Ретроспектива "Сфумато" Юрия Купера в Западном крыле "Новой Третьяковки"
Ретроспективу Купера открыли сразу же после суздальской выставки и это, конечно, безумно красивая выставка, разыгранная как по нотам - тем более, что бенефициар создает не только картины и объекты, но занимается также сценографией и оформительским искусством, знает толк в драматургических и драматических эффектах.
Открывается она большим полотном с изображением малярной кисти, поставленной вниз ворсом таким образом, чтобы издали напоминать бюст человека, образуя антропоморфные очертания, слегка размытые красочными подтеками…
…Купер вообще любит подтеки и всяческие деформации прямой плоскости, символизирующие, с одной стороны, метарефлексию (раз уж каждая картина - это, прежде всего, мысль о самой картине, как и каждый текст - прежде всего, размышление о самом себе), и, с другой стороны, сублимирующие сильные эмоции, как бы заранее состарившие исполнение, преждевременно покрывшееся трещинами и кракелюрами, разводами и подтеками, создающими тревожное, суггестивное напряжение, подхваченное и развитое каким-нибудь невинным и отвлеченным предметом, вроде цветка навытяжку, чесночной головки или же бумажного кораблика.
А еще на объектах Купера постоянно встречаются яблоки, так как за ними автоматически встает громадная история, вплоть до библейской…
Название проекта «Сфумато», намекающее на легкую дымку, которую да Винчи создавал особой техникой касаний холста кистью (сверхбыстрой и сверхточной) говорит о том, что в центр проблематики своей ретроспективы Купер помещает проблему ауры, причем, и в беньяминовском, и в хайдеггерианском изводе - как способа вхождение в «близость дальнего»…
Ну, или, в «даль ближнего», как любят шутить некоторые специалисты по Беньямину и даже Хайдеггеру (им у нас в последние времена нет числа и это какой-то отдельный культурный феномен), которая внезапно то ли приближается, то ли отдаляется от зрителя из-за тяжелого ауратического струения.
Изображение и смысл его ускользают, не даются ни в руки, ни глазу, так как пелена первопричинности и рукотворности создает вокруг да около что-то вроде мерцания непонятной причины и свойства - лучшие в мире иконы и холсты действуют именно так: рядом с ними замечаешь в себе и рядом странное беспокойство внутри себя и снаружи.
А это подлинники провоцируют рядом с объектом некоторое возмущение, когда картина, вроде висящая рядом, словно бы улетает в выси небесные, хотя, с другой стороны, вот же она, приближающаяся вплотную, точно событие.
Я никогда не видел работы Юрия Купера вблизи, только на экране компьютера и, с одной стороны, он меня интриговал (отдельные, словно бы в никуда заброшенные хрупкие предметы на обширных, многослойных цветовых полях - это ли суггестия в чистом виде?!), с другой стороны, заботил, но я не понимал чем именно и разве создавать вопросы - не свойство подлинного искусства?
Вскрытие приема пришлось уже на первую картину, к которой мне удалось приблизиться в соседнем, втором зале огромных картин, подобно лайтбоксам как бы светящимся изнутри (очень уж хорошо придумано на «Сфумато» освещение, как и все, что сопровождает выставки подобного театрально-драматического жанра), изображающем бушующее море.
Берег, серая, туманная даль, волны пенятся совсем как у Айвазовского, впрочем, разумеется, лучше, чем у Айвазовского, так как взяты крупным планом.
Взяты - это значит сфотографированы и перенесены на холст, вот как фотообои, которые затем помыли грязными тряпками, из-за чего на полотне появились разводы.
Вторичная обработка изображения идет поверх фотографии, создавая нужные художнику эффекты старения и обсыпания, а также ту самую дымку, которую порой и называют «сфумато», хотя у Купера она имеет совершенно иную природу - техногенную и ремесленническую.
Из-за того, что фотоснимок переносится на фактурный, красивый (явно дорогой) холст, изображение уплощается, становится плоским и неглубоким, чтобы постфактум Купер быстро и эффектно справился с этим отсутствием глубины небольшим количеством усилий…
Есть и другой способ сублимировать глубину - насыпать на поверхность посторонние предметы: уже второй холст в самом большом зале оформлен сухой соломой, вклеенной на веки вечные, поверх холста.
Схожим образом уже многие десятилетия подряд трудится Ансельм Кифер, начинавший со скромных ассамбляжей с сухой травой и подсолнухами, а теперь разведший работу с чужеродными предметами до головокружительной гигантомании, рвущей сердца в клочья.
Подобно другим гениям, Кифер размышляет, таким образом, о судьбе картины и как плоского изображения и картины как объекта, а еще как медиума, преодолевающего затяжной, казалось бы, смертельный кризис.
С помощью (или благодаря) этой рефлексии Кифер, нащупывающей пути дальнейшего развития жанра и вида искусства, делает путь картины необратимым, а нас обеспечивает впечатлениями, расширяющими само понятие «прекрасного» и «красивого».
Великий художник тот, кто обогащает нас новыми знаниями и ощущениями в духе - «а что так можно было?», отменить которые невозможно: он потому и великий, что меняет наши представления о себе и возможностях мира вокруг.
Всего этого нет у Юрия Купера, делающего просто красивую картинку доступными ему способами, а их не слишком много и все они заемные, вот как пшеница, вклеенная в холст.
Кифер, по иронии судьбы совсем недавно выставлявшийся в этих же стенах, впрочем, не единственный, кто поделился с Купером "секретами успеха": ретроспектива его, как раз и оказывается палимпсестом чужих достижений, но это не "развитие традиции" и не "диалог с мастерами", но циничная, вполне осознанная эксплуатация чужих приемов, так и не ставших автору органическими.
Собственно, потому, вскрытием приема, на выставке так много кисточек, образующих важнейший лейтмотив экспозиции и как бы подспудно доказывающих, что перед нами большой, самостоятельный художник, раз уж кисточки у него просто-таки в человеческий рост.
Леонардо добивался сфумато с помощью сверхмастерства и сверхскорости: он наносил свои точки на свои картины крайне маленькими, сверх малого, кисточками, тогда как у Купера выставлены малярные кисти.
Ими бы окна мыть.
Я не в претензии, ибо художник может творить какими угодно инструментами - мы знаем случаи рисования собственным членом и слоновьим пометом, был бы результат.
Но у Купера нет такого результата, кроме имитации красоты и глубокомысленности, за которыми не стоит никаких отвлеченных размышлений, кроме того, как сделать красиво и богато.
Точнее, сделать красиво и дешево, но продать побогаче, так как метод, которым сделана выставка - поточный и неслучайно в ней масса работ, датированных 2023-м: видно, что когда договоренность о выставке оказалась достигнута (как и, главное, кто пытал бедную Зельфиру Исмаиловну, чтобы добиться положительного решения о «Сфумато», раз уж ретроспектива Купера попала в годовые планы еще в прошлом году?), бенефициар споро, а, порой, крайне споро, затыкал экспозиционные дыры композициями громадных размеров, которые сложно даже на Рублевке будет продать и которые в обиходе называются сугубо «музейным форматом».
При приближении к холстам меньше чем на десять метров, вся их эффектность начинает пропадать, словно бы сползая мутными каплями, превращая фасад в изнанку, в плоскую поверхность с неизобретательным изображением, поверх которого трудились так же рутинно и неинтересно, как и над всем прочим, из-за чего картина перестает создавать впечатление уже навсегда.
Так действуют товары салона, куда художники сдают халтуру для нетребовательного покупателя, который много о себе думает, да мало понимает.
Одним из самых сильных впечатлений последнего выставочного сезона будет это мое приближение к фотографическому изображению бушующего моря, проступающего поверх холста, подобно кухонной клеенке - оно не распадается на пиксели только потому, что поверх снимка намеренно налили всяческих грязноватых отвлекух.
Воздействие объектов Купера прямо противоположно механизму выработке ауры - все они, подобные черным дырам, напитываются чужими эмоциями - невежеством, некомпетентностью, возмущением, гневом, желанием красоты по быстрому, тоской по идеалу, который непонятно где искать…
Всегда встаю на дыбы при словах «безумно красиво», но это именно тот случай…
Единственной пользой от экспозиции (я был в будний день, туда привели школьников, они шумели и бегали, чуть ли не касаясь величественных экспонатов, из-за чего смотрительницы в тужурках, так как кондиционеры работают на полную мощность, вымораживая всю территорию отчуждения, вплоть до Крымского моста, кричали на подростков осипшими голосами - смотрительницы ведь, привыкшие к проверенному и надежному искусству и без того пребывают в явном когнитивном диссонансе, а кому теперь легко, от того, что воспитанные и культурные посетители фотографируют все подряд, ибо «безумно красиво» теперь переводится как «инстаграмоёко» и это, скорее всего, значит, что перед ними что-то знаменитое, и, следовательно стоящее, но как чем-то аутентичным могут быть эти черные доски, которые не отражают ничего, но лишь поглощают все вкруг себя?) могла бы стать пропедевтика, то есть введение в разницу между настоящим искусством и подделкой, но тогда и подача экспонатов должна быть иной.
Хотя бы на уровне аннотаций и этикетажа, но всего этого нет, из-за чего мебеля, достойные ИКЕИ, но выставленные в филиале ГТГ, путают еще больше: внутренний голос, вроде бы, шепчет посетителю - «здесь что-то не так», но выставка-симулякр (все-таки символично, что задуманная и начатая при Трегуловой, открылась она после ее ухода, уже при Проничевой, которая потенциально, но могла отменить гастроли чужеродной халтуры, если бы опыта и компетентности хватило) устроена по всем правилам музейной архитектуры и искусствоведения («по нарастающей»), помимо дикой неловкости, словно бы кусающей за бок, главным впечатлением от визита оставляет ощущение грандиозной подмены, погруженной в полумрак…
…как если злые духи незаметно перенесли меня в какой-то иное место, словно бы это не любимая Третьяковка, лучшее место земли, но подземный замок троллей, производящих осколки зеркал - злых и не отражающих ничего, кроме вредных своих испарений.
"Сфумато" Купера - идеальный кейс на разницу между живым и мертвым, симулякром и чем-то настоящим, нагляднее не придумаешь: пример как из учебника для первачков, можно было бы рекомендовать в педагогических целях, если бы подобная рекомендация не содержала доли назидательного садизма.
Я все время пытался вспомнить, что же мануфактура Юрия Купера так напоминает мне из областей более близких?
«Интеллектуальную прозу», вышедшую в «Редакции Елены Шубиной».
