Споры о соборах
В блоге Межсоборного присутствия идет спор о предложении вновь изменить устав РПЦ, перераспределив полномочия между Поместным и Архиерейским собором (в пользу последнего) (см. здесь: mpr.livejournal.com/11923.html). Приведу - с поправками и дополнениями - свои реплики из обсуждения:
Самое главное: автономия архиерейской корпорации признается нормой. В реалиях сегодняшнего дня расширение полномочий Архиерейского собора (или, того пуще, признание его Поместным собором, как советуют некоторые одобряющие документ комментаторы) без изменения отношений епископов со своими епархиями означает признание автономии архиерейской корпорации внутри РПЦ нормой. Попытка таким образом "подкорректировать" высшее управление РПЦ в отрыве от епархиального (да и приходского) неверна экклезиологически, поскольку епископ у нас нынче не является ни полноценным представителем, ни выразителем голоса своей епархии.
Соборность распространяется на все этажи церковного управления. Она не может ограничиваться "четкой сбалансированностью" власти патриарха и собора (и уж тем более принцип соборности не может вытекать из этой сбалансированности, как это утверждается в документе). На столь узком фронте, т. е. ограничиваясь лишь одной деталью в высшем церковном управлении, вообще нельзя привести управление РПЦ в порядок.
В принципе перераспределение полномочий между двумя соборами или даже упразднение одного из них вполне возможно, но только в рамках реформы всего, высшего и низшего, управления РПЦ и реального установления совещательности и отчетности на всех этажах церковного управления. Но эта проблема в документе и не поднимается.
Епископы как представители своих епархий. В эпоху написания канонов, на которые ссылаются авторы документа (34-й апостольский канон и 9-й канон Антиохийского собора), выборность епископата была еще, скорее, правилом, а взаимосвязь епископа и церковного народа неизмеримо прочнее. Поэтому епископы на соборе могли быть представителями народа Божия своих епархий. Кого представляют нынешние участники Архиерейского собора, поставленные без участия этого народа и ни в малейшей степени неподотчетные ему?
Поместный собор в том виде, в каком он предстает в документе, становится некими Рождественскими чтениями, как удачно пошутил кто-то из комментаторов. По сути, необходимость в таком "представительном" органе (так ново и туманно определяется Поместный собор в документе) просто отпадает. Собирающийся на краткий срок, такой собор не может быть неким аналитическим форумом, роль которого ему уготовали составители документа.
Участие мирян. В 3-м в., до складывания "классической" епископской формы соборов, миряне, с большой долей вероятности, принимали в них участие, а участие клириков (пресвитеров и дьяконов) в этих соборах хорошо засвидетельствовано (и то и др. у Афанасьева, "Церковные соборы"). А ведь документ отказывает в участии в высшем церковном управлении не только мирянам, но и клирикам. В 7-м Вселенском соборе принимало участие множество монахов - в большинстве своем тоже мирян. Это не позволяет назвать церковный собор исключительно епископским органом во все времена. Соборы были очень разными. Но эта сложность, изменчивость института соборов составителей документа нимало не смутила.
Если участие мирян и клириков в высшем церковном управлении необязательно, как это утверждает документ, значит ли это, что оно и вообще не нужно или исключено? Если верно последнее, то почему комиссию не смущает присутствие мирян и клириков в синодальных учреждениях, роль которых в последнее время была гораздо значительнее роли Поместного собора и останется не меньшей. Чтобы быть последовательным, надо вывести их и оттуда. - Разумеется я не к этому призываю.
Ссылки на каноны. 34-е апостольское правило и 9-е правило Антиохийского собора устанавливают первенство одного из епископов (митрополита) среди епископата его церковного округа, невмешательство епископов в дела других епархий округа и обязательность советования митрополита с епископами своего округа и, наоборот, епископов с митрополитом. Каким образом эти относящиеся к древней митрополии правила поместных соборов 4 в. могут с полной точностью предписывать конкретные формы и органы управления для поместной церкви 21 в.?
Служение управления. Привлечение мирян и клира к высшему и епархиальному церковному управлению, как оно предписывалось Уставом 1917-18, действительно, критиковалось (с совсем других позиций): дар управления испрашивается у Духа для епископа для управления своей епархией; миряне и клирики этим даром в церкви не обладают, хотя они обладают дарами испытания и рассуждения.
Однако Поместного собора, если правильно определить его роль и процедуру, эта критика касается мало. Поместный собор - не орган текущего управления церковью (не исполнительная власть, проводя аналогию с государством). Пожалуй, его правильнее понимать как голос всей церкви по наиболее важным общецерковным вопросам? Такого голоса русской церкви не хватает. И ни один из существующих церковных институтов - в их нынешнем виде - эту роль на себя взять не может. По этой причине в данной конкретной ситуации (без реформы всего церковного управления или лишь при его косметических изменениях) урезание полномочий Поместного собора в пользу Архиерейского нежелательно.
Поместный собор в том виде, как он состоялся в русской церкви в 1917-18 гг. и как он все еще представлен в уставе РПЦ и Архиерейский собор (особенно в его нынешнем состоянии полной неподотчетности местным церквям - епархиям) - два довольно разных института. Нужны ли они оба и в каком виде, должно быть предметом будущего спокойного и внимательного богословского осмысления, исходя из смысла и назначения этих институтов. Обсуждение, инициированное комиссией, как мне кажется, такой дискуссией не является. А нужны ли поспешные изменения?
Проблема соотношения Поместного и Архиерейского соборов хорошо решена в уставе Православной церкви Америки. Там Поместный собор выступает как расширенный Архиерейский собор, собирающийся реже, чем последний: Поместный - раз в 3 года, Архиерейский - два раза в год. (Поскольку Архиерейский собор ПЦА собирается часто, там нет института аналогичного нашему Священному Синоду). Решения всего Поместного собора утверждаются его архиерейской частью, т. е. Архиерейским собором, прямо в ходе собора. Последнее (спасибо d_st75 за подсказку) восходит к идее и практике Совещания епископов в составе Собора 1917-18 гг. Таким образом оказывается найден хороший баланс между дарами испытания и совета, которые даны мирянам и клиру, и харизмой управления, дарованной епископам. Следовательно, если сохранять оба собора (а ведь от самостоятельного Архиерейского собора вообще можно отказаться, поскольку существует Синод), то экклезиологически удовлетворительное соотношение их уже найдено.
Поместный собор можно определить в уставе как высший законодательный орган РПЦ. Он в праве обсуждать любые общецерковные проблемы, которые церковь сочтет нужным вынести на собор, и принимать по ним решения. В его исключительную компетенцию, я бы отнес 1) выборы патриарха и 2) принятие и именение устава (это остановит бесконечное переписывание и, тем самым, обессмысливание устава). Учитывая опыт несозывания собора, если не определены сроки его созыва, такие сроки нужно установить. Для начала это может быть, скажем, раз в пять лет, а дальше видно будет.
То, что пока предлагает документ, слишком совпадает с пожеланиями, высказанными или невысказанными, высшего священноначалия. Будет печально, если работа над документом пойдет по пути дальнейшего подбора аргументов под уже сформулированную позицию, а не по пути учета высказанной в его адрес критики.
Самое главное: автономия архиерейской корпорации признается нормой. В реалиях сегодняшнего дня расширение полномочий Архиерейского собора (или, того пуще, признание его Поместным собором, как советуют некоторые одобряющие документ комментаторы) без изменения отношений епископов со своими епархиями означает признание автономии архиерейской корпорации внутри РПЦ нормой. Попытка таким образом "подкорректировать" высшее управление РПЦ в отрыве от епархиального (да и приходского) неверна экклезиологически, поскольку епископ у нас нынче не является ни полноценным представителем, ни выразителем голоса своей епархии.
Соборность распространяется на все этажи церковного управления. Она не может ограничиваться "четкой сбалансированностью" власти патриарха и собора (и уж тем более принцип соборности не может вытекать из этой сбалансированности, как это утверждается в документе). На столь узком фронте, т. е. ограничиваясь лишь одной деталью в высшем церковном управлении, вообще нельзя привести управление РПЦ в порядок.
В принципе перераспределение полномочий между двумя соборами или даже упразднение одного из них вполне возможно, но только в рамках реформы всего, высшего и низшего, управления РПЦ и реального установления совещательности и отчетности на всех этажах церковного управления. Но эта проблема в документе и не поднимается.
Епископы как представители своих епархий. В эпоху написания канонов, на которые ссылаются авторы документа (34-й апостольский канон и 9-й канон Антиохийского собора), выборность епископата была еще, скорее, правилом, а взаимосвязь епископа и церковного народа неизмеримо прочнее. Поэтому епископы на соборе могли быть представителями народа Божия своих епархий. Кого представляют нынешние участники Архиерейского собора, поставленные без участия этого народа и ни в малейшей степени неподотчетные ему?
Поместный собор в том виде, в каком он предстает в документе, становится некими Рождественскими чтениями, как удачно пошутил кто-то из комментаторов. По сути, необходимость в таком "представительном" органе (так ново и туманно определяется Поместный собор в документе) просто отпадает. Собирающийся на краткий срок, такой собор не может быть неким аналитическим форумом, роль которого ему уготовали составители документа.
Участие мирян. В 3-м в., до складывания "классической" епископской формы соборов, миряне, с большой долей вероятности, принимали в них участие, а участие клириков (пресвитеров и дьяконов) в этих соборах хорошо засвидетельствовано (и то и др. у Афанасьева, "Церковные соборы"). А ведь документ отказывает в участии в высшем церковном управлении не только мирянам, но и клирикам. В 7-м Вселенском соборе принимало участие множество монахов - в большинстве своем тоже мирян. Это не позволяет назвать церковный собор исключительно епископским органом во все времена. Соборы были очень разными. Но эта сложность, изменчивость института соборов составителей документа нимало не смутила.
Если участие мирян и клириков в высшем церковном управлении необязательно, как это утверждает документ, значит ли это, что оно и вообще не нужно или исключено? Если верно последнее, то почему комиссию не смущает присутствие мирян и клириков в синодальных учреждениях, роль которых в последнее время была гораздо значительнее роли Поместного собора и останется не меньшей. Чтобы быть последовательным, надо вывести их и оттуда. - Разумеется я не к этому призываю.
Ссылки на каноны. 34-е апостольское правило и 9-е правило Антиохийского собора устанавливают первенство одного из епископов (митрополита) среди епископата его церковного округа, невмешательство епископов в дела других епархий округа и обязательность советования митрополита с епископами своего округа и, наоборот, епископов с митрополитом. Каким образом эти относящиеся к древней митрополии правила поместных соборов 4 в. могут с полной точностью предписывать конкретные формы и органы управления для поместной церкви 21 в.?
Служение управления. Привлечение мирян и клира к высшему и епархиальному церковному управлению, как оно предписывалось Уставом 1917-18, действительно, критиковалось (с совсем других позиций): дар управления испрашивается у Духа для епископа для управления своей епархией; миряне и клирики этим даром в церкви не обладают, хотя они обладают дарами испытания и рассуждения.
Однако Поместного собора, если правильно определить его роль и процедуру, эта критика касается мало. Поместный собор - не орган текущего управления церковью (не исполнительная власть, проводя аналогию с государством). Пожалуй, его правильнее понимать как голос всей церкви по наиболее важным общецерковным вопросам? Такого голоса русской церкви не хватает. И ни один из существующих церковных институтов - в их нынешнем виде - эту роль на себя взять не может. По этой причине в данной конкретной ситуации (без реформы всего церковного управления или лишь при его косметических изменениях) урезание полномочий Поместного собора в пользу Архиерейского нежелательно.
Поместный собор в том виде, как он состоялся в русской церкви в 1917-18 гг. и как он все еще представлен в уставе РПЦ и Архиерейский собор (особенно в его нынешнем состоянии полной неподотчетности местным церквям - епархиям) - два довольно разных института. Нужны ли они оба и в каком виде, должно быть предметом будущего спокойного и внимательного богословского осмысления, исходя из смысла и назначения этих институтов. Обсуждение, инициированное комиссией, как мне кажется, такой дискуссией не является. А нужны ли поспешные изменения?
Проблема соотношения Поместного и Архиерейского соборов хорошо решена в уставе Православной церкви Америки. Там Поместный собор выступает как расширенный Архиерейский собор, собирающийся реже, чем последний: Поместный - раз в 3 года, Архиерейский - два раза в год. (Поскольку Архиерейский собор ПЦА собирается часто, там нет института аналогичного нашему Священному Синоду). Решения всего Поместного собора утверждаются его архиерейской частью, т. е. Архиерейским собором, прямо в ходе собора. Последнее (спасибо d_st75 за подсказку) восходит к идее и практике Совещания епископов в составе Собора 1917-18 гг. Таким образом оказывается найден хороший баланс между дарами испытания и совета, которые даны мирянам и клиру, и харизмой управления, дарованной епископам. Следовательно, если сохранять оба собора (а ведь от самостоятельного Архиерейского собора вообще можно отказаться, поскольку существует Синод), то экклезиологически удовлетворительное соотношение их уже найдено.
Поместный собор можно определить в уставе как высший законодательный орган РПЦ. Он в праве обсуждать любые общецерковные проблемы, которые церковь сочтет нужным вынести на собор, и принимать по ним решения. В его исключительную компетенцию, я бы отнес 1) выборы патриарха и 2) принятие и именение устава (это остановит бесконечное переписывание и, тем самым, обессмысливание устава). Учитывая опыт несозывания собора, если не определены сроки его созыва, такие сроки нужно установить. Для начала это может быть, скажем, раз в пять лет, а дальше видно будет.
То, что пока предлагает документ, слишком совпадает с пожеланиями, высказанными или невысказанными, высшего священноначалия. Будет печально, если работа над документом пойдет по пути дальнейшего подбора аргументов под уже сформулированную позицию, а не по пути учета высказанной в его адрес критики.