Про злую мачеху, благочестивую падчерицу и чудесную Мандалу (2)
(Окончание. Начало здесь)
3
В Но: барышне Тю:дзё: посвящено два действа. Первое называется «Гора Хибари» (鶊山 , «Хибарияма»). Странник-ваки здесь - сам господин Фудзивара-но Тоёнари. Злая мачеха оклеветала его дочь, барышню Тю:дзё:, обвинив её в злоумышлениях против отца и его младшей дочки от второго брака. Тоёнари велел своим воинам схватить девочку и казнить её где-нибудь подальше от дома - например, на горе Хибари. Верная няня барышни не пожелала с ней расставаться и тоже пошла на смерть. Воины доложили, что выполнили приказ. И вот теперь, спустя несколько лет, Тоёнари забрёл на ту самую гору. Он тоскует по дочери, все его подозрения давно рассеялись и он понял, что погубил невинное дитя. Навстречу ему выходит неожиданно та самая нянька, вполне живая - но то ли обезумевшая с горя, то ли притворяющаяся безумной при виде бывшего господина. Тоёнари заверяет женщину, что всё позади, что он раскаивается, и просит её показать ему хотя бы могилу дочери. Поколебавшись, та выводит его к горной пещере, где все эти годы провела барышня Тю:дзё:, твердя «Слава будде Амиде!» и читая наизусть величания сутр о Чистой земле (称讃浄土教«Сё:сан дзё:до кё:»), раз уж переписывать их больше нечем и не на чем. Воины, тронутые её благочестием и дочерней почтительностью, в своё время пощадили девушку.
Гравюра Цукиоки Ко:гё. Это не клетка, это пещера так выглядит на сцене!
Кормились женщины тем, что собирали горные цветы и нянька носила их продавать в Столицу (в исходной легенде этого мотива, конечно, не было - там девочка выживала только на горных кореньях и милосердии Каннон). Отец кается, зовёт дочь домой - но та отвечает: «Я пойду с тобой, батюшка, но только для того, чтобы принести обеты в храме». Тоёнари счастлив и этому, и все трое благополучно покидают гору, а хор славит Амиду и Каннон.
Если в «Горе Хибари» основное действие происходит непосредственно по ходу представления, без всяких видений, а чудо - то, что девочка выжила и правда открылась, то в другом действе, «Таима» (当麻), дело обстоит иначе. Оно считается «трудным» и ставится довольно редко, несмотря на всю славу Дзэами.
Странник здесь - просто монах-паломник, добравшийся до храма Таима-дэра, чтобы поклониться здешним святыням, включая древнюю мандалу. У ворот его встречают две женщины: старушка-монахиня и её юная спутница и на расспросы паломника предлагают ему показать всю обитель.
Опять же гравюра Цукиоки Ко:гё
Вместе они обходят вокруг храма и осматривают его достопримечательности: вот тот пруд, где росли лотосы и при промывании в котором пряжа окрасилась в пять цветов; вот вишнёвое дерево, на ветвях которого нити сушились, и так далее. Вся округа храма описывается в тех же пяти красках, и постепенно монах понимает, что всё в обители в точности соответствует плану мандалы - а значит, и самой Чистой земле. Догадываясь, что его спутницы - люди непростые, он начинает расспрашивать их с обычной для Но: настойчивостью; старушка говорит: «Ну, ты же помнишь, что барышне Тю:дзё: помогала в её благочестивых трудах старая монахиня? Вот это я и есть, а сама ткачиха - тоже перед тобой!» Вокруг обеих женщин сгущаются пурпурные облака, и они исчезают.
Конечно, паломник хочет узнать больше и молится о новом видении. В конце концов он засыпает - и во сне ему вновь является образ барышни Тю:дзё:. Она рассказывает, что ныне пребывает в Чистой земле будды Амиды - ибо неправы утверждающие, что туда нет хода женщинам и сперва даже праведницам надо переродиться мужчинами и прожить ещё одну жизнь, не утратив своей праведности и упования на Амиду; на самом деле, когда Амида дал обет спасти все живые существа, он, конечно, говорил и о женском поле. И порукой тому в мире людей да будет та самая мандала! Она рассказывает о Чистой земле - теперь уже не только как что там выглядит, но и о музыке, звучащей там, и о танцах, исполняемых бодхисаттвами. И, конечно, показывает эти танцы. Затем, ещё раз восславив будду Амиду, барышня Тю:дзё: исчезает, а монах пробуждается.
А так выглядит барышня Тю:дзё: уже не у Ко:гё, а на гравюре его дочери - Гё:кусэй.
Показательно, что недавно это действо о женском спасении было возобновлено на сцене с участием двух из очень немногочисленных женщин-актрис Но: (女流能楽師, дзёрю: но:гакуси ) - Удзава Хису и её дочери Удзава Хикару.
4
Кукольный театр тоже не прошёл мимо барышни Тю:дзё:. Самой известной была пьеса Намики Сэнрю: «Девушка, покинутая под соснами на горе Хибари» (鶊山姫捨松, «Хибарияма химэсутэ мацу», 1740), вскоре переделанная и для Кабуки. Пьеса довольно длинная и посвящена в основном домонастырской жизни и семейным драмам героини. В XIX веке её в обоих театрах охотно сокращали, выбирая для постановки только один какой-нибудь акт - какой казался понадрывнее. Вот, для примера, мэйдзийский кабукинский извод Каватакэ Синсити Третьего «Предание о барышне Тю:дзё: и храме Таима» (中将姫当麻縁記, «Тю:дзё:-химэ Таима энги», 1884).
Главу семейства здесь зовут Ёкохаги-но Тоёнари и он уже Правый министр, его супругу, мачеху героини - госпожа Иванэ (или, в другой подверсии, Тэрухи-но-маэ). Иванэ - образцовая злодейка в духе « Зеркальной горы», из которой вообще в поздних кабукинских версиях очень много заимствований. Как и отрицательная дама в «Зеркальной горе», Иванэ участвует в противоправительственном заговоре; главный её сообщник и тайный возлюбленный - Фудзивара-но Хироцугу (тот самый, который потом после смерти стал гневным духом - одним из немногих, неумиротворённых и поныне). Сама барышня Тю:дзё:, наоборот, ангел кротости и доброты, любимая всей прислугой в усадьбе (одну из служанок, по имени Кироноя, барыня из-за этого даже из дому выгнала). Иванэ пользуется этим и клевещет на девушку перед отцом: барышня Тю:дзё: состоит-де в позорной связи с красавцем-лакеем! Тоёнари не верит навету, но он - человек мягкий и слабовольный, так что дело зависает в неопределённости.
А отношения между мачехой и падчерицей всё обостряются. Дом Ёкохаги хранит небольшое древнее изваяние Каннон; Иванэ пытается его похитить и передать своему другу Хироцугу, но застигнута барышней и вынуждена пойти на попятный. Она даже доверяет драгоценное изваяние заботам самой Тю:дзё: - разумеется, только затем, чтобы его выкрасть и обвинить саму девушку. Всё идёт по сценарию «Зеркальной горы» - только в нашей истории роль Каннон, конечно, окажется куда значительнее.
Тоёхара Кунитика изобразил персонажей пьесы тоже в духе «Зеркальной горы»
Иванэ и Хироцугу хватают бедную барышню Тю:дзё: и требуют признания в том, что та украла изваяние и сплавила его на сторону. Та клянётся, что ничего такого не делала; мачеха выставляет девушку, в чём та была, в заснеженный сад (дело зимою), а «для сугрева» велит слугам побить её палками. За оградой сада тем временем мечется бедная Кириноя, желая помочь молодой хозяйке - но ворота на запоре, и ей только удаётся перебросить через забор тёплую накидку для барышни Тю:дзё:.
На этой мэйдзийской картинке снега особенно много. Амурчик не имеет отношения к сюжету - такими вся эта печатная серия оформлена.
Слуги, как уже говорилось, барышню любят и с экзекуцией не торопятся. Госпожа Иванэ сама спускается в сад, хватает падчерицу за волосы, кидает в сугроб и заносит палку - но тут храброй (и сильной) Кириное удаётся-таки выломать калитку и подоспеть на защиту своей любимицы. Наблюдающий всё это Хироцугу забавляется; он велит другой служанке, Укифунэ, взять палку и вновь выгнать дерзкую. Ну действительно, не самой же госпоже Иванэ драться с простолюдинкой!
Укифунэ, однако, молодая хозяйка тоже милее; грозно идя в бой, она успевает шепнуть барышне: «Как ударю - падай замертво!» Служанки сходятся, замахиваются, барышня Тю:дзё: бросается их разнимать - и получает от Укифунэ палкой по голове. Та падает с видом умирающей, обе служанки бросаются к ней, а Иванэ и Хироцугу ретируются - прямо-таки к убийству при свидетелях они не готовились, другое дело, если б барышня просто простудилась и померла!
И тут на крыльце появляется сам Тоёнари. «Что тут происходит?» - грозно спрашивает он. Служанки винятся: «Вот, зашибли молодую госпожу! Нет нам прощения!» - «Есть вам прощение, - грустно говорит Правый министр. - Я всё видел и слышал. Но вмешаться никак не мог - разоблачи я заговорщиков, на первом же допросе госпожа Иванэ назвала бы меня как сообщника и добилась бы моего изгнания; а я необходим государю. Сделаем так. Вы возьмёте тело, положите в гроб и отнесёте хоронить на гору Хибари. Выдадим за смерть от переохлаждения. На горе гроб заройте, но дочку мою перед этим выпустите и служите ей верой и правдой, пока обстоятельства, милостью Каннон, не переменятся. И ты, девочка, - опускается он на колени рядом с «трупом», - не обижайся и держись - где угодно сейчас тебе будет безопаснее, чем рядом с мачехой!» Барышня Тю:дзё:, не открывая глаз, славит Амиду и Каннон, и мрачный Тоёнари уходит в дом, оставив её попечению верных служанок (одна из которых, разумеется, ведёт своё происхождение от той самой преданной няньки в действе Но:).
Но, конечно, это было не последнее изложение истории барышни Тю:дзё:. Уже в 1911 году был снят первый фильм про неё (в главной роли - Оноэ Мацуносукэ, актёр из славной кабукинской династии по прозвищу «Мацу-Глазастик», успевший сняться в тысяче с лишним немых фильмов!), в 1920 - другой, ещё более успешный фильм, и поехало… Самый известный и недавний из них - « Книга усопших» (死者の書 , «Сися-но сё») был снят по одноименному роману Орикути Синобу, написанному ещё в 1939 году и успевшему стать «малой классикой» ХХ века. Там от исходного сюжета уже осталось не так много, зато весьма деятелен призрак злосчастного царевича О:цу, невинно загубленного за сто лет до создания Таима-мандалы.
