Стоит ли верить в заговор генералов?
Первым делом стоит оговориться: в Православии нет догмата о "заговоре генералов". Есть догмат о Троице, о Боговоплощении, об Искуплении, о Воскресении Христовом, о Приснодевстве Богородицы... Об иконопочитании. О Церкви. О почитании святых. С определёнными натяжками можно счесть догматом представление о святости императора Николая Второго. А вот догмата о заговоре генералов - нет. Ни один Собор - ни Архиерейский, ни Поместный, ни даже "всезарубежный" не принимал и не утверждал столь странного и дикого вероучения, не имеющего никакого отношения к Тайне нашего Спасения, но вводящего верующих в серьёзное искушение (заповедь о неосуждении все помним?).
Нет-нет, была анафема Патриарха Тихона. И вполне согласно со святителем мы анафематствуем всех, кто причастен к злодейскому убийству последнего русского государя и его семьи. А вот дальше начинаются вопросы: в какой мере данная анафема относится к каждому конкретному историческому деятелю той эпохи? И вот здесь мы имеем полное право на спокойный и трезвый анализ без лишних эмоций и громогласных проклятий. А если по ходу такого анализа наши выводы разойдутся - имеем полное право на спокойное обсуждение возникших разногласий и выяснение истины, без выпученных глаз, брызганья слюной и немедленного зачисления оппонента в "жидомасоны" и "вероотступники" (равно, как и в "гитлеропитеки" и "царебожники").
Итак, почему же серьёзные историки [1] так разительно иначе трактуют события, чем псевдоправославные публицисты, сочинения которых наводнили наши церковные лавки в преддверии канонизации царственных страстотерпцев, а особенно - после этой канонизации. Прежде всего, потому, что теория "заговора генералов" слишком много документально удостоверенных фактов оставляет "за скобками", сама же основывается исключительно на мемуарах - любой профессиональный историк, да и просто человек интересующийся, сталкивавшийся с мемуарной литературой, подтвердит, насколько это мутный и недостоверный источник, как осторожно с ним надо обращаться, чтобы не сделать слишком поспешных выводов.
Прежде всего, теория о "заговоре генералов" начисто игнорирует тот факт, что генерал Алексеев (коего многие у нас считают едва ли не творцом всей февральской революции) на первых порах делал всё, от него зависящее, чтобы решительно подавить беспорядки в столице. И об этом свидетельствуют отданные им распоряжения, оставшиеся в архивах, а ведь подобные документы весят на весах исторической науки куда больше чьих бы то ни было воспоминаний. В.Ж. Цветков в своей книге об Алексееве приводит выдержки [2] из этих приказов, на основе которых вырисовываются контуры вполне чёткого стратегического плана по разгрому мятежа. Предполагалось снять с каждого из трёх фронтов - Западного, Северного и Юго-Западного [3] по два полка пехот и по два полка конницы с соответствующими пулемётными командами и артиллерией, погрузить в эшелоны и отправить на Петроград. 26 февраля, за день до восстания столичного гарнизона, Алексеев доложил государю о необходимости возглавить эту группировку твёрдым и надёжным генералом, коего предполагалось наделить диктаторскими полномочиями. Это, к слову, вполне согласовывалось с планами Алексеева годичной давности, предполагавшими установление диктатуры фронта над тылом и назначение "министра государственной обороны", непосредственно подчинённого императору. Тогда на должность министра государственной обороны предполагался великий князь Сергей Михайлович - и именно его Алексеев предложил теперь Николаю II в качестве диктатора. Обратим внимание на дату: до победы восстания в столице ещё целые сутки, ничто, в общем-то, этой победы не предвещает - а Алексеев докладывает государю о необходимости твёрдой рукой подавить беспорядки (как-то непохоже на тот образ, который рисуют современные псевдомонархические публициты, генерала-революционера, генерала-заговорщика, намеренно скрывавшего от государя серьёзность положения). На следующий день имели место телеграфные переговоры Алексеева с генералом Даниловым в ходе которых обсуждались конкретные детали упомянутого выше плана: какие полки снимать, в какие сроки эти полки могут быть направлены в столицу. В.Ж. Цветков скрупулёзно перечисляет эти полки: Бородинский, Тарутинский, Лейб-Гвардии Конный, Татарский уланский, Павлоградский гусарский...
Генерал М.В. Алексеев - начальник штаба Ставки
Более того - по собственной инициативе Алексеев направил к Петрограду Выборгскую и Кронштадтскую крепостную артиллерию. Кулак собирался действительно мощный, но проблема состояла в том, что фронт растянулся на тысячи километров, и собрать для похода на Петроград верные части без оголения фронта быстро было никак невозможно. И если с Северного фронта войска могли прибыть в столицу за 18 часов, то войскам Юго-Западного фронта (а именно там находилась главная опора императорского трона - корпуса Лейб-Гвардии) требовалось дней 10 - 12, а этого времени как раз и не было. Бросать же верные престолу части в бой поодиночке - и Алексеев как опытный стратег это понимал - было, как совершенно справедливо замечает Цветков, совершенно бессмысленно. Отдельные верные престолу части были бы либо остановлены на подступах к столице превосходящими силами мятежников, либо распропагандированы и перешли бы на сторону революции (как произошло с Георгиевским батальоном Охраны Ставки).
Революция же развивалась стремительно. 28 февраля 1917 года, когда Брусилов получил приказ двинуть на Петроград четыре гвардейских полка (Преображенский, стрелков Императорской Фамилии, 3-й стрелковый и Уланский Его Величества) и 2-й Донской казачий полк, последнее императорское правительство уже заявило о своей коллективной отставке, а столица контролировалась 200 тысячами взбунтовавшихся солдат запасных батальонов. И это - не считая всеозможных самочинно возникших "народных" дружин самообороны, в которых также насчитывались тысячи человек. А 1-го марта к ним присоединились Москва и Кронштадт - 130 тысяч солдат Московского гарнизона и 100 тысяч матросов балтийских экипажей [4].
Не Алексеев спланировал и разыграл, как по нотам, революцию - у Алексеева просто не хватило времени организовать подавление бунта, возникновение которого он предвидел, но не мог предположить, что бунт вспыхнет настолько скоро. Теория об Алексееве-революционере вынуждена отринуть как "не вписывающийся" такой документ за подписью Алексеева: "Минута грозная, и надо сделать всё для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего". Это - из телеграммы, отправленной Алексеевым в штаб Северного фронта 27 февраля 1917 года [5].
Более того. Если Алексеев являлся организатором революции, как утверждают царебожники, гитлеровские приспешники и примкнувшие к ним по не совсем понятным причинам некоторые православные авторы, совершенно непонятно, с какой целью он столь настоятельно рекомендовал Николаю II остаться в Ставке и руководить оттуда подавлением столичного мятежа, убеждая Верховного, что в Могилёве он находится в полной безопасности под охраной собственной армии. Так оно и было - если учесть послереволюционные события, полные драматизма сцены прощания государя с солдатами и офицерами Ставки. Более того - план настоящих заговорщиков, Гучкова и Крымова, как раз и предусматривал остановку царского поезда по пути в Ставку или из Ставки с последующим принуждением царя к отречению или цареубийством. Будь Алексеев заговорщиком, он мог бы предоставить событиям идти своим чередом - но Алексеев уговаривает императора не уезжать. Император не послушался своего начальника штаба - и это решение в итоге оказалось роковым.
Император Николай Второй в окне царского поезда
Игнорирует теория "заговора генералов" и свидетельство такого бесспорного заговорщика, как А.И. Гучков. А Гучков недвусмысленно сетовал, что пишет Алексееву, "не ожидая ответов и не получая их" [6]. В своём интервью сайту "Русская линия" В.Ж. Цветков приводит ещё более красноречивую характеристику, данную Гучковым Алексееву: «Была уверенность, что они (генералы - М.М.) бы нас арестовали, если бы мы их посвятили в наш план».
Плохо вписывается в теории об Алексееве-заговорщике и такой факт. 6 мая 1917 года, в день рожденья государя Николая Александровича, "предатель" и "заговорщик" Алексеев, будучи уже Верховным Главнокомандующим Русской Армии, распорядился отслужить в Ставке молебен о здравии государя и его семьи. О его поведении во время этого молебна осталось свидетельство, цитируемое В.Ж. Цветковым в его книге: "Я прошла вперед, и только тут увидела в правом приделе, скрытого колонной, на коленях перед образом Богоматери генерала Алексеева. Весь поглощённый молитвой, с просветлённым лицом, по которому катились крупные слёзы, он, несомненно, молился не о себе. Другой такой молитвы я не видела и, верно, не увижу никогда" [7]. А ведь в армии в это время уже вовсю шли "ревоюционные чистки", и многие офицеры Ставки, ещё недавно со слезами на глазах провожавшие своего государя, на этом "крамольном" молебне не решились присутствовать. Но Алексеев заказал, а протопресвитер Георгий Шавельский - отслужил этот молебен, титулуя царственных страстотерпцев "по-старорежимному" величествами и высочествами. Испытывай Алексеев враждебность к свергнутому государю, стал бы он "дразнить гусей"? Сомневаюсь.
Если бы "заговор генералов" был реальностью, о нём не преминул бы рассказать в своих воспоминаниях Алексей Брусилов. Брусилов искренне поддержал Февральскую революцию, после Октября сотрудничал с большевиками и свои мемуары составлял в СССР. Похвастаться своим участием в "свержении Николая Кровавого" было бы для него неплохой возможностью выслужиться перед новыми властями и заработать себе популярность. Но Брусилов, не жалея критических замечаний по адресу последнего императора и его правления, однозначно одобряя и оправдывая Февральскую революцию, ни словом не упоминает никакой "заговор генералов". Участие же в этом заговоре Алексеева решительно отвергает.
Нет сомнений, что Алексеев выполнил бы волю государя, если бы тот отказался отречься и приказал бы любой ценой подавить беспорядки в столице. Собстенно, это не мои соображения, а выводы доктора исторических наук В.Ж. Цветкова, основанные на имеющихся в его распоряжении документах. Выводы, которые никто до сих пор вразумительно так и не опроверг.
М.В. Алексеев
Вот текст телеграммы генерала Алексеева Императору Николаю Александровичу - той самой телеграммы, за которой последовал акт об отречении. "Всеподданнейше докладывая эти телеграммы [8] Вашему императорскому Величеству, умоляю безотлагательно принять решение, которое Господь Бог внушит Вам. Промедление грозит гибелью России. Пока армию удаётся спасти от болезни, охватывающей Петроград, Москву, Кронштадт и другие города, но ручаться за дальнейшее сохранение дисциплины нельзя. Прикосновение же армии к делу внутренней политики будет знаменовать неизбежный конец войны, позор России, развал её [9]. Ваше Императорское Величество горячо любите свою Родину., и ради её целости, независимости, ради достижения победы, соизволите принять решение, которое может дать мирный и благополучный исход из создавшегося более чем тяжёлого положения. Ожидаю повелений" [10].
Почему-то большинство исследователей, обращающихся к тексту данной телеграммы, акцентируют внимание на "мирном и благополучном исходе" (делая вывод о том, что Алексеев, угрожая развалом фронта, требует от Императора отречения) и совершенно игнорируют фразу, которой телеграмма заканчивается. А заканчивается она словами "Ожидаю повелений". Это на самом деле принципиально. Как верно обратил внимание внук М.В. Алексеева - Михаил Борель - отрекшийся государь автоматически лишается возможности повелевать [11]. Следовательно, Алексеев ожидает не отречения, а чётких указаний от человека, остающегося на посту Верховного Главнокомандующего и сохраняющего монаршии полномочия. Доводя до сведения своего Верховного состояние армии и могущие возникнуть последствия, сообщая государю о настроениях высшего генералитета, Алексеев в то же время не дерзает принимать за царя решения столь исключительной важности (он и по менее-то важным вопросам всегда оставлял окончательное решение за Верховным) и более того - подсказывает императору, что решение об отречении не является единственно возможным. "Ожидаю повелений", - телеграфирует Алексеев. "Ожидаю повелений от царя не отрекшегося", - следует читать это его послание по мнению М. Бореля и В. Цветкова - и тут я не вижу никакой логической возможности с ними не согласиться.
Более того. Борель, по словам В. Цветкова, подчёркивает, что государь в течение всей войны не проявлял никакой склонности к радикальным политическим реформам. Не был к ним склонен и Алексеев, мечтавший об установлении диктатуры фронта над тылом. Таким образом, Алексеев, по словам Бореля, определённо рассчитывал, что никакого другого решения, кроме сохранения самодержавия [12], Николай Второй и не сможет принять. "Алексеев всё-таки рассчитывал на хорошо известную ему точку зрения государя - не допускать радикальных перемен в государстве во время тяжёлой войны", - пишет Борель [13]. И тут же обращает внимание, что Алексеев несколько раз заговаривал с Императором о даровании "ответственного министерства" и наталкивался на решительное противодействие. На такую же решительность Императора начальник штаба надеялся и теперь. Вот только обстоятельства несколько изменились...
Почему же Алексеев не скрыл от государя телеграммы командующих фронтами? Почему он сам запросил по прямому проводу их мнения об отречении, а затем - исправно доложил эти мнения изолированному во Пскове Императору? Почему сам, своей властью, не принял никаких мер для подавления беспорядков и освобождения своего государя из псковской неволи? Ну, во-первых, мы знаем, что меры по подавлению революции Алексеевым как раз усердно принимались, и не его вина, что этих мер оказалось недостаточно. Во-вторых, как начальник штаба, он чувствовал себя обязанным доложить императору реальное положение дел в армии. Положение же это было таково, что подавить мятеж, охвативший не только Петроград, но и Москву, и Кронштадт (а со временем грозивший охватить и другие города в тылу) можно было только ценой прекращения борьбы на внешнем фронте. Как опытный штабист, Алексеев прекрасно понимал, с какими серьёзными трудностями будет сопряжена операция по снятию с фронта воюющей армии и как создавшейся ситуацией может воспользоваться противник. Об этих возможных трудностях я уже имел удовольствие писать. Телеграммы Алексеева командующим были попыткой начальника штаба уточнить положение дел на местах, реальные возможности организовать ту операцию, которую он мог бы попытаться организовать, но которая была сопряжена с таким колоссальным риском. И уверившись, что командующие фронтов единодушно считают эту операцию невозможной - не счёл для себя допустимым скрыть этот факт от Верховного.
Император Николай II во Пскове.
Принять решение о подавлении мятежа в тылу Алексеев формально не имел права - поскольку связь с Верховным существовала. Ввиду исключительных обстоятельств Алексеев, возможно, и мог бы пойти на превышение своих полномочий во имя высшего долга - спасения Императора. Но для этого он должен был бы быть совсем другим человеком. Одарённый в избытке знаниями в различных отраслях военного дела, умением координировать работу фронта и тыла, даже - в определённой степени, конечно, - политической мудростью, Алексеев не был решительным человеком. Недостаток решительности в нём отмечает и А. Брусилов в своих мемуарах, и А. Керсновский в книге "Философия войны" и в "Истории русской армии", и сам В.Ж. Цветков, полагающий, что все настояния Алексеева на том, чтобы государь не уезжал из Ставки, были вызваны не столько опасениями за судьбу монарха, сколько банальным нежеланием оставаться одному и одному принимать решения. Алексееву было спокойнее, когда рядом находился государь. Николай Второй обладал куда более сильной волей, чем его начальник штаба. Увы, в марте 1917 года эта нерешительность Алексеева оказалась роковой.
Алексеев не посмел принять решение, от которого зависело слишком многое, которое могло кончиться потерей столицы, захватом огромных российских территорий неприятелем, а возможно - и разгромом армии. Но как исправный штабист он донёс всю имеющуюся у него информацию и все свои соображения до Верховного, предоставив решение ему. Если бы Верховный счёл возможным начать борьбу за свой ускользающий трон - Алексеев бы подчинился. Но Николай Александрович сам был неплохим военным специалистом [14]. Проанализировав всё, взвесив все "за" и "против" (и не забудем, что первый состав временного правительства был утверждён ещё самим Николаем Вторым - царь знал этих деятелей как своих политических оппонентов, но полагал их искренними патриотами), Император пришёл к тем же неутешительным выводам, что и командующие фронтами. Вместо приказа на подавление мятежа Алексеев получил подписанный акт об отречении.
В общем, поднимая исторические вопросы, в особенности - такие драматичные и столь явно перекликающися с современностью, как столетней давности события Февральской революции, стоит быть предельно осторожным в оценках. И принимать во внимание весь спектр известных фактов, а не то, что хорошо встраивается в заранее сочинённую нами (или навязанную нам) теорию. Да поможет нам Бог действительно разобраться в лабиринтах нашего прошлого, чтобы принять верные решения относительно настоящего.
________________________________
Примечания
[1] Я говорю не только о В.Ж. Цветкове и В.Г. Хандорине. Решительно отвергает теорию о "заговоре генералов" такой авторитетный исследователь русской революции, как М. Катков. И даже фанатично преданный святому государю С.С. Ольденбург не дерзает называть Алексеева заговорщиком, утверждая лишь, что начальник штаба Ставки был злонамеренно дезинформирован и принимал решения, исходя из лживой информации, поступавшей к нему из Петрограда.
[2] Цветков В.Ж. Генерал Алексеев. - М.: Вече, 2014 - с. 272 - 273.
[3] Кавказский фронт по причине его катастрофической удалённости от Петрограда не учитывался
[4] Цветков В.Ж. Указ. соч. - с. 279.
[5] Цит. по: В.Ж. Цветков. Указ. соч. с. 273.
[6] Цит. по: В.Ж. Цветков. Указ. соч. с. 175.
[7] Цветков В.Ж. Указ. соч. - с. 330 - 331.
[8] т.е., телеграммы от командующих фронтами с просьбами об отречении
[9] Алексеев оказался пророком. Вот только прикосновение армии к "делу внутренней политики" совершилось именно после отречения государя Императора. Именно либералы, пришедшие к власти на волне народных протестов (ими же самими и спровоцированных), втянули армию в политическую чехарду, И никакие уговоры Алексеева не подействовали: либералы - не Император Николай Александрович, они прислушиваться к мнению "старорежимного" генерала не считали для себя нужным.
[10] Цит. по: Цветков В.Ж. Генерал Алексеев. М.: Вече, 2014. - с. 283 - 284.
[11] Цит. по: Цветков В.Ж. Указ. соч. - с. 284.
[12] Заповеданного Богом по убеждению Николая Александровича. Не случайно в тексте телеграммы Алексеева упоминание о решении "которое Господь Бог внушит Вам".
[13] Цит. по: Цветков В.Ж. Указ. соч. - с. 285.
[14] вопреки утверждениям Валерия Поволяева, полагающего Николая Второго способным командовать разве что ротой.