Чтение на больничном
Много читаю про книги, писателей и поэтов. Очередную операцию на глазу сделали, поворачивать взгляд и моргать больно, но смотреть прямо перед собой терпимо. Специально спросила про чтение - можно ли, врач разрешил после двух первых дней.
Чтение мое вечно кластерное - случайно зацепить одно, а потом все разворачивается по ссылкам и сопутствующим темам в разные стороны, как причудливая звезда из одного центра.
Смотрела в свой список чтения с утра и выбирала, что сейчас почитать. Там начатое или найденное для чтения за последние года три-три с половиной. Все эти книги и статьи были разбросаны в разных местах списка синхронизации жизни - так я их в начале года собрала в отдельный список чтения там. Пока разбросаны и не заметно, сколько такого подвешенного чтения , а в отдельном списке видно сразу - 112 пунктов.
Выбралось дочитать диптих Цветаевой из «Поэмы горы» и «Поэмы конца». Вторую я прочла раньше, а сегодня взялась за гору. Помимо самой поэмы опять немного читала про ее героя и роман с ним.
1.Как все романы Цветаевой (большей частью виртуальные, но вот этот нет, перешел в горизонтальную плоскость любовных встреч) он очень краткосрочный. Весь уложился в месяца три. А потом она жила со своими объектами любовными в одних городах, встречались в гостях - но ничего не длилось.
2.Ранние ее стихи мне простодушно нравятся больше. В этих, взрослых, умений мастерских больше, но они становятся головоломкой, преодолеванием ступенек, а не льющейся волной. Помните, я говорила, что читательниц привлекает в стихах chanting - их заговорность, выпевание этих заговоров? У молодой Цветаевой смысл мог быть тоже скрыт под намеками и аллюзиями, но форма была вот эта - нараспевная, заговорная. И можно было не ломать голову над смыслом, а слушать только эти жрецовые песнопения.
В стихах ее после знакомства с Пастернаком строки становятся короче, смысл обрывистей, слова как будто экнономятся. Анжамбеманы - когда последовательность простого действия не помещается в короткую строку и важное слово или часть перебрасывается в следующую строку - и появляется обрыв в ритме и смысле - в большом количестве меня утомляют.
Чтение начинает напоминать слушание малознакомого языка. Когда еще не знаешь твердо язык и слушаешь речь - понимание все время происходит на фразу позже. Сначала слышишь звук, а потом, пока он длится в памяти, опознаешь и с запаздыванием приходит понимание смысла.
Так и у Цветаевой в этих обрывистых стихах и поэмах - понимание не приходит одновременно с прочитыванием строк. Всегда делаешь усилие по расшифровке - восстанавливаешь намек, распознаешь игру слов про что-то не названное, припоминаешь детали жизни - и только тогда, с задержкой, понимаешь, о чем.
3. Я понимаю из этого, что и говорила она так же - плотно, насыщенно, с аллюзиями и афоризмами, но в своем ритме и своем развертывании смыслов. Оттого люди постоянно вспоминают, что слушать ее было трудно - не в плохом смысле трудно, а в смысле - все время напряженно следить за мыслью в плотном потоке. И потом, несмотря на ощущение значительности и плотности разговора - почти невозможно пересказать, о чем же говорили. Так до нас и не дошли пересказы, что же такого интересного она говорила. Только если это были отдельно высказанные фразы про что-то.
4. А к этому - о чем бы она не писала, среди трудно понимаемого все время разбросаны афоризмы - где очень лихо и неожиданно что-то сказано в отлично ограненной форме. Я давно как-то подумала, что афоризмы жертвуют правдивостью ради эффектной формы - но я эффекты (и дешевые тоже)люблю, так что отчеканенные афоризмы выхватываю в тексте с удовольствием.
5. Еще одно - при всей почти зауми и символичности текста, она всегда пишет практически дословно по событиям и впечатлениям реальной жизни. Поэма конца прямо пошагово происходит в конкретных кафе, на конкретных мостах, у конкретных столбов. Но описанных эпически.
6. И про «эпически». Маленький роман, до секса дошедший только потому, что муж уехал ненадолго дочь в школу отдавать, завядший, как все ее романы, довольно быстро, с маленького роста казановой, который не читал упорно ее стихов, не любил стихи вообще, все время уклонявшийся от ее интеллектуальных интересов - этот роман подается эпически. Там не просто люди, а все время боги, титаны, библейские герои. Гора - тоже как из древнего эпоса, а соединение героев - небывалое событие, чуть ли не масштаба порождения всего сущего.
Хоть гора - Петршин холм в Праге- действительно впечатляет, но все равно, лучше не знать героев стихов. А то мне все время вспоминается «Демоническая женщина» Тэффи.
7. Про слова - меня большей частью восхищает, меньшей - раздражает как много странных и старых слов Цветаева всегда вставляет в свои стихи. Восхищает - потому что это обширный лексикон, это вышивание золотых слов, редко употребляемых, вышедших из обихода, полузабытых, а не просто обыденный усеченный словарь в три притопа. Но и раздражает слегка, как нарочитость.
Из-за интернетности текстов иногда думаешь - напечатали с ошибкой. Ну вот странное слово в конце первой строки:
Гора говорила, что коемужды
Сбудется - по слезам его.
Я сегодня этим «коемужды» просто маялась. Нет в словарях, все ссылки идут на стихотворение. Но потом задала поиск по книгам и там нашлось. Это старая строка из библии, что воздастся «коемужду по делом его». Слово означает просто «каждому», и в старых текстах вот так встретилось- с «у» на конце. А у Цветаевой с «ы» - но это опять же непонятно, она так написала или в сеть так напечатали.
Однако на самом деле правильно в церковнославянском - «коемуждо» - с «о» на конце. Это дательный падеж -кому?- от старинного слова «кыйждо» - каждый.
И после расшифровки понятно становится, что это намек на библейскую фразу, где каждому воздастся по его делам, а у Цветаевой - сбудется каждому то, что он заслужил слезами и горем. Причем сбудется - значит уже предсказывалось, желалось, предвкушалось, опасалось - а не просто неожиданная награда.
8. И тут же эта библейская строка, где не «по делАм», а «по делОм» - вдруг высветило мне знакомое наречие «поделом»! И стало понятно, что значение по заслугам, за совершенное, заработанное - слилось в одно слово и стало означать мстительное - так ему и надо!
9. Дальше я нашла оцифрованную книгу с письмами МЦ к Родзевичу и зачиталась. Герой Поэмы горы жил долго-долго, больше девяноста лет - так что в конце жизни все его заслуги померкли, а стал он внезапно участником романа Цветаевой. Про него почти никто не знал, пока не стали его расспрашивать литературоведы. Он подробностей не стал рассыпать, но от любви цветаевской благородно не отпирался, вину за расход принял на себя - мол, струсил ее величия, не потянул.
А письма, которые она ему писала, передал дочери ее Але в шестидесятых, со случайным курьером. Странно, что они не пропали - ни по дороге, ни в руках довольно мстительной к прошлому Ариадны. Могла их сжечь, чтобы не бросать тень на любимого отца. Но она, не читая, их запечатала в конверт и предписала - как и все остальные дневники и письма Цветаевой - не открывать для публики до 2000-го года. Аргументировала она это тем, что сначала нужно напечатать весь литературный архив, представить Цветаеву как поэта, и только потом приоткрывать, каким она была человеком.
И после 2000-го начали разбирать архивов и печатать дневники и переписки. Так и письма Родзевичу нашли дорогу в печать.
Книга интересна еще и тем, что там бок о бок напечатаны рукописный оригинал - и расшифровка печатная. Да еще со множеством фотографий Праги того времени.
10. Письма выглядят очень интересно - ровные каллиграфические строки - и кончик каждой строки загибается вниз, как хвостик.
Что касается любовных писем - мне они кажутся ужасно скучными - и интересными только человеку, вовлеченному именно в этот роман. (Это я еще перечитала книгу из моей юности про любовную переписку знаменитостей). Но Цветаева везде поражает - и в размахе полупридуманной любви, и в интерпретации фактов, которые на посторонний взгляд кажутся совсем иными - и в афоризмах, которые она тут и там роняла, не заботясь скупостью, что это только в частном письме.
***
Поэма Горы, если хотите прочесть.
Книга с письмами МЦ к Родзевичу
***
А меня уже унесло к Булгакову и его жизни.
Чтение мое вечно кластерное - случайно зацепить одно, а потом все разворачивается по ссылкам и сопутствующим темам в разные стороны, как причудливая звезда из одного центра.
Смотрела в свой список чтения с утра и выбирала, что сейчас почитать. Там начатое или найденное для чтения за последние года три-три с половиной. Все эти книги и статьи были разбросаны в разных местах списка синхронизации жизни - так я их в начале года собрала в отдельный список чтения там. Пока разбросаны и не заметно, сколько такого подвешенного чтения , а в отдельном списке видно сразу - 112 пунктов.
Выбралось дочитать диптих Цветаевой из «Поэмы горы» и «Поэмы конца». Вторую я прочла раньше, а сегодня взялась за гору. Помимо самой поэмы опять немного читала про ее героя и роман с ним.
1.Как все романы Цветаевой (большей частью виртуальные, но вот этот нет, перешел в горизонтальную плоскость любовных встреч) он очень краткосрочный. Весь уложился в месяца три. А потом она жила со своими объектами любовными в одних городах, встречались в гостях - но ничего не длилось.
2.Ранние ее стихи мне простодушно нравятся больше. В этих, взрослых, умений мастерских больше, но они становятся головоломкой, преодолеванием ступенек, а не льющейся волной. Помните, я говорила, что читательниц привлекает в стихах chanting - их заговорность, выпевание этих заговоров? У молодой Цветаевой смысл мог быть тоже скрыт под намеками и аллюзиями, но форма была вот эта - нараспевная, заговорная. И можно было не ломать голову над смыслом, а слушать только эти жрецовые песнопения.
В стихах ее после знакомства с Пастернаком строки становятся короче, смысл обрывистей, слова как будто экнономятся. Анжамбеманы - когда последовательность простого действия не помещается в короткую строку и важное слово или часть перебрасывается в следующую строку - и появляется обрыв в ритме и смысле - в большом количестве меня утомляют.
Чтение начинает напоминать слушание малознакомого языка. Когда еще не знаешь твердо язык и слушаешь речь - понимание все время происходит на фразу позже. Сначала слышишь звук, а потом, пока он длится в памяти, опознаешь и с запаздыванием приходит понимание смысла.
Так и у Цветаевой в этих обрывистых стихах и поэмах - понимание не приходит одновременно с прочитыванием строк. Всегда делаешь усилие по расшифровке - восстанавливаешь намек, распознаешь игру слов про что-то не названное, припоминаешь детали жизни - и только тогда, с задержкой, понимаешь, о чем.
3. Я понимаю из этого, что и говорила она так же - плотно, насыщенно, с аллюзиями и афоризмами, но в своем ритме и своем развертывании смыслов. Оттого люди постоянно вспоминают, что слушать ее было трудно - не в плохом смысле трудно, а в смысле - все время напряженно следить за мыслью в плотном потоке. И потом, несмотря на ощущение значительности и плотности разговора - почти невозможно пересказать, о чем же говорили. Так до нас и не дошли пересказы, что же такого интересного она говорила. Только если это были отдельно высказанные фразы про что-то.
4. А к этому - о чем бы она не писала, среди трудно понимаемого все время разбросаны афоризмы - где очень лихо и неожиданно что-то сказано в отлично ограненной форме. Я давно как-то подумала, что афоризмы жертвуют правдивостью ради эффектной формы - но я эффекты (и дешевые тоже)люблю, так что отчеканенные афоризмы выхватываю в тексте с удовольствием.
5. Еще одно - при всей почти зауми и символичности текста, она всегда пишет практически дословно по событиям и впечатлениям реальной жизни. Поэма конца прямо пошагово происходит в конкретных кафе, на конкретных мостах, у конкретных столбов. Но описанных эпически.
6. И про «эпически». Маленький роман, до секса дошедший только потому, что муж уехал ненадолго дочь в школу отдавать, завядший, как все ее романы, довольно быстро, с маленького роста казановой, который не читал упорно ее стихов, не любил стихи вообще, все время уклонявшийся от ее интеллектуальных интересов - этот роман подается эпически. Там не просто люди, а все время боги, титаны, библейские герои. Гора - тоже как из древнего эпоса, а соединение героев - небывалое событие, чуть ли не масштаба порождения всего сущего.
Хоть гора - Петршин холм в Праге- действительно впечатляет, но все равно, лучше не знать героев стихов. А то мне все время вспоминается «Демоническая женщина» Тэффи.
7. Про слова - меня большей частью восхищает, меньшей - раздражает как много странных и старых слов Цветаева всегда вставляет в свои стихи. Восхищает - потому что это обширный лексикон, это вышивание золотых слов, редко употребляемых, вышедших из обихода, полузабытых, а не просто обыденный усеченный словарь в три притопа. Но и раздражает слегка, как нарочитость.
Из-за интернетности текстов иногда думаешь - напечатали с ошибкой. Ну вот странное слово в конце первой строки:
Гора говорила, что коемужды
Сбудется - по слезам его.
Я сегодня этим «коемужды» просто маялась. Нет в словарях, все ссылки идут на стихотворение. Но потом задала поиск по книгам и там нашлось. Это старая строка из библии, что воздастся «коемужду по делом его». Слово означает просто «каждому», и в старых текстах вот так встретилось- с «у» на конце. А у Цветаевой с «ы» - но это опять же непонятно, она так написала или в сеть так напечатали.
Однако на самом деле правильно в церковнославянском - «коемуждо» - с «о» на конце. Это дательный падеж -кому?- от старинного слова «кыйждо» - каждый.
И после расшифровки понятно становится, что это намек на библейскую фразу, где каждому воздастся по его делам, а у Цветаевой - сбудется каждому то, что он заслужил слезами и горем. Причем сбудется - значит уже предсказывалось, желалось, предвкушалось, опасалось - а не просто неожиданная награда.
8. И тут же эта библейская строка, где не «по делАм», а «по делОм» - вдруг высветило мне знакомое наречие «поделом»! И стало понятно, что значение по заслугам, за совершенное, заработанное - слилось в одно слово и стало означать мстительное - так ему и надо!
9. Дальше я нашла оцифрованную книгу с письмами МЦ к Родзевичу и зачиталась. Герой Поэмы горы жил долго-долго, больше девяноста лет - так что в конце жизни все его заслуги померкли, а стал он внезапно участником романа Цветаевой. Про него почти никто не знал, пока не стали его расспрашивать литературоведы. Он подробностей не стал рассыпать, но от любви цветаевской благородно не отпирался, вину за расход принял на себя - мол, струсил ее величия, не потянул.
А письма, которые она ему писала, передал дочери ее Але в шестидесятых, со случайным курьером. Странно, что они не пропали - ни по дороге, ни в руках довольно мстительной к прошлому Ариадны. Могла их сжечь, чтобы не бросать тень на любимого отца. Но она, не читая, их запечатала в конверт и предписала - как и все остальные дневники и письма Цветаевой - не открывать для публики до 2000-го года. Аргументировала она это тем, что сначала нужно напечатать весь литературный архив, представить Цветаеву как поэта, и только потом приоткрывать, каким она была человеком.
И после 2000-го начали разбирать архивов и печатать дневники и переписки. Так и письма Родзевичу нашли дорогу в печать.
Книга интересна еще и тем, что там бок о бок напечатаны рукописный оригинал - и расшифровка печатная. Да еще со множеством фотографий Праги того времени.
10. Письма выглядят очень интересно - ровные каллиграфические строки - и кончик каждой строки загибается вниз, как хвостик.
Что касается любовных писем - мне они кажутся ужасно скучными - и интересными только человеку, вовлеченному именно в этот роман. (Это я еще перечитала книгу из моей юности про любовную переписку знаменитостей). Но Цветаева везде поражает - и в размахе полупридуманной любви, и в интерпретации фактов, которые на посторонний взгляд кажутся совсем иными - и в афоризмах, которые она тут и там роняла, не заботясь скупостью, что это только в частном письме.
***
Поэма Горы, если хотите прочесть.
Книга с письмами МЦ к Родзевичу
***
А меня уже унесло к Булгакову и его жизни.