φρένες - легкие, сердце, ум, сознание (2)
Продолжение, начатого здесь.
Архаическое понимание сознание выражает термин сердце. Хотя употребление его Гомером указывает и на другие значения, - одним из наиболее вероятных среди них является "легкие" (этим, в частности, объясняется первичность множественного числа - φρένες).
Изначально, это динамичная жизнь души, непосредственно связанная с дыханием, биением сердца, кровью. Ощущения в груди, чаще всего, не подвластны воле человека, но воспринимаются им - например, как сила, действие, которые даны Богом (Богами). Это импульс, точечное событие (по сути - "слово души" или "слово в душе"). Но постепенно, оно удлиняется, обретает протяженность, что находит свое выражение в формах глагола (в тексте упоминается редупликация как способ образования глаголов вроде γιγνώσκω). Вместе с этим появляется возможность разделить чувства и слова о чувствах.
То, что Боги вкладывают в грудь человека, воспринимается как нечто особенное, отличное от обычного восприятия. Таким образом, древние люди замечали то, от чего зависела их судьба, чему можно верить.
"2. Гомеровское φρένες могло употребляться в качестве обозначения части тела, скорее всего, в значении, охватывающем легкие и сердце, возможно, глубинные внутренние части человека . Однако в оппозиции «сознание-тело» слово может обозначать первый член оппозиции, как в словах Агамемнона, А 113- 115: καὶ γάρ ῥα Κλυταιμνήστρης προβέβουλα, κουριδίης ἀλόχου, ἐπεὶ οὔ ἑθέν ἐστι χερείων, οὐ δέμας οὐδὲ φυήν, οὔτ᾿ ἂρ φρένας οὔτέ τι ἔργα «Я же ведь действительно предпочел ее Клитемнестре, жене, сосватанной по обряду [со мной], потому что она не уступает той ни телом [своим], ни ростом, ни умом, ни свершениями».
Для понимания гомер. φρένες (обычно мн. ч., по отношению к которому ед. ч. φρήν признается вторичным образованием) исключительный интерес представляет характер глагольных (и шире - предикативных) конструкций, в которых это существительное употребляется. Особенностью этих конструкций является их медиопассивное значение или во всяком случае значение состояния, исключающее участие φρένες (φρήν) в качестве субъекта психической деятельности - Διὸς ἐτράπετо φρήν - "Зевса разум повернулся" (ἐτράπετο от τρέπω К 45; ἀχεσταί τοι φρένες ἐσθλῶν «поддается исправлению (лечению, ἀχεσταί от ἀχέομαι) разум (или его телесное вместилище - глубинные внутренние части тела) храбрых» N 115 (о героях)…
Этот тип гомеровских конструкций представляет значительный интерес в свете современных исследований, позволяющих предполагать очень большую древность различения способов выражения волевого действия, зависящего от говорящего, и неволевого действия, описывающего ситуации, в греческом возводимых к индоевропейскому противопоставлению актива и инактива.
Для гомеровских текстов характерны такие локативные обозначения, в которых отмечается, что нечто происходит «во внутренних частях (= легких и сердце)» (ἐνὶ φρεσί) вдоль этих частей (κατά φρένας), вокруг них (περί) 2\ Слово φρένες всякий раз обозначает при этом пассивное вместилище. Особый интерес представляет 4 раза встречающийся у Гомера оборот, в котором внутри этого вместилища описывается процесс распознания, грамматически представляемый аористом ἔγνω, обозначающим в этом случае, что с кем-либо нечто происходит (а не сам он активно делает что-либо). Об Ахилле, увидевшем, как приходят Талфибий и Эврибат, чтобы увести от него Бризеиду, и обращающемся к ним с речью, в «Илиаде» говорится (А 333): * αὐτὰρ ὃ ἔγνω ἡ̨̃σιν ἐνὶ φρεσὶ φώνησέν τε*: «Α он в своем сердце (в глубине себя самого) узнал (что будет) и сказал».
В существенно видоизмененном виде эта эпическая формула присутствует и в конце 1 песни «Одиссеи», где о Телемахе сказано: φρεσὶ δ' ἀθανάτην θεὸν ἔγνω «В сердце же (в глубине самого себя) он узнал бессмертную богиню» (а 420).
В проанализированном эпическом гомеровском штампе аорист ἔγνω выступает в своей архаической функции обозначения точечного события, внеположного по отношению к воле личности, чьи глубинные слои психики испытывают шок, обозначаемый этой формой: ἔγνω ‘узнал’ в смысле мгновенного события-толчка, приходящего извне и проникающего в эти глубинные слои (точнее было бы перевести ‘мгновенно испытал узнавание’).
...в рассмотренном значении гомер. ἔγνω можно было бы видеть след изначальной семантики исходной индоевропейской формы.
В тех индоевропейских диалектах, которые входили в аугментный ареал или к нему примыкали, от глаголов 2-й серии с преимущественным точечным (аористическим) значением длительные глаголы образовывались путем редупликации. По-видимому, это противопоставление представляет собой переосмысление унаследованного от общеиндоевропейского, так как в древнехеттском обнаруживается в качестве лексического архаизма оппозиция недлительного нередуплицированного глагола tehhi «кладу, ставлю» и длительного глагола с результативным значением tittiiai «основывать вновь и вновь, закладывать (о городах), устанавливать»… Хотя в древнехеттском форма выглядит относительно изолированной, ее можно рассматривать как унаследованную от более древней эпохи. В пользу этого говорит разительный параллелизм с тохарским táttan «он установит, положит», где обнаружен единственный след индоевропейской глагольной редупликации в тохарском.
... В части диалектов засвидетельствованы гибридные или промежуточные образования, в которых длительная (судя по хеттским и другим архаичным данным исходно результативная, относящаяся ко множеству событий или объектов) форма настоящего времени характеризуется одновременно и редупликацией основы, и присоединением суфф. *- sk. К таким формам принадлежит и греч. гомер. γιγνώσκω «узнаю», противопоставленное аористическим формам типа ἔγνω.
Поскольку сравнение с родственными формами других индоевропейских языков позволяет считать гомеровскую форму на *- sk γιγνώσκω, как и аористическую форму ἔγνω, достаточно архаичной, можно предположить, что след древних семантических оппозиций сохраняется и в противопоставлении значений этих форм. В «Илиаде» в одном случае форма настоящего времени γιγνώσκω употребляется в таком же сочетании с φρεσί(ν), которое обычно для аориста εγνω в приведенных эпических штампах. Но аорист использовался тогда, когда о каком-либо герое или боге повествовал автор. Форма же настоящего времени употреблена в прямой речи Ахилла, обращающегося к Приаму (Ω 563-564): καὶ δέ σε γιγνώσκω, Πρίαμε, φρεσίν, οὐδέ με λήθεις, ὅττι θεῶν τίς σ' ἦγε θοὰς ἐπὶ νῆας Ἀχαιῶν * «И я же в сердце (в самой глубине себя самого) могу распознать (= распознаю как одно явление - одного человека в ряду других, ему подобных) тебя, о Приам, не скроешь от меня, что один из богов тебя привел к быстроходным кораблям ахейцев».
Как самый контекст этой речи, так и приведенные сравнительные данные, относящиеся к предыстории формы γιγνώσχω, позволяют допустить, что и в этом месте еще сохраняется след ее исходного длительно-результативного значения, которое обнаруживается и в других местах «Илиады». Шантрен, характеризуя глаголы этого типа на -σχω, пишет: «Эти основы настоящего времени с удвоением являются экспрессивными и усиливают значение суффикса; они выражают действие, которое повторяется, чтобы достигнуть определенной цели: γιγνώσχω) «постепенно ознакомляться» (Ψ470)». По-видимому, с этим длительно-результативным значением формы, которое можно возвести к общеиндоевропейскому, связана и ее позднейшая лексическая специализация в гомеровском греческом, где γιγνώσχειν всего относится к отождествлению или распознанию человека (а не ситуации, ясное понимание которой обозначается глаголом νοεῖν).
Приведенный текст из обращения Ахилла к Приаму представляет особый интерес с точки зрения того, как выражения, включавшие φρεσίν), использовались для обозначения воли богов, передаваемой людям (что весьма существенно в свете изложенной гипотезы Джейнза). Несомненно, что в этих случаях в «Илиаде» нередко употребляются именно подобные обороты с φρεσί. В I песне, когда говорится, что Ахилл созвал собрание, это объясняется советом, данным ему Герой (А 55): τῷ γὰρ ἐπὶ φρεσὶ θῆκε θεὰ λευκώλενος Ἥρη «Ему ведь в сердце (в самую глубину его самого) вложила (это) белорукая богиня Гера».
Приведенные гомеровские контексты, в которых φρεσί(ν) в вероятном значении *(в) сердце, (во) внутренние глубинные части тела’ сочетается с формами глагола τίθημι (θῆκε, θήσω), представляют исключительный интерес для выяснения предыстории того общеиндоевропейского синтаксического сочетания, которое лежит в основе позднейшего лат. credo ‘верю’ < *kred-d'-eH-, др.-ирл. cretim, др.-инд. srad dha... В архаическом древнехеттском тексте мифа о Телепинусе в полуидеографическом написании А-// «во внутренностях, внутри» (о брюшке пчелы...) ...В древнейшем памятнике хеттской литературы - близнечном мифе из «Повести о Цальпе» - рассказывается о сыновьях царицы, вернувшихся в родной город (Несу-Каниш). В том месте повествования, где боги вмешиваются, не желая, чтобы сыновья царицы узнали своих сестер, сказано:...«И им боги другую внутренность вложили». ... могут представлять интерес те места «Илиады», где говорится о том, что божество (Афина, Аполлон) вкладывает в сердце (κραδίη) силу (В 452) или мужество (Ф 547). Судя по хеттской параллели, сочетание *k(e)red с *dheH- «класть, ставить» могло относиться как к подлинному, изначально присущему состоянию, причем в этом случае субъектом обычно являются люди, откуда верить (с дальнейшим развитием семантики типа рус. поверить в долг), так и к состоянию необычному, вызванному «подменой» первоначальной сущности, причем в этом случае субъектом оказывается божество. Но особенно наглядно значение исходного индоевропейского синтаксического сочетания проясняется благодаря соотнесению его с синонимичными гомеровскими оборотами, в которых *а еН- комбинируется с другим обозначением сердца, внутренностей - φρένες, φρήν. Гомеровская формула φρεσί θῆκε, в которой в качестве субъекта выступает божество, а объекта - люди, по существу построена одинаково с древнехеттской формулой из «Повести о Цальпе» и ее общеиндоевропейским прототипом.
...φρένες оказывается, как мы бы сказали на современном языке, «каналом связи» между человеком и божеством. «Бог мыслится вошедшим в человека, им и в нем действующим».
В рассмотренном использовании формы φρεσί у Гомера можно было бы видеть подтверждение хотя бы части гипотезы Джейнза. Кажется вероятным, что термин φρένες, φρήν относился одновременно к тому чувствилищу внутри человека, которое быстро откликалось на приходящие извне существенные впечатления, и к той именно части человека или его сознания, через которую осуществлялось воздействие на него Богов".
Архаическое понимание сознание выражает термин сердце. Хотя употребление его Гомером указывает и на другие значения, - одним из наиболее вероятных среди них является "легкие" (этим, в частности, объясняется первичность множественного числа - φρένες).
Изначально, это динамичная жизнь души, непосредственно связанная с дыханием, биением сердца, кровью. Ощущения в груди, чаще всего, не подвластны воле человека, но воспринимаются им - например, как сила, действие, которые даны Богом (Богами). Это импульс, точечное событие (по сути - "слово души" или "слово в душе"). Но постепенно, оно удлиняется, обретает протяженность, что находит свое выражение в формах глагола (в тексте упоминается редупликация как способ образования глаголов вроде γιγνώσκω). Вместе с этим появляется возможность разделить чувства и слова о чувствах.
То, что Боги вкладывают в грудь человека, воспринимается как нечто особенное, отличное от обычного восприятия. Таким образом, древние люди замечали то, от чего зависела их судьба, чему можно верить.
"2. Гомеровское φρένες могло употребляться в качестве обозначения части тела, скорее всего, в значении, охватывающем легкие и сердце, возможно, глубинные внутренние части человека . Однако в оппозиции «сознание-тело» слово может обозначать первый член оппозиции, как в словах Агамемнона, А 113- 115: καὶ γάρ ῥα Κλυταιμνήστρης προβέβουλα, κουριδίης ἀλόχου, ἐπεὶ οὔ ἑθέν ἐστι χερείων, οὐ δέμας οὐδὲ φυήν, οὔτ᾿ ἂρ φρένας οὔτέ τι ἔργα «Я же ведь действительно предпочел ее Клитемнестре, жене, сосватанной по обряду [со мной], потому что она не уступает той ни телом [своим], ни ростом, ни умом, ни свершениями».
Для понимания гомер. φρένες (обычно мн. ч., по отношению к которому ед. ч. φρήν признается вторичным образованием) исключительный интерес представляет характер глагольных (и шире - предикативных) конструкций, в которых это существительное употребляется. Особенностью этих конструкций является их медиопассивное значение или во всяком случае значение состояния, исключающее участие φρένες (φρήν) в качестве субъекта психической деятельности - Διὸς ἐτράπετо φρήν - "Зевса разум повернулся" (ἐτράπετο от τρέπω К 45; ἀχεσταί τοι φρένες ἐσθλῶν «поддается исправлению (лечению, ἀχεσταί от ἀχέομαι) разум (или его телесное вместилище - глубинные внутренние части тела) храбрых» N 115 (о героях)…
Этот тип гомеровских конструкций представляет значительный интерес в свете современных исследований, позволяющих предполагать очень большую древность различения способов выражения волевого действия, зависящего от говорящего, и неволевого действия, описывающего ситуации, в греческом возводимых к индоевропейскому противопоставлению актива и инактива.
Для гомеровских текстов характерны такие локативные обозначения, в которых отмечается, что нечто происходит «во внутренних частях (= легких и сердце)» (ἐνὶ φρεσί) вдоль этих частей (κατά φρένας), вокруг них (περί) 2\ Слово φρένες всякий раз обозначает при этом пассивное вместилище. Особый интерес представляет 4 раза встречающийся у Гомера оборот, в котором внутри этого вместилища описывается процесс распознания, грамматически представляемый аористом ἔγνω, обозначающим в этом случае, что с кем-либо нечто происходит (а не сам он активно делает что-либо). Об Ахилле, увидевшем, как приходят Талфибий и Эврибат, чтобы увести от него Бризеиду, и обращающемся к ним с речью, в «Илиаде» говорится (А 333): * αὐτὰρ ὃ ἔγνω ἡ̨̃σιν ἐνὶ φρεσὶ φώνησέν τε*: «Α он в своем сердце (в глубине себя самого) узнал (что будет) и сказал».
В существенно видоизмененном виде эта эпическая формула присутствует и в конце 1 песни «Одиссеи», где о Телемахе сказано: φρεσὶ δ' ἀθανάτην θεὸν ἔγνω «В сердце же (в глубине самого себя) он узнал бессмертную богиню» (а 420).
В проанализированном эпическом гомеровском штампе аорист ἔγνω выступает в своей архаической функции обозначения точечного события, внеположного по отношению к воле личности, чьи глубинные слои психики испытывают шок, обозначаемый этой формой: ἔγνω ‘узнал’ в смысле мгновенного события-толчка, приходящего извне и проникающего в эти глубинные слои (точнее было бы перевести ‘мгновенно испытал узнавание’).
...в рассмотренном значении гомер. ἔγνω можно было бы видеть след изначальной семантики исходной индоевропейской формы.
В тех индоевропейских диалектах, которые входили в аугментный ареал или к нему примыкали, от глаголов 2-й серии с преимущественным точечным (аористическим) значением длительные глаголы образовывались путем редупликации. По-видимому, это противопоставление представляет собой переосмысление унаследованного от общеиндоевропейского, так как в древнехеттском обнаруживается в качестве лексического архаизма оппозиция недлительного нередуплицированного глагола tehhi «кладу, ставлю» и длительного глагола с результативным значением tittiiai «основывать вновь и вновь, закладывать (о городах), устанавливать»… Хотя в древнехеттском форма выглядит относительно изолированной, ее можно рассматривать как унаследованную от более древней эпохи. В пользу этого говорит разительный параллелизм с тохарским táttan «он установит, положит», где обнаружен единственный след индоевропейской глагольной редупликации в тохарском.
... В части диалектов засвидетельствованы гибридные или промежуточные образования, в которых длительная (судя по хеттским и другим архаичным данным исходно результативная, относящаяся ко множеству событий или объектов) форма настоящего времени характеризуется одновременно и редупликацией основы, и присоединением суфф. *- sk. К таким формам принадлежит и греч. гомер. γιγνώσκω «узнаю», противопоставленное аористическим формам типа ἔγνω.
Поскольку сравнение с родственными формами других индоевропейских языков позволяет считать гомеровскую форму на *- sk γιγνώσκω, как и аористическую форму ἔγνω, достаточно архаичной, можно предположить, что след древних семантических оппозиций сохраняется и в противопоставлении значений этих форм. В «Илиаде» в одном случае форма настоящего времени γιγνώσκω употребляется в таком же сочетании с φρεσί(ν), которое обычно для аориста εγνω в приведенных эпических штампах. Но аорист использовался тогда, когда о каком-либо герое или боге повествовал автор. Форма же настоящего времени употреблена в прямой речи Ахилла, обращающегося к Приаму (Ω 563-564): καὶ δέ σε γιγνώσκω, Πρίαμε, φρεσίν, οὐδέ με λήθεις, ὅττι θεῶν τίς σ' ἦγε θοὰς ἐπὶ νῆας Ἀχαιῶν * «И я же в сердце (в самой глубине себя самого) могу распознать (= распознаю как одно явление - одного человека в ряду других, ему подобных) тебя, о Приам, не скроешь от меня, что один из богов тебя привел к быстроходным кораблям ахейцев».
Как самый контекст этой речи, так и приведенные сравнительные данные, относящиеся к предыстории формы γιγνώσχω, позволяют допустить, что и в этом месте еще сохраняется след ее исходного длительно-результативного значения, которое обнаруживается и в других местах «Илиады». Шантрен, характеризуя глаголы этого типа на -σχω, пишет: «Эти основы настоящего времени с удвоением являются экспрессивными и усиливают значение суффикса; они выражают действие, которое повторяется, чтобы достигнуть определенной цели: γιγνώσχω) «постепенно ознакомляться» (Ψ470)». По-видимому, с этим длительно-результативным значением формы, которое можно возвести к общеиндоевропейскому, связана и ее позднейшая лексическая специализация в гомеровском греческом, где γιγνώσχειν всего относится к отождествлению или распознанию человека (а не ситуации, ясное понимание которой обозначается глаголом νοεῖν).
Приведенный текст из обращения Ахилла к Приаму представляет особый интерес с точки зрения того, как выражения, включавшие φρεσίν), использовались для обозначения воли богов, передаваемой людям (что весьма существенно в свете изложенной гипотезы Джейнза). Несомненно, что в этих случаях в «Илиаде» нередко употребляются именно подобные обороты с φρεσί. В I песне, когда говорится, что Ахилл созвал собрание, это объясняется советом, данным ему Герой (А 55): τῷ γὰρ ἐπὶ φρεσὶ θῆκε θεὰ λευκώλενος Ἥρη «Ему ведь в сердце (в самую глубину его самого) вложила (это) белорукая богиня Гера».
Приведенные гомеровские контексты, в которых φρεσί(ν) в вероятном значении *(в) сердце, (во) внутренние глубинные части тела’ сочетается с формами глагола τίθημι (θῆκε, θήσω), представляют исключительный интерес для выяснения предыстории того общеиндоевропейского синтаксического сочетания, которое лежит в основе позднейшего лат. credo ‘верю’ < *kred-d'-eH-, др.-ирл. cretim, др.-инд. srad dha... В архаическом древнехеттском тексте мифа о Телепинусе в полуидеографическом написании А-// «во внутренностях, внутри» (о брюшке пчелы...) ...В древнейшем памятнике хеттской литературы - близнечном мифе из «Повести о Цальпе» - рассказывается о сыновьях царицы, вернувшихся в родной город (Несу-Каниш). В том месте повествования, где боги вмешиваются, не желая, чтобы сыновья царицы узнали своих сестер, сказано:...«И им боги другую внутренность вложили». ... могут представлять интерес те места «Илиады», где говорится о том, что божество (Афина, Аполлон) вкладывает в сердце (κραδίη) силу (В 452) или мужество (Ф 547). Судя по хеттской параллели, сочетание *k(e)red с *dheH- «класть, ставить» могло относиться как к подлинному, изначально присущему состоянию, причем в этом случае субъектом обычно являются люди, откуда верить (с дальнейшим развитием семантики типа рус. поверить в долг), так и к состоянию необычному, вызванному «подменой» первоначальной сущности, причем в этом случае субъектом оказывается божество. Но особенно наглядно значение исходного индоевропейского синтаксического сочетания проясняется благодаря соотнесению его с синонимичными гомеровскими оборотами, в которых *а еН- комбинируется с другим обозначением сердца, внутренностей - φρένες, φρήν. Гомеровская формула φρεσί θῆκε, в которой в качестве субъекта выступает божество, а объекта - люди, по существу построена одинаково с древнехеттской формулой из «Повести о Цальпе» и ее общеиндоевропейским прототипом.
...φρένες оказывается, как мы бы сказали на современном языке, «каналом связи» между человеком и божеством. «Бог мыслится вошедшим в человека, им и в нем действующим».
В рассмотренном использовании формы φρεσί у Гомера можно было бы видеть подтверждение хотя бы части гипотезы Джейнза. Кажется вероятным, что термин φρένες, φρήν относился одновременно к тому чувствилищу внутри человека, которое быстро откликалось на приходящие извне существенные впечатления, и к той именно части человека или его сознания, через которую осуществлялось воздействие на него Богов".