Роман о Слове. Остерегайтесь подделок.
Ван Гог за всю свою жизнь продал всего одну свою картину, а я из уважения к его трагическому гению уже две.
Папа из “Как украсть миллион”
Потерю подлинника Слова о полку Игореве оплакивал не только его владелец граф А.И.Мусин-Пушкин, но и весь российский научный мир и любители истории. До написания известного романа Булгакова было еще сто с лишним лет, так что все точно знали - рукописи горят! И вовсе не ждали чудес. Но теплилась еще в глубине души надежда, что где-то отыщится другой список этого удивительного произведения литературы. И вот в мае 1815 года к управляющему Московским архивом коллегии Иностранных дел А.Ф.Малиновскому, который, между прочим, вместе Н.Н.Бантыш-Каменским помогал Мусину-Пушкину выпускать первое печатное издание Слова, пришел московский мещанин Петр Архипов и рассказал удивительную историю: жила-была некая калужская помещица, у которой в хозяйстве среди всякого барахла хранилась старинная рукопись. Имя свое она просила не раскрывать, потому как стесняется. И однажды к ней забрел иностранец по фамилии Шимельфейн. Коммивояжер, наверное. Забрел и углядел эту самую рукопись. И уговорил продать, предполагая, что она может иметь ценность. А затем Шимельфейн прибыл в Москву и предложил свою находку Архипову. Который в свою очередь отнес ее Малиновскому, как знатоку. Рукопись представляла собой пергаментный свиток. Прям как я себе представляла. Малиновский развернул его и чуть не упал: это было Слово о полку Игореве!
Ну, не знаю как вам, а мне эта история сразу показалась мутной: какой-то случайный мещанин, какой-то иностранец с немецко-еврейской фамилией, безымянная калужская помещица... Но Малиновский от счастья не помнил себя! Вручил господину Архипову 170 рублей и пошел изучать обретенное сокровище.
Рукопись была написана традиционным для Средневековой Руси уставным шрифтом, выцветшими чернилами, некоторые буквицы выделены киноварью, пергамент был старый пожелтевший, хорошей выделки. Края свитка обтрепаны не были, значит он хранился в специальном коробе. А главное текст Слова полностью совпадал с Мусин-Пушкинским за исключением некоторого числа орфографических ошибок или описок. Но в конце рукописи была приписка, что, мол, сделана она монахом Леонтием Зябликовым в Суздале в 6883 году, то есть в 1375 от РХ. Ничего себе какие древности хранились у калужской помещицы!
Малиновский неплохо разбирался в старинных рукописях, но находка показалась ему подлинной. Конечно, ведь ему так этого хотелось. Но будучи человеком серьезным, он решил провести экспертизу: заказал граверу снимок - художественную копию рукописи, и отослал оттиски в Петербург известному палеографу А.И.Ермолаеву. Тому, надо сказать, рукопись не понравилась: устав уставом, но какой-то он там слишком современный, в 14-м веке манера письма была несколько иная. Высказал свои сомнения и Н.М.Карамзин. Впрочем, были и те, кому рукопись показалась однозначно подлинной. И Малиновский начал готовить ее к публикации.
А что же А.И.Мусин-Пушкин? А Мусин-Пушкин в это время, как обычно летом, находился в своем имении. И Малиновский почему-то ему о своей удаче не сообщил.
И вот в ноябре 1815 года они наконец-то встретились на заседании Общества истории и древностей Российских. Граф при этом сиял как начищенный самовар.
- Ваше сиятельство, я Слово о полку Игореве нашел! - бросился к нему Малиновский.
- Как и вы???
И Мусин-Пушкин в свою очередь выложил еще одну рукопись древнерусской поэмы, тоже на пергаменте, тоже написанную уставом, но только в виде тетрадки.
Радость его сразу как-то потухла... И Малиновский тоже приуныл.
Потому что даже без эксперта было видно, что несмотря на разные форматы, и та и другая рукопись сделаны одной рукой.
Но в отличие от Малиновского, получившего артефакт от мимохожего мещанина знакомого с иностранцем Шимельфейном, которого ищи-свищи, как ветра в поле, Мусин-Пушкин свой купил у известного московского книготорговца Бардина.
Антон Иванович Бардин владел несколькими книжными лавками и славился на всю Москву тем, что имел уникальное чутье на редкие древние рукописи. Вот стоит только в какому-нибудь уважаемому научному изданию опубликовать недавно обнаруженный исторический документ типа летописи или еще чего, а Бардин уже предлагает коллекционерам и ценителям найденную им другую его рукопись на пергаменте, причем в неплохом состоянии. На вопрос “Откуда?” только таинственно отмалчивался “Места знать надо, господа”. Так на голубом глазу он продал список “Поучения Владимира Мономаха”, “Сказание о Борисе и Глебе”, Житие Александра Невского и другие раритеты, включая пять (!) экземпляров “Русской правды”. Во чуйка была у человека! Настоящий талант. Самородок.
И вот два варианта “Слова о полку Игореве”.
На этом и погорел.
Потом выяснилось, что помимо книжных магазинов у него была еще и кожевенная мастерская, где на поток была поставлена выделка кож на пергамент. Который потом искусственно состаривали, обтрепывали, чтобы придать древний вид, а затем Бардин, вооружившись академическим изданием, списывал текст рукописи, опять же используя специальные “выцветшие” чернила. Ничего оригинального он не создавал, но иногда добавлял немного отсебятинки вроде имени Леонтия Зябликова. Мог и миниатюры нарисовать, чтобы поинтереснее было. Однажды даже собственный автопортрет в образе летописца изобразил. А на еще одном варианте Слова о полку Игореве (да, был и третий) вообще руническую надпись сделал, только вот недавно смогли расшифровать. Так там откровенно было написано, что, мол, переписана книга сия в январе 1818 года - творческий человек и с юмором!
Это один из вариантов Слова работы Бардина.
В качестве образца шрифта он использовал книги 17 века, совершенно не думая о том, что написание букв из века в век все-таки менялось. И со свитками он тоже малость переборщил. Бардин (как и я) предполагал, что чем древнее документ, тем скорее он имеет вид свитка или столбца, как тогда говорили. А это неверно. Исторические, житийные, литературные и им подобные материалы всегда сшивались в книгу. То есть свитка Слова о полку вообще не может быть.
Самое забавное, что Бардину ничего за это не было. Нет, может быть, он вернул деньги Мусину-Пушкину, я не знаю, но и все. На него не подали в суд, не привлекли к ответственности. Репутация, правда, сильно пострадала, никто больше не хотел покупать у него старинные документы. Так что вы думаете - он начал торговать копиями! То есть продолжил изготавливать пергаменты, только уже честно обозначал, что это копия его работы. И ведь брали - кому-то были нужны и копии.
Сейчас подделки работы Бардина хранятся во многих архивах и музея, ибо работал он с размахом, и тоже имеют некоторую ценность, как некий исторический казус.
Кстати, эта история невольно реабилитирует А.И.Мусина-Пушкина, которого тоже подозревали в том, что он сфальсифицировал Слово о полку Игореве. Ведь, если бы он его автором, то вряд ли купил бы документ у Бардина.
ПС. Отличная байка! Правда, что с ней делать, как использовать? О. Рукопись работы Бардина может сыграть в нашем романе роль ложного следа!
Начало:
Роман о Слове. Начало.
Слово о романе (Продолжение)
Слово о романе
Продолжение:
Роман о Слове. Кульминация.
Папа из “Как украсть миллион”
Потерю подлинника Слова о полку Игореве оплакивал не только его владелец граф А.И.Мусин-Пушкин, но и весь российский научный мир и любители истории. До написания известного романа Булгакова было еще сто с лишним лет, так что все точно знали - рукописи горят! И вовсе не ждали чудес. Но теплилась еще в глубине души надежда, что где-то отыщится другой список этого удивительного произведения литературы. И вот в мае 1815 года к управляющему Московским архивом коллегии Иностранных дел А.Ф.Малиновскому, который, между прочим, вместе Н.Н.Бантыш-Каменским помогал Мусину-Пушкину выпускать первое печатное издание Слова, пришел московский мещанин Петр Архипов и рассказал удивительную историю: жила-была некая калужская помещица, у которой в хозяйстве среди всякого барахла хранилась старинная рукопись. Имя свое она просила не раскрывать, потому как стесняется. И однажды к ней забрел иностранец по фамилии Шимельфейн. Коммивояжер, наверное. Забрел и углядел эту самую рукопись. И уговорил продать, предполагая, что она может иметь ценность. А затем Шимельфейн прибыл в Москву и предложил свою находку Архипову. Который в свою очередь отнес ее Малиновскому, как знатоку. Рукопись представляла собой пергаментный свиток. Прям как я себе представляла. Малиновский развернул его и чуть не упал: это было Слово о полку Игореве!
Ну, не знаю как вам, а мне эта история сразу показалась мутной: какой-то случайный мещанин, какой-то иностранец с немецко-еврейской фамилией, безымянная калужская помещица... Но Малиновский от счастья не помнил себя! Вручил господину Архипову 170 рублей и пошел изучать обретенное сокровище.
Рукопись была написана традиционным для Средневековой Руси уставным шрифтом, выцветшими чернилами, некоторые буквицы выделены киноварью, пергамент был старый пожелтевший, хорошей выделки. Края свитка обтрепаны не были, значит он хранился в специальном коробе. А главное текст Слова полностью совпадал с Мусин-Пушкинским за исключением некоторого числа орфографических ошибок или описок. Но в конце рукописи была приписка, что, мол, сделана она монахом Леонтием Зябликовым в Суздале в 6883 году, то есть в 1375 от РХ. Ничего себе какие древности хранились у калужской помещицы!
Малиновский неплохо разбирался в старинных рукописях, но находка показалась ему подлинной. Конечно, ведь ему так этого хотелось. Но будучи человеком серьезным, он решил провести экспертизу: заказал граверу снимок - художественную копию рукописи, и отослал оттиски в Петербург известному палеографу А.И.Ермолаеву. Тому, надо сказать, рукопись не понравилась: устав уставом, но какой-то он там слишком современный, в 14-м веке манера письма была несколько иная. Высказал свои сомнения и Н.М.Карамзин. Впрочем, были и те, кому рукопись показалась однозначно подлинной. И Малиновский начал готовить ее к публикации.
А что же А.И.Мусин-Пушкин? А Мусин-Пушкин в это время, как обычно летом, находился в своем имении. И Малиновский почему-то ему о своей удаче не сообщил.
И вот в ноябре 1815 года они наконец-то встретились на заседании Общества истории и древностей Российских. Граф при этом сиял как начищенный самовар.
- Ваше сиятельство, я Слово о полку Игореве нашел! - бросился к нему Малиновский.
- Как и вы???
И Мусин-Пушкин в свою очередь выложил еще одну рукопись древнерусской поэмы, тоже на пергаменте, тоже написанную уставом, но только в виде тетрадки.
Радость его сразу как-то потухла... И Малиновский тоже приуныл.
Потому что даже без эксперта было видно, что несмотря на разные форматы, и та и другая рукопись сделаны одной рукой.
Но в отличие от Малиновского, получившего артефакт от мимохожего мещанина знакомого с иностранцем Шимельфейном, которого ищи-свищи, как ветра в поле, Мусин-Пушкин свой купил у известного московского книготорговца Бардина.
Антон Иванович Бардин владел несколькими книжными лавками и славился на всю Москву тем, что имел уникальное чутье на редкие древние рукописи. Вот стоит только в какому-нибудь уважаемому научному изданию опубликовать недавно обнаруженный исторический документ типа летописи или еще чего, а Бардин уже предлагает коллекционерам и ценителям найденную им другую его рукопись на пергаменте, причем в неплохом состоянии. На вопрос “Откуда?” только таинственно отмалчивался “Места знать надо, господа”. Так на голубом глазу он продал список “Поучения Владимира Мономаха”, “Сказание о Борисе и Глебе”, Житие Александра Невского и другие раритеты, включая пять (!) экземпляров “Русской правды”. Во чуйка была у человека! Настоящий талант. Самородок.
И вот два варианта “Слова о полку Игореве”.
На этом и погорел.
Потом выяснилось, что помимо книжных магазинов у него была еще и кожевенная мастерская, где на поток была поставлена выделка кож на пергамент. Который потом искусственно состаривали, обтрепывали, чтобы придать древний вид, а затем Бардин, вооружившись академическим изданием, списывал текст рукописи, опять же используя специальные “выцветшие” чернила. Ничего оригинального он не создавал, но иногда добавлял немного отсебятинки вроде имени Леонтия Зябликова. Мог и миниатюры нарисовать, чтобы поинтереснее было. Однажды даже собственный автопортрет в образе летописца изобразил. А на еще одном варианте Слова о полку Игореве (да, был и третий) вообще руническую надпись сделал, только вот недавно смогли расшифровать. Так там откровенно было написано, что, мол, переписана книга сия в январе 1818 года - творческий человек и с юмором!
Это один из вариантов Слова работы Бардина.
В качестве образца шрифта он использовал книги 17 века, совершенно не думая о том, что написание букв из века в век все-таки менялось. И со свитками он тоже малость переборщил. Бардин (как и я) предполагал, что чем древнее документ, тем скорее он имеет вид свитка или столбца, как тогда говорили. А это неверно. Исторические, житийные, литературные и им подобные материалы всегда сшивались в книгу. То есть свитка Слова о полку вообще не может быть.
Самое забавное, что Бардину ничего за это не было. Нет, может быть, он вернул деньги Мусину-Пушкину, я не знаю, но и все. На него не подали в суд, не привлекли к ответственности. Репутация, правда, сильно пострадала, никто больше не хотел покупать у него старинные документы. Так что вы думаете - он начал торговать копиями! То есть продолжил изготавливать пергаменты, только уже честно обозначал, что это копия его работы. И ведь брали - кому-то были нужны и копии.
Сейчас подделки работы Бардина хранятся во многих архивах и музея, ибо работал он с размахом, и тоже имеют некоторую ценность, как некий исторический казус.
Кстати, эта история невольно реабилитирует А.И.Мусина-Пушкина, которого тоже подозревали в том, что он сфальсифицировал Слово о полку Игореве. Ведь, если бы он его автором, то вряд ли купил бы документ у Бардина.
ПС. Отличная байка! Правда, что с ней делать, как использовать? О. Рукопись работы Бардина может сыграть в нашем романе роль ложного следа!
Начало:
Роман о Слове. Начало.
Слово о романе (Продолжение)
Слово о романе
Продолжение:
Роман о Слове. Кульминация.