...Клюками подпръся о кони и скочи къ граду Кыеву...
⇨ home [↗]
153. На седьмомъ вѣцѣ Трояни връже Всеславъ жребій о дѣвицю себѣ любу.
154. Тъй клюками подпръся о кони, и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружіемъ злата стола кіевскаго.
Первые издатели «Слова о полку Игореве» перевели данное тёмное место так: «Он, подпершись клюками сел на коней». Разумеется, такой перевод не сделал данный фрагмент более понятным, поскольку не проливал свет на загадочные клюки. Эти клюки породили множество догадок, предположений ещё в XIX веке. Так, например, Я. Пожарский полагал, что речь идёт о «воинском снаряде, оружии подобном стрикусам» [Пожарский, 1819, с. 77]. Свидетельств, подтверждающих существование таких снарядов, он не привёл.
Н. Грамматин считал, что «Всеслав был ранен, и без помощи костылей не мог сесть на лошадь» [Грамматин, 1823, с. 181]. Следует заметить, что Всеслав был князем, а не одиноким инвалидом, поэтому его могли посадить в седло и без механических приспособлений. Д. Дубенский находил, что «клюками подпереться о кони» значит «ехать на повозке» [Дубенский, 1844, с. 188]. Вс. Миллер полагал, что слова «клюками подпёрся о кони! Следует переводить как «сжал коня бёдрами» [Миллер, 1877, с. 232-233]. Называть бёдра клюками у русских не принято, поэтому данная трактовка не могла найти понимания. Н. Павлов (Бицын) видел в «клюках» шпоры [Бицын, 1874, с. 761-801], а Н. И. Маньковский - луки седла [Маньковский, 1915, с. 99-100]. В этой связи А. К. Югов писал: «Нет необходимости напоминать здесь о всех заведомых несуразностях, которые проистекали в прошлом из такого прямолинейного перевода слова клюками» [Югов, 1970, с. 242]. Ещё в девятнадцатом столетии Н. Головин предположил, что «слово ‛клюка’ значит здесь хитрость, с помощью которой Всеслав овладел киевским престолом» [Головин, 1846, с. 82-83]. В настоящее время трактовка клюк как «хитростей» получила широкое распространение:
Н. К. Гудзий: «Он, исхитрившись, сел на коня и подскочил к городу Киеву». Д. С. Лихачёв и Л. А. Дмитриев: «Тот хитростью опёрся на коней и скакнул к городу Киеву». С. Шервинский: «Он кознями на коня подпёрся с скакнул ко граду Киеву». О. Щербинина: «Клюками - значит, лукавством, хитростью, ложным предлогом».
Следует заметить, что киевляне вовсе не давали повода рассматривать их в качестве доверчивых троянцев, которые не распознали хитрости с конём. Пытаясь конкретизировать эту хитрость, Д. С. Лихачёв придумал следующую версию: «В 1068 г. половцы разбили войско трёх братьев, сыновей Ярослава Мудрого - Изяслава, Всеволода и Святослава. Киевляне потребовали от Изяслава выдать им коней и оружие, чтобы взять дело обороны Киева в свои руки. Изяслав, боясь киевлян, отказался это сделать, тогда киевляне пошли к ‛порубу’ (к тюрьме), где сидел князь Всеслав Полоцкий, захваченный Ярославичами перед тем в 1069 г., и поставили его киевским князем. Очевидно, что Всеслав удовлетворил требование киевлян - выдал им коней и оружие. Он пришёл, следовательно, к власти хитростью, опершись на коней» [Лихачёв, 1950, с. 455-456]. Каким образом Всеслав смог снабдить киевлян конями и оружием остаётся загадкой. Следует заметить, что кони и оружие являются такого рода факторами, без которых княжескую власть сложно представить. Поскольку все князья опирались на коней и оружие, трудно понять в чём, собственно, заключалась хитрость Всеслава.
Уязвимость для критики доводов Д. С. Лихачёва побуждают исследователей искать новые объяснения или возвращаться к старым трактовкам «клюк». Так, например, Л. А. Булаховский отказывается воспринимать «клюки» как хитрость. По его мнению, более вероятно материальное толкование: ещё больной, опирающийся на костыли Всеслав «окони ся» - сел на коня и «скочи» - поскакал к Киеву [Булаховский, 1955, с. 52-53]. Попытки киевлян доверить оборону Киева в весьма ответственную минуту больному, опирающемуся на костыли князю весьма и весьма сомнительны, поэтому возврат к костылям не вдохновляет современных переводчиков и исследователей «Слова…».
Резко критиковал доводы Д. С. Лихачёва и А. К. Югов. Он утверждал, что «никакого ‛коня’ в этой строфе «Слова о полку Игореве» нет и не было, и никто не ‛скакал’ и не ‛отскакивал’. ‛Коня’ сочинили из глагола ‛оконити’» [Югов, 1970, с. 186]. Трактуя «окони» как «завершение», «окончание», А. К. Югов предлагает следующий перевод данного фрагмента «Слова…»: «На ворожбу опираясь, Всеслав добыл-таки града Киева» [Там же. С. 105]. Здесь можно возразить по поводу не только формы глагола «оконить», которая не встречается в других памятниках словестности. Приведённый перевод А. К. Югова является ярким примером того, как стремление трактователей «Слова…» к ясности порождает прямо противоположный результат: предельную мистификацию содержания «Слова…». Преуспевают в этом и те исследователи, которые всячески манифестируют своё стремление избавить «Слово…» от надуманных мифологем. Объяснить это можно только методологическими прегрешениями, а также предрассудками, которые глубоко укоренились в сознании трактователей «Слова…».
В русских былинах чаще всего защитникам Руси помогают калики перехожие, обеспечивая их первоклассным вооружением, возможностью перемещаться на большие расстояния. Именно дружественные Руси калики перехожие больше всего страдали от половцев, поэтому они могли помочь Всеславу и киевлянам обзавестись оружием и конями для борьбы с половецким нашествием. По этому поводу Б. А. Рыбаков, забывший на время про миф об исключительно паразитарном характере хазарского государства, и исключительной враждебности кочевников писал: «Всё сводится к тому, что ‛прославленный’ (‛провозглашённый’) князем Всеслав быстро отправился в Тмутаракань, где обогатился и табунами коней, и союзниками из числа тюрок-кочевников, вытесняемых в это время со своих пастбищ новоприбывшими половцами. Это, очевидно, и были печенеги, ольберы, шельбиры, которые помогли Святославу Черниговскому победить Шарукана» [Рыбаков, 1991, с. 45] [1].
◆ Пойдем дальше:
▸ Клюка - др.-русск. ‘хитрость, обман’ [Срезневский I, 1230], производное переклюкати ‘перехитрить’ [Срезневский II, 908)];
▸ бѣ же Изѧславъ мужь взоромъ красенъ тѣломъ великомь незлобивъ нравомь кривды ненавидѧ любѧ правду клюкъ же в немь не бѣ ни льсти но простъ оумомъ не воздаꙗ зла за зло [Ипат. летоп. 6586 (1078 г.)];
▸ Она же рече: како хощеши мѧ поꙗти, крьсть мѧ самъ и нарекъ мѧ тъщерью? а (въ) хрестьꙗнехъ того нѣсть закона, а ты самъ вѣси; и рече цр҃ь: переклюкала мѧ еси, Ольга [Пов. вр. л. 6463 г.].
▸Аналогично исландскому примеру:
Konungr mælti: “Þú hefir verit mér yfir klókari ok skaltu heita Bragða-Ǫlvir” [Bragða-Ǫlvis saga].
Конунг сказал: “Перехитрил ты меня и будешь зваться Хитрый Олвир”.
▸ В ЭССЯ 10.55 это слово включено в гнездо *kl’uka / *kl’ukъ, с общим значением «нечто изогнутое». Но так ли это?
⇨
Напрашивается сравнение с нем. klugheit ‘ум; толковость, смышлёность; благоразумие’, норв. kløkt ‘смекалка, смышлёность; практическая смётка, умение, навык’, gløgghet ‘смышлёность, сообразительность, толковость; находчивость’, нем. klug (klüger, klügst) ‘умный; толковый, смышлёный; (благо-)разумный’, др.-исл. klókr ‘умный, хитрый, лукавый’, норв. klok, klókur ‘умный, сообразительный, хитрый, разумный, толковый, мудрый’, kløktig ‘смышлёный, сообразительный, остроумный, хитрый, толковый (о высказывании)’, gløgg ‘смышлёный, сообразительный, толковый, находчивый’, дат. klog ‘умный’, англ. clever ‘умный, проворный, ловкий, шустрый, даровитый, способный, талантливый’, русск. клёвый.
Далее восходит к др.-гр. [h]εὔ-λογος ‘разумный, основательный, здравый’ (с придыханием) < εὔ ‘хорошо’ + λέγω ‘говорить, сообщать, рассказывать; гласить, воспевать, восхвалять, превозносить; хорошо говорить, владеть ораторским искусством’.
Аналогично образовано русск. глаголить ‘говорить’, глагол (заимств. из церк.-слав. вместо исконнорусск. *гологол), чешск. hlahol ‘звон, гомон’, hlaholit ‘звучать’ < *[h]εὔ-λέγω < εὔ ‘хорошо’ + λέγω ‘говорить, сообщать, рассказывать; гласить, воспевать, восхвалять, превозносить; хорошо говорить, владеть ораторским искусством’.
Видимо, от другого корня: англ. guile ‘обман; хитрость, коварство; вероломство, ложь’, исп. águila ‘хитрый, ловкий; смышлёный’, казах. қулық ‘хитрость; обман’, татар. хәйлә ‘хитрость, уловка, увёртка, ухищрение; козни; плутовство; лукавство; повод, предлог, секрет, тайна’, тур. hile ‘хитрость, обман, плутовство, мошенничество’, кит. 巧 [qiǎo] ‘искусный; умелый; ловкий’.
А теперь займемся конями. Кони в «Слове…» присутствуют только в архаической форме комони как в чешском языке. И надо искать других коней:
⇨
кони ‘слухи, молва’ < др.-гр. κᾰνᾰχή, дор. κᾰνᾰχά ‘звук, шум, звон, лязг’, κᾰνᾰχέω ‘звучать’, κᾰνᾰχής ‘звучный, громкий’, казах. қаңқу ‘слухи; молва’, лат. canor [cano] ‘пение, мелодия, напев; звон, звуки’. Др.-гр. κόνᾰβος ‘крик, шум, звон, лязг’, κονᾰβέω ‘звенеть, гудеть’, κοννεω ‘слушать, внимать, знать, узнавать’, финск. kuunnella ‘слушать’.
Звон - звуки, издаваемые металлическими или стеклянными предметами при соприкосновении друг с другом или с чем-либо твёрдым; сплетни, шумные толки.
Перевод станет таким:
На седьмом веку Трояни бросил Всеслав жребий о девице ему милой.
Тот хитростью оперся на слухи и достиг града Киева, и коснулся копьем своим злата стола киевского.
© TrueView
153. На седьмомъ вѣцѣ Трояни връже Всеславъ жребій о дѣвицю себѣ любу.
154. Тъй клюками подпръся о кони, и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружіемъ злата стола кіевскаго.
Первые издатели «Слова о полку Игореве» перевели данное тёмное место так: «Он, подпершись клюками сел на коней». Разумеется, такой перевод не сделал данный фрагмент более понятным, поскольку не проливал свет на загадочные клюки. Эти клюки породили множество догадок, предположений ещё в XIX веке. Так, например, Я. Пожарский полагал, что речь идёт о «воинском снаряде, оружии подобном стрикусам» [Пожарский, 1819, с. 77]. Свидетельств, подтверждающих существование таких снарядов, он не привёл.
Н. Грамматин считал, что «Всеслав был ранен, и без помощи костылей не мог сесть на лошадь» [Грамматин, 1823, с. 181]. Следует заметить, что Всеслав был князем, а не одиноким инвалидом, поэтому его могли посадить в седло и без механических приспособлений. Д. Дубенский находил, что «клюками подпереться о кони» значит «ехать на повозке» [Дубенский, 1844, с. 188]. Вс. Миллер полагал, что слова «клюками подпёрся о кони! Следует переводить как «сжал коня бёдрами» [Миллер, 1877, с. 232-233]. Называть бёдра клюками у русских не принято, поэтому данная трактовка не могла найти понимания. Н. Павлов (Бицын) видел в «клюках» шпоры [Бицын, 1874, с. 761-801], а Н. И. Маньковский - луки седла [Маньковский, 1915, с. 99-100]. В этой связи А. К. Югов писал: «Нет необходимости напоминать здесь о всех заведомых несуразностях, которые проистекали в прошлом из такого прямолинейного перевода слова клюками» [Югов, 1970, с. 242]. Ещё в девятнадцатом столетии Н. Головин предположил, что «слово ‛клюка’ значит здесь хитрость, с помощью которой Всеслав овладел киевским престолом» [Головин, 1846, с. 82-83]. В настоящее время трактовка клюк как «хитростей» получила широкое распространение:
Н. К. Гудзий: «Он, исхитрившись, сел на коня и подскочил к городу Киеву». Д. С. Лихачёв и Л. А. Дмитриев: «Тот хитростью опёрся на коней и скакнул к городу Киеву». С. Шервинский: «Он кознями на коня подпёрся с скакнул ко граду Киеву». О. Щербинина: «Клюками - значит, лукавством, хитростью, ложным предлогом».
Следует заметить, что киевляне вовсе не давали повода рассматривать их в качестве доверчивых троянцев, которые не распознали хитрости с конём. Пытаясь конкретизировать эту хитрость, Д. С. Лихачёв придумал следующую версию: «В 1068 г. половцы разбили войско трёх братьев, сыновей Ярослава Мудрого - Изяслава, Всеволода и Святослава. Киевляне потребовали от Изяслава выдать им коней и оружие, чтобы взять дело обороны Киева в свои руки. Изяслав, боясь киевлян, отказался это сделать, тогда киевляне пошли к ‛порубу’ (к тюрьме), где сидел князь Всеслав Полоцкий, захваченный Ярославичами перед тем в 1069 г., и поставили его киевским князем. Очевидно, что Всеслав удовлетворил требование киевлян - выдал им коней и оружие. Он пришёл, следовательно, к власти хитростью, опершись на коней» [Лихачёв, 1950, с. 455-456]. Каким образом Всеслав смог снабдить киевлян конями и оружием остаётся загадкой. Следует заметить, что кони и оружие являются такого рода факторами, без которых княжескую власть сложно представить. Поскольку все князья опирались на коней и оружие, трудно понять в чём, собственно, заключалась хитрость Всеслава.
Уязвимость для критики доводов Д. С. Лихачёва побуждают исследователей искать новые объяснения или возвращаться к старым трактовкам «клюк». Так, например, Л. А. Булаховский отказывается воспринимать «клюки» как хитрость. По его мнению, более вероятно материальное толкование: ещё больной, опирающийся на костыли Всеслав «окони ся» - сел на коня и «скочи» - поскакал к Киеву [Булаховский, 1955, с. 52-53]. Попытки киевлян доверить оборону Киева в весьма ответственную минуту больному, опирающемуся на костыли князю весьма и весьма сомнительны, поэтому возврат к костылям не вдохновляет современных переводчиков и исследователей «Слова…».
Резко критиковал доводы Д. С. Лихачёва и А. К. Югов. Он утверждал, что «никакого ‛коня’ в этой строфе «Слова о полку Игореве» нет и не было, и никто не ‛скакал’ и не ‛отскакивал’. ‛Коня’ сочинили из глагола ‛оконити’» [Югов, 1970, с. 186]. Трактуя «окони» как «завершение», «окончание», А. К. Югов предлагает следующий перевод данного фрагмента «Слова…»: «На ворожбу опираясь, Всеслав добыл-таки града Киева» [Там же. С. 105]. Здесь можно возразить по поводу не только формы глагола «оконить», которая не встречается в других памятниках словестности. Приведённый перевод А. К. Югова является ярким примером того, как стремление трактователей «Слова…» к ясности порождает прямо противоположный результат: предельную мистификацию содержания «Слова…». Преуспевают в этом и те исследователи, которые всячески манифестируют своё стремление избавить «Слово…» от надуманных мифологем. Объяснить это можно только методологическими прегрешениями, а также предрассудками, которые глубоко укоренились в сознании трактователей «Слова…».
В русских былинах чаще всего защитникам Руси помогают калики перехожие, обеспечивая их первоклассным вооружением, возможностью перемещаться на большие расстояния. Именно дружественные Руси калики перехожие больше всего страдали от половцев, поэтому они могли помочь Всеславу и киевлянам обзавестись оружием и конями для борьбы с половецким нашествием. По этому поводу Б. А. Рыбаков, забывший на время про миф об исключительно паразитарном характере хазарского государства, и исключительной враждебности кочевников писал: «Всё сводится к тому, что ‛прославленный’ (‛провозглашённый’) князем Всеслав быстро отправился в Тмутаракань, где обогатился и табунами коней, и союзниками из числа тюрок-кочевников, вытесняемых в это время со своих пастбищ новоприбывшими половцами. Это, очевидно, и были печенеги, ольберы, шельбиры, которые помогли Святославу Черниговскому победить Шарукана» [Рыбаков, 1991, с. 45] [1].
◆ Пойдем дальше:
▸ Клюка - др.-русск. ‘хитрость, обман’ [Срезневский I, 1230], производное переклюкати ‘перехитрить’ [Срезневский II, 908)];
▸ бѣ же Изѧславъ мужь взоромъ красенъ тѣломъ великомь незлобивъ нравомь кривды ненавидѧ любѧ правду клюкъ же в немь не бѣ ни льсти но простъ оумомъ не воздаꙗ зла за зло [Ипат. летоп. 6586 (1078 г.)];
▸ Она же рече: како хощеши мѧ поꙗти, крьсть мѧ самъ и нарекъ мѧ тъщерью? а (въ) хрестьꙗнехъ того нѣсть закона, а ты самъ вѣси; и рече цр҃ь: переклюкала мѧ еси, Ольга [Пов. вр. л. 6463 г.].
▸Аналогично исландскому примеру:
Konungr mælti: “Þú hefir verit mér yfir klókari ok skaltu heita Bragða-Ǫlvir” [Bragða-Ǫlvis saga].
Конунг сказал: “Перехитрил ты меня и будешь зваться Хитрый Олвир”.
▸ В ЭССЯ 10.55 это слово включено в гнездо *kl’uka / *kl’ukъ, с общим значением «нечто изогнутое». Но так ли это?
⇨
Напрашивается сравнение с нем. klugheit ‘ум; толковость, смышлёность; благоразумие’, норв. kløkt ‘смекалка, смышлёность; практическая смётка, умение, навык’, gløgghet ‘смышлёность, сообразительность, толковость; находчивость’, нем. klug (klüger, klügst) ‘умный; толковый, смышлёный; (благо-)разумный’, др.-исл. klókr ‘умный, хитрый, лукавый’, норв. klok, klókur ‘умный, сообразительный, хитрый, разумный, толковый, мудрый’, kløktig ‘смышлёный, сообразительный, остроумный, хитрый, толковый (о высказывании)’, gløgg ‘смышлёный, сообразительный, толковый, находчивый’, дат. klog ‘умный’, англ. clever ‘умный, проворный, ловкий, шустрый, даровитый, способный, талантливый’, русск. клёвый.
Далее восходит к др.-гр. [h]εὔ-λογος ‘разумный, основательный, здравый’ (с придыханием) < εὔ ‘хорошо’ + λέγω ‘говорить, сообщать, рассказывать; гласить, воспевать, восхвалять, превозносить; хорошо говорить, владеть ораторским искусством’.
Аналогично образовано русск. глаголить ‘говорить’, глагол (заимств. из церк.-слав. вместо исконнорусск. *гологол), чешск. hlahol ‘звон, гомон’, hlaholit ‘звучать’ < *[h]εὔ-λέγω < εὔ ‘хорошо’ + λέγω ‘говорить, сообщать, рассказывать; гласить, воспевать, восхвалять, превозносить; хорошо говорить, владеть ораторским искусством’.
Видимо, от другого корня: англ. guile ‘обман; хитрость, коварство; вероломство, ложь’, исп. águila ‘хитрый, ловкий; смышлёный’, казах. қулық ‘хитрость; обман’, татар. хәйлә ‘хитрость, уловка, увёртка, ухищрение; козни; плутовство; лукавство; повод, предлог, секрет, тайна’, тур. hile ‘хитрость, обман, плутовство, мошенничество’, кит. 巧 [qiǎo] ‘искусный; умелый; ловкий’.
А теперь займемся конями. Кони в «Слове…» присутствуют только в архаической форме комони как в чешском языке. И надо искать других коней:
⇨
кони ‘слухи, молва’ < др.-гр. κᾰνᾰχή, дор. κᾰνᾰχά ‘звук, шум, звон, лязг’, κᾰνᾰχέω ‘звучать’, κᾰνᾰχής ‘звучный, громкий’, казах. қаңқу ‘слухи; молва’, лат. canor [cano] ‘пение, мелодия, напев; звон, звуки’. Др.-гр. κόνᾰβος ‘крик, шум, звон, лязг’, κονᾰβέω ‘звенеть, гудеть’, κοννεω ‘слушать, внимать, знать, узнавать’, финск. kuunnella ‘слушать’.
Звон - звуки, издаваемые металлическими или стеклянными предметами при соприкосновении друг с другом или с чем-либо твёрдым; сплетни, шумные толки.
Перевод станет таким:
На седьмом веку Трояни бросил Всеслав жребий о девице ему милой.
Тот хитростью оперся на слухи и достиг града Киева, и коснулся копьем своим злата стола киевского.
© TrueView