Иэн Бэнкс. Переход. Перевод. 6 (1)
Глава разделена, продолжение далее.
Важно! С учетом требований текущего законодательства РФ я напоминаю, что ниже представлен фрагмент перевода художественного произведения, в котором могут эпизодически присутствовать сцены с упоминанием психотропных и наркотических веществ, а также процессов их употребления. Это ни в коей мере не является пропагандой означенного.
Кроме того, текст может содержать нецензурную брань.
В связи с этим перевод не предназначен для чтения лицами моложе 18 лет.
Пациент 8262
Позади начала - ничто. В начале - поток вселенных в одном вневременном миге, который является и матерью и отцом всех взрывов, и противостоит взрыву, не разрушая ничего, кроме Ничто - но исключительно созидая; порождая первое подобие порядка, хаоса и самой идеи времени одновременно. Это требует и целой вечности, и не требует ничего.
После начала - все остальное.
Расширение за расширением; взрыв, который не рассеивается, не замедляет, не теряет энергию, но делает вместо этого прямо противоположное, бесконечно разрываясь с все возрастающими мощностью, интенсивностью, сложностью и размахом.
Нас учили это предугадывать.
- Закройте глаза, - говорили нам, и мы подчинялись. Я лежу с закрытыми глазами и прислушиваюсь к звукам клиники - лязгу кастрюль, кашлю больного в отдаленной палате, металлическому дребезжанию радио на сестринском посту в гулком вестибюле - и мысленно возвращаюсь в тот самый день и тот лекционный зал, мои глаза закрыты вместе с глазами других, я прислушиваюсь, воображаю, стремлюсь учиться, пытаюсь видеть.
С достаточно большого расстояния он выглядел бы, как сфера, как мир с бурной, постоянно меняющейся и расширяющейся поверхностью, или как огромная растущая звезда. В пределах нашего понимания это была бы просто идея округлости в таком числе измерений, которое только можно вообразить, если обманывать самих себя.
Это - истинная Вселенная, вселенная вселенных, абсолютная за-которой-нет-ничего основа всего. Безусловно, она крайне непостижима, хотя, если бы вы ее предугадали, как это было указано выше, то это значило бы, что вы в известной степени уже ее превзошли, так как мысленно посмотрели на нее со стороны, несмотря на то, что за ее пределами ничего нет и быть не может. Это можно рассматривать как своего рода победу, хотя, признаюсь, я хватаюсь за соломинку при всяком удобном случае.
Некоторые вещи значат слишком много, чтобы иметь значение. Вот вам пример. В поисках любого практичного значения вам следует пристальнее вглядеться в поверхность этой неудержимо разрастающейся необъятности.
- Держите глаза закрытыми. Предугадывайте это, - сказала нам лектор.
Мы сидели в лекционном зале Экспедиционного факультета университета Практических Талантов, в городе Асферхе, Калбефракс. Лектор проинструктировала нас закрыть глаза, чтобы исключить отвлекающие факторы и сделать процесс предвидения проще. Раздалось несколько смешков, сопровождаемых повизгиваниями и шипением, поскольку студенты, не воспринимавшие задачу всерьез, воспользовались случаем для того, чтобы пощекотать, ткнуть в бок или пощупать закрывшего глаза соседа.
Наша лектор театрально вздохнула:
- Да, я приношу свои извинения перед остальными; может возникнуть заминка, пока последний процентиль присутствующих не дозреет до поведения, выходящего за рамки начальной школы. - Она изменила голос, став более деловой. - Просто продолжайте воображать эту окончательную округлость, - сказала она. - И попытайтесь представить себя как можно ближе к ней. Вообразите поверхность: очень сложную, морщинистую, ребристую, в трещинах, с постоянно растущими структурами, вроде деревьев и кустов, покрытых усиками и нитями.
- Мэм, - забавляясь, произнес чей-то мужской голос, - Я вижу здоровенное морщинистое и волосатое яйцо.
- Вы увидите штрафное эссе, если заговорите опять, Мерик. Успокойтесь. - Еще один глубокий вздох. - Присматривайтесь, - сказала она. - Ближе. - Голос ее звучал и весело, и серьезно. - Те из вас, у кого есть воспоминания и воображение, выходящие за рамки стадии насекомых, возможно, захотят припомнить идею фракталов, потому что она может помочь. Если допустить, что вы успешно вообразили себе максимально усложненную поверхность на здоровенном волосатом яйце мистера Мерика, - она сделала паузу для смешков, - то вам следует продолжать воображать еще больше, вне зависимости от степени приближения. На самом крошечном волоске, на самом микроскопическом усике при ближайшем рассмотрении вы также увидите поверхность, состоящую из ребер, морщин, древесных форм, нитей и так далее, что фактически будет аналогичным тому, на что вы смотрели до того, как сделали приближение. Это сделает ваши фракталы реальными. Чем ближе вы подойдете, тем глубже заглянете, а чем больше сделаете увеличение, тем больше знакомого увидите. Изменится лишь масштаб.
- Я изо всех сил стараюсь это представить, мэм, - сказала одна из девушек.
- Хорошо. Если вы стараетесь, если все еще пытаетесь, значит, вы не сдались. Продолжайте пытаться. Вы доберетесь. И постарайтесь не забывать, что все это происходит не в трех и не в четырех измерениях, а в гораздо большем числе.
- А сколько их, мэм? - спросил один из парней.
- Много.
- Просто «много», мэм?
- Да. На данный момент, просто «много». - Она сделала паузу. Можно было решить, что она колебалась. - Это одна из причин, по которым такие невероятно мудрые, образованные и знающие люди, как я, утруждают себя обучением столь неописуемо невежественных и неискушенных людей, как вы, в то время как мы могли бы сейчас сидеть перед большим камином, читая книгу или ведя светские беседы о новой захватывающей идее или факультетских сплетнях. Несмотря на то, что все, все говорит об обратном, имеется крохотная толика шанса, что один из лучших умов этой группы сможет ответить на один из вопросов, на которые никто из моего поколения - вопреки упомянутым выше мудрости, образованности et cetera, - равно как и из предшествовавших поколений, ответить не смог, например: почему Калбефракс уникален, почему уникальна транзиционировавшая душа, где мы находимся, откуда изначально взялся септус и как именно он работает? Вот какого рода вопросы вас ждут.
Несколько человек тихо выдохнули:
- Ооо!
- И зарубите на носу, - сухо добавила она. - Вы здесь не для того, чтобы учиться запоминать, вы здесь для того, чтобы учиться…
- Думать! - хором ответило несколько голосов.
В ее голосе зазвучала улыбка.
- Хорошо запомнили, - сказала она, затем повысила тон. - Конечно, если вы будете по-настоящему умны, то сможете воображать всю усложненность, которую видите, когда уменьшаете масштаб, и обнаружить себя, увеличивающих масштаб, чтобы обнаружить ее, поверхность, которая постоянно эксплозивно и экспоненциально растет.
- Простите, мэм, я уже это воображал.
- А я воображаю, что ваше рукописное эссе по истории теории фракталов, будет содержать орфографические ошибки, Мерик. Фактически, полагаю, что чем ближе я буду смотреть, тем больше найду.
- Но мэм…
- Но мэм, ничего. Полторы тысячи слов. Завтра утром у меня на столе. Что мы на это скажем, Мерик?
- Мы скажем «спасибо», миссис Малверхилл.
- Именно так.
Адриан
Шотландия сыра и уныла. Не позволяйте никому говорить вам обратное. Даже возвышенности тут - это в основном просто большие холмы, но никак не настоящие горы вроде Альп или Скалистых гор. Люди скажут вам о том, как это все сурово и романтично, но я пока ничего такого не замечал. Даже когда тут хорошая погода, повсюду вьются тучи этих ублюдочных мелких букашек, которых называют мошками, так что вы все равно не сможете толком прогуляться. Плюс тут полно шотландцев. Точка.
Я протянул неделю в Глен-Фуркарте, или как там это называлось. Вот что я сделал, так это протянул. Я не был в восторге. Даже стрельба оказалась куском говна. Не знаю почему, но я решил, что мы будем палить из винтовок по оленям, лосям, хайлендскому скоту, ну или типа того, но нет, это были дробовики, по птицам. Дробовики. Как будто мы были в гребаном фильме какого-нибудь Гая Ричи. Это были очень хорошие дробовики, с резьбой, гравировкой и всяким прочим, и они были фамильными реликвиями и бла-бла-бла, но, блин, это были просто дробовики. Стволы для слепых. И мы палили из них по птицам. По уймам птиц. Фазанам. Если на этой сраной планете живут более тупые птицы, мне бы не хотелось их повстречать. В сравнении с ними свиное дерьмо получило бы диплом с отличием.
Когда мы туда ехали, то увидели фазана, стоявшего в траве с нашей стороны, было это на полпути к дороге на A9. В нескольких сотнях метров от нас. По другой стороне в нашу сторону ехал длинный поток машин, который как раз приблизился к птице. Внезапно фазан метнулся через дорогу, точно целился в первую машину. Все мы были уверены, что этот тупой мудак получит удар. Чудесным образом он его избежал. Может, водитель затормозил - хотя не мог он сильно тормозить с такой очередью сзади, - но в любом случае, птице удалось перебежать на другую сторону, разминувшись с ним где-то на миллиметр. Когда она притормозила в том месте, где начиналась трава, можно было видеть, как ее качнуло потоком воздуха от проехавшей машины. Сразу после того, как первая машина пролетела мимо, долбанутая птица передумала и помчалась через дорогу обратно, в том направлении, откуда только что прибежала! Третья или четвертая машина врезалась в нее на полном ходу, и эта хрень взорвалась облаком из перьев. Очевидно, что мы просто поехали дальше. Но что я хочу сказать. Можно ли быть насколько тупым?
В любом случае, разводят их только затем, чтобы по ним стрелять, и это тоже попахивает дерьмецом, хотя не знаю, может, они то же проделывают и с оленями. Но не могу себе представить такого же кретинского оленя, как эти фазаны.
Я захватил прилично кокса на неделю, хотя вообще-то на самом деле я пытался оттащить от него Барни. Я жаждал наладить отношения с мистером Нойсом-старшим, и оставаться дилером для его сынишки было, возможно, не лучшей долгосрочной позицией для меня. Пизденкой Барни не был, но был слегка долбанутым, сечете? Рано или поздно он использовал бы наши с ним дела против меня. То бишь, стал бы угрожать рассказать обо всем отцу. Я не мог этого допустить. У меня были планы. Мистер Нойс был их частью. А Барни - нет.
Мы здорово напились. Я позволял мистеру Н. обучать меня обращению с винами и развил в себе вкус к правильно разбавленному односолодовому виски. Хоть что-то хорошее есть в Шотландии. Еще мы налопались до отвалу. Слава Богу, не одними фазанами. Этот дом был чем-то вроде фальшивого замка, викторианской версией того, что, по их мнению, должны были строить шотландцы, с приличным водопроводом и нормальным центральным отоплением. Я определенно чувствовал там себя викторианцем.
Я снова не взял с собой Лизанну. Она бы это возненавидела. Весь этот дождь и отсутствие магазинов. Дульсима, девушка Барни, тоже все это ненавидела, но, думаю, ей хотелось держаться поближе к Барни. Сначала я подумал, что это от того, что Барни снова включил режим поиска, но потом решил, что ей просто нравилось, что у него всегда было полно халявной наркоты.
Однажды чокнутая бабенка даже попыталась соблазнить меня на заднем сиденье «ленд ровера», когда мы возвращались с охоты, верите, а? Положила руку на эти молескиновые бриджи, или как там, прямо на мое хозяйство, и прошептала, хочу ли я, чтобы она заглянула ко мне этой ночью после того как Барни вырубится, когда на ней будет только пара сапог, и больше ничего?
Я хочу сказать, она отличная девушка, и я определенно думал о ней, и моему члену тоже нравилась эта идея - было это под конец недели, и ему пришлось узнать мою ладонь как свои пять пальцев, понимаете, о чем я? Но разрази меня хер. Это опасный путь. Слишком опасный. Это слишком все осложнит. Я сказал ей, что, по мне, так она самая сочная чувиха из всех, что я встречал за год, и если бы не был таким хорошим другом Барни, то… В общем, она все довольно хорошо восприняла. Может, после небольшого заверения в том, что она все еще чертовски горяча. Некоторые девушки такие.
Неделя была долгой, но дело того стоило. В конце концов, мы смотались по долгой-долгой дороге обратно в цивилизацию. Я отлично поладил с мистером Н. Я намекнул ему, что подыскиваю подходящую, серьезную, работу, вроде той, которой занимался он. Не прямо в лоб, но все же намекнул.
В следующий раз, когда мы встретились с мистером и миссис Нойс, я прихватил с собой Лизанну. Мы отправились к его семье в Линкольншир, в местечко на побережье недалеко от Алфорда. Местечко это называлось Данстли, но они называли его Данстабли , потому что находилось оно прямо на берегу моря, дорога к нему вела прямиком на верхушку песчаного холма, который поднимался над пляжем. У них там стояла уже третья изгородь, поскольку две предыдущие исчезли во время штормов в Северном море, и сад сократился на две трети - почти на девяносто футов, если верить мистеру Нойсу - за последние сорок лет.
На этот раз Барни и Дульсимы с нами не было. У них были свои дела. В итоге, можно сказать, мы задружились не только с его сыном, но и с ним. На пути к protégé, если повезет. Простите мой французский.
Мистер Н. решил, что Лизанна была лапочкой, и это меня порадовало. Я мог видеть, как она изучала его в день прибытия, и практически докопался до сути во время ужина в первый же вечер, когда она перевела взгляд с него на миссис Н., и поняла, что здесь ей ловить нечего. И это тоже стало для меня облегчением. Никакая игра, в которую девушка вроде нее могла бы завлечь парня вроде него, не продлилась бы дольше ночи, однако и та могла мне все испортить. За кофе миссис Н. переглянулась со мной, и я подумал, что у нее возникали почти такие же чувства в отношении Лизанны, что и у меня.
В сравнении со Спетли-Холлом дом казался довольно современным; был он эдвардианским, построенным на рубеже прошлого столетия. Там - замшелые камни и полированные панели, тут - побеленный кирпич и крашеное дерево. Там - крошечные продуваемые освинцованные окошки, тут - огромные продуваемые просоленые окна. В этом доме было гораздо светлее, особенно по утрам, когда он наполнялся лучами приходившего с моря рассвета.
- Все дело в уверенности, - сказал мне мистер Н. Мы стояли в саду после ужина, взирая на очередную изгородь, а волны, разбивавшиеся о пляж внизу, светились в вечерней ночи. Лизанна и миссис Н. были в отдалении от нас. Я слышал, как Лизанна дико захохотала над чем-то, сказанным миссис Н. Мистер Н. говорил малость неразборчиво, и вначале мне послышалось «конференции» вместо «уверенности» .
- Это что, какой-то трюк? - спросил я.
Эдвард засмеялся.
- Может быть. Грубовато, но может. Уверенность - основа любого шоу. Тебе нужна уверенность - даже вера - чтобы постоянно идти вперед. Возможно, если ты остановишься, то вся конструкция рухнет. - Он взглянул на меня. - Речь идет и о стоимости, но тут есть загвоздка. Что такое стоимость? Стоимость - это то, что люди о ней думают. Вещи стоят того, чтобы за них платили. Но вот некто платит такую цену, которую каждый счел бы оскорбительной, идиотской, и все же, если этот некто сможет переложить ее на кого-то еще, кто заплатит больше, то его вещь действительно будет стоить своих денег, как минимум, той части, которую за нее заплатили, не так ли? Доказательство - прибыль. Хотя, конечно, если его уличат в том, что он набил цену, тогда он окажется неправ, а все, кто с самого начала считал, что он был неправым, окажутся правыми. - Он глотнул виски. - Сложность заключается в том, чтобы достоверно определить, кто прав, а кто виноват, скупив акции до того, как они поднимутся в цене, и избавившись от них, прежде чем станет ясно, что ты находишься в позиции персонажа мультфильма, который только что шагнул за край обрыва и не падает вниз только потому, что еще не понял этого. Ну, ты знаешь, как в «Томе и Джерри».
Сам я думал о Дорожном Бегуне , но понял, что он хотел этим сказать. Какое-то время мы наблюдали за набегавшими волнами.
- Значит, таких людей удерживает «невидимая рука»? - спросил я.
Мистер Н. снова рассмеялся.
- «Невидимая рука». Ну, это всего лишь символ веры. Еще один миф. Вроде того, что мы являемся круглосуточным обществом. Нет, это не про нас; не про рынки. И у них есть свои перерывы в работе, которые происходят ежедневно, в каком бы городе они ни находились, от Нью-Йорка до Сиднея, а еще они закрываются на выходные. На праздники. Тоже хорошо, иначе у меня никогда не было бы свободного времени. Что думаешь о виски?
Нахмурившись, я покачал головой.
- Не уверен. Оно довольно сладкое и с торфяным привкусом. Похоже на виски Айлы, но не думаю, что это оно. Скорее, «Талискер», хотя раньше я его не пробовал. - Я робко пожал плечами. - Дадите мне еще шанс?
Мистер Н. ухмыльнулся и кивнул, почти гордясь мной. Между прочим, робость моя была полной липой. Это был «Хайлэнд Парк» с Оркнейских островов. Я это знал, потому что, хоть мистер Н. и наливал его, пока я не видел, когда он протянул мне стакан, я приметил на буфете бутылку со стекавшими изнутри каплями. Но мне следовало принять правила игры, чтобы все выглядело достойно, так?
- Это трюк с уверенностью, - сказал Эдвард, снова глядя на море. - Технически все банки неплатежеспособны, а все публичные ООО либо должны держаться в выигрыше, либо, при условии должного управления, чертовски к этому стремиться. Если они работают, то ты сохраняешь прибыль, а если они этого не делают, то ты их закрываешь, при этом деньги, которые они должны другим компаниям и физическим лицам, просто остаются в подвешенном состоянии. Если ты все правильно устроил, то ты не станешь банкротом. Будь ты акционером, директором, CEO . Понимаешь, что значит «публичное общество с ограниченной ответственностью»? Ограниченную ответственность. Это не то же, что партнерство или членство в «Ллойде» . - Он взмахнул рукой в сторону волн, расплескав немного виски. До виски у нас было немало вина и джин-тоника.
- В самом деле? - уточнил я. Я не был уверен, верно ли это прозвучало. Полагаю, это прозвучало неоднозначно.
- Ну вот, видишь? - сказал Эдвард. - Обычный гражданин, очень наивный человек, мог бы решить, что если люди собрались вместе, заняли много денег, чтобы открыть свое дело, заказали станков, оборудования и сырья, не оплатив все это, а затем устроили бы бардак и потеряли все, то остались бы еще должны, однако это не так. Понимаешь, если компания, которую они открыли, была публичным ООО, то все почести достались бы ей. Это она должна деньги, не они. Если она разоряется, то переходит в управление, а ее активы распродаются, и если они не покрывают задолженность, то будет очень плохо. Но пока продолжает соблюдаться буква закона, никто не имеет права трогать директоров или акционеров. Деньги просто ушли. Конечно, если все закончится успехом, то можно кричать «ура!». Никто не останется внакладе. Видишь, о чем я говорю. Вот он, выигрыш.
- Господи, Эдвард, вы начинаете походить на комми.
- Правого марксиста, Адриан, - живо откликнулся мистер Н. Он кивнул, все еще вглядываясь в море. - По правде говоря, я увлекался социализмом в юности.
- Это было, когда вы учились в универсистете?
Он улыбнулся.
- Да. Университет. Но потом я увидел, насколько удобной становится жизнь, если ты стоишь в положении эксплуататора, а не эксплуатируемого. К тому же я решил, что если пролы настолько глупы, что позволяют эксплуатировать себя, то кто я такой, чтобы вставать у них на пути? - Он улыбнулся, ветер взъерошил его редкие, песочного цвета волосы. - Так что я перешел на Темную сторону. Твое здоровье. - он выпил.
Я засмеялся:
- Значит, Барни станет вашим Люком Скайуокером.
Он покачал головой.
- Боюсь, что недостаточно хорошо знаю «Звездный путь», чтобы сказать, кто это. He доктор Спок, в этом я уверен.
Я едва не бросился его поправлять. Но было слишком уж очевидно, что он мог сказать то же и кому-нибудь еще, кто бы так сделал, и тогда я выглядел бы на его фоне… как это там называется? Подобострастно? Короче, я просто сказал:
- Вы запутались в звездах. - И разъяснил, что к чему.
- Вот как? - беспечно сказал он, снова взмахнув стаканом, и обернулся ко мне. - А на чьей стороне ты, Адриан?
- На своей, мистер Н. И всегда был, и всегда буду.
Казалось, он какое-то время изучал меня.
- Самая лучшая сторона, - кивнул он и осушил стакан.
(Ансамбль)
Все началось с доктора Сеоласа Плайта. Когда это произошло, добрый доктор спал у себя к комнате отдыха, примыкавшей к его кабинету на Экспедиционном факультете университета Практических Талантов в Асферхе. Его любимая госпожа, все еще покоившаяся на нем в шезлонге в тумане посткоитальной апатии, дернулась раз, словно тоже засыпала. Она потянулась, целенаправленно притянула его к себе, и прежде, чем он успел окончательно проснуться, они оба ушли.
Когда они явились за ней, мисс Пум Ешушдоттир путешествовала по Гималаям. То был отсталый мир, в котором Индийский субконтинент только начинал свое медленное столкновение с Азией. Самая высокая точка Гималаев здесь поросла деревьями и находилась на высоте менее тринадцати сотен метров над уровнем моря. Она гуляла одна по недавно проложенной тропе под платанами, с которых капало после недавнего ливня, периодически отклоняясь, чтобы на нее не попала вода, и размышляя над тем, что если прокладывать себе дорогу там, где обильно выпадают осадки, не выкопав предварительно никаких канав, то ты, по сути, занимаешься прокладыванием русла ручья, когда увидела девочку, сидевшую на тропе невдалеке - сгорбившись, та обхватила колени и куда-то смотрела.
Ей было не больше тринадцати или четырнадцати; она была одной из детей местных племен, одетая от щиколотки до шеи в строгий черный кафтан, волосы собраны в сетку, пальцы сверкают кольцами. Девочка не видела приближавшуюся к ней взрослую женщину. Она просто сидела и смотрела через дорогу перед собой. На расстоянии нескольких метров Ешушдоттир могла видеть, что девочка трясется и плачет.
- Эй, - сказала она. Девочка посмотрела на нее, шмыгнула носом, но не ответила. Мисс Ешушдоттир повторила то же на хиндиче. Выражение лица девочки изменилось. Она поднялась на ноги, встала, развернулась и улыбнулась взрослой женщине, которая внезапно почувствовала в животе укол страха.
- Мисс Ешушдоттир, у меня плохие новости.
Брэшли Крайк исчез со своей яхты во время плавания по восточному Средиземноморью, недалеко от Хандакса, на острове Гирит.
Граф Херцлофт-Байдекерн услышал, как кто-то вошел в ложу позади него. Он предположил, что это вернулся один из его сыновей; они оба ушли раньше, чтобы побаловать себя сигарами в коридоре и пофлиртовать с молодыми девушками, с которыми им посчастливится повстречаться. Кто бы это ни был в действительности, он проскользнул в ложу, когда колоратурное сопрано только начинало свое заключительное и самое душераздирающее соло. Если бы не это, он бы потрудился оглянуться.
Команданте Одил Облик, гроза Востока, как однажды описал ее впечатленный враг, танцевала со своей новой возлюбленной, адмиралом штурмовой эскадрильи экранопланов, посреди залитых лунным светом руин Нью-Кесона, в то время как оркестр с завязанными глазами изо всех сил старался перебить завывание орангов-ревунов из-за поваленных камней и покореженной арматуры, которые остались от недавно разрушенных зданий. Через площадь, очищенную от обломков побежденными и закованными в цепи роялистами, прошел официант, который нес поднос с их шампанским и кокаином.
Они прервали танец и улыбнулись ковылявшему к ним старому толстому евнуху с подносом.
- Команданте, - прохрипел он. - Адмирал.
- Благодарю, - сказала Облик. Она подняла с подноса серебряную соломинку. Ногти на концах ее длинных черных пальцев были в шутку украшены завитками зеленого камуфляжа. Она протянула соломинку адмиралу. - После вас.
- Мы никогда не уснем, - со вздохом сказала адмирал, слегка нагнувшись к подносу и первым двум дорожкам порошка, светившимся белым в лунном свете.
Она передала соломинку команданте, которая тем временем воспользовалась случаем, чтобы отпить шампанское. Затем выражение лица адмирала изменилось. Она стиснула руку Облик и сказала:
- Что-то не так…
Облик напряглась, ее рука выронила серебряную соломинку и потянулась к кобуре, где лежал пистолет.
Наушник затрещал у нее в ухе. «Команданте!» - донесся из его АЦП отчаянный голос.
Официант-евнух зашипел, согнув руку под подносом, который начал падать, унося за собой фужеры с шампанским и остатки кокаина, и наставив на команданте спрятанный под ним пистолет. Облик уже начала опускаться, обмякнув в руках адмирала и словно лишившись сознания, но это значило лишь то, что выстрел в грудь, произведенный евнухом, превратился в выстрел в голову. Адмирал безучастно смотрела на то, как за первым выстрелом последовало еще два, прежде чем стража поблизости, наконец, опомнилась и начала стрелять.
***
Команды ассасинов, отправленные за миссис Малверхилл, нигде не могли отыскать ее следов.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2021
(продолжение далее)
Важно! С учетом требований текущего законодательства РФ я напоминаю, что ниже представлен фрагмент перевода художественного произведения, в котором могут эпизодически присутствовать сцены с упоминанием психотропных и наркотических веществ, а также процессов их употребления. Это ни в коей мере не является пропагандой означенного.
Кроме того, текст может содержать нецензурную брань.
В связи с этим перевод не предназначен для чтения лицами моложе 18 лет.
Пациент 8262
Позади начала - ничто. В начале - поток вселенных в одном вневременном миге, который является и матерью и отцом всех взрывов, и противостоит взрыву, не разрушая ничего, кроме Ничто - но исключительно созидая; порождая первое подобие порядка, хаоса и самой идеи времени одновременно. Это требует и целой вечности, и не требует ничего.
После начала - все остальное.
Расширение за расширением; взрыв, который не рассеивается, не замедляет, не теряет энергию, но делает вместо этого прямо противоположное, бесконечно разрываясь с все возрастающими мощностью, интенсивностью, сложностью и размахом.
Нас учили это предугадывать.
- Закройте глаза, - говорили нам, и мы подчинялись. Я лежу с закрытыми глазами и прислушиваюсь к звукам клиники - лязгу кастрюль, кашлю больного в отдаленной палате, металлическому дребезжанию радио на сестринском посту в гулком вестибюле - и мысленно возвращаюсь в тот самый день и тот лекционный зал, мои глаза закрыты вместе с глазами других, я прислушиваюсь, воображаю, стремлюсь учиться, пытаюсь видеть.
С достаточно большого расстояния он выглядел бы, как сфера, как мир с бурной, постоянно меняющейся и расширяющейся поверхностью, или как огромная растущая звезда. В пределах нашего понимания это была бы просто идея округлости в таком числе измерений, которое только можно вообразить, если обманывать самих себя.
Это - истинная Вселенная, вселенная вселенных, абсолютная за-которой-нет-ничего основа всего. Безусловно, она крайне непостижима, хотя, если бы вы ее предугадали, как это было указано выше, то это значило бы, что вы в известной степени уже ее превзошли, так как мысленно посмотрели на нее со стороны, несмотря на то, что за ее пределами ничего нет и быть не может. Это можно рассматривать как своего рода победу, хотя, признаюсь, я хватаюсь за соломинку при всяком удобном случае.
Некоторые вещи значат слишком много, чтобы иметь значение. Вот вам пример. В поисках любого практичного значения вам следует пристальнее вглядеться в поверхность этой неудержимо разрастающейся необъятности.
- Держите глаза закрытыми. Предугадывайте это, - сказала нам лектор.
Мы сидели в лекционном зале Экспедиционного факультета университета Практических Талантов, в городе Асферхе, Калбефракс. Лектор проинструктировала нас закрыть глаза, чтобы исключить отвлекающие факторы и сделать процесс предвидения проще. Раздалось несколько смешков, сопровождаемых повизгиваниями и шипением, поскольку студенты, не воспринимавшие задачу всерьез, воспользовались случаем для того, чтобы пощекотать, ткнуть в бок или пощупать закрывшего глаза соседа.
Наша лектор театрально вздохнула:
- Да, я приношу свои извинения перед остальными; может возникнуть заминка, пока последний процентиль присутствующих не дозреет до поведения, выходящего за рамки начальной школы. - Она изменила голос, став более деловой. - Просто продолжайте воображать эту окончательную округлость, - сказала она. - И попытайтесь представить себя как можно ближе к ней. Вообразите поверхность: очень сложную, морщинистую, ребристую, в трещинах, с постоянно растущими структурами, вроде деревьев и кустов, покрытых усиками и нитями.
- Мэм, - забавляясь, произнес чей-то мужской голос, - Я вижу здоровенное морщинистое и волосатое яйцо.
- Вы увидите штрафное эссе, если заговорите опять, Мерик. Успокойтесь. - Еще один глубокий вздох. - Присматривайтесь, - сказала она. - Ближе. - Голос ее звучал и весело, и серьезно. - Те из вас, у кого есть воспоминания и воображение, выходящие за рамки стадии насекомых, возможно, захотят припомнить идею фракталов, потому что она может помочь. Если допустить, что вы успешно вообразили себе максимально усложненную поверхность на здоровенном волосатом яйце мистера Мерика, - она сделала паузу для смешков, - то вам следует продолжать воображать еще больше, вне зависимости от степени приближения. На самом крошечном волоске, на самом микроскопическом усике при ближайшем рассмотрении вы также увидите поверхность, состоящую из ребер, морщин, древесных форм, нитей и так далее, что фактически будет аналогичным тому, на что вы смотрели до того, как сделали приближение. Это сделает ваши фракталы реальными. Чем ближе вы подойдете, тем глубже заглянете, а чем больше сделаете увеличение, тем больше знакомого увидите. Изменится лишь масштаб.
- Я изо всех сил стараюсь это представить, мэм, - сказала одна из девушек.
- Хорошо. Если вы стараетесь, если все еще пытаетесь, значит, вы не сдались. Продолжайте пытаться. Вы доберетесь. И постарайтесь не забывать, что все это происходит не в трех и не в четырех измерениях, а в гораздо большем числе.
- А сколько их, мэм? - спросил один из парней.
- Много.
- Просто «много», мэм?
- Да. На данный момент, просто «много». - Она сделала паузу. Можно было решить, что она колебалась. - Это одна из причин, по которым такие невероятно мудрые, образованные и знающие люди, как я, утруждают себя обучением столь неописуемо невежественных и неискушенных людей, как вы, в то время как мы могли бы сейчас сидеть перед большим камином, читая книгу или ведя светские беседы о новой захватывающей идее или факультетских сплетнях. Несмотря на то, что все, все говорит об обратном, имеется крохотная толика шанса, что один из лучших умов этой группы сможет ответить на один из вопросов, на которые никто из моего поколения - вопреки упомянутым выше мудрости, образованности et cetera, - равно как и из предшествовавших поколений, ответить не смог, например: почему Калбефракс уникален, почему уникальна транзиционировавшая душа, где мы находимся, откуда изначально взялся септус и как именно он работает? Вот какого рода вопросы вас ждут.
Несколько человек тихо выдохнули:
- Ооо!
- И зарубите на носу, - сухо добавила она. - Вы здесь не для того, чтобы учиться запоминать, вы здесь для того, чтобы учиться…
- Думать! - хором ответило несколько голосов.
В ее голосе зазвучала улыбка.
- Хорошо запомнили, - сказала она, затем повысила тон. - Конечно, если вы будете по-настоящему умны, то сможете воображать всю усложненность, которую видите, когда уменьшаете масштаб, и обнаружить себя, увеличивающих масштаб, чтобы обнаружить ее, поверхность, которая постоянно эксплозивно и экспоненциально растет.
- Простите, мэм, я уже это воображал.
- А я воображаю, что ваше рукописное эссе по истории теории фракталов, будет содержать орфографические ошибки, Мерик. Фактически, полагаю, что чем ближе я буду смотреть, тем больше найду.
- Но мэм…
- Но мэм, ничего. Полторы тысячи слов. Завтра утром у меня на столе. Что мы на это скажем, Мерик?
- Мы скажем «спасибо», миссис Малверхилл.
- Именно так.
Адриан
Шотландия сыра и уныла. Не позволяйте никому говорить вам обратное. Даже возвышенности тут - это в основном просто большие холмы, но никак не настоящие горы вроде Альп или Скалистых гор. Люди скажут вам о том, как это все сурово и романтично, но я пока ничего такого не замечал. Даже когда тут хорошая погода, повсюду вьются тучи этих ублюдочных мелких букашек, которых называют мошками, так что вы все равно не сможете толком прогуляться. Плюс тут полно шотландцев. Точка.
Я протянул неделю в Глен-Фуркарте, или как там это называлось. Вот что я сделал, так это протянул. Я не был в восторге. Даже стрельба оказалась куском говна. Не знаю почему, но я решил, что мы будем палить из винтовок по оленям, лосям, хайлендскому скоту, ну или типа того, но нет, это были дробовики, по птицам. Дробовики. Как будто мы были в гребаном фильме какого-нибудь Гая Ричи. Это были очень хорошие дробовики, с резьбой, гравировкой и всяким прочим, и они были фамильными реликвиями и бла-бла-бла, но, блин, это были просто дробовики. Стволы для слепых. И мы палили из них по птицам. По уймам птиц. Фазанам. Если на этой сраной планете живут более тупые птицы, мне бы не хотелось их повстречать. В сравнении с ними свиное дерьмо получило бы диплом с отличием.
Когда мы туда ехали, то увидели фазана, стоявшего в траве с нашей стороны, было это на полпути к дороге на A9. В нескольких сотнях метров от нас. По другой стороне в нашу сторону ехал длинный поток машин, который как раз приблизился к птице. Внезапно фазан метнулся через дорогу, точно целился в первую машину. Все мы были уверены, что этот тупой мудак получит удар. Чудесным образом он его избежал. Может, водитель затормозил - хотя не мог он сильно тормозить с такой очередью сзади, - но в любом случае, птице удалось перебежать на другую сторону, разминувшись с ним где-то на миллиметр. Когда она притормозила в том месте, где начиналась трава, можно было видеть, как ее качнуло потоком воздуха от проехавшей машины. Сразу после того, как первая машина пролетела мимо, долбанутая птица передумала и помчалась через дорогу обратно, в том направлении, откуда только что прибежала! Третья или четвертая машина врезалась в нее на полном ходу, и эта хрень взорвалась облаком из перьев. Очевидно, что мы просто поехали дальше. Но что я хочу сказать. Можно ли быть насколько тупым?
В любом случае, разводят их только затем, чтобы по ним стрелять, и это тоже попахивает дерьмецом, хотя не знаю, может, они то же проделывают и с оленями. Но не могу себе представить такого же кретинского оленя, как эти фазаны.
Я захватил прилично кокса на неделю, хотя вообще-то на самом деле я пытался оттащить от него Барни. Я жаждал наладить отношения с мистером Нойсом-старшим, и оставаться дилером для его сынишки было, возможно, не лучшей долгосрочной позицией для меня. Пизденкой Барни не был, но был слегка долбанутым, сечете? Рано или поздно он использовал бы наши с ним дела против меня. То бишь, стал бы угрожать рассказать обо всем отцу. Я не мог этого допустить. У меня были планы. Мистер Нойс был их частью. А Барни - нет.
Мы здорово напились. Я позволял мистеру Н. обучать меня обращению с винами и развил в себе вкус к правильно разбавленному односолодовому виски. Хоть что-то хорошее есть в Шотландии. Еще мы налопались до отвалу. Слава Богу, не одними фазанами. Этот дом был чем-то вроде фальшивого замка, викторианской версией того, что, по их мнению, должны были строить шотландцы, с приличным водопроводом и нормальным центральным отоплением. Я определенно чувствовал там себя викторианцем.
Я снова не взял с собой Лизанну. Она бы это возненавидела. Весь этот дождь и отсутствие магазинов. Дульсима, девушка Барни, тоже все это ненавидела, но, думаю, ей хотелось держаться поближе к Барни. Сначала я подумал, что это от того, что Барни снова включил режим поиска, но потом решил, что ей просто нравилось, что у него всегда было полно халявной наркоты.
Однажды чокнутая бабенка даже попыталась соблазнить меня на заднем сиденье «ленд ровера», когда мы возвращались с охоты, верите, а? Положила руку на эти молескиновые бриджи, или как там, прямо на мое хозяйство, и прошептала, хочу ли я, чтобы она заглянула ко мне этой ночью после того как Барни вырубится, когда на ней будет только пара сапог, и больше ничего?
Я хочу сказать, она отличная девушка, и я определенно думал о ней, и моему члену тоже нравилась эта идея - было это под конец недели, и ему пришлось узнать мою ладонь как свои пять пальцев, понимаете, о чем я? Но разрази меня хер. Это опасный путь. Слишком опасный. Это слишком все осложнит. Я сказал ей, что, по мне, так она самая сочная чувиха из всех, что я встречал за год, и если бы не был таким хорошим другом Барни, то… В общем, она все довольно хорошо восприняла. Может, после небольшого заверения в том, что она все еще чертовски горяча. Некоторые девушки такие.
Неделя была долгой, но дело того стоило. В конце концов, мы смотались по долгой-долгой дороге обратно в цивилизацию. Я отлично поладил с мистером Н. Я намекнул ему, что подыскиваю подходящую, серьезную, работу, вроде той, которой занимался он. Не прямо в лоб, но все же намекнул.
В следующий раз, когда мы встретились с мистером и миссис Нойс, я прихватил с собой Лизанну. Мы отправились к его семье в Линкольншир, в местечко на побережье недалеко от Алфорда. Местечко это называлось Данстли, но они называли его Данстабли , потому что находилось оно прямо на берегу моря, дорога к нему вела прямиком на верхушку песчаного холма, который поднимался над пляжем. У них там стояла уже третья изгородь, поскольку две предыдущие исчезли во время штормов в Северном море, и сад сократился на две трети - почти на девяносто футов, если верить мистеру Нойсу - за последние сорок лет.
На этот раз Барни и Дульсимы с нами не было. У них были свои дела. В итоге, можно сказать, мы задружились не только с его сыном, но и с ним. На пути к protégé, если повезет. Простите мой французский.
Мистер Н. решил, что Лизанна была лапочкой, и это меня порадовало. Я мог видеть, как она изучала его в день прибытия, и практически докопался до сути во время ужина в первый же вечер, когда она перевела взгляд с него на миссис Н., и поняла, что здесь ей ловить нечего. И это тоже стало для меня облегчением. Никакая игра, в которую девушка вроде нее могла бы завлечь парня вроде него, не продлилась бы дольше ночи, однако и та могла мне все испортить. За кофе миссис Н. переглянулась со мной, и я подумал, что у нее возникали почти такие же чувства в отношении Лизанны, что и у меня.
В сравнении со Спетли-Холлом дом казался довольно современным; был он эдвардианским, построенным на рубеже прошлого столетия. Там - замшелые камни и полированные панели, тут - побеленный кирпич и крашеное дерево. Там - крошечные продуваемые освинцованные окошки, тут - огромные продуваемые просоленые окна. В этом доме было гораздо светлее, особенно по утрам, когда он наполнялся лучами приходившего с моря рассвета.
- Все дело в уверенности, - сказал мне мистер Н. Мы стояли в саду после ужина, взирая на очередную изгородь, а волны, разбивавшиеся о пляж внизу, светились в вечерней ночи. Лизанна и миссис Н. были в отдалении от нас. Я слышал, как Лизанна дико захохотала над чем-то, сказанным миссис Н. Мистер Н. говорил малость неразборчиво, и вначале мне послышалось «конференции» вместо «уверенности» .
- Это что, какой-то трюк? - спросил я.
Эдвард засмеялся.
- Может быть. Грубовато, но может. Уверенность - основа любого шоу. Тебе нужна уверенность - даже вера - чтобы постоянно идти вперед. Возможно, если ты остановишься, то вся конструкция рухнет. - Он взглянул на меня. - Речь идет и о стоимости, но тут есть загвоздка. Что такое стоимость? Стоимость - это то, что люди о ней думают. Вещи стоят того, чтобы за них платили. Но вот некто платит такую цену, которую каждый счел бы оскорбительной, идиотской, и все же, если этот некто сможет переложить ее на кого-то еще, кто заплатит больше, то его вещь действительно будет стоить своих денег, как минимум, той части, которую за нее заплатили, не так ли? Доказательство - прибыль. Хотя, конечно, если его уличат в том, что он набил цену, тогда он окажется неправ, а все, кто с самого начала считал, что он был неправым, окажутся правыми. - Он глотнул виски. - Сложность заключается в том, чтобы достоверно определить, кто прав, а кто виноват, скупив акции до того, как они поднимутся в цене, и избавившись от них, прежде чем станет ясно, что ты находишься в позиции персонажа мультфильма, который только что шагнул за край обрыва и не падает вниз только потому, что еще не понял этого. Ну, ты знаешь, как в «Томе и Джерри».
Сам я думал о Дорожном Бегуне , но понял, что он хотел этим сказать. Какое-то время мы наблюдали за набегавшими волнами.
- Значит, таких людей удерживает «невидимая рука»? - спросил я.
Мистер Н. снова рассмеялся.
- «Невидимая рука». Ну, это всего лишь символ веры. Еще один миф. Вроде того, что мы являемся круглосуточным обществом. Нет, это не про нас; не про рынки. И у них есть свои перерывы в работе, которые происходят ежедневно, в каком бы городе они ни находились, от Нью-Йорка до Сиднея, а еще они закрываются на выходные. На праздники. Тоже хорошо, иначе у меня никогда не было бы свободного времени. Что думаешь о виски?
Нахмурившись, я покачал головой.
- Не уверен. Оно довольно сладкое и с торфяным привкусом. Похоже на виски Айлы, но не думаю, что это оно. Скорее, «Талискер», хотя раньше я его не пробовал. - Я робко пожал плечами. - Дадите мне еще шанс?
Мистер Н. ухмыльнулся и кивнул, почти гордясь мной. Между прочим, робость моя была полной липой. Это был «Хайлэнд Парк» с Оркнейских островов. Я это знал, потому что, хоть мистер Н. и наливал его, пока я не видел, когда он протянул мне стакан, я приметил на буфете бутылку со стекавшими изнутри каплями. Но мне следовало принять правила игры, чтобы все выглядело достойно, так?
- Это трюк с уверенностью, - сказал Эдвард, снова глядя на море. - Технически все банки неплатежеспособны, а все публичные ООО либо должны держаться в выигрыше, либо, при условии должного управления, чертовски к этому стремиться. Если они работают, то ты сохраняешь прибыль, а если они этого не делают, то ты их закрываешь, при этом деньги, которые они должны другим компаниям и физическим лицам, просто остаются в подвешенном состоянии. Если ты все правильно устроил, то ты не станешь банкротом. Будь ты акционером, директором, CEO . Понимаешь, что значит «публичное общество с ограниченной ответственностью»? Ограниченную ответственность. Это не то же, что партнерство или членство в «Ллойде» . - Он взмахнул рукой в сторону волн, расплескав немного виски. До виски у нас было немало вина и джин-тоника.
- В самом деле? - уточнил я. Я не был уверен, верно ли это прозвучало. Полагаю, это прозвучало неоднозначно.
- Ну вот, видишь? - сказал Эдвард. - Обычный гражданин, очень наивный человек, мог бы решить, что если люди собрались вместе, заняли много денег, чтобы открыть свое дело, заказали станков, оборудования и сырья, не оплатив все это, а затем устроили бы бардак и потеряли все, то остались бы еще должны, однако это не так. Понимаешь, если компания, которую они открыли, была публичным ООО, то все почести достались бы ей. Это она должна деньги, не они. Если она разоряется, то переходит в управление, а ее активы распродаются, и если они не покрывают задолженность, то будет очень плохо. Но пока продолжает соблюдаться буква закона, никто не имеет права трогать директоров или акционеров. Деньги просто ушли. Конечно, если все закончится успехом, то можно кричать «ура!». Никто не останется внакладе. Видишь, о чем я говорю. Вот он, выигрыш.
- Господи, Эдвард, вы начинаете походить на комми.
- Правого марксиста, Адриан, - живо откликнулся мистер Н. Он кивнул, все еще вглядываясь в море. - По правде говоря, я увлекался социализмом в юности.
- Это было, когда вы учились в универсистете?
Он улыбнулся.
- Да. Университет. Но потом я увидел, насколько удобной становится жизнь, если ты стоишь в положении эксплуататора, а не эксплуатируемого. К тому же я решил, что если пролы настолько глупы, что позволяют эксплуатировать себя, то кто я такой, чтобы вставать у них на пути? - Он улыбнулся, ветер взъерошил его редкие, песочного цвета волосы. - Так что я перешел на Темную сторону. Твое здоровье. - он выпил.
Я засмеялся:
- Значит, Барни станет вашим Люком Скайуокером.
Он покачал головой.
- Боюсь, что недостаточно хорошо знаю «Звездный путь», чтобы сказать, кто это. He доктор Спок, в этом я уверен.
Я едва не бросился его поправлять. Но было слишком уж очевидно, что он мог сказать то же и кому-нибудь еще, кто бы так сделал, и тогда я выглядел бы на его фоне… как это там называется? Подобострастно? Короче, я просто сказал:
- Вы запутались в звездах. - И разъяснил, что к чему.
- Вот как? - беспечно сказал он, снова взмахнув стаканом, и обернулся ко мне. - А на чьей стороне ты, Адриан?
- На своей, мистер Н. И всегда был, и всегда буду.
Казалось, он какое-то время изучал меня.
- Самая лучшая сторона, - кивнул он и осушил стакан.
(Ансамбль)
Все началось с доктора Сеоласа Плайта. Когда это произошло, добрый доктор спал у себя к комнате отдыха, примыкавшей к его кабинету на Экспедиционном факультете университета Практических Талантов в Асферхе. Его любимая госпожа, все еще покоившаяся на нем в шезлонге в тумане посткоитальной апатии, дернулась раз, словно тоже засыпала. Она потянулась, целенаправленно притянула его к себе, и прежде, чем он успел окончательно проснуться, они оба ушли.
Когда они явились за ней, мисс Пум Ешушдоттир путешествовала по Гималаям. То был отсталый мир, в котором Индийский субконтинент только начинал свое медленное столкновение с Азией. Самая высокая точка Гималаев здесь поросла деревьями и находилась на высоте менее тринадцати сотен метров над уровнем моря. Она гуляла одна по недавно проложенной тропе под платанами, с которых капало после недавнего ливня, периодически отклоняясь, чтобы на нее не попала вода, и размышляя над тем, что если прокладывать себе дорогу там, где обильно выпадают осадки, не выкопав предварительно никаких канав, то ты, по сути, занимаешься прокладыванием русла ручья, когда увидела девочку, сидевшую на тропе невдалеке - сгорбившись, та обхватила колени и куда-то смотрела.
Ей было не больше тринадцати или четырнадцати; она была одной из детей местных племен, одетая от щиколотки до шеи в строгий черный кафтан, волосы собраны в сетку, пальцы сверкают кольцами. Девочка не видела приближавшуюся к ней взрослую женщину. Она просто сидела и смотрела через дорогу перед собой. На расстоянии нескольких метров Ешушдоттир могла видеть, что девочка трясется и плачет.
- Эй, - сказала она. Девочка посмотрела на нее, шмыгнула носом, но не ответила. Мисс Ешушдоттир повторила то же на хиндиче. Выражение лица девочки изменилось. Она поднялась на ноги, встала, развернулась и улыбнулась взрослой женщине, которая внезапно почувствовала в животе укол страха.
- Мисс Ешушдоттир, у меня плохие новости.
Брэшли Крайк исчез со своей яхты во время плавания по восточному Средиземноморью, недалеко от Хандакса, на острове Гирит.
Граф Херцлофт-Байдекерн услышал, как кто-то вошел в ложу позади него. Он предположил, что это вернулся один из его сыновей; они оба ушли раньше, чтобы побаловать себя сигарами в коридоре и пофлиртовать с молодыми девушками, с которыми им посчастливится повстречаться. Кто бы это ни был в действительности, он проскользнул в ложу, когда колоратурное сопрано только начинало свое заключительное и самое душераздирающее соло. Если бы не это, он бы потрудился оглянуться.
Команданте Одил Облик, гроза Востока, как однажды описал ее впечатленный враг, танцевала со своей новой возлюбленной, адмиралом штурмовой эскадрильи экранопланов, посреди залитых лунным светом руин Нью-Кесона, в то время как оркестр с завязанными глазами изо всех сил старался перебить завывание орангов-ревунов из-за поваленных камней и покореженной арматуры, которые остались от недавно разрушенных зданий. Через площадь, очищенную от обломков побежденными и закованными в цепи роялистами, прошел официант, который нес поднос с их шампанским и кокаином.
Они прервали танец и улыбнулись ковылявшему к ним старому толстому евнуху с подносом.
- Команданте, - прохрипел он. - Адмирал.
- Благодарю, - сказала Облик. Она подняла с подноса серебряную соломинку. Ногти на концах ее длинных черных пальцев были в шутку украшены завитками зеленого камуфляжа. Она протянула соломинку адмиралу. - После вас.
- Мы никогда не уснем, - со вздохом сказала адмирал, слегка нагнувшись к подносу и первым двум дорожкам порошка, светившимся белым в лунном свете.
Она передала соломинку команданте, которая тем временем воспользовалась случаем, чтобы отпить шампанское. Затем выражение лица адмирала изменилось. Она стиснула руку Облик и сказала:
- Что-то не так…
Облик напряглась, ее рука выронила серебряную соломинку и потянулась к кобуре, где лежал пистолет.
Наушник затрещал у нее в ухе. «Команданте!» - донесся из его АЦП отчаянный голос.
Официант-евнух зашипел, согнув руку под подносом, который начал падать, унося за собой фужеры с шампанским и остатки кокаина, и наставив на команданте спрятанный под ним пистолет. Облик уже начала опускаться, обмякнув в руках адмирала и словно лишившись сознания, но это значило лишь то, что выстрел в грудь, произведенный евнухом, превратился в выстрел в голову. Адмирал безучастно смотрела на то, как за первым выстрелом последовало еще два, прежде чем стража поблизости, наконец, опомнилась и начала стрелять.
***
Команды ассасинов, отправленные за миссис Малверхилл, нигде не могли отыскать ее следов.
(c) Перевод Реоту (Rheo-TU), 2021
(продолжение далее)