Мои жж-итоги 2014 года: резюме и дайджест
1. Резюме
Подведу-ка я итоги своего жж-года. Как и в прошлом году, всего 20 постов за год. Т.е. в среднем, один каждые две недели. Что, конечно, немного, но моя основная работа больше не позволяет (в фейсбуке, где мое отношение к публичному высказыванию не столь серьезное, активности было больше). Но зато тексты эти были (за редким исключением) весьма протяженными и, надеюсь, качественными: стремление «раскрыть тему» всесторонне - это мое форте, от которого я не могу избавиться, даже если и хочу. Количество читателей (а я обычно ставлю публично видимый счетчик) варьировалось в весьма широких пределах - при том, что в связи с очевидным (хотя и медленным) умиранием жж я все меньше понимаю, кто, собственно, меня читает. Ясно одно: многие из тех, кто читал меня раньше, больше этого не делают: в большинстве своем, они мигрировали в фейсбук, где паттерн читательского и комментаторского поведения другой - в частности, менее дружественный к подобным мне «писателям» (не имеющим «имени» и пишущим длинно и стилистически тяжело).
Самый мой популярный текст года «Тезисы о грядущей изоляции России в контексте крымско-украинских событий» был прочитан более 35 тысяч раз, что для меня, автора (как бы поточнее выразиться) непубличного, аномально высокая цифра. Возможно, это объясняется тем, что этот текст (опубликованный 3 марта - когда было только объявлено о грядущем референдуме в Крыму и все главные события были впереди) был одним из первых, осмысляющим ситуацию в России - в том числе и в прогностическом плане. Могу констатировать: мне за мои прогнозы не стыдно.
Другой «главный текст» года «Меланхолические заметки об эффективности тотальной госпропаганды», опубликованный 7 мая, был прочитан без малого шесть тысяч раз (и весьма широко обсуждался, в том числе в фейсбуке). И в нем, я считаю, удалось если не первым, то одним из первых сформулировать кое-что из того, что к концу года стало общим местом. Наконец, третий важный для меня текст «Значима ли мораль в принятии политических решений? Путин и Блэр» от 16 июня оказался не столь популярным (всего 1400 прочтений), но в нем был акцентирован тезис (видимый из названия поста), который почему-то мало кем в России из профессиональных политологов (упирающих на объективные корни и прагматику проводимой политики и отрицающих морально-этические аспекты как малозначимые) осознается...
Во второй половине года я к проблематике околоукраинского кризиса не возвращался - с моей точки зрения, я сказал все, что хотел. Хотя были тексты о британской политике («Расизм в Британии через призму российского восприятия: казус UKIP» - опубликован на polit.ru и «Сумбурные заметки о шотландском референдуме»), а также политические тексты в контексте международной науки и образования («Негласные санкции против публикаций российских ученых»: почему это паранойя - опубликован в «ТрВ-Наука» и недавний «Научная диаспора: за Родину, за Сталина?»). Также очень надеюсь, что закрыл в своем журнале навязшую в зубах «тему Максима Соколова» - публикацией «Фантазийный ужастик от Максима Соколова: что страшнее братоубийственной войны» (содержание этого текста шире его названия).
Если бы я был способен игнорировать интересы своих читателей, то писал бы больше «театральных» текстов. Но я не вижу в этом смысла. В отличие от прошлых лет, оказалась полностью проигнорированной шахматная тема - хотя в редакторской ипостаси я принял активное участие в создании традиционного (в том числе и по устрашающему объему) шахматного портрета прошедшего года «КС-Итоги: 2014 год с Сергеем Шиповым» на сайте Crestbook.
Как читатель, я могу сформулировать два тезиса по итогам года: (1) как это ни странно, сейчас наблюдается расцвет публицистики близкого мне «западнического» типа: активно и качественно работают такие авторы, как Кирилл Рогов (еще), Александр Морозов, Александр Баунов, Сергей Медведев, Александр Аничкин, Гасан Гусейнов, Иван Давыдов, Василий Гатов и другие; (2) еще более странно, что я аппетит к этой, повторю, умной и качественной публицистике, во многом потерял. Возможно, потому, что мне (и, я знаю, не только мне) «все ясно». Собственно, в этом и печаль. В этой связи я понимаю, почему и к моим писаниям многие потеряли интерес.
Добавлю для полноты картины, что с моей точки зрения провластная журналистика «охранительно-патриотического» типа деградировала до предела - в том числе, и в сугубо профессиональном отношении (упомянутый выше Максим Соколов - типичный пример такой деградации, охватывающей, по моему убеждению, и человеческую ипостась). И я, всегда любивший следить за теми, кто мне идеологически не близок, практически полностью прекратил этих деятелей читать.
2. Дайджест
Приведу (не меняя ни единого слова) несколько цитат из тех самых моих «главных текстов» года, опубликованных весной (большей частью в самом начале марта). Чтобы еще раз представить мой взгляд на то, что в России происходит.
Я принадлежу к тем, кто считает, что уже состоявшееся силовое вмешательство России в Крыму будет иметь очень далеко идущие последствия. И прежде всего для самой России, ибо реальные геополитические возможности России влиять на судьбы мира локальны, а новейшие события еще более эту локализованность фиксируют. Тем не менее, эти события резко ломают установившийся глобальный порядок (опять же - прежде всего, в контексте бытования России в мире).
Главное последствие для России - это системная международная изоляция. Она... неизбежна, и последующие события лишь определят ее степень... У Запада нет сильных рычагов, способных переломить ситуацию прямо сейчас, военное вмешательство в любой форме исключено, а дипломатические средства не могут быть эффективны в ситуации, когда одной стороной нарушаются базисные правила игры. Но реальные шаги воспоследуют, и Россия через некоторое время ощутит их результативность.
... экономическая изоляция России - на повестке дня, и определяется она структурой российской промышленности, ее экспорта и импорта… Я еще в тексте, посвященном итогам конфликту с Грузией, писал (имея в виду не только этот конфликт, но и уже опробованные к тому времени Россией рычаги политического шантажа с поставкой газа на Украину и через Украину): "Запад вполне осознал опасность энергозависимости от России. На решение этой проблемы выделяются огромные ресурсы, и альтернативная система, которая позволит эту зависимость нивелировать, рано или поздно будет создана."
Я в прошлых текстах писал о годами выстраиваемом образе России как оплота традиционных ценностей и форпоста в противостоянии новомодному прогрессистскому западному глобалистскому тренду - не говоря о политическом лидерстве в противодействии поползновениям ненавистной столь многим Америки с союзниками на мировой арене… Успехи в продвижении такого образа были весьма относительны - просто потому, что направленный в архаическое прошлое вектор общественного развития по определению не может быть мэйнстримным. Но удалось привлечь симпатии пусть и маргинальных, но относительно значимых групп - прежде всего, т.н. "социальных консерваторов" правого толка, а также леваков, готовых кинуться в объяться любого, кто подкрепляет антиамериканскую и антикапиталистическую риторику пусть мелкими, но реальными уколами, да и денежными подачками "полезным идиотам". Голос которых, кстати, слышен в мировых СМИ и сейчас, но убедительность уже не та (при том, что некоторые уже внезапно прозрели). Вообще, в западных экспертных кругах, особенно тех, что советуют правительствам, предстоят полномасштабные разборки: только ленивый ныне не указывал, что именно рекомендованная "специалистами" политика "умиротворения" Путина с ее будто бы сугубой "прагматичностью", и привела к переживаемому ныне глобальному кризису.
... люди могут с симпатией относиться к "традиционным ценностям", связанным с социальными и культурными паттернами жизни. Но они не готовы в том же пакете принимать возврат к архаическим образцам государственного поведения, особенно связанного с насилием… Возврат к роли "жандарма Европы" мало того, что находится вне пределов нынешних возможностей России, он еще и невозможен в современном мире в принципе. И даже "социальные консерваторы" самого правого толка такую роль России и ее президента не примут.
Многие комментаторы пытались обнаружить в действиях России рациональные основания: в чем именно выгоды внезапного силового вмешательства, и для страны, и для ее президента? И не находят таковых, во всяком случае рассчитанных на сколь-либо долгую перспективу… Такое впечатление, что единственная рациональная цель этих действий - чисто внутрироссийская: вызвать эмоциональный патриотический подъем, поднять за счет него рейтинг текущей власти, и на волне острых ощущений одинокого противостояния враждебному Миру усилить изоляцию страны. То есть, стена для изоляции возводится и с собственной стороны, чтобы защитить от вызовов извне (экономических, культурных и пр.) нынешний политический режим и таким образом законсервировать его. Думается, это закономерный этап эволюции режима, исчерпавшего возможности имитации демократических механизмов. Теперь ставка будет делаться на апелляцию к мобилизационному сознанию, противостоящему внешним угрозам на самых границах.
Государственная пропаганда с использованием монополизированного телевидения и массовой прессы показала высокую эффективность. Люди уже много лет получают чрезвычайно одностороннюю информацию с массированным антизападным акцентом и верят ей. Играют роль и целенаправленно культивируемые специфические особенности современного русского самосознания со страстью обижаться на любое отличающееся от продвигаемых сверху стереотипов суждение политического, идеологического, исторического или культурного толка (с непременным требованием административного и уголовного преследования тех, кто не то что идет, а и мыслит "не в ногу"). Судя по данным нам в реальности ощущениям, эти тенденции на информационную монополию нарастают, и немногие оставшиеся островки свободной прессы обречены. Что власти будут делать с Интернетом - это интересный вопрос.
В любом случае, для тех наших граждан, которых можно условно обозначить "западниками" (а более содержательно - сторонниками открытого демократического общества) наступают нелегкие времена. Тем более, что уже очевиден и раскол интеллектуальной части общества (выстраивающей свою картину жизни не на основе государственной пропаганды) - раскол по отношению не просто к факту силового вмешательства в украинские дела и "возврата" исторических российских земель, но и - шире - к вектору развития российского общества... А лично мне будет особенно интересно наблюдать за самоощущением просвещенных лоялистов, много лет повторяющих, что любая возможная альтернатива нынешней власти - еще хуже. Этим мыслителям придется отказываться от иронических эвфемизмов и становиться солдатами идеологического фронта.
Отмечу лишь одно: вполне реальная и, более того, сокрушительная поддержка подавляющим большинством населения действий российского руководства в украинском кризисе свидетельствует, что те самые моральные нормы, которые я выше назвал очевидными, для большинства наших граждан таковыми не являются. Да, оказывается можно нарушать договоры, бить слабого, забирать плохо лежащее чужое и т.д. - можно, потому что (как нам убедительно объясняют) это хорошо для нашей страны, для наших ностальгических чувств возрождения империи и позитивных эмоций от "поднятия с колен" и ощущения собственной значимости во враждебном мире - коль скоро реального наказания можно особенно не опасаться. А то, что попутно то и дело обнаруживается прямая ложь - совершенно не имеет никакого значения: обмануть (и обмануться) за ради правого государственного дела мы только рады. И коль скоро сугубо спецслужбистская мораль (в отличие от дискредитированной в наших палестинах "общечеловеческой") на практике приносит дивиденды - мы ее примем без лишних абстрактных сантиментов "о добре и зле".
Рано или поздно, население осознает, что патриотическая гордость за особость существования традиционной русской цивилизации с эффектными гастролями на чужой территории не заменяет снижающегося качества жизни. Процесс этот займет годы, но он уже пошел. Возможно, судьба российского рубля и связанные с ее уже начавшимися пертурбациями цены на потребительские товары будет первой ласточкой о будущих повседневных проблемах для каждого человека.
Что делать? Мой взгляд пессимистичен. Сколь-либо эффективно противостоять столь тотальной пропагандистской машине, поддержанной всей мощью законодательной базы и репрессивных органов, да еще в условиях, когда большинство населения жизнь в таком информационном пространстве воспринимает как нормальную, практически невозможно. А точнее возможно на сугубо индивидуальном уровне, что по определению означает жизнь частную - вне жизни общественной. Занимаясь собственными делами. И общаясь с близкими по духу и интересам в малых сообществах. Как это уже бывало когда-то. Ну и помогая в меру сил тем, кто выбрал путь активного политического и общественного противостояния. Для научных работников это может быть, к примеру, всемерная поддержка Диссернета, едва ли не единственного действительно удавшегося общественного проекта, значимость которого выходит далеко за пределы проблем научной квалификации: он - о честности и лжи, о критической важности репутаций в обществе, без которых невозможно доверять вообще никому и ничему.
А в более глобальном измерении остается надеяться, что жизнь (качество которой неизбежно ухудшится в перспективе) возьмет свое, и разрыв между реальностью и ее подачей станет таким, что его не заметит только слепой. Заданный вектор движения страны в архаику (в тот самый "новый Советский Союз", где упор не на социализм, а на "традиционные ценности" с фундаменталистской подкладкой) настолько резко направлен в сторону, противоположную той, куда движется развитый мир, что население, уже вкусившее плодов прогрессизма (если не смысле "свободы и демократии", то хотя бы в консьюмеризме), по-настоящему (т.е. не только идеологически) погрузиться в этот "традиционализм" вряд ли готово. Невозможно же все время существовать в режиме истерики, даже и патриотической. Когда-то должно включиться рацио...
Кажется, злоупотребляю многоточием. Как это у Бродского: "Все то, что я писал в те времена, сводилось неизбежно к многоточью". Вот они опять здесь, "те времена".
Подведу-ка я итоги своего жж-года. Как и в прошлом году, всего 20 постов за год. Т.е. в среднем, один каждые две недели. Что, конечно, немного, но моя основная работа больше не позволяет (в фейсбуке, где мое отношение к публичному высказыванию не столь серьезное, активности было больше). Но зато тексты эти были (за редким исключением) весьма протяженными и, надеюсь, качественными: стремление «раскрыть тему» всесторонне - это мое форте, от которого я не могу избавиться, даже если и хочу. Количество читателей (а я обычно ставлю публично видимый счетчик) варьировалось в весьма широких пределах - при том, что в связи с очевидным (хотя и медленным) умиранием жж я все меньше понимаю, кто, собственно, меня читает. Ясно одно: многие из тех, кто читал меня раньше, больше этого не делают: в большинстве своем, они мигрировали в фейсбук, где паттерн читательского и комментаторского поведения другой - в частности, менее дружественный к подобным мне «писателям» (не имеющим «имени» и пишущим длинно и стилистически тяжело).
Самый мой популярный текст года «Тезисы о грядущей изоляции России в контексте крымско-украинских событий» был прочитан более 35 тысяч раз, что для меня, автора (как бы поточнее выразиться) непубличного, аномально высокая цифра. Возможно, это объясняется тем, что этот текст (опубликованный 3 марта - когда было только объявлено о грядущем референдуме в Крыму и все главные события были впереди) был одним из первых, осмысляющим ситуацию в России - в том числе и в прогностическом плане. Могу констатировать: мне за мои прогнозы не стыдно.
Другой «главный текст» года «Меланхолические заметки об эффективности тотальной госпропаганды», опубликованный 7 мая, был прочитан без малого шесть тысяч раз (и весьма широко обсуждался, в том числе в фейсбуке). И в нем, я считаю, удалось если не первым, то одним из первых сформулировать кое-что из того, что к концу года стало общим местом. Наконец, третий важный для меня текст «Значима ли мораль в принятии политических решений? Путин и Блэр» от 16 июня оказался не столь популярным (всего 1400 прочтений), но в нем был акцентирован тезис (видимый из названия поста), который почему-то мало кем в России из профессиональных политологов (упирающих на объективные корни и прагматику проводимой политики и отрицающих морально-этические аспекты как малозначимые) осознается...
Во второй половине года я к проблематике околоукраинского кризиса не возвращался - с моей точки зрения, я сказал все, что хотел. Хотя были тексты о британской политике («Расизм в Британии через призму российского восприятия: казус UKIP» - опубликован на polit.ru и «Сумбурные заметки о шотландском референдуме»), а также политические тексты в контексте международной науки и образования («Негласные санкции против публикаций российских ученых»: почему это паранойя - опубликован в «ТрВ-Наука» и недавний «Научная диаспора: за Родину, за Сталина?»). Также очень надеюсь, что закрыл в своем журнале навязшую в зубах «тему Максима Соколова» - публикацией «Фантазийный ужастик от Максима Соколова: что страшнее братоубийственной войны» (содержание этого текста шире его названия).
Если бы я был способен игнорировать интересы своих читателей, то писал бы больше «театральных» текстов. Но я не вижу в этом смысла. В отличие от прошлых лет, оказалась полностью проигнорированной шахматная тема - хотя в редакторской ипостаси я принял активное участие в создании традиционного (в том числе и по устрашающему объему) шахматного портрета прошедшего года «КС-Итоги: 2014 год с Сергеем Шиповым» на сайте Crestbook.
Как читатель, я могу сформулировать два тезиса по итогам года: (1) как это ни странно, сейчас наблюдается расцвет публицистики близкого мне «западнического» типа: активно и качественно работают такие авторы, как Кирилл Рогов (еще), Александр Морозов, Александр Баунов, Сергей Медведев, Александр Аничкин, Гасан Гусейнов, Иван Давыдов, Василий Гатов и другие; (2) еще более странно, что я аппетит к этой, повторю, умной и качественной публицистике, во многом потерял. Возможно, потому, что мне (и, я знаю, не только мне) «все ясно». Собственно, в этом и печаль. В этой связи я понимаю, почему и к моим писаниям многие потеряли интерес.
Добавлю для полноты картины, что с моей точки зрения провластная журналистика «охранительно-патриотического» типа деградировала до предела - в том числе, и в сугубо профессиональном отношении (упомянутый выше Максим Соколов - типичный пример такой деградации, охватывающей, по моему убеждению, и человеческую ипостась). И я, всегда любивший следить за теми, кто мне идеологически не близок, практически полностью прекратил этих деятелей читать.
2. Дайджест
Приведу (не меняя ни единого слова) несколько цитат из тех самых моих «главных текстов» года, опубликованных весной (большей частью в самом начале марта). Чтобы еще раз представить мой взгляд на то, что в России происходит.
... экономическая изоляция России - на повестке дня, и определяется она структурой российской промышленности, ее экспорта и импорта… Я еще в тексте, посвященном итогам конфликту с Грузией, писал (имея в виду не только этот конфликт, но и уже опробованные к тому времени Россией рычаги политического шантажа с поставкой газа на Украину и через Украину): "Запад вполне осознал опасность энергозависимости от России. На решение этой проблемы выделяются огромные ресурсы, и альтернативная система, которая позволит эту зависимость нивелировать, рано или поздно будет создана."
... люди могут с симпатией относиться к "традиционным ценностям", связанным с социальными и культурными паттернами жизни. Но они не готовы в том же пакете принимать возврат к архаическим образцам государственного поведения, особенно связанного с насилием… Возврат к роли "жандарма Европы" мало того, что находится вне пределов нынешних возможностей России, он еще и невозможен в современном мире в принципе. И даже "социальные консерваторы" самого правого толка такую роль России и ее президента не примут.
Многие комментаторы пытались обнаружить в действиях России рациональные основания: в чем именно выгоды внезапного силового вмешательства, и для страны, и для ее президента? И не находят таковых, во всяком случае рассчитанных на сколь-либо долгую перспективу… Такое впечатление, что единственная рациональная цель этих действий - чисто внутрироссийская: вызвать эмоциональный патриотический подъем, поднять за счет него рейтинг текущей власти, и на волне острых ощущений одинокого противостояния враждебному Миру усилить изоляцию страны. То есть, стена для изоляции возводится и с собственной стороны, чтобы защитить от вызовов извне (экономических, культурных и пр.) нынешний политический режим и таким образом законсервировать его. Думается, это закономерный этап эволюции режима, исчерпавшего возможности имитации демократических механизмов. Теперь ставка будет делаться на апелляцию к мобилизационному сознанию, противостоящему внешним угрозам на самых границах.
В любом случае, для тех наших граждан, которых можно условно обозначить "западниками" (а более содержательно - сторонниками открытого демократического общества) наступают нелегкие времена. Тем более, что уже очевиден и раскол интеллектуальной части общества (выстраивающей свою картину жизни не на основе государственной пропаганды) - раскол по отношению не просто к факту силового вмешательства в украинские дела и "возврата" исторических российских земель, но и - шире - к вектору развития российского общества... А лично мне будет особенно интересно наблюдать за самоощущением просвещенных лоялистов, много лет повторяющих, что любая возможная альтернатива нынешней власти - еще хуже. Этим мыслителям придется отказываться от иронических эвфемизмов и становиться солдатами идеологического фронта.
Рано или поздно, население осознает, что патриотическая гордость за особость существования традиционной русской цивилизации с эффектными гастролями на чужой территории не заменяет снижающегося качества жизни. Процесс этот займет годы, но он уже пошел. Возможно, судьба российского рубля и связанные с ее уже начавшимися пертурбациями цены на потребительские товары будет первой ласточкой о будущих повседневных проблемах для каждого человека.
Кажется, злоупотребляю многоточием. Как это у Бродского: "Все то, что я писал в те времена, сводилось неизбежно к многоточью". Вот они опять здесь, "те времена".