Илья Эренбург. В преддверии

[0gnev]

И.Эренбург || « Красная звезда» №1, 1 января 1944 года

C Новым годом, товарищи! Под знаменем Ленина-Сталина вперед на разгром немецких захватчиков!

# Все статьи за 1 января 1944 года.




Мы увидели всё - развалины Воронежа и шестимесячную Марусю Хроменкову, расстрелянную в селе Лесная. Слезы в том кубке, слезы и пепел. Мы увидели овраги, рвы, ямы, набитые телами растерзанных. Мы увидели детские игрушки не на елке, но в этих страшных могилах. По городам носились газовые автомобили. Факельщики пробегали по селам. Палачи, слюнявя карандаши, аккуратно подсчитывали число замученных. Кровь жертв проступала из-под земли, как проступает вода в болотистых местностях.

Мне пришлось недавно прожить несколько недель в Харькове. Я увидел, что такое затемнение века, опустошение сердца, покушение на человеческое достоинство. В сквере, напротив дома, где я жил, еще болтались обрывки веревки на деревьях: там немцы вешали. Чем был Харьков под пятой захватчиков? Джунглями, застенком, кафе-шантаном. Четыреста тысяч людей, обреченных на голодную смерть. Ни одного книжного магазина, ни одной библиотеки. Забитые наглухо школы, и дети на базарах, дети под виселицами, дети на помойке. Немцы увозили в Германию хлеб и дверные ручки, картины и сало, девушек и железо. В магазинах покупали и продавали одни и те же вещи - залатанные штаны, склеенные миски. На станках, когда-то производивших сложные приборы, кустари делали зажигалки. Профессора университета изготовляли спички: огонь Прометея, светоч знания... Выползли жуки-могильщики. Кудрявая девчонка из тех, что народ прозвал «немецкими овчарками» - щеголяла в платье, снятом с расстрелянной женщины. Дворник, выдавший жильцов дома гестаповцам, пил французское шампанское. Пожилой человек мне рассказывал: «Запершись у себя, - было темно, голодно, холодно, - я повторял забытые слова. Я говорил: добро, правда, честь, верность, родина, любовь, счастье - я боялся, что забуду человеческий язык...»

Часто в Харькове я думал о другом городе: о Париже. Я думал о Праге, о Брюсселе, об Осло. Я хорошо знаю эти города. Я помню их веселыми или взволнованными, шумными, светлыми, теплыми. Я хотел представить себе их теперь - после долгих лет немецкого ига. Я видел ночь, плотную, густую, вязкую.

О чем сказать? О простейшем - о куске хлеба? Или о том, что Европа, некогда похищенная богом, который прикинулся быком, теперь похищена скотом, возомнившим себя полубогом?

Профессор Шарль Рише заявил, что свыше десяти миллионов французов больны отечностью на почве недоедания. В октябре на улицах Афин подобрали тысячу восемьсот человек, умерших от голода. В Дании, где сливками споласкивали чашки, где снятое молоко пили только свиньи, люди валятся от истощения. Прекрасный материк порос бурьяном, чертополохом; крапивой. В краю белого угля, в Дофинэ люди зажгли лучины. Небоскребы гниют, пожираемые сыростью. Астрономы торгуют на базарах сахарином, и модницы ходят в лаптях.

В одной древней мистерии бесы перед рассветом душат петухов: бесы надеются, что солнце проспит, не разбуженное петушиными возгласами. В суеверном страхе немцы разыскивают последних носителей света. Гиммлер может выпускать оперативные сводки: «Произведен десант в университете Осло. Захвачены чешские студенты. Ликвидированы школы Гренобля». Недавно мир присутствовал при страшной охоте: немцы, вооруженные автоматами, гонялись за норвежскими студентами. Газета «Ди цейт» пишет: «Голландские студенты это мальчишки, которые согласны отморозить себе руки лишь бы насолить отцу». Вы вряд ли догадываетесь, кто «отец». Это - всё тот же скот с ярлычком полубога, кровожадный пигмей с усиками приказчика. Чтобы «спасти мальчишек», немцы закрыли все университеты Голландии, и та же «Ди цейт» восторженно описывает уничтожение старейшего лейденского университета: «Он умер и похоронен». В мутный ноябрьский день немцы оцепили страсбургский университет. Ворвавшись в аудитории, они начали истязать профессоров и студентов. Умирая, Гете воскликнул: «Света!» Теперь миллионы его соплеменников, доктора права и мастера душегубок, эсэсовцы и метафизики, колбасники и знатоки генеалогии, сверх-арийцы и сверх-скоты вопят: «Тьмы! Тьмы!»

Зачем им университеты? У них есть свои алтари: застенки. Я приведу рассказ француза. Он был арестован гестаповцами в Виши: «Меня били плеткой. Текла кровь. В глазах всё двоилось. Я молчал. Потом меня отвезли в военную тюрьму. В пять часов утра за мной пришли, вывели на тюремный двор. Палачи меня раздели и подвесили к стене. Командовал офицер. «Ты будешь говорить?» Я молчал. Меня били по пальцам ног. Потом на меня спустили огромную овчарку по кличке «Вольф». Она вырывала у меня куски мяса. Я мечтал об одном: умереть. Меня понесли в ванную и опустили в ледяную воду. Немцы смеялись: «Теперь ты будешь говорить». Я молчал. Меня снова подвесили к стене. Потом они мне что-то впрыснули под лопаткой. Я покрылся по́том, в голове всё путалось. А они прикладывали к пяткам раскаленные утюги...». Довольно! Я вижу этот застенок: в Париже, в Праге, в Варшаве, в Минске, в Пскове. Неужели для этого греки вылепили бессмертную Афродиту, неужели для этого жили Данте и Шекспир, Расин и Толстой, Ньютон и Галилей? Плеть, овчарка, шприц, утюг…

Что страшнее в этих бесах - жестокость или глупость? Они могут убить всех петухов, солнце от этого не задержится ни на минуту. Мы пережили 1943 год. Его пережила Европа. Час перед рассветом кажется особенно темным. Бесы взяли свое. А теперь?.. Теперь светает.

Есть мудрое изречение: «Отчаяние, доведенное до конца, становится животворной надеждой». Европа коснулась дна, и она выплыла. В болезни, которую многие считали смертельной, наступил кризис. Все живые силы организма борются против недуга. Теперь мы вправе сказать о переломе: в 1943 году Европа встала со смертного ложа. Она встала не на пир, не на работу - на борьбу.

В эпохи благоденствия народы часто бывают слепы, они принимают сон за мудрость и вежливость за любовь. В годы великих бедствий народы находят себя. Разве не поразительно моральное возрождение Франции? Еще недавно иные ее лицемерно оплакивали и бодро отпевали. Но вот она, Франция фран-тиреров, Марианна в фригийском колпачке с винтовкой или с толом, самоотверженная и неукротимая. Десятилетия она читала газеты, полные лжи и низости. Эти газеты продавались на каждом углу. Их можно было прочесть в кафе за чашкой душистого кофе. Теперь тираж газеты «Пари суар», некогда самой распространенной, пал до пятидесяти тысяч. Отважные люди издают подпольную газету «Комба». Она раздается бесплатно, но часто за этот листок приходится расплачиваться жизнью. И вот тираж «Комба» достиг трехсот тысяч экземпляров.

Французская поэзия последние годы перед войной умирала: раскормленные и пресыщенные музы лениво перебирали бисер. Теперь во Франции вышел подпольный сборник стихов «Честь поэта». Знатоки потрясены творчеством анонимных поэтов: вспомнив о чести, музы нашли новые ритмы и новые слова. Нет, не убить бесам глашатая зари, друга солнца - он бьет крылами, возвещая рассвет.

Еще год тому назад Франция казалась многим загоном бесчестья, в котором одиноко прозвучали благородные, но беспомощные взрывы Тулона. Теперь Франция - солдат в строю. Теперь не спорят, кто представляет ее - Пюше или Дарлан, Фланден или Дорио, Лаваль или Деа. Теперь Францию представляет Франция, ее народ, ее армия, ее глубокое, органическое единство.

На другом конце Европы обрела свою душу мужественная Югославия. Напрасно явные или тайные предатели хотели ложью, как ржавчиной, раз’есть сердце Югославии. В подполье, в безлюдных горах, в пещерах создано то, чего не могли сделать былые политики в своих кабинетах: государство.

Можно было бы сказать о многом - о скромном героизме чехов, о подвигах норвежских партизан, о горе, которое возродило Грецию. Я не раз бывал в Дании. Казалось, эта страна спит, спит днем и ночью, спит, работая, и спит, развлекаясь. В ней были хлевы, просторные, как дворцы, и свинарни, чистые, как ясли. В ней было много довольства, но датские юноши задыхались среди этого благоденствия. Они уезжали на край света или, напиваясь, проклинали свиное сало - базу благосостояния. Той Дании больше нет. Немцам запрещено в датских городах ходить вечером по улицам. Почему? Потому что датчане взялись за револьверы, за ружья, за ножи, потому что поднялась душа оскорбленного и гордого народа.

Почему нашла себя Европа? Почему среди самой толщи ночи блеснул еще незримый, но уже неизбежный рассвет? О чем кричат петухи? О чем твердят поэты? Кто вдохновляет партизан? Скажем без гордости и без лицемерия: Россия, ее жертвы, ее кровь, ее победы. 1943 год начался со Сталинграда, и он закончился наступлением на Витебск и на Бердичев. Пусть военные обозреватели измерят пройденный путь - от Владикавказа до Херсона и от Воронежа до Коростени. Я хочу сказать о другом. Есть сотни километров и есть один шаг, который отделяет славу от гибели и гибель от славы. В 1943 году Россия сделала этот шаг: она предрешила исход войны. Мы знаем, что впереди еще много жестоких битв, но самое трудное позади: тот один шаг: Сталинград. Прохоровка, Поныри, начало падения Германии.




В 1943 году мир увидел мощь Советской республики. Народы Европы поняли сердце родной сестры. Было много неправды, много слепоты. Слова можно опровергать. Но кто опровергнет кровь? Говоря торжественным древним языком, скажу: 1943 год был годом явления России. Вдохновленная высоким примером, Европа восстала на смерть.

Немецкий офицер Брандес назвал 1943 год самым мрачным годом немецкой истории. Он прав: предчувствие гибели страшнее всего. Истекший год всё предрешил. От Кавказа до Днепра. От Египта до Италии. От костров, которые горели на горах Германии в честь одержанных побед, до пожарищ Берлина, Гамбурга, Бремена. Не выплывут с морского дна погрузившиеся навеки подводные лодки Гитлера. Не встанут из могил мертвые дивизии, бранденбургские, померанские, голштинские и прочие. Напрасно Роммель мечется по побережью Дании и Голландии. Напрасно Рунштедт осматривает укрепления Франции. Теперь уж ничто не помешает союзникам нанести сокрушительный удар. Отсрочка казни - вот единственная мечта гитлеровской Германии. Преступники готовы пролить реки крови, лишь бы выиграть год, полгода, может быть месяц. Есть русская поговорка: не удержался за гриву, не удержишься за хвост. Ее можно вспомнить при зрелище отчаянных контратак германской армии. Они не удержались на Волге, не удержатся и на Двине.

1944 - эта цифра кажется непривычной. Но я ее вижу начертанной на граните и мраморе: год победы. Это клятва наша и всего человечества: земля стосковалась по колосьям и сердце стосковалось по счастью.




В парижском Лувре была одна статуя, особенно прекрасная - Самофракийской победы. Ее голова была отбита. Но у победы были крылья: она летела, и в этом порыве было столько красоты, что посетитель, заходя в зал, где стояла статуя, не мог уйти, он часами любовался созданием человеческого духа. Мы не видим лица победы, но мы стоим в преддверии года, потрясенные ее величьем. Ты слышишь плеск крыл? Теперь уж недолго... // Илья Эренбург.
______________________________
И.Эренбург: Судьба Европы* ("Правда", СССР)
И.Эренбург: Строптивая Европа* ("Правда", СССР)
И.Эренбург: Возвращение Прозерпины* ("Красная звезда", СССР)

*****************************************************************************************************************
НАСЕЛЕНИЕ ФРАНЦИИ ПРИВЕТСТВУЕТ ПРИГОВОР ХАРЬКОВСКОГО СУДА

ЛОНДОН, 31 декабря. (ТАСС). Как передает корреспондент газеты «Ньюс кроникл», по полученным им сведениям, весть о казни гитлеровских извергов в Харькове по приговору советского суда быстро распространилась по всей Франции. Повсюду, в скверах и вблизи домов, занятых гитлеровцами, французские патриоты начали развешивать миниатюрные виселицы с висящими на них куклами. На этих куклах нарисована гитлеровская свастика и сделаны антигерманские надписи, например, такие: «Мы их всех перевешаем!», «Оккупанты! Скоро придет ваша очередь!».

You can watch this video on www.livejournal.com

★

5.100 КОНТРОЛЬНЫХ ПЛЕННЫХ

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 31 декабря. (По телеграфу от наш. корр.). В самых разнообразных условиях, днем и ночью, в наступлении и обороне бесстрашные разведчики Н-ского гвардейского соединения проникают в расположение противника и приводят пленных.

5 100 контрольных пленных захватили за истекший год разведчики-гвардейцы. Это почти половина немецкой дивизии.

☆ ☆ ☆

ПОДВИГ САПЕР

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 31 декабря (По телефону). Гвардейцам саперного батальона командование поставило задачу - взорвать мост, который находился в 30 метрах от вражеских дзотов. Уничтожение моста являлось жизненно необходимым для развития наступления N части.

Сложная операция по взрыву моста была поручена саперам-гвардейцам Патока, Кальницкому, Кильсеву и Баранову.

Под пулеметным огнем противника храбрые саперы подползли к мосту, заложили взрывчатые вещества. Через несколько минут мост взлетел на воздух.

☆ ☆ ☆

ГЕРОЙ-СВЯЗИСТ

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 31 декабря. (От наш. корр.). Выполняя боевое задание, связист Григорьев попал под сильный огонь противника. Григорьев залег. Осмотревшись, он увидел неподалеку от себя тщательно замаскировавшегося немецкого наблюдателя,

Под пулями гитлеровцев, продолжавших прочесывать поле, Григорьев подполз к немцу и ударом автомата оглушил его. Когда гитлеровец пришел в себя, Григорьев приказал ему двигаться ползком в сторону наших позиций. Так герой-связист доставил «языка». У немца были из'яты важные документы.

Командир соединения наградил рядового Григорьева орденом Славы III степени.

*****************************************************************************************************************
Новогодние поздравители (Парад в Берлине). СЛЕВА НАПРАВО: Гитлер (под ним Муссолини), Геббельс (в ведре), генерал Дитмар, Геринг, Гиммлер, Риббентроп и «гроссадмирал» Дениц.

Рис. Б.Ефимова.



★

Бьет двенадцатый час...

Европа вся в огне, как в преисподней.
Где силы взять, чтоб муки превозмочь?
Ты слышишь бой курантов новогодний
С собора венского в глухую ночь?

Второй удар! Тяжелых волн биенье
То с пражских башен меди скорбный зов.
Нет, никогда еще с таким волненьем
Не слушал мир полночный бой часов!

Есть города, где тишь, как мгла, нависла:
Колокола расколоты, в пыли...
Лишь стон плывет по синим волнам Вислы,
Варшавы стон с разрушенной земли.

Темно и глухо в улицах пустынных.
Над Копенгагеном удар растет!
Когда ж опять на площадях старинных
Свет улыбнется, праздник зацветет?

И пятый пробил. С берегов фиорда
Шлют башни Осло звон в морской простор.
Так город к городу, аккорд к аккорду
Сплетают голос в европейский хор.

Зажаты льдом каналы Амстердама,
Над пленной гаванью еще туман.
Но ветер поднял паруса упрямо,
И знают курс матрос и капитан.

Большая стрелка малую догнала,
Следи часов неумолимый ход!
Несется звон брюссельского хорала.
Последний год, последний рабства год.

И Франция, скорбя в разбитом храме,
В ночи готовит ренессанса день.
Восьмой удар гремит на Нотр-Даме.
Встает над Сеной франктирера тень.

Мелодия колоколов белградских!
Она чиста, как честь земли родной.
В ней слышен гул орудий партизанских -
В горах, в долинах не смолкает бой!

Тирана, звездным пологом одета,
С надеждой слышит - колокол звучит.
Легла на площадь тень от минарета,
В притихших домиках никто не спит.

Афины, Парфенон. Здесь, ветру вторя,
Часы звенят, и шелестит волна.
Но вдруг рождается из пены моря
Подводной лодки тонкая спина.

Не оскверненный вражеской ногою,
Московский Кремль спокоен, величав.
Двенадцать бьет со Спасской над страною,
Как залп салюта миру прозвучав.

Последние секунды в напряженьи...
Вперед, вперед, дорогою побед!
В дыму атак, в огне больших сражений
Великий год рождается на свет.

Несется конница, гремят копыта,
Над вражьим станом бомб железный свист!
Столетий книга широко раскрыта,
И бурей перевернут новый лист.

Сорок четвертый лист. Он чист, как знамя,
Что в час восхода рдеет над Кремлем.
Сорок четвертый лист открыт пред нами.
Мы первые слова напишем в нем.

В косматых елях луч засеребрился,
Над Красной площадью - задумчивый снежок,
Знакомый лоб над картою склонился
(В суровых битвах поседел висок).

Он ставит меты твердою рукою,
Спокойным взглядом весь об'емлет фронт,
Где сквозь горячую завесу боя
Уже светлеет новый горизонт.

Ондра Лысогорский.
Перевела с ляшского Н.Соколова.

________________________________________________
Д.Заславский: Немцы-дикари || «Правда» №216, 30 августа 1943 года
И.Эренбург: Немцы 1944 || «Красная звезда» №29, 4 февраля 1944 года
Б.Полевой: Свиньи в аудиториях* || «Правда» №213, 27 августа 1943 года

Газета «Красная Звезда» №1 (5681), 1 января 1944 года