Не только вопросы, но и ответы.
Обычно разговоры о философии ведут в узкоспециальных кругах или в университетских аудиториях. Однако время от времени эта тема вдруг настойчиво возникает там, где ее не ожидаешь. И едва ли не каждый новый контекст начинается со старого вопроса. Вопрос в духе «что это и зачем?» является неотъемлемой частью бытия философии, но даже постоянное вопрошание не спасает от иллюзий и стереотипов. Я уже несколько раз заводил речь о подобных стереотипах, и сегодня хочу высказаться еще об одном.
Существует стереотип, рассчитанный на тех, кто «поумнее»: идея, согласно которой философия принципиально не занимается решением проблем, и ее задача состоит в постановке вопросов. А почему бы собственно и не решать проблемы? Откуда такое ограничение?
Исходя из этого несогласия, я рискну сделать набросок собственного представления о философии. Сознание каждого человека устроено так, что в жизни он встречается с сотнями и тысячами самых разных вопросов. По своей природе это не столько артикулированные и поставленные кем-то вопросы, сколько неполные или неразрешенные ситуации, подталкивающие к вопросу как промежуточному этапу в достижении большей определенности. На мой взгляд, философия - это самый точный и гибкий инструмент для работы с проблемами, возникающими вокруг вопросов. В отличие от мифа, религии или науки, философия не скована правилами, она может решать вопросы, переформулировать их, отбрасывать как бессмысленные, создавать концепты и этико-эстетические представления, заставляющие забыть об определенных вопросах и переключиться на другие. Собственно, пресловутый философский поиск основания - это еще одна из стратегий того, что можно сделать с вопросами. Причем философия (и по всей видимости: только философия) способна работать с вопросами любой сложности и из любой сферы знания.
Проясню один момент. Само существование вопросов в той или иной отдельно взятой голове - это глобальная проблема человечества. Вопросы одновременно крайне необходимы и чрезвычайно вредны. Ничто так быстро не позволяет учиться и развиваться как вопросы, но точно также вопросы легко и быстро превращают человека в глупца (простые и неправильные ответы), бездарность (бегство от вопросов) или трусливого прокрастинатора (подчинение вопросам, приводящее к сомнению, блокирующему всякую деятельность). Вопросы, а отнюдь не знание - это платоновский «фармакон», в одной ситуации или дозе целебный, а в иных - убийственный.
По сути я говорю о психотерапевтической функции философии, которая была всегда (и в некоторые эпохи выходила на первый план). Философия с ее девизом «Подвергай все сомнению» стоит на страже неполноты, которая делает возможной свободу. Обратная сторона такой неполноты - тревога, неразрешимое и выматывающее сомнение, приостановка деятельности и выбора. Психотерапевтическая функция таким образом это та часть философии, которая обращается к субъекту, а не внеположенному ему знанию (оно то в пределе может быть полным, становясь мудростью). Кстати, это и есть одно из обоснований «практической значимости» философии, над которой так часто ломают головы в сфере образования. Причем, лучше говорить именно о терапии, которая несводима только к практике (этот термин чрезвычайно гипостазирован, до полной потери адекватных рамок и смысла).
Сам по себе вопрос (и связанная с ним психоэмоциональная динамика: от радости открытия вопроса до за-думывания, т.е. зависания на вопросе) - это универсальный проблема человечества просто потому, что тесно связана с устройством нашего мозга. Мозг - это машина, создающая образы и представления не просто так, а ради достижения той или иной цели. Нереализованная, не воплощенная в действии мысль или слово - сбой в программе, вызывающий серьезные последствия. Т.е. первоначально любое «думание» - это прояснение цели и конструкция посильных способов ее достижения, причем чем быстрее/проще, тем лучше. Эта связь мышления с прагматикой хорошо видна в просторечиях, например, в выражении «даже не думай» (которое на деле означает: не планируй или даже не желай). Еще сильнее это выражено в европейских языках, где «мыслить» и «желать» тесно связаны (например, английское выражение would you mind - на самом деле, является побуждением к действию, а не вопросом). В том числе наследники латыни до сих пор используют одно слово для «смысла» и «чувства» (sense).
Вопрос, вероятнее всего, изначально нужен был мозгу для того, чтобы скоординировать образ цели и способ ее достижения. Чем сложнее мир и его понимание человеком, тем сложнее координация целей и способов, и тем больше вопросов. То, что нескоординировано ведет либо к неуспешным действиям (фрустрация), либо порождает новые вопросы и разрывы (и чем их больше, тем сложнее обнаружить изначальный образ цели). В этом есть некоторая загадка: каким образом человек научился выдерживать такие массы сбоев в мозгу, платя за это в основном неврозами (хотя в ряде случаев это приводит к шизофреническим расстройствам)? Собственно, существование бессознательного и делает идеальную координацию целей и способов невозможной, поскольку мы часто не знаем свои подлинные цели (желания). В конечном счете почти вся философия последних ста лет так или иначе пытается осмыслить факт, что в человеке нет единой точки принятия решений.
Попытки прояснения метафизического, психического и даже нейрофизиологического аспекта вопрошания возникают в истории с каждым новым витком усложнения культуры, т.е. той среды, в которой приходится ориентироваться. Психологи в этом смысле скорее глупы: они согласны на хоть какие-то ответы, не важно какова их конечная цена для субъекта. Психологи традиционно пытаются адаптировать человека под реальность - реальность уже как-то описанную, т.е. со вписанными в нее вопросами и некоторыми ответами. Философия же стремится адаптировать вопросы - под реальность и одновременно под запросы человека. И как мне кажется ценность философии в данном случае измеряется не только степенью адекватности, разрешимости или удовлетворительности сконструированных ею вопросов. Мне нравится идея о философии как особой форме дерзости. Поэтому философия вполне может позволить себе и ответы на вопросы. Но это не ответы в духе «В чем смысл жизни?», потому что сама попытка ответа на него - это симптом бегства от вопросов (Секацкий весьма остроумно назвал это «реакцией Лихачева-Лосева»). Под ответами я понимаю ответы, позволяющие вам выплатить символический долг за свои выборы, поступки, принципы и желания.
Оценивать свои действия в данном случае - это не вопрос принятия себя или усвоения внешних норм, это вопрос обращения к себе. Сам знак вопроса - это крюк, который прочерчивает обратное движение к точке откуда он был задан. В этом смысле многие философы предпочитают движение только в одном направлении - от себя, и поэтому их вопросительные знаки легко могут быть замещены восклицательными. Однако, если нам удается видеть за вопросом, превращающимся то в ответ, то в сбой, человека, то мы вынуждены принять и свою судьбу. Это судьба существа, которое либо само отвечает на вопросы, пусть самые нелепейшие и пришедшие извне, либо находит эти ответы в Другом, но Другом, который не может ничего сказать о нас так, чтоб мы не поняли что это полная чушь. Иными словами, находясь в обществе, каждый из нас не просто решает вопросы и проблемы, но каждым решением доверяет свою судьбу слову, выражающему его выбор. Это подобно ситуации, где вы вынуждены назначать себе цену (хотя прекрасно знаете, что это невозможно), потому что в противном случае эту цену назначат другие. И философия, если и не способна дать хороший ответ, по крайней мере способна вырастить в человеке наглость отвечать самостоятельно. Наугад, вопреки, без гарантий и обетований.
Существует стереотип, рассчитанный на тех, кто «поумнее»: идея, согласно которой философия принципиально не занимается решением проблем, и ее задача состоит в постановке вопросов. А почему бы собственно и не решать проблемы? Откуда такое ограничение?
Исходя из этого несогласия, я рискну сделать набросок собственного представления о философии. Сознание каждого человека устроено так, что в жизни он встречается с сотнями и тысячами самых разных вопросов. По своей природе это не столько артикулированные и поставленные кем-то вопросы, сколько неполные или неразрешенные ситуации, подталкивающие к вопросу как промежуточному этапу в достижении большей определенности. На мой взгляд, философия - это самый точный и гибкий инструмент для работы с проблемами, возникающими вокруг вопросов. В отличие от мифа, религии или науки, философия не скована правилами, она может решать вопросы, переформулировать их, отбрасывать как бессмысленные, создавать концепты и этико-эстетические представления, заставляющие забыть об определенных вопросах и переключиться на другие. Собственно, пресловутый философский поиск основания - это еще одна из стратегий того, что можно сделать с вопросами. Причем философия (и по всей видимости: только философия) способна работать с вопросами любой сложности и из любой сферы знания.
Проясню один момент. Само существование вопросов в той или иной отдельно взятой голове - это глобальная проблема человечества. Вопросы одновременно крайне необходимы и чрезвычайно вредны. Ничто так быстро не позволяет учиться и развиваться как вопросы, но точно также вопросы легко и быстро превращают человека в глупца (простые и неправильные ответы), бездарность (бегство от вопросов) или трусливого прокрастинатора (подчинение вопросам, приводящее к сомнению, блокирующему всякую деятельность). Вопросы, а отнюдь не знание - это платоновский «фармакон», в одной ситуации или дозе целебный, а в иных - убийственный.
По сути я говорю о психотерапевтической функции философии, которая была всегда (и в некоторые эпохи выходила на первый план). Философия с ее девизом «Подвергай все сомнению» стоит на страже неполноты, которая делает возможной свободу. Обратная сторона такой неполноты - тревога, неразрешимое и выматывающее сомнение, приостановка деятельности и выбора. Психотерапевтическая функция таким образом это та часть философии, которая обращается к субъекту, а не внеположенному ему знанию (оно то в пределе может быть полным, становясь мудростью). Кстати, это и есть одно из обоснований «практической значимости» философии, над которой так часто ломают головы в сфере образования. Причем, лучше говорить именно о терапии, которая несводима только к практике (этот термин чрезвычайно гипостазирован, до полной потери адекватных рамок и смысла).
Сам по себе вопрос (и связанная с ним психоэмоциональная динамика: от радости открытия вопроса до за-думывания, т.е. зависания на вопросе) - это универсальный проблема человечества просто потому, что тесно связана с устройством нашего мозга. Мозг - это машина, создающая образы и представления не просто так, а ради достижения той или иной цели. Нереализованная, не воплощенная в действии мысль или слово - сбой в программе, вызывающий серьезные последствия. Т.е. первоначально любое «думание» - это прояснение цели и конструкция посильных способов ее достижения, причем чем быстрее/проще, тем лучше. Эта связь мышления с прагматикой хорошо видна в просторечиях, например, в выражении «даже не думай» (которое на деле означает: не планируй или даже не желай). Еще сильнее это выражено в европейских языках, где «мыслить» и «желать» тесно связаны (например, английское выражение would you mind - на самом деле, является побуждением к действию, а не вопросом). В том числе наследники латыни до сих пор используют одно слово для «смысла» и «чувства» (sense).
Вопрос, вероятнее всего, изначально нужен был мозгу для того, чтобы скоординировать образ цели и способ ее достижения. Чем сложнее мир и его понимание человеком, тем сложнее координация целей и способов, и тем больше вопросов. То, что нескоординировано ведет либо к неуспешным действиям (фрустрация), либо порождает новые вопросы и разрывы (и чем их больше, тем сложнее обнаружить изначальный образ цели). В этом есть некоторая загадка: каким образом человек научился выдерживать такие массы сбоев в мозгу, платя за это в основном неврозами (хотя в ряде случаев это приводит к шизофреническим расстройствам)? Собственно, существование бессознательного и делает идеальную координацию целей и способов невозможной, поскольку мы часто не знаем свои подлинные цели (желания). В конечном счете почти вся философия последних ста лет так или иначе пытается осмыслить факт, что в человеке нет единой точки принятия решений.
Попытки прояснения метафизического, психического и даже нейрофизиологического аспекта вопрошания возникают в истории с каждым новым витком усложнения культуры, т.е. той среды, в которой приходится ориентироваться. Психологи в этом смысле скорее глупы: они согласны на хоть какие-то ответы, не важно какова их конечная цена для субъекта. Психологи традиционно пытаются адаптировать человека под реальность - реальность уже как-то описанную, т.е. со вписанными в нее вопросами и некоторыми ответами. Философия же стремится адаптировать вопросы - под реальность и одновременно под запросы человека. И как мне кажется ценность философии в данном случае измеряется не только степенью адекватности, разрешимости или удовлетворительности сконструированных ею вопросов. Мне нравится идея о философии как особой форме дерзости. Поэтому философия вполне может позволить себе и ответы на вопросы. Но это не ответы в духе «В чем смысл жизни?», потому что сама попытка ответа на него - это симптом бегства от вопросов (Секацкий весьма остроумно назвал это «реакцией Лихачева-Лосева»). Под ответами я понимаю ответы, позволяющие вам выплатить символический долг за свои выборы, поступки, принципы и желания.
Оценивать свои действия в данном случае - это не вопрос принятия себя или усвоения внешних норм, это вопрос обращения к себе. Сам знак вопроса - это крюк, который прочерчивает обратное движение к точке откуда он был задан. В этом смысле многие философы предпочитают движение только в одном направлении - от себя, и поэтому их вопросительные знаки легко могут быть замещены восклицательными. Однако, если нам удается видеть за вопросом, превращающимся то в ответ, то в сбой, человека, то мы вынуждены принять и свою судьбу. Это судьба существа, которое либо само отвечает на вопросы, пусть самые нелепейшие и пришедшие извне, либо находит эти ответы в Другом, но Другом, который не может ничего сказать о нас так, чтоб мы не поняли что это полная чушь. Иными словами, находясь в обществе, каждый из нас не просто решает вопросы и проблемы, но каждым решением доверяет свою судьбу слову, выражающему его выбор. Это подобно ситуации, где вы вынуждены назначать себе цену (хотя прекрасно знаете, что это невозможно), потому что в противном случае эту цену назначат другие. И философия, если и не способна дать хороший ответ, по крайней мере способна вырастить в человеке наглость отвечать самостоятельно. Наугад, вопреки, без гарантий и обетований.