Лавр Корнилов - палач или защитник?
В преддверии столетнего юбилея Ледяного Похода самое время разобраться с одним из самых распространённых обвинений против первого командующего Добровольческой Армии - Лавра Георгиевича Корнилова. Я говорю об аресте Корниловым семьи Николая Второго в Царском Селе. Корнилов в тот момент являлся командующим Петроградским военным округом, назначенным на этот пост ещё императором Николаем Вторым. Что не остановило генерала от того, чтобы арестовать семью своего неоднократного благодетеля. Арест беззащитной женщины с больными детьми на руках боевым генералом - поступок настолько некрасивый, нерыцарский и просто немужской, что роняет пятно не только на самого Лавра Георгиевича Корнилова, но и на всё Белое Движение в целом - так считают не только большевизанствующие современные монархисты типа С.В. Фомина, но и монархисты-эмигранты из числа коллаборационистов времён Второй Мировой войны (типа Б. Башилова и И. Якобия) [1]. Когда-то и я разделялподобные настроения - пока не заинтересовался всерьёз историей Белого Движения. И, как любое серьёзное историческое явление, деятельность Л.Г. Корнилова при ближайшем рассмотрении утратила свою прежнюю однозначность.
С монархическими кликушами, в общем-то, всё ясно. Одним нужно оправдать собственное заигрывание с партией, убившей святую Царскую Семью - для чего и придумывается легенда о "белых предателях царя", которые, дескать, были ещё хуже, о "реакции Февраля на Октябрь" и тому подобные теории. Другим - обелить своё предательство на фоне бескомпромиссной позиции государя Николая Александровича, которого Башиловы и Якобии на словах горячо почитают [2]. Сложнее дело обстоит с апологетами Лавра Георгиевича, поскольку между ними не наблюдается единства. Одни упирают главным образом на состоявшееся отречение государя и на долг присяги, принесённой Корниловым "временному правительству" [3]. Эта позиция представляется довольно шаткой - ибо уж больно сомнителен "долг" перед самозванно возникшим правительством, которое даже революционная толпа не почитала достаточно легитимным, не говоря уже о правых политических кругах, на которые пытался опираться Корнилов. Гораздо больше внимания заслуживает точка зрения, озвученная одним из крупнейших отечественных специалистов по истории Гражданской войны - В.Ж. Цветковым [4].
"Следует помнить, - пишет Василий Жанович, - что решение об аресте и суде над Царской Семьей изначально принимало не Временное правительство, а претендовавший на власть, «самочинно возникший» (как называли его правые в 1917 г.) Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Под прямым давлением Петросовета Временное правительство согласилось на ограничение свободы передвижения, по существу «домашний арест» Царской Семьи, а отнюдь не на «тюремное заключение», на чем настаивали члены Совета. Петроградский Совет не исключал возможности осуществления своего решения и собственными силами, для чего в Царское Село накануне приезда туда Корнилова был отправлен специальный отряд «революционных солдат».
Л.Г. Корнилов в 1917 году
В самом Царском, местный гарнизон, состоявший из запасных солдат гвардейских стрелковых полков взбунтовался еще 28 февраля. Был создан городской совет, и не возникало сомнений в готовности солдат к «самосуду». К 1 марта из повиновения вышла даже часть чинов Конвоя и Сводно-гвардейского полка, а после отречения Государя и ареста начальника дворцового управления князя Путятина 3 марта 1917 г. вся власть в городе фактически перешла к городскому комитету и местному совету.
Генерал установил строгий порядок смены караулов, определил режим содержания во дворце, добился того, что караульная служба осуществлялась только под контролем штаба округа, а не местных самочинных комитетов и советов. Переводя режим охраны в ведение штаба Петроградского военного округа, Корнилов, по существу, спасал Царскую Семью и от бессудных действий и самочинных решений взбунтовавшегося местного гарнизона и от «самодеятельности» петроградского Совета(выделено мной - М.М.), считавшего себя всероссийской властью с первых же дней после возникновения" (Конец цитаты).
Царская семья под арестом в Царском Селе
Итак, с точки зрения В.Ж. Цветкова, Корнилов не выслуживался перед новыми самочинными властями, а пытался такой необычной мерой защитить царскую семью от произвола революционной солдатни. То, что защитить царственных страстотерпцев Лавр Георгиевич не сумел, это самоочевидно. Но виновен ли Корнилов в екатеринбургской трагедии? Ответ на этот вопрос зависит слишком от многих факторов, чтобы давать его, подобно башиловым и якобиям, опираясь только на сам факт ареста Царской Семьи. Прежде всего - и об этом сохранились свидетельства людей, близко знавших Корнилова - Лавр Георгиевич считал день 8 марта 1917 года, когда он явился в Царскосельский дворец, чтобы объявить императрице Александре постановление об аресте, "самым тяжёлым днём своей жизни" [5].
Во-вторых, Лавр Георгиевич добился, чтобы дворцовая охрана подчинялась не всевозможным солдатским комитетам и не петросовету, а непосредственно командующему округом. Соответственно, именно на командующего ложилась ответственность за действия этой охраны. И здесь, проследив действия охраны во временном аспекте, мы уже сможем сделать выводы о виновности или невиновности Корнилова, о его истинных мотивах в роковом марте 1917-го.
По счастью, мы имеем свидетеля, которых с документальной точностью сохранил для нас всю хронологию пребывания царственных страстотерпцев под домашним арестом в Царском Селе. Это Пьер Жильяр. Обратимся же к его воспоминаниям. Вот, например, запись от 1 апреля 1917 года. Со дня ареста прошло немногим менее месяца, влияние Корнилова в Петрограде ещё велико. И что же мы видим? "Несколько дней тому назад, выходя от Алексея Николаевича, я встретил человек десять солдат, бродивших по коридору. Я подошел к ним и спросил, чего они хотят.
- Мы желаем видеть Наследника.
- Он в постели, и его видеть нельзя.
- А остальные?
- Они также больны.
- А где Царь?
- Я не знаю.
- Пойдет он гулять?
- Не знаю. Но послушайте, не стойте тут, не надо шуметь, ведь здесь больные!
Они вышли на цыпочках и разговаривали шепотом. Так вот они, те солдаты, которых нам расписали кровожадными революционерами, ненавидящими своего бывшего Царя!" (конец цитаты).
Первое проявление враждебности солдат охраны к императору (заметим: пока именно к императору, не к членам семьи, не к детям!) Жильяр отмечает лишь 18 апреля. При возвращении Царской Семьи с прогулки путь государю преградил караульный солдат со словами "Сюда нельзя, господин полковник!" Далее Жильяр пишет: "Потребовалось вмешательство сопровождавшего нас офицера". Итак, 18 апреля караульные солдаты впервые демонстрируют свою враждебность государю, но вынуждены подчиниться караульному офицеру, вставшему на защиту арестованного императора. Таким образом, солдатская толпа сдерживается в узде военной иерархией, за неприкосновенность которой ратует Корнилов. И теми самыми офицерами, которых подобрал Корнилов же. Не будем также забывать, что 8 апреля к царскосельским узникам наведался Керенский, который вёл себя демонстративно развязно, а под конец распорядился отделить государя от семьи "в интересах следствия" [6]. Разумеется, подобное поведение главы правительства (вопринимавшегося, безусловно, как лицо, стоящее в иерархии выше Корнилова) не могло не сказаться на настроениях солдат, увидевших в нём доказательство своих подозрений о "предательстве" государя и государыни. Но вмешательство офицера, назначенного Корниловым, позволяет устранить недоразумение. И 13 мая мы видим в тех же воспоминаниях Жильяра, как солдаты караула охотно помогают царственным узникам работать в саду и заготавливать дрова.
Царственные узники за работой в Царскосельском парке.
На фото хорошо видно, как солдаты охраны помогают им.
Но вот в записи от 10 июня 1917 года мы читаем: "Один из офицеров подошел к нам и предупредил меня, что солдаты решили отнять у Цесаревича его ружье и что они сейчас придут его взять. Услыхав это, Алексей Николаевич положил свою игрушку и подошел к Государыне, сидевшей на лужайке в нескольких шагах от нас. Минуту спустя подошел караульный офицер с двумя солдатами и потребовал, чтобы ему сдали требуемое ими «оружие». Я пытаюсь вступиться в это дело и объяснить им, что это не ружье, а игрушка. Напрасный труд - они отбирают его. Алексей Николаевич начинает рыдать. Его мать просит меня еще раз попробовать уговорить солдат, но это мне снова не удается, и они уходят со своим трофеем. Полчаса спустя дежурный офицер отзывает меня в сторону и просит сказать Цесаревичу, что он в отчаянии от того, что ему пришлось сделать. После бесплодных попыток уговорить солдат он предпочел придти с ними сам, во избежание возможности грубых выходок с их стороны. Полковник Кобылинский остался очень недоволен, узнав об этом происшествии, и по частям вернул ружье Алексею Николаевичу, который им теперь играет только в своей комнате".
Обратим внимание на дату. 10 июня. К этому времени Корнилова уже более месяца не было в Петрограде. Удручённый пргрессирующей анархией в армии, которая не миновала и полки Петроградского гарнизона (а строго говоря - именно с них и началась) и видя своё бессилие противодействовать Петросовету, разрушительным действиям которого правительство открыто попустительствовало, Лавр Георгиевич 23 апреля направил военному министру рапорт с просьбой вернуть его на фронт. "Став командующим войсками Петроградского военного округа, Лавр Георгиевич оказался в положении человека, который за все несет ответственность, но не может принять какого-либо самостоятельного решения. Знаменитый «Приказ № 1» Петроградского Совета связал его по рукам и ногам", - пишет по этому поводу военный историк Валентин Рунов [7]. В начале мая того же года Корнилов убыл на фронт в должности командующего 8-й армии. Таким образом, можно с уверенностью констатировать: в революционных безобразиях над царственными узниками Корнилов ни в малейшей степени не повинен. В.Ж. Цветков прав: домашний арест царской семьи, предпринятый им, был вызван его стремлением упредить действия петросовета (настаивавшего, между прочим, на заключении царской семьи в тюрьму) и защитить царственных страстотерпцев от революционного произвола с помощью верных гвардейских солдат и офицеров. Лишь отставка Корнилова сделала возможными издевательства охраны над царственными узниками, которые офицеры уже не могли предотвратить. Всеобщее моральное разложение охватило и царскосельский гарнизон.
Корнилов же добился назначения начальником охраны царственных страстотерпцев гвардии полковника Евгения Кобылинского, симпатии которого к царственным страстотерпцам хорошо известны всем, кто мало-мальски интересовался их судьбой. И 8 марта 1917 года лично представил его императрице Александре Фёдоровне, с которой он, вопреки расхожему мнению, обходился предельно корректно - и об этом имеются свидетельства непосредственных очевидцев [8].
Евгений Степанович Кобылинский, начальник охраны Царской Семьи в 1917 году.
Полагаю, изложенного достаточно, чтобы снять с Лавра Георгиевича (а тем более - с основанной им армии) столь тяжкое обвинение, как пособничество в убиении царственных страстотерпцев.
_________________________
Примечания
[1] В отношении к Белому Движению и его лидерам нацисты и большевики проявляют трогательное единодушие, что уже само по себе заставляет насторожиться.
[2] Почитают, видимо, не настолько горячо, чтобы преклониться перед гражданским мужеством последнего императора.
[3] Жалкий лепет оправданья, не находите?
[4] Полностью ознакомиться с очерком В.Ж. Цветкова о Корнилове можно ознакомиться здесь:
Часть первая;
Часть вторая;
Часть третья;
Часть четвёртая.
[5] Об этом пишет, в частности, полковник С.Н. Ряснянский.
[6] Временное "правительство" предприняло пристрастное расследование против царской семьи, дабы доказать её изменнические связи с Германией. Нужно ли говорить, что "временные" ровным счётом ничего не нашли?
[7] Рунов В.А. Легендарный Корнилов. - М.: Эксмо, Яуза, 2014. - с. 102.
[8] К слову, Кобылинский сражался в рядах Белого Движения - в армии А.В. Колчака. И именно это послужило причиной его расстрела в 1927 году.
Источник
С монархическими кликушами, в общем-то, всё ясно. Одним нужно оправдать собственное заигрывание с партией, убившей святую Царскую Семью - для чего и придумывается легенда о "белых предателях царя", которые, дескать, были ещё хуже, о "реакции Февраля на Октябрь" и тому подобные теории. Другим - обелить своё предательство на фоне бескомпромиссной позиции государя Николая Александровича, которого Башиловы и Якобии на словах горячо почитают [2]. Сложнее дело обстоит с апологетами Лавра Георгиевича, поскольку между ними не наблюдается единства. Одни упирают главным образом на состоявшееся отречение государя и на долг присяги, принесённой Корниловым "временному правительству" [3]. Эта позиция представляется довольно шаткой - ибо уж больно сомнителен "долг" перед самозванно возникшим правительством, которое даже революционная толпа не почитала достаточно легитимным, не говоря уже о правых политических кругах, на которые пытался опираться Корнилов. Гораздо больше внимания заслуживает точка зрения, озвученная одним из крупнейших отечественных специалистов по истории Гражданской войны - В.Ж. Цветковым [4].
"Следует помнить, - пишет Василий Жанович, - что решение об аресте и суде над Царской Семьей изначально принимало не Временное правительство, а претендовавший на власть, «самочинно возникший» (как называли его правые в 1917 г.) Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Под прямым давлением Петросовета Временное правительство согласилось на ограничение свободы передвижения, по существу «домашний арест» Царской Семьи, а отнюдь не на «тюремное заключение», на чем настаивали члены Совета. Петроградский Совет не исключал возможности осуществления своего решения и собственными силами, для чего в Царское Село накануне приезда туда Корнилова был отправлен специальный отряд «революционных солдат».
Л.Г. Корнилов в 1917 году
В самом Царском, местный гарнизон, состоявший из запасных солдат гвардейских стрелковых полков взбунтовался еще 28 февраля. Был создан городской совет, и не возникало сомнений в готовности солдат к «самосуду». К 1 марта из повиновения вышла даже часть чинов Конвоя и Сводно-гвардейского полка, а после отречения Государя и ареста начальника дворцового управления князя Путятина 3 марта 1917 г. вся власть в городе фактически перешла к городскому комитету и местному совету.
Генерал установил строгий порядок смены караулов, определил режим содержания во дворце, добился того, что караульная служба осуществлялась только под контролем штаба округа, а не местных самочинных комитетов и советов. Переводя режим охраны в ведение штаба Петроградского военного округа, Корнилов, по существу, спасал Царскую Семью и от бессудных действий и самочинных решений взбунтовавшегося местного гарнизона и от «самодеятельности» петроградского Совета(выделено мной - М.М.), считавшего себя всероссийской властью с первых же дней после возникновения" (Конец цитаты).
Царская семья под арестом в Царском Селе
Итак, с точки зрения В.Ж. Цветкова, Корнилов не выслуживался перед новыми самочинными властями, а пытался такой необычной мерой защитить царскую семью от произвола революционной солдатни. То, что защитить царственных страстотерпцев Лавр Георгиевич не сумел, это самоочевидно. Но виновен ли Корнилов в екатеринбургской трагедии? Ответ на этот вопрос зависит слишком от многих факторов, чтобы давать его, подобно башиловым и якобиям, опираясь только на сам факт ареста Царской Семьи. Прежде всего - и об этом сохранились свидетельства людей, близко знавших Корнилова - Лавр Георгиевич считал день 8 марта 1917 года, когда он явился в Царскосельский дворец, чтобы объявить императрице Александре постановление об аресте, "самым тяжёлым днём своей жизни" [5].
Во-вторых, Лавр Георгиевич добился, чтобы дворцовая охрана подчинялась не всевозможным солдатским комитетам и не петросовету, а непосредственно командующему округом. Соответственно, именно на командующего ложилась ответственность за действия этой охраны. И здесь, проследив действия охраны во временном аспекте, мы уже сможем сделать выводы о виновности или невиновности Корнилова, о его истинных мотивах в роковом марте 1917-го.
По счастью, мы имеем свидетеля, которых с документальной точностью сохранил для нас всю хронологию пребывания царственных страстотерпцев под домашним арестом в Царском Селе. Это Пьер Жильяр. Обратимся же к его воспоминаниям. Вот, например, запись от 1 апреля 1917 года. Со дня ареста прошло немногим менее месяца, влияние Корнилова в Петрограде ещё велико. И что же мы видим? "Несколько дней тому назад, выходя от Алексея Николаевича, я встретил человек десять солдат, бродивших по коридору. Я подошел к ним и спросил, чего они хотят.
- Мы желаем видеть Наследника.
- Он в постели, и его видеть нельзя.
- А остальные?
- Они также больны.
- А где Царь?
- Я не знаю.
- Пойдет он гулять?
- Не знаю. Но послушайте, не стойте тут, не надо шуметь, ведь здесь больные!
Они вышли на цыпочках и разговаривали шепотом. Так вот они, те солдаты, которых нам расписали кровожадными революционерами, ненавидящими своего бывшего Царя!" (конец цитаты).
Первое проявление враждебности солдат охраны к императору (заметим: пока именно к императору, не к членам семьи, не к детям!) Жильяр отмечает лишь 18 апреля. При возвращении Царской Семьи с прогулки путь государю преградил караульный солдат со словами "Сюда нельзя, господин полковник!" Далее Жильяр пишет: "Потребовалось вмешательство сопровождавшего нас офицера". Итак, 18 апреля караульные солдаты впервые демонстрируют свою враждебность государю, но вынуждены подчиниться караульному офицеру, вставшему на защиту арестованного императора. Таким образом, солдатская толпа сдерживается в узде военной иерархией, за неприкосновенность которой ратует Корнилов. И теми самыми офицерами, которых подобрал Корнилов же. Не будем также забывать, что 8 апреля к царскосельским узникам наведался Керенский, который вёл себя демонстративно развязно, а под конец распорядился отделить государя от семьи "в интересах следствия" [6]. Разумеется, подобное поведение главы правительства (вопринимавшегося, безусловно, как лицо, стоящее в иерархии выше Корнилова) не могло не сказаться на настроениях солдат, увидевших в нём доказательство своих подозрений о "предательстве" государя и государыни. Но вмешательство офицера, назначенного Корниловым, позволяет устранить недоразумение. И 13 мая мы видим в тех же воспоминаниях Жильяра, как солдаты караула охотно помогают царственным узникам работать в саду и заготавливать дрова.
Царственные узники за работой в Царскосельском парке.
На фото хорошо видно, как солдаты охраны помогают им.
Но вот в записи от 10 июня 1917 года мы читаем: "Один из офицеров подошел к нам и предупредил меня, что солдаты решили отнять у Цесаревича его ружье и что они сейчас придут его взять. Услыхав это, Алексей Николаевич положил свою игрушку и подошел к Государыне, сидевшей на лужайке в нескольких шагах от нас. Минуту спустя подошел караульный офицер с двумя солдатами и потребовал, чтобы ему сдали требуемое ими «оружие». Я пытаюсь вступиться в это дело и объяснить им, что это не ружье, а игрушка. Напрасный труд - они отбирают его. Алексей Николаевич начинает рыдать. Его мать просит меня еще раз попробовать уговорить солдат, но это мне снова не удается, и они уходят со своим трофеем. Полчаса спустя дежурный офицер отзывает меня в сторону и просит сказать Цесаревичу, что он в отчаянии от того, что ему пришлось сделать. После бесплодных попыток уговорить солдат он предпочел придти с ними сам, во избежание возможности грубых выходок с их стороны. Полковник Кобылинский остался очень недоволен, узнав об этом происшествии, и по частям вернул ружье Алексею Николаевичу, который им теперь играет только в своей комнате".
Обратим внимание на дату. 10 июня. К этому времени Корнилова уже более месяца не было в Петрограде. Удручённый пргрессирующей анархией в армии, которая не миновала и полки Петроградского гарнизона (а строго говоря - именно с них и началась) и видя своё бессилие противодействовать Петросовету, разрушительным действиям которого правительство открыто попустительствовало, Лавр Георгиевич 23 апреля направил военному министру рапорт с просьбой вернуть его на фронт. "Став командующим войсками Петроградского военного округа, Лавр Георгиевич оказался в положении человека, который за все несет ответственность, но не может принять какого-либо самостоятельного решения. Знаменитый «Приказ № 1» Петроградского Совета связал его по рукам и ногам", - пишет по этому поводу военный историк Валентин Рунов [7]. В начале мая того же года Корнилов убыл на фронт в должности командующего 8-й армии. Таким образом, можно с уверенностью констатировать: в революционных безобразиях над царственными узниками Корнилов ни в малейшей степени не повинен. В.Ж. Цветков прав: домашний арест царской семьи, предпринятый им, был вызван его стремлением упредить действия петросовета (настаивавшего, между прочим, на заключении царской семьи в тюрьму) и защитить царственных страстотерпцев от революционного произвола с помощью верных гвардейских солдат и офицеров. Лишь отставка Корнилова сделала возможными издевательства охраны над царственными узниками, которые офицеры уже не могли предотвратить. Всеобщее моральное разложение охватило и царскосельский гарнизон.
Корнилов же добился назначения начальником охраны царственных страстотерпцев гвардии полковника Евгения Кобылинского, симпатии которого к царственным страстотерпцам хорошо известны всем, кто мало-мальски интересовался их судьбой. И 8 марта 1917 года лично представил его императрице Александре Фёдоровне, с которой он, вопреки расхожему мнению, обходился предельно корректно - и об этом имеются свидетельства непосредственных очевидцев [8].
Евгений Степанович Кобылинский, начальник охраны Царской Семьи в 1917 году.
Полагаю, изложенного достаточно, чтобы снять с Лавра Георгиевича (а тем более - с основанной им армии) столь тяжкое обвинение, как пособничество в убиении царственных страстотерпцев.
_________________________
Примечания
[1] В отношении к Белому Движению и его лидерам нацисты и большевики проявляют трогательное единодушие, что уже само по себе заставляет насторожиться.
[2] Почитают, видимо, не настолько горячо, чтобы преклониться перед гражданским мужеством последнего императора.
[3] Жалкий лепет оправданья, не находите?
[4] Полностью ознакомиться с очерком В.Ж. Цветкова о Корнилове можно ознакомиться здесь:
Часть первая;
Часть вторая;
Часть третья;
Часть четвёртая.
[5] Об этом пишет, в частности, полковник С.Н. Ряснянский.
[6] Временное "правительство" предприняло пристрастное расследование против царской семьи, дабы доказать её изменнические связи с Германией. Нужно ли говорить, что "временные" ровным счётом ничего не нашли?
[7] Рунов В.А. Легендарный Корнилов. - М.: Эксмо, Яуза, 2014. - с. 102.
[8] К слову, Кобылинский сражался в рядах Белого Движения - в армии А.В. Колчака. И именно это послужило причиной его расстрела в 1927 году.
Источник