А. Козинг. Восхождение и гибель реального социализма. 9.2
9.2. Персональные альтернативы правлению Сталина
Обычно возможные альтернативы в истории ВКП(б) и Советского Союза связывают с именами Троцкого и Бухарина, ставя их в более-менее полную зависимость от этих личностей и их политических концепций. На то есть веские причины, поскольку они были руководителями ВКП(б), во многом значительно отличавшимися от Сталина, а также в разное время они были решительными противниками сталинской политики, защищая концепции, отличные от сталинских.
Однако при таком взгляде очень легко незаметно впасть в субъективное понимание истории, согласно которому история творится «героями».
Кроме того, в отношении ВКП(б)-КПСС, Советского Союза и их важнейших руководителей уже сложились определённые стереотипы, подразумевающие весьма односторонний взгляд. К примеру, существует мнение, что решающая роль Троцкого в Политбюро ВКП(б) не привела бы к другому результату, чем у Сталина, поскольку он так же, как и Сталин, стремился к личной диктатуре и установил бы не менее жестокую систему правления. Это зачастую подкрепляется указанием на излишнюю самоуверенность, в которой его упрекал Ленин, и на военную суровость на посту руководителя Красной Армии во время гражданской войны.
Но эти аргументы нельзя принять в качестве серьёзного оправдания столь далеко идущих утверждений. Без сомнения, Ленин был прав в своём замечании о самоуверенности Троцкого, но стоит трезво обдумать, в какой степени важно это замечание в контексте альтернативы Сталину. Во-первых, я сомневаюсь, что его вообще можно расценивать как политический аргумент, поскольку Ленин был отнюдь не менее самоуверен, чем Троцкий. Оба вполне осознавали своё значение для революционного движения, весьма настойчиво и последовательно защищая свои убеждения, причём Ленин нередко выступал значительно решительнее и осознаннее, чем Троцкий. Кроме того, гораздо важнее предположений тот факт, что Троцкий во внутрипартийных спорах не предпринимал никаких попыток захватить для себя власть, устранив остальных и установив диктатуру. Даже в то время, когда он на посту наркомвоенмора командовал военными силами, тем самым обладая сильной позицией во власти, не было никаких признаков таких намерений. Слухи, будто он стремится стать «красным Наполеоном», очевидно, распространялись совершенно сознательно, чтобы отвлечь внимание от того, что власть к тому времени была монополизирована совершенно другими личностями.
Однако почему же Ленин критиковал эту черту Троцкого? На мой взгляд, нужно рассматривать это в контексте отношений между Сталиным и Троцким, поскольку между ними двумя существовали не просто напряжённые отношения, но и со стороны Сталина имелась однозначная враждебность, имевшая глубокие корни в психике. Ленин помнил, насколько часто и в какой примитивной манере Сталин интриговал против Троцкого, и что он несколько раз был вынужден вмешаться, чтобы сохранить сотрудничество в Политбюро. Поэтому Ленин был правомерно озабочен, что в будущем без его посредничества самоуверенность Троцкого могла стать фактором, который вызывал бы столкновения со Сталиным и опасность раскола партии.
При этом тот факт, что Троцкий в роли руководителя Красной Армии в течение гражданской войны решительно и сурово насаждал железную дисциплину и строжайше наказывал предательство, невзирая на лица (что Ленин совершенно поддерживал), не может служить доводом для предположения, будто он намеревался использовать эти военные правила и меры и в мирной жизни. Это было злонамеренно приписано ему слепыми сторонниками Сталина, приклеившими к портрету Троцкого реальную сталинскую жестокость и грубость, чтобы отвлечь внимание от этих черт Сталина.
В отличие от Сталина, у Троцкого не было никаких армейских амбиций, он не присваивал себе никаких воинских званий, блестящего мундира и военных наград, а после окончания гражданской войны вновь вёл себя как совершенно обыкновенный штатский. Троцкий был очень образованным человеком с хорошими манерами, чего нельзя сказать о Сталине. Поэтому чтобы понять, какие именно позиции и в какое время он на самом деле защищал, лучше забыть эти сфабрикованные стереотипы и придерживаться фактов и высказываний самого Троцкого в его работах, в которых он представил свои взгляды на политику Коммунистической партии и советского государства. Способ доказывать его мнимую враждебность против Ленина с помощью постоянно выдёргиваемых из контекста цитат из его дооктябрьских работ не просто не годится, поскольку игнорирует любую дальнейшую теоретическую и политическую эволюцию Троцкого, но и является прямой фальсификацией политической истории русского рабочего движения.
Если проанализировать и оценить на основе фактов позиции, которые Троцкий защищал в ходе споров со Сталиным, то получается совершенно другая картина. В первом споре с режимом Сталина в партии в 1923/24 г. о внутрипартийной демократии он без сомнения был прав, а Сталин при этом сыграл подлую роль. Даже Зиновьев и Каменев позднее были вынуждены это признать, хотя поначалу они по весьма эгоистическим мотивам входили в союз со Сталиным. Поэтому не существует обоснованных аргументов для утверждения, будто Троцкий хотел установить личную диктатуру так же, как и Сталин.
А то, что Троцкий был решительно против сталинской концепции социализма в одной стране, защищая международный характер социалистического общества, отнюдь не означало, что он таким образом отказывался от построения социализма в Советском Союзе, как постоянно утверждал Сталин, запутывая позиции с помощью примитивных трюков. Ведь Троцкий считал, что Советский Союз может и должен начать строительство социализма, но что собственными силами он не сможет завершить это строительство в одиночку, и в этом он будет зависеть от международной помощи. В сталинской теории социализма в одной изолированной стране он видел форму национальной ограниченности, игнорирующей международные отношения.
В отличие от Сталина, Троцкий сознавал масштаб и трудность экономических задач при построении основ социализма в отсталой России. Ему было ясно, что при этом необходимо увеличить слишком низкую производительность труда настолько, чтобы она сравнялась с производительностью труда развитых капиталистических стран, а в перспективе и превзошла её, поскольку внутренние и внешние задачи социализма могут быть решены лишь на такой экономической основе. Он также знал, что такая гигантская задача невыполнима в автаркической экономике, а требует активного участия в мировом рынке и в международном разделении труда. Его предложения как можно скорее начать общегосударственное планирование экономики, создав для этого плановую комиссию, встретили резкое сопротивление Сталина. Однако впоследствии оказалось, что они были совершенно правильны, и Сталин позднее очень часто использовал предложения Троцкого, словно украшая себя чужими перьями. Мысли Троцкого о необходимом времени для создания основ социализма в Советском Союзе по сути также оказались верными, в то время как насильственный штурм Сталина за десять лет лишь по видимости привёл к надёжному фундаменту социализма, а на самом деле вместо того - к субъективизму и волюнтаризму, которые отяготили и нанесли урон дальнейшему развитию социалистического общества.
Мы не можем знать, как пошло бы развитие Советского Союза, если бы не Сталин, а Троцкий был главным человеком в руководящем коллективе, поскольку даже наилучшие идеи не гарантируют успеха, если они не реализуются на практике. Но имеется достаточно причин предполагать, что такое развитие произошло бы в целом более мирно и успешно и привело бы к более надёжным результатам, которые могли бы в большей степени гарантировать существование социализма, чем в конечном счёте добилась сталинская политика. Если исходить только из этих соображений, а также из того не вызывающего сомнений факта, что Троцкий из-за обширного образования и большого опыта по суждению Ленина был «наиболее способным человеком» в руководстве ВКП(б), то многое говорит за то, что фактически-политическая альтернатива Сталину в данных обстоятельствах определённо связана с личностью Троцкого.
В отношении альтернативы Бухарина, о которой часто говорили во времена перестройки, также ходят весьма упрощённые стереотипы. Однако они представляют совершенно неверную картину его возможной роли как решающего человека в политике, альтернативной сталинской.
При этом иногда также упоминают замечание Ленина о том, что Бухарин по праву считается «любимчиком партии». Но это не было оценкой ни его политических, ни его теоретических способностей, а, по-видимому, всего лишь моральной оценкой его симпатичных человеческих качеств: скромности, готовности учиться, честности и искренности, способности к сочувствию, то есть его приятных черт характера, которых не было у Сталина. Ленинская оценка его теоретической образованности и способности вытекает из его замечания о том, что Бухарин - выдающийся теоретик партии, который, однако, лишь в недостаточной мере изучал диалектику и потому ещё не может считаться зрелым марксистским теоретиком. Это была весьма тонкая оценка на основе знания Лениным всего пути развития Бухарина, при этом выражавшая убеждение, что тогда ещё очень молодой Бухарин определённо преодолеет этот недостаток.
Однако Бухарин как политик представляет собой довольно противоречивую картину. После Октябрьской революции он был одним из вожаков «Левых коммунистов», имевших отчасти довольно иллюзорные идеи о пути к коммунизму; он призывал к отказу подписать Брестский мирный договор, считая его капитуляцией перед империализмом, и к «революционной войне» против германской армии, предпочитая погибнуть, чем капитулировать перед империализмом.
При переходе от военного коммунизма к нэпу он стоял на стороне Ленина и поддерживал его политику, поскольку как экономист он сознавал необходимость взаимопонимания с крестьянством на основе экономических интересов. После того как Ленин заболел и отошёл от активной работы, в начавшихся фракционных дискуссиях Бухарин некоторое время колебался между внутрипартийными фронтами, а потом в целом присоединился к Сталину. То ли подчиняясь дисциплине, то ли по убеждению или предубеждению - во всяком случае он принял участие в кампании против Троцкого, срежиссированной Зиновьевым и Сталиным, однако при этом не действовал столь же клеветнически и грубо, как Сталин.
В последствии он стал, вместе с Рыковым и Томским, решительным сторонником нэпа и как теоретик принял решающее участие в выработке конкретной линии для его реализации. При этом он исходил в основном из ленинской работы «О кооперации», однако интерпретировал взгляды Ленина весьма односторонне, в результате чего линия партии получила сильный перекос в сторону поддержки крестьянской экономики за счёт промышленности.
Как уже было описано выше, Бухарин считал, что приём всех крестьянских хозяйств в различные формы кооперативов сферы обращения - решающий путь для «врастания» крестьянства в социализм.
Когда в 1928 г. оказалось, что эта линия завела в тупик и ввергла общество в кризис, он и Рыков выработали предложения крупномасштабных исправлений для продолжения нэпа на улучшенной основе. Однако Сталин использовал этот случай для обвинения группы Бухарина, Рыкова и Томского в «правом уклоне», поскольку хотел убрать их из Политбюро, чтобы укрепить свою личную власть. Кроме того, таким образом он хотел стереть следы своей неверной политики, поскольку как генеральный секретарь он нёс главную ответственность за линию партии. В результате произошёл острый спор об этой политике между Бухариным и Сталиным, уже начавшим возвращаться к насильственным методам военного коммунизма против крестьянства. Однако Бухарин не смог настоять на своей линии в практической политике против Сталина, использовавшего политику насилия и интриги.
Он был «мягок, как масло», как отметил ещё Ленин, из-за чего тот во время гражданской войны никогда не посылал его с поручениями на фронт. Бухарин всегда был скорее теоретиком и публицистом, чем практическим политиком, по характеру он был добрым, уступчивым и не обладал достаточно крепкими нервами, чтобы решительно продвигать свою политическую концепцию вопреки сопротивлению. Поэтому предположение о том, что он смог бы на месте главного руководителя партии реализовать другую политическую линию и при этом выступить против Сталина, совершенно нереалистично. Это проявилось и на практике, когда он уже через короткое время капитулировал перед Сталиным, подчинился ему с требуемым публичным покаянием и прекратил сопротивление против неверной партийной линии. Биограф Бухарина Владислав Хеделер поэтому не без оснований называет того «трагическим оппонентом Сталина» 1.
Альтернативы в политике требуют соответствующих личностей, однако только их недостаточно для реализации альтернативной политики, поскольку для этого нужны не только определённые благоприятные объективные условия в обществе, но и достаточное количество сил внутри партии, готовых бороться за альтернативу.
1См. Wladislaw Hedeler. Nikolai Bucharin - Stalins tragischer Opponent. Берлин, 2015.