Илья Эренбург. Помнить!

[0gnev]

И.Эренбург || « Правда» №302, 17 декабря 1944 года

СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: Указы Президиума СССР (1 стр.). От Советского Информбюро, сводка за 16 декабря (1 стр.). 20 лет советского радиовещания. Торжественное заседание в Колонном зале Дома союзов (2 стр.). Инициатива Егора Агаркова широко распространяется на заводах танковой промышленности (2 стр.). Академик В.Потемкин. - Праздник советских учителей (2 стр.). И.Бойцов. - Калининские колхозы приумножают свои успехи (2 стр.). НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ ТЕМЫ: Г.Воробьев. - На небольших станциях (2 стр.). Илья Эренбург. - Помнить! (3 стр.). Д.Акульшин, В.Куприн. - Понтонеры на Дунае (3 стр.). И.Павловский. - Над Балтийским морем (3 стр.). С.Щипачев. - Лирические стихи (3 стр.). Обозреватель. - Международное обозрение (4 стр.). Выступление Идена (4 стр.). Заявления Стеттиниуса на пресс-конференции (4 стр.). Военные действия в Западной Европе (4 стр.). Положение в Греции (4 стр.). Высадка американских войск на острове Миндоро (4 стр.). Многолюдные митинги в Любартове и Хелме потребовали преобразования Польского Комитета Национального Освобождения во Временное национальное правительство (4 стр.). На конференции английской лейбористской партии (4 стр.). Установление дипломатических и консульских отношений между Советским Союзом и республикой Никарагуа (4 стр.).

# Все статьи за 17 декабря 1944 года.




«Поммерше цейтунг» пишет: «Наша борьба была честной с самого начала, так как мы не пересекали наших границ, намереваясь в слепом безумьи подчинить себе другие народы. Наоборот, вынужденные оставить наши границы позади, мы шли как глашатаи нового порядка и новой справедливости. Ни один немец, никогда не помышлял о том, чтобы уничтожить англичан, покарать французов, поработить голландцев или какой-либо другой народ, жить кровью и по̀том других наций. Наоборот, наши победы излучали успокоение».

Бедненькие, оказывается, они вынуждены были отправиться на Кавказ и в Египет, чтобы излучать успокоение, а теперь, когда им позволили вернуться в Кельн и в Восточную Пруссию, они кротко говорят: «Мы кого обидим, того зла не помним».

С какой целью они «пересекали границы»? На этот вопрос отвечают карты, отпечатанные ими в 1939-42 годах. Это - атлас «слепого безумья»: в «великую Германию» входили Лилль и Киев, Рига и Нанси.

Они не хотели порабощать другие народы и жить чужой кровью, чужим по̀том? Давно ли группенфюрер Гассе заявлял в «Гамбургер фремденблатт»: «Бывшую Россию будут колонизировать штурмовики и дети штурмовиков»? А «Данцигер форпост» прикидывала: «Каждого немецкого колониста будут обслуживать восемь-десять семейств». Да, тогда они не скромничали, и немецкая фирма «Бремен» сулила акционерам туркестанский хлопок. Тогда они кричали: «Народу купцов, англичанам нет места на земле» («Фелькишер беобахтер»). Тогда они грозились: «Расстрелы заложников покажут французам, что мы не остановимся ни перед чем» («Паризер цейтунг»). Высылая голландцев на Украину, они заявляли: «Только в исторических книгах сохранится понятие Голландии, как государства» (« Ангрифф»).

Где они «излучали успокоение»? В « зоне пустыни»? Или, может быть, раздувая печи Майданека и Тремблинки?

Рано они начали открещиваться от себя. Она еще стреляют и уже хнычут. Они еще кромсают детские тела и уже моют свои окровавленные руки.

Говорят, что помнить - это значит жить. Действительно, человек, теряя память, теряет полжизни, становится эфемерным. Но помнить - это значит не только жить, это значит спасти жизнь, спасти грядущие поколения, спасти понятие человека.

Бывали исторические явления, перед которыми ломали себе голову мудрецы. Германия Гитлера - это не сфинкс, это тифозная вошь; и все теперь понимают, что такое фашизм, но не все хотят помнить то, что они поняли. Забыть - это значит простить, а простить печников Майданека - это значит вырастить детей для других печей, куда более усовершенствованных. Я не политик, по роду работы мне приходится иметь дело с человеческими чувствами, ведь каждый писатель - психолог. Каждый писатель к тому же моралист, даже если он не задумывается о морали. Я хочу, как писатель, напомнить о душевных истоках фашизма.




Долгие годы гитлеровцы натаскивали немецких подростков. Что внушали малолетним фашистикам? Ощущение своего превосходства. Теперь мир узнал, что значит расовая или национальная спесь. Если каждый народ решит, что он - первый в мире и поэтому вправе помыкать другими, мы увидим в двадцатом веке новые Майданеки.

На чем покоится спесь Германии? На прошлом, скажут одни. Бесспорно, в прошлом у немцев были замечательные философы, музыканты, поэты, ученые. Никто из антифашистов не думает низвергать Гете или Бетховена. Но культура не рента, это процесс созидания. А в фашистской Германии не осталось ничего от великого прошлого. Мы смеемся над дегенератом, который пытается заменить ум или знания родословной. Смешон и отвратителен народ, который, сжигая музеи и библиотеки, ссылается при этом на Шиллера или на Канта.

Немцы гордятся своим настоящим, возразят другие. А чем им гордиться? Стяжательством Геринга? Блудливостью Геббельса? Невежеством и развращенностью министров? Трудоспособностью Гиммлера? Или, может быть, они кичатся высокой техникой, опрятностью городов, комфортом жилищ? Но ведь все это не создано фашизмом: Гитлер только разорил Германию. Да и полезно напомнить, что техника Америки выше, что города Голландии опрятней, жилища шведов комфортабельней. Притом одна техника не может быть гордостью нации, если железная плоть государства не связана с возвышенными стремлениями. А в фашистской Германии цивилизация служит только низким целям, и «газовые бани» для массового умерщвления детей - естественное завершение немецкой техники.

Нет, не на прошлом и не на настоящем покоится ощущение превосходства, которое прививают фашисты своим детям. Спесь Германии основана на предрассудке, на вере в магические свойства немецкой крови, на убеждении, что все немецкое выше не-немецкого.

Лет тридцать тому назад я присутствовал при одной забавной дискуссии; было это в Шампани, где тогда находилась русская бригада. Один гасконец, увидев в котелке гречневую кашу, заявил: «У нас этим кормят только скотину». На что русский ответил: «Вы вот лягушек едите, а у нас и скотина их не станет есть». Говорят, что о вкусах не спорят (я лично люблю и гречневую кашу, и лягушек); но фашисты залили мир кровью во имя торжества немецких вкусов и немецкого безвкусья. Молодому фашисту внушают, что белобрысая Кетхен выше смуглой Жаннеты, что пиво благороднее сидра или кваса, что Берлин красивее Ленинграда и Лондона, что человек, который вместо «гуттентаг» говорит «здравствуйте» или «бонжур», тем самым показывает свое ничтожество.

You can watch this video on www.livejournal.com

Истоки кровавых рек - в, казалось бы невинных, болотах человеческой глупости. Детям порой свойственно смеяться над чужим, непривычным; тогда мать их стыдит, и ребенок, подрастая, видит, что мир не ограничивается его домом, его улицей. Каждый человек и каждый народ любят свое, близкое с младенчества. Какого русского оставят равнодушными белые березки? Но мы не утверждали, не утверждаем и не собираемся утверждать, что береза «благороднее» и «достойнее» кипариса или кедра. Конечно, мать, может быть, умнее соседа, но любишь ее не за это, а за то, что она мать. Истинный патриотизм скромен и не имеет ничего общего с национализмом: патриотизм - это братство, а национализм - резня и смерть.

«Мап muss diе Slаvеп ап diе Wапd dгuскеп» - «нужно прижать славян к стенке» - на этой глупой и гнусной фразе воспитывались немцы. Им не говорили, что славянские народы дали миру Гуса и Коперника, Толстого и Чехова, Шопена и Чайковского, Менделеева и Лобачевского. Им тупо повторяли: «Нужно прижать!». И озверевшие ученики решили действительно приставить к стенке большие, талантливые, жизнеспособные народы. Почему? Потому что Ганс носит зеленую шляпу с перышком, потому что Вилли обожает кегельбан, потому что Фриц шепчет своей супруге «кетцхен».

В захваченных ими странах и областях немцы убили всех евреев: стариков, грудных детей. Спросите пленного немца, во имя чего его соотечественники уничтожили шесть миллионов неповинных людей, он ответит: «Они евреи. Они черные (или рыжие). У них другая кровь». Это началось с пошлых анекдотов, с криков уличных мальчишек с заборных надписей, и это привело к Майданеку, к Бабьему яру, к Тремблинке, к рвам, набитым детскими трупами. Если до Тремблинки антисемитизм мог казаться бытовым уродством, то теперь это слово пропитано кровью: и справедливо говорит польский поэт Юлиан Тувим: «Антисемитизм - это международный язык фашистов».

Весь мир теперь видит, до чего доводит расовая и национальная спесь. Печи Майданека, в которых немцы жгли людей тридцати национальностей только за то, что они - русские, французы, поляки или евреи, эти страшные печи выросли не сразу, их подготовило длительное воспитание, основанное на человеконенавистничестве. Люди всего мира должны помнить, что национализм - это путь к Майданеку. Если народ строит свою свободу на притеснении других народов, если государство ограничивает права граждан иного цвета кожи, если общество преследует человека за то, что он формой носа или выговором отличается от своих соседей, то такой народ, такое государство, такое общество находятся в опасности. Мы дали миру высокий пример дружбы народов. Мы видим, как теми же идеалами воодушевлена новая Югославия, где народы, еще недавно ненавидевшие друг друга, почувствовали себя братьями. Мы верим, что все нации, большие и малые, об’явят проявление расовой и национальной нетерпимости тягчайшим преступлением.

Фашизм родился в самых низинах человеческого сознания. Не удивительно, что его первыми последователями были люди, лишенные морали: убийцы, сутенеры, озлобленные неудачники, авантюристы и бандиты. Однако мало знать, откуда пришли фашисты; нужно помнить о том, что этим преступникам помогали люди «добропорядочные» (или слывшие таковыми). За последнее время мы несколько забыли об основоположнике фашизма - о честолюбивом и кровожадном дуче. С тех пор, как Италия проснулась для новой жизни, Муссолини стал заурядным немецким нахлебником. Но стоит вспомнить об его удачах: вспомнить, чтобы помнить и помнить, чтобы жить. Долгие годы Муссолини почитался некоторыми демократами мудрым государственным мужем. А ведь Муссолини начал с погромов: его чернорубашечники жгли народные дома, уничтожали книги, поили касторкой учителей, студентов, рабочих, убивали честных граждан. Тогда-то иные «демократы» думали: лучше итальянская касторка, чем русские книги, как потом в дни Мюнхена они успокаивали себя: лучше Гитлер, чем торжество свободы. Государственные безумцы хотели использовать бешеных волков, как цепных собак. Они рассчитывали, что бешеные волки будут кусать только по директивам. Европа и мир теперь видят мораль этой аморальной политики: развалины Варшавы, горе Парижа, раны Лондона, - вот чем оплачено прозрение народов.

Мы должны помнить: фашизм родился от жадности и тупости одних, от коварства и трусости других. Если человечество хочет покончить с кровавым кошмаром этих лет, оно должно покончить с фашизмом. Здесь нет полумер. Если фашизм оставят где-нибудь на разводку, через десять или через двадцать лет снова прольются реки крови. Клин выбивают клином, но фашизм нельзя выбить фашизмом. Нельзя освобождать народы от фашистов одной масти и отдавать их в руки фашистам другой масти. Фашизм - страшная раковая опухоль. Ее нельзя лечить на минеральных водах. Ее нужно удалить. Я не верю в доброе сердце людей, которые плачут над палачами и над предателями: эти мнимые добряки готовят смерть миллионам невинных. Народы Европы героически боролись против захватчиков; и народы - это не мавры, которые могут уйти, сделав свое дело. Есть хорошая французская пословица: «Угольщик у себя дома хозяин». Ее поймут не одни французы. Красная Армия показала, что значит освободить: об этом знают поляки, норвежцы, сербы, словаки. Мы не ставим на место фашистов полуфашистов: мы освобождаем без кавычек. Мы знаем, что демократия - дочь народа, а не сиятельная дама, которой можно любоваться только издали, да и то по протекции.

Народы, узнавшие тиранию фашистов, поймут нас без долгих слов: на дворе век народов, а не век дипломатов. Нас поймет отважный народ Франции. Нас поймут все наши союзники. Некогда англичане верили в волшебные свойства Ла-Манша. Теперь они понимают, что проливом не отгородиться от фашизма. В Англию издавна запрещен в’езд собакам: этим англичане хотят уберечь свою страну от бешенства. Но двуногие бешеные, в отличье от четвероногих, обладают разными «фау»; и оградить Англию от новой беды может только полное уничтожение фашизма: от Варшавы до Ла Линея - городка, соседнего с Гибралтаром. Да и океан не защита; Америку спасет от новых войн только дружба народов и смерть фашизма.

Если «Поммерше цейтунг» осмеливается уверять, что Германия шла в свои походы, как мирнейший проповедник, значит фашисты теперь надеются на одно: на потерю памяти. После тяжелых ранений врачи порой констатируют такую потерю, называемую в медицине амнезией. Велики раны мира, но народы амнезией не страдают. Они помнят все. Они вспомнят все в дни суда. О страшных годах они не забудут и после победы. Мы должны помнить: это наш долг и перед мертвыми героями, и перед детьми.

Пусть неустанно стоят перед нашими глазами жестокие видения: этой ценой мы спасем мир. Я знаю, что легче забыть, но мы не забудем. Мы даем клятву: помнить, помнить и помнить! // Илья Эренбург.
______________________________________________
И.Эренбург: Накануне ("Правда", СССР)*
Вопиющие факты немецких зверств ("Красная звезда", СССР)**

**************************************************************************************************************************************************
Лирические стихи

Видит месяц

Как хорош на черной бурке
Красный пламень башлыка!..
Видит месяц в переулке
С девушкою казака.

Далеко молва летела,
Что в бою он дерзок, смел:
Шел в атаку - знал, что делать,
Перед танком не робел.

А сейчас, хотя он в бурке,
В той, в которой воевал,
В мирном, тихом переулке
Он всю смелость растерял.

Вот в листве и месяц тонет.
Темнота. Они одни.
К теплой девичьей ладони
Только руку протяни...

Рядом губы, рядом плечи,
А казак чего-то ждет. Ждет...
Ведь это первый вечер -
Вместе, может, жизнь пройдет.

☆

Танкист

Он, отважный, не дрогнет в деле,
Вздернет танк на дыбы, что коня,
И ладони его затвердели:
Третий год всё броня да броня.

Где-то милая помнит о друге.
Как ни долго, а будет ждать,
Чтоб в такие надежные руки
Свое девичье счастье отдать.

☆

Я верю

Мне далеко до дому,
И труден мой путь впереди,
А до тебя другому
Лишь улицу перейти.

Но я тебя лучше знаю.
Я верю, пусть годы бегут,
Что письма твои, родная.
Не лгали и не солгут.

Всё так же твой быстрый почерк
Ложится в моей судьбе.
Я знаю, какая короче
Дорога ведет к тебе.

Она - не назад сквозь рощи,
Где даль тиха и светла -
Сквозь дымные дни и ночи,
Сквозь битвы к тебе пролегла.

Степан Щипачев.

______________________________________________
К ответу финских извергов! || «Правда» №198, 18 августа 1944 года
Б.Горбатов: Лагерь на Майданеке || «Правда» №192, 11 августа 1944 года
И.Эренбург: Наш гуманизм* || «Красная звезда» №66, 18 марта 1944 года
Помни Майданек, воин Красной Армии! || «Красная звезда» №221, 16 сентября 1944 года
Мщение и смерть гитлеровским мерзавцам!* || «Красная звезда» №302, 23 декабря 1944 года
Чудовищные преступления германского правительства в Освенциме || «Правда» №109, 7 мая 1945 года

Газета «Правда» №302 (9759), 17 декабря 1944 года