Седьмая ночь
Л.Первомайский || « Правда» №111, 30 апреля 1943 года
Да здравствует Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков, партия Ленина-Сталина - вдохновитель и организатор борьбы за победу над немецко-фашистскими захватчиками! Под знаменем Ленина, под водительством Сталина - вперед, на разгром немецких оккупантов и изгнание их из пределов нашей Родины! (Из призывов ЦК ВКП(б) к 1 мая 1943 года).
# Все статьи за 30 апреля 1943 года.
(От военного корреспондента «Правды»)
Две ночи подряд разведчик Иван Перегуда переползал линию фронта перед своим полком. Ночи были тёмные, местность знакомая, и почти ничто не мешало разведчику. Однако удача не сопутствовала ему. Дважды он возвращался на рассвете и удручённо докладывал своему командиру, что задание не выполнено.
В третий раз Перегуда пришёл с «языком». Но из придурковатого шваба-повозочного ничего нельзя было выжать Он охотно сообщил, что ездил на рыжей кобыле Польди, которая пожирала столько овса, сколько не могла бы с’есть никакая другая лошадь в мире, а больше ничего не знал.
Капитан Горбачёв поговорил с пленным пять минут в присутствии Перегуды и велел отправить немца в тыл, а разведчику сказал, нахмурясь:
- Всё это, Перегуда, оттого получается, что я много на тебя полагаюсь.
- Разрешите ещё разок пройтись, - виновато потоптался разведчик перед капитаном. - В темноте не разобрал, какого немца беру.
Капитан Горбачёв очень любил Перегуду. Это был один из самых лихих и удачливых разведчиков.
- Может, дать тебе в подмогу кого-нибудь? - спросил капитан, заранее зная, что Перегуда не согласится.
- Вам виднее, товарищ капитан, - ответил Перегуда. - Только, по мне, тут заботы как раз на одного человека: думай сам про себя и по сторонам не развлекайся.
Перегуде, действительно, было удобнее действовать одному.
Ещё не погасли звёзды, когда Иван Перегуда вернулся из своей четвёртой вылазки. На спине он нёс немца, болтавшего ногами, как ярмарочный картонный паяц. Но немец, не приходя в сознание, скончался.
Капитан Горбачёв сидел на нарах в землянке, освещённой бледноголубым холодным светом карбидного фонаря. В землянку вошёл Перегуда. Он протянул капитану зажатые в кулаке свои боевые медали и коротко сказал:
- Не достоин.
- Ты что, ополоумел? - уставился капитан Горбачёв на своего разведчика.
- Вернёте, когда справлюсь, - мрачно ответил Перегуда. И, помолчав, добавил: - Разрешите итти, товарищ капитан.
На полях уже стаял снег, по ночам едва подмораживало разбухшую за день землю. Весенняя вода журчала в глубоких колеях фронтовых дорог. Наступило обусловленное временем года известное затишье в военных действиях. Командованию нужен был «язык». С капитана Горбачёва спрашивали. Чтобы ускорить дело, он мог бы отправить на поиски других людей. Но, несмотря на неудачи Перегуды, капитан продолжал твёрдо верить, что только он сможет добыть настоящего «языка».
Перегуда спал весь день. Проснувшись вечером, он с’ел обед, оставленный ему товарищами, долго пил чай, а когда совсем стемнело, стал готовиться к своей пятой вылазке. Товарищи молча помогали ему. Перегуда вытащил из-под нар большой трофейный мешок, бросил в него моток крепкой бечевки, пару стираных зимних портянок, старую обмотку. Всё это он скатал в удобный свёрток и приторочил на спину. Затем небрежно засунул оружие в карман и пошёл к выходу. От порога он вернулся и, виновато улыбаясь, спросил, нет ли у кого свободной шанцевой лопатки. Сразу несколько человек предложили ему свою.
- Не будет ему удачи, - шумно вздохнул в углу землянки один разведчик, когда Перегуда, наконец, вышел. - Забыл не забыл, - возвращаться нельзя.
Разведчики поворочались на своих местах и вскоре уснули, а проснувшись утром, узнали, что Перегуда не вернулся из своего пятого ночного поиска. Весь полк загудел, как большой улей: погиб Перегуда или вернётся? Капитан Горбачёв, конечно, был взволнован не меньше других. Он прислушивался к разговорам, но не высказывал своего мнения. Однако по тому, как часто он по разным маловажным поводам наведывался к своим разведчикам, можно было понять, что Горбачёва не покидала надежда на благополучное возвращение Перегуды.
Прошёл день, прошла шестая ночь, а Перегуда не возвращался. Не торопясь списывать с довольствия и зачислять его в без вести пропавшие, капитан снарядил за «языком» других бойцов.
Седьмая ночь, озаряемая вспышками выстрелов и огнями ракет, медленно проплывала перед фронтом полка. Горбачёв стоял у своей землянки и угрюмо смотрел вслед удалявшимся разведчикам.
Капитан приказал часовому разбудить себя, как только вернутся с разведки, и ушёл в землянку. Не зажигая огня, он лёг на покрытые полушубком жёсткие нары, подложил под голову полевую сумку и забылся тяжёлым, тревожным сном.
★
...На пятую ночь Иван Перегуда вышел из своей землянки, твердо решив, что не вернется, пока не добудет «языка». Пройдя мимо поста боевого охранения, он спустился в «нейтральный» овраг. Место было укромное, он хотел покурить, прежде чем отправиться дальше, но, ощупав карманы, убедился, что, переодеваясь, забыл положить махорку.
Перегуда прошел до противоположного склона и стал ползком взбираться в гору. Ему оставалось проползти, быть может, не больше десяти шагов, как вдруг куст бурьяна, за который он уцепился по пути, вырвался с корнем из земли. Разведчик покатился на дно оврага. Немцы услышали шум и открыли бешеную стрельбу наугад. Перегуда всю ночь пролежал в овраге, ругая себя за неосторожность и досадуя на отсутствие курева. Но так как в основу своего поведения он положил три правила - наблюдение, терпение и смелость, - он готов был пролежать ещё десять ночей, лишь бы добиться цели.
Шестая ночь тоже была неудачная. С наступлением темноты немцы беспрерывно обстреливали из миномётов овраг и наш передний край. Нечего было и думать о вылазке. Перегуда пролегал в овраге ещё сутки, и, наконец, темнота седьмой ночи окружила его.
Разведчик пополз по склону оврага прямо на немецкие позиции. Вспыхнула осветительная ракета, и прежде чем она успела догореть и рассыпаться, Перегуда запечатлел в своей памяти возникшую из тьмы колеблющуюся стенку сухой полыни, плоский штык над окопом, плохо замаскированное холмообразное перекрытие блиндажа и неподвижный, тусклый шлем немецкого часового, притаившегося за блиндажом.
Часовой не расслышал шороха: весенний шумный ветер смешивал все звуки в один протяжный свистящий гул. Перегуда лежал, притаившись. Легко было взять этого часового. Но вдруг и он окажется таким же, как ездовой, захваченный в третью ночь? Нужен был настоящий, знающий «язык». Впереди была ещё добрая половина ночи, и разведчик мог выжидать. Изредка раздавался одиночный выстрел, трассирующая пуля прочерчивала в небе дугу, словно кто-то проводил красным мелком по черной доске, в ответ на выстрел тишина всплескивалась пулемётной очередью. Где-то в стороне урчал тяжёлый трактор или танк, трудно было установить наверняка.
Из блиндажа вышел кто-то и вполголоса стал разговаривать с часовым. Перегуда понял, что вышедший из землянки немец должен быть офицером, - это было то, ради чего он не спал седьмую ночь. Два правила разведчика - терпение и наблюдение - были уже использованы, теперь нужно было использовать третье - действовать смело и решительно. Немец скрылся в блиндаже, но Перегуда уже знал, что седьмая ночь принесет ему удачу.
Часовой, стоявший у блиндажа, потоптался на месте, замер на мгновенье, как бы услышав что-то, и решительно направился в ту сторону, где лежал Перегуда. Разведчик был уверен, что не выдал себя ни одним движением, но всё же сердце его забилось чаще. В двух шагах от Перегуды часовой остановился. Удача уже шла навстречу разведчику. Приподнимаясь на локтях, он быстро подполз к немцу, схватил его за ноги ниже колен и сильным рывком повалил на землю. Через минуту, нахлобучив себе на глаза шлем часового и сжимая в руках немецкую винтовку, Перегуда стоял у входа в блиндаж. Ночь текла медленно, как глубокая, спокойная река, озаряемая миллионами звезд. Часовой лежал в траве, скрученный по рукам и ногам, с зимней портянкой Перегуды во рту.
В блиндаже было тихо. Наконец, послышались неторопливые шаги, кто-то, мягко шаркая, шёл к выходу. Перегуда замер в хорошо изученной позе немецкого часового. Дверь открылась. По ступеням поднимался рослый офицер. Он был без фуражки, ветер трепал его длинные, прямые волосы. Одной рукой он придерживал ворот наброшенной на плечи тужурки, а другой держал горящую сигарету.
Поправляя на ходу спадающую туфлю, немец поднялся по ступеням и, поеживаясь от холода, остановился спиной к разведчику. Перегуда ждал этого мгновения, он был готов. Он осторожно прислонил винтовку к скату блиндажа и сделал в воздухе движение руками, как фокусник перед ответственным номером. В это время офицер, подавляя зевоту, произнес:
- Это ты, Генрих?
Сдавленным голосом, не помня себя от волнения, понимая, что, быть может, это и есть последняя минута в его жизни, разведчик невольно выпалил: «Я!»
Перегуда сам даже не понял, что его спасло звуковое сходство русского «я» и немецкого «да». Офицер не обернулся. Перегуда ударил его рукояткой нагана по голове и тут же подхватил потерявшего сознание немца, чтобы, падая, он не наделал шума...
★
...Капитан Горбачёв спал плохо. Он проснулся от того, что кто-то вошёл в землянку и, тяжело дыша, остановился, повидимому, не решаясь его разбудить.
- Вернулись разведчики? - спросил капитан, не открывая глаз.
- Не знаю, товарищ капитан, - ответил Перегуда.
Капитан узнал знакомый голос и вскочил на ноги. Он схватил разведчика за плечи, тряс его, хлопал по спине и вообще откровенно выказывал свою радость, что с ним случалось очень редко.
- Давай, Перегуда, докладывай!
Перегуда козырнул, повернулся на каблуках и вышел из землянки. Он возвратился с часовым. Вдвоем они несли большой мешок, в котором что-то барахталось и мычало. Перегуда не спеша развязал мешок и вытряхнул из него содержимое. Немецкий офицер лежал на полу землянки с тряпкой во рту. Переступив через его ноги, капитан Горбачёв подошёл к телефону.
- Вернулся Перегуда! - кричал он в трубку. - Крупная удача, сейчас доставлю лично!
Он велел развязать пленного и сам начал одеваться и приводить себя в порядок. Офицер уже стоял на ногах и пытался что-то говорить.
Немцы - офицер и солдат, - вытаращив глаза, глядели друг на друга. Капитан Горбачёв приказал их вести и сам направился к выходу. Перегуда, стоя у двери, нерешительно и даже как-то виновато обратился к нему:
- Товарищ капитан, медали мои... Я сгоряча тогда... и теперь сожалею...
- Получай, Перегуда, свои медали, - весело сказал капитан, вынимая их из кармана. - А завтра, может, новую получишь.
Перегуда вышел из землянки вслед за своим командиром. Было уже совсем светло, но солнце еще не всходило. Разведчик стоял в кругу своих товарищей, усталый и счастливый. Говорить ему не хотелось, он только улыбался в ответ на шутки и поздравления друзей. Когда кто-то из них свернул цыгарку из обрывка газетной бумаги, он вспомнил о том, что не курил с пятой ночи, и молча протянул руку. Товарищ дал свою цыгарку и высек огня. Едкий дым махорки, смешанный с запахом жжёной бумаги и печатной краски, показался ему сладким и необычайно приятным. Затягиваясь на ходу, он отправился спать в свою землянку.
Так окончилась седьмая ночь разведчика Ивана Перегуды. // Леонид Первомайский. Действующая армия.
***********************************************************************************************
Первомайская баллада
Бесшумно уходит разведка…
Весенние звезды чисты,
Не дрогнет набухшая ветка,
Едва шевелятся кусты.
К зениту взлетают ракеты
И там умирают во мгле.
Апрельскою тьмою одеты,
Два друга ползут на земле.
Земля эта горем полита,
Стоит, как тюрьма под замком,
Немецкой лопатой изрыта,
Истоптана злым каблуком.
Таинственно дышат деревья,
Ручей пробегает к ручью.
Овраг... За оврагом деревня,
Слепая изба на краю.
В избу они входят без стука:
«Хозяюшка, это свои!»…
Ужели окончилась мука
И вновь запоют соловьи?…
«Скажи, где стоят батареи,
«Где штаб расположен полка?
«Да только, родная, скорее,
«Весенняя ночь коротка».
….В глазах у хозяйки тревога,
И нечем своих угостить.
«Позвольте мне вас на дорогу
«Хоть свежей водой напоить!».
Поет она, люльку качая,
Лица ее грустен овал…
«А завтра ведь первое мая», -
Разведчик один прошептал.
«Поздравить тебя заглянули -
«Недолго продлится беда.
«Когда не заденут нас пули,
«Мы скоро вернемся сюда…».
…Те двое придут иль другие
В слепую избу на краю -
Бойцы за свободу России,
Не знавшие страха в бою, -
Хозяйка заплачет, встречая,
Глазами ища двух друзей,
Что ночью под первое мая
Нежданно наведались к ней.
Как прежде, в цветеньи помчатся
Ее молодые года,
Но первые вестники счастья
Запомнятся ей навсегда.
Евгений Долматовский.
_____________________________
Б.Лавренев: Людмила Павличенко* ("Известия", СССР)*
В.Кожевников: О воинском счастье ("Правда", СССР)
К.Симонов: Солдатская слава* ("Красная звезда", СССР)
В.Гроссман: Сталинградская быль ("Красная звезда", СССР)
Е.Габрилович: Охотники за «языками»* ("Красная звезда", СССР)
Газета «Правда» №111 (9247), 30 апреля 1943 года