canticum canticorum, dixit Ecclesiastes, canticum canticorum
Некоторые части Библии читать как раз интересно, и впервую очередь, конечно, Песнь Песней. Тут я, конечно, в особенности рад тому, что знаю древний язык. Старшую Эдду, думаю, мне не суждено прочитать в оригинале, не говоря уже про эпос о Гильгамеше. Мне никогда не узнать, что на самом деле написано в многочисленных произведениях древней любовной лирики. А вот в этом - вполне, беру и читаю.
Естественно, много раз задавался вопрос, как именно такая легкомысленная книга попала в свод священного писания. По этому поводу рассказываются-пересказываются высказывания разных раввинов, вроде того, что всё течение времени не стоит той минуты, когда была "дарована" Песнь Песней, или что все "писания" - святое, но Песнь Песней - святое из святого. По существу вопроса раввины утверждали, что эту книгу надо читать как аллегорию, и что речь в ней на самом деле идёт о любви бога к народу Израиля. Конечно, остаётся непонятным, почему нельзя было то же высказать прямым текстом, или если уж с помощью аллегории - то не такой опасной. Ну и ладно, включили её в канон - и хорошо, будем радоваться, что она сохранилась благодаря этому.
Многие фразы из Песни Песней стали расхожими выражениями.
Общеизвестное в своей первоначальной форме, на иврите, - "нагила ве-нисмеха" (1:4) (других слов из песни "hава нагила" вокруг нет), т.е. "будем радоваться и веселиться" - впрочем, это же сочетание есть в Псалмах (118:24).
Этот стих, 1:4, начинается словами "машхени ахареха, наруца" - "влеки меня за собой, побежим". Как-то при мне два человека спорили о том, хороший ли писатель Шай Агнон. Один утверждал, что читать его не доставляет ни малейшего удовольствия, и что Нобелевскую премию ему дали только потому, что тогда решили - ну, надо бы дать израильтянину. А другой, наоборот, говорил, что это замечательный писатель, и приводил какие-то примеры интересных образов, из которых мне запомнилось только то, что в одной из книг пару лошадей назвали этими словами - одну звали Машхени, а другую Наруца. Что ж, я согласен, что назвать пару лошадей "Тяни меня" и "Побежим", при том ещё что это фраза из Библии - вполне остроумно. Иначе говоря, я Агнона не читал, но эту находку одобряю.
В Израиле часто что-нибудь цитируют из Песни Песней. На свадебных приглашениях - только так: и про то, расцвела ли лоза виноградная, и про то, развилась ли завязь, и про то, распустились ли гранаты. Ну и во всякой публицистике. Нередко встречается фраза "крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность". Ух, думается, какие у этих древних людей всё крепкие выражения! Кстати, выражение "пасущий среди лилий" тоже оттуда. А также "и немедленно выпил".
Впрочем, написать я хотел в основном про "уникальные слова" - hapax legomena - т.е. слова, встречающиеся в корпусе какого-нибудь текста единственный раз. Текстом в данном случае выступает весь Ветхий Завет (Танах). Сообщается, что в Песни Песней особенно много слов, которые встречаются в ней по одному разу, и больше в Библии - нигде: весь словарь Песни Песней составляет 0.4% от словаря Танах'а, а гапаксы, встречающиеся в Песни Песней - 2.4% от всех гапаксов Танах'а.
Как известно, когда в конце 19 века превращали иврит в живой язык, для многих понятий подбирались слова из Танах'а, в том числе "тёмные" слова. Так, некоторые из гапаксов Песни Песней в современном иврите являются совершенно будничными словами - порошок, орех, мастер, бусы, свадьба, росток, точка, осень, мебель, завиток. Следует понимать - гапакс гапаксу рознь. Например, хотя слово "хатуна" (свадьба) является гапаксом, но рядом десятки раз встречается однокоренное слово "хатан" (жених), и нет никаких сомнений в том, что имелось в виду. Относительно некоторых из остальных слов это не всегда так очевидно. Более того, некоторые из них практически наверняка означают в Танах'е не то же, что в современном языке (ясно, например, что в фразе קֹרוֹת בָּתֵּינוּ אֲרָזִים, רַהִיטֵנוּ בְּרוֹתִים слово רהיטים не значит "мебель").
Перейдём к книге Экклезиаста. Её, как известно, написал мизантроп, не лишённый таланта художественного слова, но сильно разочаровавшийся в жизни. Вроде Ондатра из книг о Муми-троллях, только Ондатр читал о тщете всего сущего, а Экклезиаст писал. Разумеется, такое даром не проходит. Несколько последних глав - набор тривиальных афоризмов, совсем как Козьма Прутков, только какой-то зловещий: "Копающий яму - в нее упадет, а взламывающего ограду ужалит змея. Передвигающий камни о них ушибется, а колющему дрова - от них опасность". В самой же последней главе он писал уже такими иносказаниями, что где там Песни Песней с её тривиальной любовью бога к народу Израиля, прозрачно замаскированной под чувственную любовь! Там - в последней главе книги Экклезиаста - описывается человек, приближающийся к смерти. "В тот день, когда задрожат стерегущие дом, и скрючатся мужи сильные, и перестанут молоть мелющие, потому что их немного, и омрачатся глядящие в окна; И запрутся двери на улицу, когда замолкнет звук жерновов; и встанут по голосу птицы, и притихнут все дочери пения". Неудивительно, что комментариев и разъяснений к этим стихам много, и они разнообразны. В комментарии, который у меня под рукой, предполагается, что тут имеется в виду, что человеку начинают отказывать руки-ноги, зубы, глаза и уши. Следующая фраза: "И высот будут страшиться, а на дороге помехи; и отцветет миндаль; и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс" (וְיָנֵאץ הַשָּׁקֵד וְיִסְתַּבֵּל הֶחָגָב, וְתָפֵר הָאֲבִיּוֹנָה). Миндаль, - говорит комментатор неуверенно, - это, скорее всего, имеется в виду седина. А другой комментатор говорит: имеется в виду выступающая через ссохшуюся кожу головка берцовой кости - она напоминает завязь миндаля. Кузнечик [что бы такое придумать?.. Да, наверное, комментаторы были озадачены]: то ли даже такая лёгкая вещь как кузнечик, является для старика тяжестью, то ли его желудок уже не может переварить даже кузнечика. А другой комментатор утверждает: это значит "отяжелеет седалище"! И, наконец, каперс (אֲבִיּוֹנָה) - очередной гапакс, на этот раз совершенно непонятный. "Чрезвычайно тёмное слово" - дружно говорят нам комментаторы, и потом так же дружно сообщают, что под каперсом, несомненно, подразумевается - вы уже, конечно, догадались - сексуальное желание. Какая же связь с каперсом?
Кстати, а что такое каперс? Это такая острая приправа, солёные плоды некоего кустика. Помнится, как-то в ранней молодости попал я в ресторан. По какому-то поводу официант спросил, принести ли каперсы. Я спросил, что это. Официант посмотрел на меня с презрением смешанным с брезгливостью: если не знаешь, мол, что такое каперсы, так нечего тебе в рестораны ходить! Но каперсы принёс. Они оказались жутко острыми, мгновенно лишили язык чувствительности к какому бы то ни было вкусу, и из блюд, описанных в классической литературе, напоминали соус фрекен Бок.
Да, так как каперс связан с либидо? Одна версия - никак, омонимы. Другая: "плод каперса, будучи очень сладким или, наоборот, очень острым..." [Не понял: тот, кто писал этот комментарий, сам не знал, что ли?] "...служил средством увеличения сексуального желания" [не знаю, не знаю, для меня каперс послужил исключительно средством увеличения желания больше никогда его не пробовать], которое у старика уже отсутствует. В результатетаких рассуждений, это слово, אביונה [авийона], фигурирует в словарях как ивритское слово, означающее оргазм (в чём сомневающиеся могут убедиться здесь). Я думаю, если задаться целью найти в Израиле человека, который это слово в этом смысле знает - долго придётся искать.
После рассыпания каперса нас ожидает вот что: "пока порвется серебряный шнур, и откатится золотая чаша, и разобьется кувшин у источника, и покатится колесо в яму". Мне просто страшно рассказывать, какие у этого есть варианты толкования - я и не стану.
В самом конце Экклезиаст даёт нам совет: "А сверх того, сын мой, остерегайся составлять много книг - конца не будет, а много читать - утомительно для плоти", и, совсем уж напоследок, два раза советует бояться бога - "потому что в этом вся суть человека".
Естественно, много раз задавался вопрос, как именно такая легкомысленная книга попала в свод священного писания. По этому поводу рассказываются-пересказываются высказывания разных раввинов, вроде того, что всё течение времени не стоит той минуты, когда была "дарована" Песнь Песней, или что все "писания" - святое, но Песнь Песней - святое из святого. По существу вопроса раввины утверждали, что эту книгу надо читать как аллегорию, и что речь в ней на самом деле идёт о любви бога к народу Израиля. Конечно, остаётся непонятным, почему нельзя было то же высказать прямым текстом, или если уж с помощью аллегории - то не такой опасной. Ну и ладно, включили её в канон - и хорошо, будем радоваться, что она сохранилась благодаря этому.
Многие фразы из Песни Песней стали расхожими выражениями.
Общеизвестное в своей первоначальной форме, на иврите, - "нагила ве-нисмеха" (1:4) (других слов из песни "hава нагила" вокруг нет), т.е. "будем радоваться и веселиться" - впрочем, это же сочетание есть в Псалмах (118:24).
Этот стих, 1:4, начинается словами "машхени ахареха, наруца" - "влеки меня за собой, побежим". Как-то при мне два человека спорили о том, хороший ли писатель Шай Агнон. Один утверждал, что читать его не доставляет ни малейшего удовольствия, и что Нобелевскую премию ему дали только потому, что тогда решили - ну, надо бы дать израильтянину. А другой, наоборот, говорил, что это замечательный писатель, и приводил какие-то примеры интересных образов, из которых мне запомнилось только то, что в одной из книг пару лошадей назвали этими словами - одну звали Машхени, а другую Наруца. Что ж, я согласен, что назвать пару лошадей "Тяни меня" и "Побежим", при том ещё что это фраза из Библии - вполне остроумно. Иначе говоря, я Агнона не читал, но эту находку одобряю.
В Израиле часто что-нибудь цитируют из Песни Песней. На свадебных приглашениях - только так: и про то, расцвела ли лоза виноградная, и про то, развилась ли завязь, и про то, распустились ли гранаты. Ну и во всякой публицистике. Нередко встречается фраза "крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность". Ух, думается, какие у этих древних людей всё крепкие выражения! Кстати, выражение "пасущий среди лилий" тоже оттуда. А также "и немедленно выпил".
Впрочем, написать я хотел в основном про "уникальные слова" - hapax legomena - т.е. слова, встречающиеся в корпусе какого-нибудь текста единственный раз. Текстом в данном случае выступает весь Ветхий Завет (Танах). Сообщается, что в Песни Песней особенно много слов, которые встречаются в ней по одному разу, и больше в Библии - нигде: весь словарь Песни Песней составляет 0.4% от словаря Танах'а, а гапаксы, встречающиеся в Песни Песней - 2.4% от всех гапаксов Танах'а.
Как известно, когда в конце 19 века превращали иврит в живой язык, для многих понятий подбирались слова из Танах'а, в том числе "тёмные" слова. Так, некоторые из гапаксов Песни Песней в современном иврите являются совершенно будничными словами - порошок, орех, мастер, бусы, свадьба, росток, точка, осень, мебель, завиток. Следует понимать - гапакс гапаксу рознь. Например, хотя слово "хатуна" (свадьба) является гапаксом, но рядом десятки раз встречается однокоренное слово "хатан" (жених), и нет никаких сомнений в том, что имелось в виду. Относительно некоторых из остальных слов это не всегда так очевидно. Более того, некоторые из них практически наверняка означают в Танах'е не то же, что в современном языке (ясно, например, что в фразе קֹרוֹת בָּתֵּינוּ אֲרָזִים, רַהִיטֵנוּ בְּרוֹתִים слово רהיטים не значит "мебель").
Перейдём к книге Экклезиаста. Её, как известно, написал мизантроп, не лишённый таланта художественного слова, но сильно разочаровавшийся в жизни. Вроде Ондатра из книг о Муми-троллях, только Ондатр читал о тщете всего сущего, а Экклезиаст писал. Разумеется, такое даром не проходит. Несколько последних глав - набор тривиальных афоризмов, совсем как Козьма Прутков, только какой-то зловещий: "Копающий яму - в нее упадет, а взламывающего ограду ужалит змея. Передвигающий камни о них ушибется, а колющему дрова - от них опасность". В самой же последней главе он писал уже такими иносказаниями, что где там Песни Песней с её тривиальной любовью бога к народу Израиля, прозрачно замаскированной под чувственную любовь! Там - в последней главе книги Экклезиаста - описывается человек, приближающийся к смерти. "В тот день, когда задрожат стерегущие дом, и скрючатся мужи сильные, и перестанут молоть мелющие, потому что их немного, и омрачатся глядящие в окна; И запрутся двери на улицу, когда замолкнет звук жерновов; и встанут по голосу птицы, и притихнут все дочери пения". Неудивительно, что комментариев и разъяснений к этим стихам много, и они разнообразны. В комментарии, который у меня под рукой, предполагается, что тут имеется в виду, что человеку начинают отказывать руки-ноги, зубы, глаза и уши. Следующая фраза: "И высот будут страшиться, а на дороге помехи; и отцветет миндаль; и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс" (וְיָנֵאץ הַשָּׁקֵד וְיִסְתַּבֵּל הֶחָגָב, וְתָפֵר הָאֲבִיּוֹנָה). Миндаль, - говорит комментатор неуверенно, - это, скорее всего, имеется в виду седина. А другой комментатор говорит: имеется в виду выступающая через ссохшуюся кожу головка берцовой кости - она напоминает завязь миндаля. Кузнечик [что бы такое придумать?.. Да, наверное, комментаторы были озадачены]: то ли даже такая лёгкая вещь как кузнечик, является для старика тяжестью, то ли его желудок уже не может переварить даже кузнечика. А другой комментатор утверждает: это значит "отяжелеет седалище"! И, наконец, каперс (אֲבִיּוֹנָה) - очередной гапакс, на этот раз совершенно непонятный. "Чрезвычайно тёмное слово" - дружно говорят нам комментаторы, и потом так же дружно сообщают, что под каперсом, несомненно, подразумевается - вы уже, конечно, догадались - сексуальное желание. Какая же связь с каперсом?
Кстати, а что такое каперс? Это такая острая приправа, солёные плоды некоего кустика. Помнится, как-то в ранней молодости попал я в ресторан. По какому-то поводу официант спросил, принести ли каперсы. Я спросил, что это. Официант посмотрел на меня с презрением смешанным с брезгливостью: если не знаешь, мол, что такое каперсы, так нечего тебе в рестораны ходить! Но каперсы принёс. Они оказались жутко острыми, мгновенно лишили язык чувствительности к какому бы то ни было вкусу, и из блюд, описанных в классической литературе, напоминали соус фрекен Бок.
Да, так как каперс связан с либидо? Одна версия - никак, омонимы. Другая: "плод каперса, будучи очень сладким или, наоборот, очень острым..." [Не понял: тот, кто писал этот комментарий, сам не знал, что ли?] "...служил средством увеличения сексуального желания" [не знаю, не знаю, для меня каперс послужил исключительно средством увеличения желания больше никогда его не пробовать], которое у старика уже отсутствует. В результатетаких рассуждений, это слово, אביונה [авийона], фигурирует в словарях как ивритское слово, означающее оргазм (в чём сомневающиеся могут убедиться здесь). Я думаю, если задаться целью найти в Израиле человека, который это слово в этом смысле знает - долго придётся искать.
После рассыпания каперса нас ожидает вот что: "пока порвется серебряный шнур, и откатится золотая чаша, и разобьется кувшин у источника, и покатится колесо в яму". Мне просто страшно рассказывать, какие у этого есть варианты толкования - я и не стану.
В самом конце Экклезиаст даёт нам совет: "А сверх того, сын мой, остерегайся составлять много книг - конца не будет, а много читать - утомительно для плоти", и, совсем уж напоследок, два раза советует бояться бога - "потому что в этом вся суть человека".