Эриксон о евхаристической экклезиологии
В статье есть ценные мысли, но есть в ней и несколько "переборов".
Эриксон изображает евхаристическую экклезиологию примитивней, чем она есть. Так формула "где евхаристия, там церковь", которую обыгрывает Харакас, которого, в свою очередь, цитирует Эриксон, конечно, не означает, что церковь автоматически существует там, где есть евхаристия. Эриксон здесь воюет с вырванной из контекста формулой.
Сам Афанасьев не считал приход местной церковью. В "Трапезе Господней" он предлагает дискуссию о том, что именно может считаться местной церковью в современных условиях, приход или епархия (правильный это подход или нет, можно спорить). Вообще весь абзац, посвященный изложению мысли Афанасьева, грешит схематизацией и заострением мысли о. Николая до гротеска. Афанасьев "отказывался считать структуры, выходящие за пределы этой поместной церкви ... существенными для ее соборной жизни". - В какой же работе он это делал? В "евхаристической общине все ... являются священниками в равной степени и без различия". - Но, к примеру, в "Церкви Духа Святого" Афанасьев защищает иерархичность церкви и различие даров ее членов. Считается, что "дифференциация и своеобразие ведут к разделению и изоляции" (!). - Батюшки святы! Но это же Орвел, а не Афанасьев. Где у Афанасьева есть что-либо подобное? Где Эриксон все это прочел?
По поводу дополнения евхаристической экклезиологии крещальной. В экклезиологии, развиваемой Афанасьевым и Шмеманом, роль крещения гораздо значительнее, чем в школьном богословии. Не случайно, оба они написали книги о крещении ("Вступление в Церковь" и " Водою и Духом" соответственно). Удивительно, что Эриксон об этом молчит. Может быть, сначала надо понять, что сами эти два богослова, как известно, не чуждые евхаристической экклезиологии, думали о последствиях крещения для понимания церкви, а уж потом браться за первопроходческие крещальные поправки к их экклезиологии.
Я думаю, многое в статье объясняется реакцией Эриксона на вульгаризацию евхаристической экклезиологии в современной церковной жизни Америки, ибо он полемизирует, как правило, с вульгаризованной формой этой экклезиологии. Но в Русской церкви до подобных перехлестов еще далеко (здесь опасность, скорее, противоположная). Сам Эриксон, быть может, и не совсем сознавая этого, вырос на некоторых плодах "евхаристической экклезиологии", возросших в литургической жизни и устройстве Православной церкви Америки благодаря деятельности и богословию Шмемана (и, наверное, не только его). Для Эриксона пользование этими плодами естественно и, я уверен, от них он не откажется. Для него это "блага, которых мы не ценим за неприглядность их одежд". (Вспомним, например, что Свято-Владимирскую семинарию, где Эриксон много лет преподает и где он, кажется, даже был деканом, о. Александр Шмеман называл в своих "Дневниках" литургическим раем.) Рискну предположить, что, если бы Эриксон писал подобную статью исходя из русской действительности, он восплакал бы горькими слезами и написал бы апологию евхаристической экклезиологии.