И отпустил дед рыбку. Без потрохов
Довелось мне как-то видеть, как «доят» осетра. Дело было в опытном рыбном хозяйстве в московской Капотне. Там, рядом с промышленными производствами, много горячей воды. Которую ученые и используют в бассейнах с осетрами, белугами, бестерами и прочей ценной рыбой. Поголовье это изучают. Ну, как изучают? Берут килограмм пять икры с осетра и потом под водочку исследуют.
Честно говоря, я думал, что это лишь нынешние ученые додумались бережно избавлять самку осетра от икры и потом снова отпускать ее до следующего раза. Кстати, икры в ней бывает до 10% собственного веса. А 50-килограммовые тушки так и мелькают в бассейнах.
Так вот, оказывается, навыки эти у нас давние. Владимир Иванович Немирович-Данченко (1858-1943) до начала своей театральной карьеры занимался журналистикой. И в журнале «Русская мысль» за 1881 год опубликовал свои впечатления от летней поездки на Валаам. Так вот среди описания монашеского быта там есть и такой сюжет:
«Купеческий осетр попадется, - из него добровольно потроха выпустят и, облегчив по силе возможности, опять отправят в воду: нагуливай мол новые потроха».
Сегодняшний читатель может возмутиться такой жестокости. Ведь в нашем понимании потроха - это внутренности - печенка-селезенка и т.п. А тогда, выходит, так называлась и рыбья икра.
Удивительно. Слово потроха по отношению к икре я встречал только у Павла Алеппского (а это XVII век). «Чтобы приготовить впрок нашу рыбу [крупного осетра], мы пригласили мясника, который всю ее разрезал на куски, и ни одна часть не пропала. Ибо потроха ея и все внутренности суть икра, которую берут и помещают отдельно на доски, и прибавив к ней некоторое количество соли, сверху нее кладут другую доску с большим камнем».