123. Окно в декабрь. Сокол и АМЗ
И тут поневоле задумаешься, точно ли область иллюстрирования лежит у нас в голове, поскольку природа вытворяет логический и чуть ли не киношный расклад, оборачиваясь вокруг жизни пёстрой лентой.
Вот как объяснить, что, накануне нового года, на Урале всю неделю шёл снег и небо нависало покатою тучею, а когда проснулись первого января, всё было солнечно и ярко, небо раздвинуло кулисы и прыгнуло в окна тысячей бриллиантовых брызг?
Точно также московская жизнь этой зимой проходила как в кино, так как сложно было придумать погоду, более соответствующую стихийному постмодернизму, выданному нам по остаточному принципу - типа залежалось с 2007 года, когда снега тоже ведь не было до января (у меня об этом и соответствующий документ имеется - авторская колонка во "Взгляде", когда он ещё был человеческим "И.о. погоды"), вот вам, боже, что нам не гоже.
Поразительный выдался декабрь, практически неповторимый.
Хотя что-то подсказывает мне, что тенденция к потеплению может нарастать и бесснежный, бесшовный декабрь, с небом, опустившимся на уровень ушей, может ещё повториться.
И не раз.
И не два.
Но посмотрим, двадцатые годы только начинаются.
Ну, то есть, всё время стоял плюс, шёл дождь, шелестела пожухлая трава, от воды становясь всё зеленее, снег если и выпадал, похожий на сухое молоко, то тут же испарялся, словно бы извиняясь за собственную неуместность.
Как мы потерялись в политике и в культуре, в информационных технологиях и в общественных порядках, вот точно также мы и несли груз декабря до самого его выхода.
Вроде, с одной стороны, ну, прям, Европка и почти Амстердам (встречал там Миллениум и подтверждаю: аутентичненько, хотя палитра не Ван Гога, но, скорее, Коро) с моросью, но, с другой, очень уж болезнетворна побочка: ладно бы простуды - с ними знаешь, как справляться, но вот это вот непонятное прохождение ветра и облаков сквозь тулово и черепную коробку?
Когда только положив головной прибор на подушку, успокаиваешься, перекрыв переменной облачности возможность проходит тело насквозь.
Ну, и потому ещё, что горизонталь лучше совпадает с нашей участью, лишь на время выбивающейся из-под косынки упрямой прядкой - ноги вытянул и был втянут пейзажем на общих основаниях.
Тепло и бесснежно это же хорошо, так как зимы меньше (пока снег не выпал, не лёг, ничего не случилось окончательно) и прям ощущаешь, как она то ли отступает, то ли съёживается, но вот беспутица без снега - это вот как?
Снега нет, но и пути нет тоже.
Все подвешено.
Всё замерло.
Видимо, в ожидании транзита.
В открытии коридора возможностей и хоть каких-нибудь перспектив.
Это, конечно, был поразительный месяц, похожий на комнату с низким потолком и перегоревшей лампочкой.
Так как повадки все осенние (а одежда демисезонная), а длительность дня - самая что ни на есть зимняя, декабрьская, минимальная и осень схлопывается уже в обед, а ночью светлее, чем днем, так как Собянин же жжёт электричество до умопомрачения.
И тогда над живыми кварталами встаёт зарево тяжёлых предчувствий.
Точно переел и не можешь уснуть, как любой беременный мужчина.
Зиме теплокровное тело противостоит, должно противостоять, а когда привычный порядок нарушен, границы смываются и сам уже лишаешься границ, становишься стаффажем.
Стаффаж и есть главное состояние человечка в бесснежных заносах, словно бы опускающихся ниже уровня моря, когда чувствуешь себя приткнувшимся к какому-то уголку на втором, третьем плане.
А потом летишь домой, тут же попадая в буран.
Выходишь из самолёта (в Чердачинске ввели в строй новый корпус аэропорта), а тебе рассказывают, что снег идёт который день, морозы, славабогу, отступили, но не снег - и точно, всюду неубранные сугробы, перманентная рыхлость, свежатинка, ещё не отформатированная до конвенционального состояния, даже дорожки не прометены, тропки только намечены и это значит, что снег только что закончился и снова начнётся (и начался), сырость дрожит на кончике носа, заглушая техногенные выбросы, их тени.
Дома всё должно быть правильно и спокойно - "хорошая зима, снежная и не холодная", сказала мама в прихожей.
Она сторожил, она знает.
А я уже пришлый, для меня одно кино сменяется другим с помощью клиповой перебивки - улетал в дождь и хмурился, как положено москвичу, навстречу низкому небу, а тут простор, несмотря на заставленность и загаженность следами деятельности человеков, словно бы кутающихся в мусор от собственной смертности, всё выбелено как перед праздниками и потому праздники в дороге не застоятся.
Накануне читал "Метель" Толстого и думал о том, что, несмотря на обильные снегопады, все они выглядят ручными.
Прирученными.
Какими-то ополовиненными, что ли.
Словно бы просыпаются уже на издохе, на последней малости, выплёвываю в лицо свою свежесть на последнем дыхании.
Под шиворот уже не пробираются, не прошибают потом и ощущением потерянности.
Вот как у Толстого, где мир обращён в сплошной буранный полустанок.
"Метель становилась сильнее и сильнее, и сверху снег шёл сухой и мелкий; казалось, начинало подмораживать: нос и щёки сильно зябли, чаще пробегала струйка холодного воздуха, и надо было запахиваться. Изредка сани постукивали по голому обледенелому черепку, с которого снег сметало. Так как я, не ночую, ехал уже шестую сотню вёрст, несмотря на то, что меня очень волновал исход нашего плутанья, я невольно закрывал глаза и задрёмывал. Раз, когда я открыл глаза, меня поразил, как мне показалось в первую минуту, яркий свет, освещавший белую равнину: горизонт значительно расширился, чёрное низкое небо вдруг исчезло, со всех сторон видны были белые косые линии падающего снега; фигурки передовых троек виднелись яснее, и когда я посмотрел вверх, мне показалось в первую минуту, что тучи разошлись и что только падающий снег застилает небо. В то время как я вздремнул, взошла луна и бросала сквозь неполные тучи и падающий снег свой холодный и яркий свет..."
Толстой интонационно передаёт сухость во рту и испарину: он не любит метафор и пишет пересохшими чернилами.
В его тексте почти нет метафор, а прилагательные и определения становятся буквальными.
Описание ширится за счёт подмеченных деталей, раскладываемых на составляющие ( Эйхенбаум объяснил), потому что природа точно так же является иллюстрацией к сумеречному состоянию сознания.
Мы ехали из аэропорта внутри теплой, тёмной машины, точно всё глубже погружаясь в зиму.
Хотя больше всего снега было именно в аэропорту.
Хотя бы с непривычки.
В "Метели" Толстого стихии ещё не расчленены и не антроприближены: появление луны отделяет мглу от света, начиная творение нового, старого мира.
У нас уже нет абсолютов, в том числе тишины и темноты, из-за чего наши стихии разрежены и, что ли, понятны.
Они, конечно, больше человека, но равны ему в качестве интенциональных актов, направленных не на объективность, но на поддержание соответствующего настроения.
Когда говорят об изменении климата, потеплении и выбросе газов и мусора в атмосферу, прежде всего, я думаю не об антропогенезе, но об антропоморфности.
Предыдущий месяц, ноябрь (Москва, Сокол), можно посмотреть тут: https://paslen.livejournal.com/2421300.html
Фото за декабрь 2018: (Сокол и АМЗ) https://paslen.livejournal.com/2338007.html
Фото за декабрь 2017 - https://paslen.livejournal.com/2120337.html
Фото за декабрь 2015: http://paslen.livejournal.com/2010782.html
Фото за декабрь 2014: http://paslen.livejournal.com/1883422.html
Декабрь 2013: http://paslen.livejournal.com/1763225.html
Декабрь 2012: http://paslen.livejournal.com/1599447.html
Декабрь 2011: (Москва): http://paslen.livejournal.com/1263318.html и ещё тут (Чердачинск) :http://paslen.livejournal.com/1275372.html
Декабрь 2010: http://paslen.livejournal.com/1006957.html
Декабрь 2009: http://paslen.livejournal.com/794519.html
