О деньгах с точки зрения аналитической этики.
Про деньги коротко не скажешь, особенно про «деньги вообще». Точнее, о них цензурно коротко не скажешь. Поэтому текст длинный и, как обычно у меня, абстрактный. Там столько такого, что я хотел бы подчеркнуть, что подчёркивать я ничего и не стану.
Всё же этот длинный текст заканчивается требованиями, которые я хотел бы увидеть в программе какого-нибудь политического движения уже сейчас. Их я выделил для людей нетерпеливых, хотя бы в отношении меня.
0. Предварительное разъяснение.
В дальнейшем рассмотрении я понимаю под «продавцом» того, кто предлагает сделку, «покупателем» - того, кто её принимает или не принимает, «предметом сделки» или «товаром» - то, что переходит из рук в руки, если сделка заключена. «Деньгами», чтобы почтить классиков, я считаю совокупность решений по разъяснению и установлению значимости предмета сделки для продавца и покупателя. Замечу, что это разъяснение может быть сделано третьей стороной: например, когда речь идёт о продаже бывшей в употреблении вещи со ссылкой на ценник новой вещи, не зависящий от продавца или покупателя.
(да, на всякий случай напомню, что «решение» для меня не выбор, а предмет выбора: например, «техническое решение» - это не выбор директора НИИ, а какая-то железяка или её изображение)
Отсюда рассмотрение «денег» средствами аналитической этики, предложенными в работе «Поведение» Константином А. Крыловым, должно быть оформлено следующими соображениями.
Во-первых, этической оценке подлежат действия продавца, то есть предложение сделки: это попытка установить связь между членами общества. Читатель знает, что сделка может быть обменом денег на деньги, то бишь предложение денег - это нормальная ситуация. То же самое касается предложения денег за вещи или услуги. Далее я стараюсь избегать слова «купить», даже если альтернативный угол зрения выдаёт непривычное и громоздкое «продать деньги за вещь».
Во-вторых, сфера собственности, то есть общественная деятельность, обусловленная соблюдением ценности пользы, и сфера коммунальных отношений, основанная на ценности справедливости, часто и даже как правило требуют от человека противоположных действий в некоторой ситуации. Этическая система, работающая в обществе, в таких ситуациях решает задачу примирения этих сфер деятельности. Такое выглядит с одной стороны, как рационализация справедливости, а с другой - как очеловечивание пользы.
(слово «очеловечивание» употреблено, как наиболее подходящее, но оно не совсем правильно - подробнее потом как-нибудь)
Действие этического императива здесь помогает человеку выбрать между ценностями пользы и справедливости, отдавая предпочтение одной из них в режиме «ну в общем-то оно да, но вот это сейчас важнее».
«Деньги» с этической точки зрения служат объяснением рационализации справедливости, то есть предпочтения в спорных ситуациях пользы в ущерб справедливости.
Следовательно, решения, из которых состоят «деньги», будут отличаться в обществах, следующих различным этическим системам с различным понятием о справедливости. Разные вещи отвергают по-разному.
1. «Южная» этическая система: «я должен делать другому то, что он делает мне».
Напомню обычное объяснение самого происхождения денег: на начальной стадии товарного хозяйства «деньгами» становится самый ходовой товар, делается это с целью упрощения и ускорения сделок, далее form follows function и решение востребует маленькие слитки сравнительно редких металлов.
«Южный» продавец продаёт потому, что продают все; тогда, когда продают все; там, где продают все. Да, ярмарка, сезонный торг, очевидная необходимость множества быстрых сделок, часто составных, когда прямая мена невозможна. Решение: те самые «южные» деньги.
Можно добавить, что на «Юге» процветает «торговля» как антагонистическое обсуждение сделки; если покупатель торгуется, то и я должен торговаться. Обсуждение сделки, впрочем, может быть не антагонистическим, да и вообще превратиться в сугубо коммунальный «разговор о жизни»; главное, не отказываться от переговоров.
Итого, «южные» деньги у продавца, поступающего правильно, помогают решить проблему технического обеспечения продажи: «я не могу продавать, когда все кругом продают», «я хочу, но не могу участвовать в сделке». «Южные» деньги помогают тем, кому товары «жгут карман». Надо добавить, что товаром в числе прочих могут быть сами деньги: до определённой поры в буквальном смысле, как металлические слитки.
2. «Западная» этическая система: «другие должны делать мне то, что я делаю им».
«Западные» деньги, будучи на данный момент высшим достижением человечества в этой области, закрывающим все проблемы, которые существовали здесь до них (и порождающим новые, но об этом позже), решают задачу рационализации «западного» этического императива.
Как это выглядит? Да, «I’m going to make him an offer he can’t refuse»©.
Если принять, что «западный» политический идеал, согласно «Поведению», основан на рыночных отношениях, когда всё может стать товаром, то это означает, что сама задача денег с этической точки зрения проще, ибо этические препятствия к их использованию намного слабее, чем на «Юге» или «Востоке». Однако отсюда следует, что «западные» деньги намного сложнее технически.
«Западные» деньги не только могут купить всё, но и должны быть способны купить всё, то есть обеспечить совершение любой сделки, исполнение сколь угодно составного и протяжённого обмена чего угодно на что угодно. «Западные» деньги нужны для того, чтобы отказ от сделки нельзя было оправдать «техническими причинами». Отсюда самые замысловатые (и дорогие сами по себе) технические, методические, организационные, а с недавних пор и программные решения по представлению, передаче и обмену разных вариаций уже самих «западных» денег. В пример можно привести биткоины и подобные им разработки.
Пользуясь случаем, интересуюсь у людей в теме: то, что некие сверхмощные «искусственные интеллекты» в обозримом будущем смогут вскрывать цифровые транзакции, ныне считающиеся надёжно зашифрованными, - это ночная байка у костра или действительная угроза?
Итого, «западные» деньги помогают решить проблему продажи самих себя: «я не могу продать деньги за то, чего я хочу», «я не могу вовлечь другого в сделку, потому что мои деньги неисправны, их не принимают - точнее, не понимают!», «я хочу, чтобы и вот это решение стало деньгами».
3. «Восточная» этическая система: «я не должен делать другим того, чего они не делают мне».
Читатель знает, что я, подражая последовательности в описании одних и тех же понятий для разных этических систем в «Поведении», обычно придерживаюсь порядка «юг-восток-запад-север», но сейчас я вынужден его нарушить потому, что «восточные» деньги трудно уподобить что «южным», что «западным».
Требование рационализации справедливости на «востоке» выглядит как «продавать, инициировать сделку самому, когда мне ничего не продают - оно плохо, но деньги позволяют мне это сделать».
Из первой части высказывания прямо следует требование наименьшего количества сделок в «восточном» обществе, однако при сколько-нибудь сложном понятии о собственности без сделок не обойтись.
Следовательно, «восточные» сделки должны по возможности быть многогранными и долгосрочными. А уже отсюда следует понимание большей части сделок не как обменов вещами, а как обменов услугами.
Напомню, что я очарован следующим пониманием услуги: это товар, процесс производства которого совпадает с процессом его потребления.
Для меня исторически самый яркий пример «восточной» сделки - это сделка сеньора с вилланами: безопасность в обмен на снабжение. Такому обмену обязано своим существованием «натуральное хозяйство», и его легко представить как обмен услугами; точнее, пакетами услуг, ибо сделка многогранная.
Угроз виллану немало, и они разные (включая самого сеньора), а сеньор откажется жить только на хлебе и воде, даже если хлеба будет очень много. Сеньору подавай ассортимент: вино, мясо, первую ночь.
Да, попытка объяснить сеньору, будто тот служит землепашцам, будет для попаданца делом опасным. С другой стороны, свою службу сюзерену сеньор согласится обсуждать и, вполне возможно, обсуждать с гордостью.
Как в этой «экономике услуг» будут выглядеть деньги? Деньгам здесь отведена роль опознавательного знака «неправильной» сделки, которая нужна здесь и сейчас, то есть только здесь и только сейчас: знака компромисса с «восточным» этическим императивом. «Восточные» деньги выступают своего рода разрешением на инициирование сделки.
Звучит натянуто? Напомню слова «карточки» и «талоны». Ими не расплачивались. Ими подтверждали право расплатиться. «Талоны» идеально ложатся в канву позднесоветских практик ограничения «северного» полюдья «восточными» решениями по общежитию. С «карточками» сложнее, там основной задачей было централизованное распределение почти всей номенклатуры товаров по квотам, с очень большим участием ОРСов, а это скорее «Юг», то есть техническое обеспечение прямого управления трудом, а не совершения сделок.
Можно сказать, что «людей с деньгами» - не в смысле «богатых», а в смысле «во всём полагающихся на деньги» - в «восточном» обществе считали чем-то вроде «блатных», «спекулянтов», «фарцовщиков», «валютчиков». Отношение к ростовщикам в Средние века тому пример, да и торговцев не очень жаловали.
Итого, «восточные» деньги позволяют решить задачу «я не могу продавать, потому что никто кругом не продаёт», и здесь важно не только техническое (как на «Юге»), но и этическое обеспечение продажи. Деньги выступают не только драгоценностью, но и символом доступа на рынок. Эта символизация порождает монетное дело и проч. «Западное» денежное разнообразие обязано собой этому решению и использует его по умолчанию так же, как «восточные» деньги по умолчанию отталкиваются от самой идеи драгоценных металлов как способа сравнить запросы сторон сделки.
4. В последнюю очередь, «северная» этическая система, которую я считаю формирующейся в наших краях. И - да, я то ли вижу, то ли думаю, что вижу признаки этого процесса.
«Северный» этический императив: «другие не должны делать мне того, чего я им не делаю».
Требованием рационализации справедливости, производным от этого императива, будет «я, конечно, стал бы продавцом, однако эта сделка может мне потом выйти боком, и, следовательно, так я поступил бы плохо - однако деньги могут помочь».
Напоминаю, что «деньги» говорят о решении, присутствующем в обществе, а не о ресурсе в конкретном случае; о качестве, а не о количестве. Речь идёт не о смягчении последствий неудачной сделки, а о её предотвращении.
Рассмотрю условия задачи подробнее.
Во-первых, количество сделок в «северном» обществе будет хоть и не минимально возможным, но ограниченным потому, что исключать из этого множества сделки «опасные» - этически правильное решение.
Предельный пример: попытки ограничить ужасающий ущерб от «телефонного мошенничества» через замедление банковских операций. Решение по сути правильное, но неудобное в первую очередь из-за своей огульности, и «северные» деньги должны дать удобное и стабильное решение.
Во-вторых, доля услуг в предметах сделки будет заметно выше, чем в «западном» обществе, пусть и не столь подавляющей, сколь в обществе «восточном» (разумеется, «при прочих равных», а приравнивание здесь - «второй сложный»). Повышенные требования к продолжительности и многогранности сделок точно так же востребуют решение, работающее при любой продолжительности и любой сложности «безопасных» сделок, и «северные» деньги должны стать таким решением.
В-третьих, отношение «северных» денег к продаже самих себя отличается от «западного». «Северные» деньги должны дать своему владельцу возможность не продавать самих себя: «я сам ищу, за что предложить свои деньги», «ты не имеешь права прикидывать, сколько у меня денег», «деньги как состоявшееся решение (техническое и проч.) не подлежат изменению или, по меньшей мере, их эволюция должна быть очень медленной».
5. И я полагаю, что нужные решения уже существуют, по крайней мере в концепциях, публично озвученных высокими официальными лицами Федерации. Это значит, что их можно требовать.
Это «цифровой рубль» (файл, версия 2021). Изначально - не более, чем ещё одна производная «западных» денег. Основным преимуществом выглядит обслуживание периферии, где плохо с Интернетом и с бумагой: хотя сохранится ли это преимущество после нынешних решений о спутниковом Интернете, надо будет смотреть.
«Розничная двухуровневая модель с ролью финансовых организаций как участников расчетов» переводится как «банки в священном берсерке отстаивают свою кормушку», ну да ладно. Тем более, что там есть, от чего отстаивать, «усиление конкуренции на финансовом рынке» и «расширение линейки инновационных сервисов и продуктов и улучшение условий клиентского обслуживания» звучат угрожающе. Не настаиваю, ибо мой диван - он старой модели, он не помогает читать мысли и прозревать замыслы иностранных агентов в кремлёвской верхушке.
В описании цифрового рубля встречаются термины «смарт-контракт» и «маркирование». Вот здесь начинается интересное.
«Смарт-контракт - это сделка, исполняемая автоматически при наступлении заранее определённых сторонами условий. Смарт-контракты будут дополнительным функционалом платформы цифрового рубля».
Представлю себе ситуацию, в котором большая часть трат, как по объёму, так и по количеству, то есть трат воспроизводимых и повседневных задана через смарт-контракты.
Это путь к решению задачи препятствования «опасным» сделкам и задачи автоматической поддержки продолжительных, сложных и многогранных сделок.
Это возможность аналитического подхода к задаче ограничения рекламы через сопоставление её содержания количеству «свободных», «публичных», «карманных» денег у адресата; так «несоразмерную» рекламу и «телефонное мошенничество» можно отождествить законодательно. Замечу, что обнуление субъектом своих «публичных» денег - вариант скорее привычный для моего поколения, нежели единственно правильный. «У меня пять штук на этот месяц не разобрано, налетай, коробейники!» Скидки к концу месяца? Мало ли.
Теперь «маркирование цифровых рублей, позволяющее устанавливать условия их расходования (например, определять конкретные категории товаров/услуг, которые можно будет приобрести с их помощью) и отслеживать всю цепочку прохождения маркированных цифровых рублей».
До этого в описании преимуществ цифрового рубля для государства речь идёт о том, что «применение смарт-контрактов позволит автоматизировать и значительно упростить процессы администрирования бюджетных средств, повысить их эффективность и минимизировать операционные риски». Для государства, повторяю.
Насколько я понимаю, синонимом «маркирования» в поздних объяснениях концепции «цифрового рубля» была «окраска». В Думе, что ли, речь шла об ассигнованиях регионам на отдельно взятые проекты и части бюджетов? Там была «окраска».
А теперь, в развитие предыдущей ситуации, я представлю себе такое положение дел, когда у каждого гражданина Федерации есть право, возможность и способность «раскрашивать» свой бюджет (личный, домашний, предприятия) по своему усмотрению.
«Право» здесь нужно как раз для того, чтобы указать границы его применения. Это не свобода от всяких ограничений. Впрочем, это и не запрет относиться к бюджету, как сейчас, то есть как к «общему котлу» доходов и трат. Дуракам не запретишь.
«Возможность» задаёт требования к техническим, программным, методическим и организационным решениям, образующим «северные» деньги.
Наименее очевидное здесь - «способность». Это требование грамотности, - я бы употребил выражение «финансовая грамотность», но оно занято - то есть навыков и умений члена общества по расшифровке и составлению бюджета. Как нормальных, ожидаемых от ближнего своего навыков и умений, так и, в пределе, обязанности гражданина.
Ну да, то же самое умение расшифровывать текст, что и всякая грамотность. Обязательным условием здесь будет ранее упомянутое требование неизменности «денег», понимаемой как неизменность пользовательского интерфейса; нельзя менять алфавит и правила правописания слишком часто.
Я не знаю, исполнимы ли эти требования в техническом аспекте, то есть хватит ли процессорной мощности, достаточна ли пропускная способность линий связи и проч.. Однако их политический аспект уже может быть озвучен публично в какой-то программе, и выглядеть он будет примерно так:
- никто, кроме самого гражданина, не должен иметь права уникализировать свои финансовые средства и транзакции;
- государство должно гарантировать каждому гражданину право уникализировать свои финансовые средства и транзакции;
- ограничение права гражданина на уникализацию своих финансовых средств и транзакций может быть осуществлено только в целях защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений.
Под «гарантию права» сюда попадают и «возможность», и «способность», и все решения, составляющие «северные» деньги. Иными словами, даже людей неграмотных по обстоятельствам или по собственному желанию - всё равно нужно защищать, как тех бабок, которые отдают свои накопления украм. Не знаю, надо ли такое в Конституцию, чтобы избавиться от слова «должен», но... Алиса Селезнёва, ты вообще как думаешь?
Это не отмена нынешних «западных» денег, а скорее вызов им, причём долговременный. Уверен, что успешный для российского общества, у Федерации будет это общество или у чего-то последующего. Всё равно к теме надо будет возвращаться, ибо общего определения «северным» деньгам я так и не предложил.
Ладно, я тут уже превысил все лимиты на дозволенные речи и некоторые на недозволенные. Спасибо за внимание.
ПостСкриптум. Освобождение семей от неспецифических функций, критическое уменьшение времени обработки семейного бюджета? Совпадение, право. Если один и тот же человек размышлял на столь различные темы в одно и то же время, это отнюдь не означает, что между темами есть какая-то связь.