивановны.
В углу чемоданы. Прибывший из Франции багаж Марина так и не смогла получить. К осени выяснилось, что у нее нет теплых вещей.
У окна небольшой столик.
Знаменитая «Болшевская тетрадь» с переводами Лермонтова на французский, простое перо, каким работала Марина. Ее бусы из голубого кварца.
Люстра для пятьдесят шестой дюжины люстр и паникадил.
Комната Сергея Эфрона
Обстановка так же лаконична - кровать, комод.
Настольная лампа, из-за своей формы получившая в народе название «гусь».
Лампа «гусь» - настоящий памятник эпохе. Едва ли не в каждом интерьере 1930-х можно было встретить такую. Заглянуть хотя бы в музей С. М. Кирова.
[Проверить…]
Спальня
На комоде в комнате Эфрона подробная карта Парижа. Ариадна привезла ее из Франции.
Люстрой из комнаты Эфрона завершу пятьдесят шестую дюжину.
Коммунальная кухня
Меблировка проста: дощатые кухонные столы и настенные полки.
Незатейливая кухонная утварь.
Медный самовар (фабрика Василия Пушкова, конец XIX - начало XX вв.) и поднос находились в болшевском доме при Марине. Непременный атрибут кухни примус.
Его собрат керогаз.
Люстрой, освещающей кухню, начну новую, пятьдесят седьмую дюжину люстр и паникадил.
Общая гостиная
Гостиная, как и кухня, была коммунальной - на две семьи. Ее интерьер восстановлен только в виде макета.
Терраса Клепининых
Процитирую путеводитель:
Знаковое место в доме. Здесь прощались. Так сложилось, что «ночные гости», увозившие навсегда из Болшева родных и близких, заходили в дом с «цветаевской» стороны, а выводили арестованных через вторую террасу, у которой уже ждал «черный воронок».
Клепинины - вторая семья, проживавшая в болшевском доме. Эфрон был знаком с Клепиниными еще по парижским делам.
Принадлежавший Ариадне деревянный чемодан. Вот что о нем рассказывает музейная этикетка:
27 августа 1939 года в этом доме Ариадна Эфрон была арестована органами НКВД и осуждена по ст. 58-6 (шпионаж) Особым совещанием на 8 лет исправительно-трудовых лагерей. После освобождения, с этим чемоданом, она вышла из ворот лагеря в поселке Потьма, Республика Мордовия.
Ариадна держала путь в Рязань (в Москве появляться было запрещено).
Маринины плетеный сундук и плетеный короб.
Табурет, относящийся к трем стилям одновременно - мавританскому, готическому
и стилю модерн.
Раскладная кровать - прообраз современной раскладушки.
Люстра с самодельным абажуром.
Она же, когда свет выключен.
Делая абажур и крася его чаем, Ариадна как могла пыталась привнести в казенный дом немного домашнего тепла и уюта. Все тщетно. 27 августа 1939 года она была арестована, 10 октября пришли за Эфроном. Через месяц Марина покинула болшевский дом.
Выставка «Зовут ее Ася, но лучшее ей имя - пламя»
Выставка посвящена нашей с Таней любимой бабулечке - Анастасии Цветаевой. Кто не видел фильм об Анастасии Ивановне «Мне 90 лет, еще легка походка…» - посмотрите обязательно.
Личные вещи Анастасии Ивановны. Глянешь - и сердце кровью обливается: моя бабушка одевалась едва ли лучше.
Среди прочего мемориальный табурет простой столярной работы
и мемориальный тонетовский стул.
Анастасия Цветаева не могла бывать у Марины в ее болшевском доме: 10 лет она провела в лагерях НКВД. О приезде Марины в Болшево узнала из письма Ариадны.
Она приехала иная, чем я ее знала. Она рассталась с молодостью сознательно. Стала ходить в более темных, чем раньше, платьях, низко и некрасиво повязывать на почти седых волосах косынку, носить очки. В ней была осторожность кошки, принюхивающейся к чужой квартире, - так она принюхивалась к нашей великолепной болшевской даче, к нам самим. Не то что осторожность - недоверчивость. Еще в ней была какая-то величайшая, непривычная нам тишина. Тихо она приехала, тихо встретилась с Сережей, тихо, без слез, проводила меня в августовское утро, когда я уехала из Болшева. Она была со мной все время, пока я собиралась в дорогу, сидела на постели напротив меня, бледная и очень тихая. Она знала, что мы больше не встретимся…
Письмо было написано в октябре 1944 года.
Еще о сестрах Цветаевых: