Парадокс Пёрл-Харбора
На третьем ходу выяснилось, что гроссмейстер играет восемнадцать испанских партий. В остальных двенадцати черные применили хотя и устаревшую, но довольно верную защиту Филидора. Если б Остап узнал, что он играет такие мудреные партии и сталкивается с такой испытанной защитой, он крайне бы удивился. Дело в том, что великий комбинатор играл в шахматы второй раз в жизни.
И.Ильф, Е.Петров "Двенадцать стульев"
Судя по комментариям, предыдущее сообщение фраппировало часть почтенной публики. Впрочем, это часто случается с текстами, в которых рядом стоят слова "линкор" и "авианосец". Во многом потому, что - и это тоже часто бывает в таких беседах - высказанные мысли могут казаться "революционными" и "авторскими". На самом же деле речь идёт лишь о смещении акцентов, не более того - смещении принципиальном, но не предполагающем расхождений в оценке фактов.
Не совсем верное впечатление, которое могло сложиться у читателя - целиком и полностью моя вина. Попробую исправиться. Беда в том, что в тексте Паршалла и Тулли достаточно много интересных фрагментов, выбрать ключевые сложно, отсылать же к книге целиком вроде бы невежливо. Впрочем, следующая цитата представляется достаточно ёмкой:
The decisive battle, as Yamamoto envisioned it, would be fought somewhere off Midway, with the main Japanese forces arrayed so as to intercept the oncoming Americans. After pounding Midway, Nagumo would withdraw and wait some five hundred miles north-northeast of Midway, with Yamamoto’s Main Body supporting him three hundred miles to the west. Takasu’s battleship force would come down from its position in the north Pacific to hover five hundred miles north of Yamamoto. Second Mobile Striking Force, with its two carriers, would perform a similar maneuver to position itself three hundred miles to the east of Takasu. Kondo’s force would supply the bait to draw the Americans out of hiding at Pearl Harbor and lure them north, with the Japanese heavy forces lurking out of range of American reconnaissance aircraft and submarines.
If all went according to plan, the Americans would appear off Midway after the landings had taken place. Yamamoto presumed that the Americans would sortie west from Oahu and then head north so as to be able to ambush the exposed Kondo as he trailed his coat near the island. Interestingly, it appears that Combined Fleet’s opinion was that the Americans would bring not only their carriers, but also their few remaining battleships to the fray. It was further assumed that the carriers would operate separately from their battleship-centric Main Body, screening them from the west-northwest. This was a fairly doctrinaire interpretation of how the Americans would maneuver their forces, with the carriers presumably governed by the movements of the slower battleship force operating in the rear. In other words, it assumed that the Americans thought their battle squadrons were capable of making a meaningful contribution to a modern carrier battle, as Yamamoto believed his own could.
[Примерный перевод]
Решающее сражение, в представлении Ямамото, состоится где-то у Мидуэя, при этом главные силы японцев расположатся так, чтобы перехватить приближающихся американцев. Сокрушив Мидуэй, Нагумо отойдёт и будет ждать примерно в пятистах милях к северу-северо-востоку от Мидуэя, при поддержке "Главных сил" Ямамото в трёхстах милях к запалу. Линейные силы Такасу спустятся из северной части Тихого океана на позицию в пятистах милях к северу от Ямамото. Второе Мобильное соединение, с двумя авианосцами, выполнит аналогичной манёвр и займёт позицию в трёхстах милях к востоку от Такасу. Силы Кондо будут наживкой, он выманит американцев из убежища в Пёрл-Харборе и завлечёт их на север, в то время как японские крупные корабли будут прятаться вне зоны действия американских разведывательных самолётов и подводных лодок.
Если всё пойдёт по плану, американцы появятся у Мидуэя после того, как состоится высадка. Ямамото предполагал, что американцы направятся на запад от Оаху и потом повернут к северу с тем, чтобы поймать в ловушку Кондо, пока тот будет тянуть резину неподалёку от острова. Интересно, что командование Соединённого флота, по-видимому, полагало, что американцы пошлют в бой не только свои авианоснцы, но и немногие оставшиеся линкоры. Далее, предполагалось, что авианосцы будут действовать отдельно от линейных "Главных сил", прикрывая их с запада-северо-запада. Это был во многом доктринёрский взгляд на: [японцы предполагали], что американцы будут использовать свои силы, связав движения авианосцев с манёврами медленных линкоров, расположенных в тылу. Иными словами, предполагалось, что американцы считали свои линейные эскадры способным внести существенный вклад в современное авианосное сражение - так же, как, по предположению Ямамото, могли его собственные.
Подобный взгляд на план Ямамото достаточно свеж, тем не менее, он отнюдь не уникален. Аналогичную интерпретацию дал Ландстром (для сохранения цельности текста цитаты из его "Black Shoe Carrier Admiral" я решил дать в Приложении 1). Впрочем, стоит заметить, что Ландстром тесно сотрудничал с Паршаллом и Тулли - первый вообще называет Ландстрома своим ментором, а в некоторых случаях Ландстрома указывают как третьего автора "Сломанного меча".
Паршалл и Тулли так же иллюстрируют свой текст позаимствованной из Senshi Sosho картинкой - схемой штабной игры, состоявшейся на борту "Ямато" 25 мая 1942 г. (рис. 1). На схеме присутствуют как японские, так и американские линкоры. Заметим, что и те, и другие обозначены как "Главные силы".
Рисунок 1 - Схема военной игры, проведённой на борту "Ямато" 25 мая 1942 г.
Словом, приведённые в предыдущем сообщении соображения относительно фактической части плана Ямамото не расходятся с идеями Паршалла и Тулли - нет, они у них во многом позаимствованы. Вопросы вызывают оценка плана Ямамото как таковая - и на удивление малое внимание, которое Паршалл и Тулли уделяют "линейному вопросу" в целом. Так, сразу за процитированным выше идёт следующий текст:
In this, the Japanese were projecting their own beliefs on their opponent, a classic failing of many military plans. Having manufactured roles for their own battleships, the Japanese believed that the enemy would do likewise. However, what the Japanese couldn’t know was that the Americans had by now totally discarded the idea of using their older battlewagons in conjunction with fast carriers. Yamamoto had only himself to blame for this radical transformation of American naval thought, as his triumph at Pearl Harbor had demonstrated unequivocally to his enemies the total vulnerability of such forces in the face of modern airpower.
Once the Americans were detected, Takasu’s battle group would move south to join Yamamoto. On the eastern flank, Nagumo would move south to engage the American fleet as well. It was expected that attrition from the submarines, coupled with air strikes from the carriers, would weaken the Americans sufficiently that they could be engaged and annihilated by the Japanese battleships. In a sense, Yamamoto’s plan represented a curious reversion to a more gunpower-oriented philosophy, relegating Nagumo’s carriers to an attritional role on par with the submarine force.
[Примерный перевод]
Таким образом, японцы приписывали свои собственные идеи противнику, классический недостаток многих военных планов. Выдумав роль для своих собственных линкоров, японцы верили, что противник поступит так же. Однако, чего японцы не могли знать, так это того, что американцы к этом моменту полностью отказались от идеи использования своих старых броненосцев совместно с быстроходными авианосцами. Ямамото мог винить только себя в этой радикальной трансформации американской морской мысли, поскольку его успех при Пёрл-Харборе недвусмысленно продемонстрировал его противникам уязвимость таких сил перед лицом современной воздушной мощи.
После того, как американцы будут обнаружены, отряд Такасу двинется на юг на соединение с Ямамото. На восточном фланге, Нагумо так же двинется на юг, чтобы атаковать американский флот. Ожидалось, что атаки подводных лодок и палубной авиации ослабят американцев в достаточной степени для того, чтобы японские линкоры могли их атаковать и уничтожить. В некотором смысле, план Ямамото представлял собой любопытный откат к "пушкоцентричной" философии, низводя авианосцы Нагумо до "средства истощения" наравне с подводными лодками.
Что же именно вызывает возражения? Ну, во-первых, слова о неком "откате Ямамото" от новообретённой концепции "современного авианосного сражения". Мидуэй, как известно, стал вторым авианосным сражением в истории человечества (если под сражением понимать обмен ударами палубной авиации). Собственно, этот факт и заставил меня вспомнить строки Ильфа и Петрова. Более того, план операции был составлен штабом Соединённого флота ещё в марте 1942 г. - до боя в Коралловом море, и даже до рейда Нагумо в Индийский океан. К моменту составления плана "современное авианосное сражение" было абстракцией, определённый опыт давали только результаты учений да "игр на картах" - каковые, как видно, не убедили Ямамото и офицеров его штаба в том, что предложенная ими концепция есть "ренегатство".
Во-вторых, как показал Трент Хон, активное использование линейных кораблей в генеральном сражении входило в планы, которые разрабатывали штабы Спрюэнса и Хэлси в 1943-1944 гг. Более того - в планы Спрюэнса входило использование в общей линии "старых броненосцев". Да, он отказался от этой идеи по ходу боя в Филиппинском море - но планы подобного использования старых линкоров были. Иными словами, утверждение о "радикальном изменении" американской морской мысли после Пёрл-Харбора так же вызывает сомнения - и возражения.
Здесь, пожалуй, стоит вспомнить о ещё одной гениальной находке Паршалла и Тулли: они рассказывают всем, кто не читал Senshi Sosho, что сразу после сокрушительной атаки американских пикировщиков на "Кидо Бутай" Нагумо приказал своим кораблям готовиться к бою с надводными кораблями. К сожалению, этот весьма примечательный факт Паршалл и Тулли комментируют всё в том же саркастическом духе - дескать, японцы были настолько поглощены своей "пушечной философии", что в голову им лезли всякие глупости. Однако, как рассказалТомас Хон, именно так выглядел план идеальной атаки, разработанный штабом Хэлси в сентябре 1944 г., спустя два с лишним года после Мидуя: линкоры (оговоримся - быстроходные) и крейсера должны были занять такую позицию, чтобы атаковать противника сразу после успешного "рассветного удара" палубной авиации. И именно так Хэлси пытался выстроить бой у м. Энганьо.
Далее - в-третьих, что ли? - не менее сомнительным представляется пассаж про "низведение" авианосцев Нагумо до attritional role (прошу прощения, но хорошего, звонкого перевода я не придумал). Сомнительным этот пассаж выглядит в противопоставлении американцам. Нимиц отвёл своим авианосцам именно эту роль. В оперативном плане 29-42 задача перед Флетчером и Спрюэнсом была поставлена так:
Inflict maximum damage on enemy by using strong attritional tactics. Do not accept such a decisive action as would be likely to incure heavy losses in our carriers and cruisers.
Таким образом, Нимиц смотрел на авианосцы точно так же, как Ямамото. Такова специфика авианосца как ударного средства, инструмента нанесения потерь противнику - возможно, тяжёлых потерь - но не более того.
"Чего же боле?" - вспомнит Пушкина читатель. По сравнению с "тяжёлыми потерями" "боле" - это уничтожение противника, та самая "десизивная акция", коей Флетчер и Спрюэнс должны были избегать. Это казалось Нимицу настолько важным, что он направил командующим TF16 и TF17 отдельное, знаменитое письмо, в котором говорилось:
In carrying out the task assigned in Operation Plan 29-42 you will be governed by the principle of calculated risk, which you shall interpret to mean the avoidance of exposure of your force to attack by superior enemy forces without good prospect of inflicting, as a result of such exposure, greater damage to the enemy.
[Примерный перевод]
При выполнении задачи, возложенной на вас Оперативным планом 29-42, вы должны следовать принципу рассчитанного риска, который вы должны интерпретировать как стремление избежать атаки со стороны превосходящих сил противника, если это не позволяет нанести противнику большего ущерба.
Разница между планом Нимица и планом Ямамото при Мидуэе заключалась не в том, что один спланировал "современное авианосное сражение", в то время как другой застрял в артиллерийском прошлом. Разница была в том, что первый не собирался давать генеральное сражение, в то время как другой к такому сражению стремился. Именно здесь Ямамото можно было обвинить в приписывании противнику своих идей: для Нимица Мидуэй не был объектом, стоящим генеральной баталии, объектом, за который надо биться любой ценой. Что интересно, Паршалл и Тулли так же это отмечают - но не помещают этот аргумент в центр своего анализа. И это представляется если не ошибкой, то как минимум серьёзным недочётом.
Анализ, в котором "генеральный", "линейный" аргумент является центральным, можно пустить по двум расходящимся тропкам. Двигаясь по одной, заметим: как таковая, упомянутая разница планов Нимица и Ямамото не является прямым объяснением исхода сражения. Тем не менее, она позволяет нащупать принципиальную проблему Ямамото, то самое противоречие, из которого, как мы знаем, родятся судьбоносные ошибки и "ошибки". Трудно назвать ошибкой желание Ямамото дать генеральное сражение противнику как можно раньше. Однако, Ямамото имел недостаточно возможностей для того, чтобы заставить противника согласиться на такое сражение - в этом было противоречие. Оно было видимым, и порождало различные взгляды на продолжение войны в штабе Соединённого флота, в МГШ - а так же у командования 4-го флота, ответственного за наступление в южной части Тихого океана. Этот конфликт взглядов привёл, в конечном итоге, к "размазыванию" сил японского флота во времени и пространстве. Именно из этого конфликта вытекала "ошибочная" посылка 5-й дивизии авианосцев в Коралловое море (Ямамото сделал это против воли, под давлением со стороны МГШ), из него же вытекало и отвлечение существенных сил на захват Алеутских островов во время операции против Мидуэя. В целом, японская стратегия весной-летом 1942 г. не соответвовала принципам единства цели и единства командования. Разрешить эту проблему мог Ямамото - но должен был начальник МГШ Нагано. Так же столкнувшийся с противоречием - для разрешения проблемы ему надо было отправить в отставку Ямамото, что было сложно на фоне успеха последнего при Пёрл-Харборе.
Впрочем, вернёмся к исходному пункту и пройдёмся по другой тропке. Итак, мы установили, что Нимиц и Ямамото видели в своих авианосцах ударное средство, инструмент нанесения противнику потерь - не меньше, но и не больше. Для начала подчеркнём: хотя Нимиц и Ямамото изобретали авианосное сражение и в своей оценке возможностей авианосных сил двигались на ощупь, они были правы. В 1942 г. оборонительные возможности авианосных соединений существенно уступали возможностям наступательным.
Превосходство наступательных возможностей над оборонительными делало достижение преимущества в силах необязательным. Критика Ямамото по этому пункту со стороны Паршалла и Тулли представляется как минимум однобокой потому, что его противник, Нимиц, посылал свои авианосцы в бой, будучи уверенным в том, что численный перевес останется на стороне противника. Так было в Коралловом море: Нимиц использовал 2 авианосца при том, что противник, по данным американской разведки, мог использовать 5 (!) авианесущих кораблей. Так было при Мидуэе: Нимиц был готов послать в бой даже 2 авианосца, в итоге же послал 3 - при том, что японцы, по его данным, могли привлечь к операции "4-5" авианосцев. Да, Нимиц стремился использовать все наличные авианосцы - в этом он отличался от Ямамото - но не стремился к обязательному достижению превосходства над противником. И при этом добивался успеха.
Заметим: Нимиц добивался успехов негативных, его авианосцы раз за разом срывали планы противника - а в некоторых случаях наносили противнику тяжёлые потери. Уязвимость самих кораблей и слабость противовоздушной обороны не позволяли использовать авианосцы как основное средство завоевания и удержания господства на море - но при этом они были эффективным средством оспаривания господства. Иными словами, специфические возможности авианосцев в 1942 г. делали их во многом оборонительным средством. Наиболее эффективным сценарием их использования оказалась контратака, удар по противнику, пытающемуся наступать. Именно так американцы использовали свои авианосцы на протяжении всего 1942 г. Заметим для начала, возвращаясь к эпиграфу: именно этот факт, очевидно, не был ясен никому из участников в полной мере до получения полноценного боевого опыта. И заметим далее: Ямамото во многом сам лишил себя возможности использовать авианосцы для контратаки. Как? Известно, как - сбив с противника наступательную спесь в Пёрл-Харборе. Это можно назвать ещё одним парадоксом Пёрл-Харбора.
[Приложение 1]
Приложение 1. План генерального сражения Ямамото в изложении Ландстрома, по "Black Shoe Carrier Admiral"
Admiral Yamamoto permitted no deviation from his plan to destroy the Pacific Fleet in one huge battle. Deep embarrassment over the Doolittle raid only hardened his resolve. That insult also brought the army on board, not only for the MI and AL (Aleutian) operations, but also for the eventual invasion of Hawaii. From 28 April to 4 May chart maneuvers and critiques laid out the strategy for the Second Operational Phase. The MO Operation would terminate on 10 May with the capture of Port Moresby. Midway and the western Aleutians would fall in early June, followed in July by Fiji and Samoa (FS Operation). Assaults against the Hawaiian Islands could start perhaps in October. “As a result of the smooth progress of the first-phase operations,” Yamamoto explained, “we have established an invincible strategic position” that “cannot be maintained if we go on the defensive.” Instead, “in order to secure it tenaciously, we must keep on striking offensively at the enemy’s weak points one after another.” Now was the perfect time to draw out what was left of the enemy’s battleships, carriers, and cruisers and finish them off before numerous warships under construction could intervene. Imperial General Headquarters formally approved the MI Operation on 5 May.
///
With the fall of Midway, the “decisive fleet battle” phase (the vital aspect of the MI Operation) would commence. The huge train of oilers could support the Combined Fleet for one additional week in the eastern Pacific. Japanese forces would regroup to deal with the U.S. Fleet that would only just be flushed out of Pearl. The decisive battle force was to deploy in a giant rectangle. Yamamoto’s Main Body (the three most powerful battleships) would take station six hundred miles northwest of Midway, with Nagumo’s six carriers three hundred miles east. Scurrying down from the Aleutians to form the northern corners of the box, Takasu’s four Guard Force battleships were to move five hundred miles north of Yamamoto, while Kakuta’s 2nd Kidō Butai (reinforced by the Zuihō from Kondō) took the corresponding slot five hundred miles north of Nagumo. The balance of Kondō’s Attack Force would cover Midway and serve as bait. The staff drew up specific responses depending on exactly where the U.S. ships showed up, either to the south, north, or east. If as hoped, the Pacific Fleet drew up in full array off Midway, Kakuta was to race south to join Nagumo and attack, while Takasu linked up with Yamamoto. After subs and carrier aircraft wore down the Americans, Yamamoto’s big guns would finish them off.