status idem
Это было безусловно лучше свежего воздуха. И спать совершенно теперь не хотелось. Я грешила на кофе, наскоро выпитое перед кино, но какое тут кофе, когда недельное ожидание приятно так разрешилось. Куда девать такую энергию вот только? В письменное? Разбирать Данте меня сейчас нивкакую не заставишь. Читать Солженицына вот пожалуйста. Но мысли собственные так быстро бегут, быстрее строчек прочитываемых, что хочется выгнуться мостом и плеснуть рыбой по гладкой воде. Esta serrada? Боже, как много всего общего и весёлого, как много взаимопонимания, и мы даже смеёмся, опережая друг друга, уже догадавшись, что там будет в словах произнесённых. The Impossible. Мы обязательно заново найдём друг друга. Обязательно.
В голове моей скачет как будто мяч. Иной раз мне хочется броситься на любого постороннего, а то и на двух сразу, кажется, будто это могло бы заглушить неостановимую эту мельницу мыслей и воспоминаний. А потом, уже через секунду, мне хочется без конца повторять "je t'aime", "je l'aime", кричать на всю улицу, писать сообщения, распевать эту фразу, ворочать эту мысль, пытаться прочувствовать, а так ли это... то, что рвётся наружу навязчивым затасканным оборотом. И ведь не прочувствуешь. Да, слёзы душат вот обязательно на том повороте, который даже ни с чем и не ассоциируется, да невероятно весёло, когда знаешь, что увидишь, да страшно скучаешь. Но что такое скучать? Что такое скучать по кому-то? Порою мне кажется, это практически то же, что и любить. Я по тебе скучаю. Я тебя люблю. Я уверена, что я тебя люблю, когда очень сильно скучаю. Но что вот это - это скучание? И почему это так по-русски называется? В английском и французском вот совсем скуки никакой нет, а есть бездна, нехватка, полость. I miss you. Tu me manques. Не "скучаю", а мне тебя не хватает. И почему нам не хватает кого-то? И что значит-то не хватает? Ведь это же какое-то просто скопище чувств и мыслей, которое враз охватывается этим "я тебя люблю", "я по тебя скучаю", и просто надо со всей этим вече многоголосым что-то такое сделать, чтобы по-другому мозг заработал, чтобы не было этого навязчивого, этой вечно преследующей мысли, этих потоков, этих кругообразных возвращений. Но как сделать-то? Можно ли приписывать тому факту, что никуда скопище не девается, что я люблю, что я всё ещё люблю? А тому моменту, когда испарина всех этих дней и месяцев мучительных проступает на лбу, и запросто отираешь её, а в голове свободно - что тогда мы становимся свободны от любви? От любви и от этой дерзкой чёртовой вездесущей невероятной нехватки другого.