Rutheni у Герборда и Эббо. III. Источники Эббо и Герборда. Часть 2.
К сожалению, ЖЖ плохо приспособлен для публикации более-менее объёмных текстов, потому приходится разбивать. Здесь - окончание прошлой статьи, а также мой перевод отрывков Эббо и Герборда с немецкого.
Несомненно, что Гербордом был использован неизвестный Эббо источник о войне Болеслава с Ростиславичами. Так как сам Герборд записывает в «географической главе» Русь как Ruscia, можно предположить, что в источнике о пленении Болеславом «русского короля», русины были названы словом Rutheni. Термин этот действительно применялся во времена Герборда для восточноевропейской руси как в Польше (Галл Аноним), так и в Баварии (Отто Фрейзингейский), и, видимо, был просто перенят Гербордом из его источника. То обстоятельство, что рюгенские славяне записаны у него как rutheni, а не как ruotheni, указывает на два возможных варианта:
1)Зная «правильное» написание русского этнонима из источника о войне Болеслава с Ростиславичами, Герборд «исправил» менее точную форму ruotheni, использовавшуюся Эббо. Этот вариант исходит от влияния произведения Эббо на рассказ Герборда о рюгенской войне. В таком случае, «исправление» Гербордом Эббо указывает на вполне осмысленное отождествление им русских Ростиславичей и рюгенских славян, как одного народа. Напомним, что «географическая часть», написанная, видимо, самим Гербордом, или взятая им из письменного источника, указывает на известность Герборду расположения с востока от Польши Ruscia и Rugia - к западу от Поморья. Таким образом, Герборд либо осмысленно не придавал значения разнице написания хоронима Ruthenia/Ruscia/Rugia, всех в его представлении населённых rutheni, либо представлял себе этих rutheni как третью геополитическую силу, отличную и от Rugia, и от Ruscia. Первое крайне сомнительно ввиду знания им принадлежности Рюгена датскому епископству. Однако, и в таком сообщение Гербордом новых подробностей о датском посольстве, будет указывать на известность Герборду ещё одного независимого от Эббо устного источника, в котором рюгенские славяне были названы rutheni. Я бы предположил, что именно этот, третий устный источник, рассказывавший о поморских реалиях - войне Болеслава во время подчинения Поморья и с союзными поморянам рюгенскими славянами и их «королём», а также датском посольстве, и стал в конечном итоге причиной отождествления Гербордом рюгенских славян и Ростиславичей - Болеслав действительно воевал одновременно на два фронта, но с разными rutheni.
2)Различие форм ruotheni и rutheni у Эббо и Герборда, вместе с отсутствием прямых цитат Герборда из Эббо конкретно в истории о рюгенско-щецинской войне и известности Герборду подробностей, неизвестных Эббо, можно рассматривать и в качестве указания на полную независимость рассказа Герборда о рюгенско-щецинской войне от такового Эббо.
Лично мне в виду общей схожести рассказов Эббо и Герборда более реалистичным кажется первый вариант. Однако, как бы то ни было, имеет все основания подозревать известность Герборду, кроме текста Эббо, ещё двух источников, в котором фигурировали rutheni - о войне Болеслава и датском посольстве.
Любопытно, что первый из этих источников Герборда употреблял и очень специфический термин Flavi, которым он называет некий народ, действующий совместно с рутенами, поморянами и прусами. Такой термин не встречается более нигде в описаниях соседей Польши и Поморья и чаще всего под ним подозревают искажённых «половцев», привлекавшихся русскими князьями для войн с поляками. В таком случае, это указывало бы на устный рассказ, из которого не знавший народа половцев и принятой для них транскрипции Герборд записал Flavi. Следовательно, и rutheni относительно Ростиславичей также должно было быть здесь устной передачей.
Можно указать и на другое возможное решение вопроса. Так как термин Flavi исключителен, он источник знаний о нём у Герборда должен был быть устный, а не письменный, иначе можно было бы ожидать более привычной латинской транскрипции «половцев». Однако нельзя отвергать и вероятность того, что Flavi не было искажением, а было попросту латинским словом «Русые». Учитывая, что информаторы Герборда или сам Герборд знали славянский и в других случаях уже известны попытки объяснения или перевода славянских слов с помощью латыни, возможно, что речь шла попросту о народе «руси», который информатор Герборда сообщил ему либо в немецком переводе, после чего Герборд уже сам перевёл его на латынь. Либо, учитывая, что основным информатором Герборда относительно деталей миссии Отто был склонный к переводу и сравнению славянских слов с латынью монах Сефрид (смотри латинско-славянские этимологии Сефрида слов «контина» и «Поморье»), перевод славянского «русь» в латинское Flavi был осуществлён Сефридом. Герборд же, сам славянского не знавший, не смог отождествить Flavi из рассказа Сефрида с Ruscia, Rugia или rutheni, и записал как ещё один народ. В таком случае, само совместное упоминание Гербордом Flavi и Rutheni, как двух разных народов, подтверждало бы, что во время войны Болеслава с Поморьем, последний действительно воевал одновременно с двумя разными «русскими».
Таким образом, информативный и лингвистический анализ сюжета о рюгенско-щецинской войне, позволяет установить источник Эббо об этой истории, как устный. У Герборда было не менее трёх источников о Rutheni к моменту написания его хроники, одним из которых мог быть сам Эббо, другим - рассказ о войне Болеслава с Ростиславичами, третий же был отличен от устного источника Эббо, но также был устным и упоминал о союзе и помощи rutheni поморянам во время подчинения Поморья. Источником этим мог быть как склонный к славянско-латинским этимологиям Сефрид, так и, кромеСефрида, ещё и второй, повествовавший о датском посольстве. Потому, стоит перейти непосредственно к поискам источников знаний монах, сопровождавших Отто во время второй поездки, как о рюгенско-щецинской войне и рюгенско-поморских отношениях вообще, так и о датском посольстве в частности. Благо, в тексте как Эббо, так и Герборда, содержатся сразу два на него указания.
***
В силу экономии места помещаю свой передов обоих рассматриваемых отрывков в середину статьи, что, возможно, не очень удобно читателю, но в силу не приспособленности ЖЖ для длинных текстов, приходится чем то жертвовать. Детали содержания обоих фрагментов окажутся важны в следующих постав, для попыток установления источников о рюгенских славянах у немецких монахов миссии Отто.
***
Эббо, III, 23:
Итак избранный епископ божий отправился с гонцами из Щецина к герцогу Померании и прибыл в крепость Каммин, где герцог Вартислав вышел к нему вместе со всем народом и принял его с надлежащим почётом как ангела Божия. Когда же он провёл свою привычную службу с молитвами и псалмами, он перешёл к делу, ради которого и прибыл сюда, и как хороший пастух, повсюду заботящийся о своём стаде, постоянно прикладывал усилия для примирения разъединённых частей церкви. Герцог же отвечал ему смирённо и благосклонно словами апостола, будто бы посланными ему с небес: «Тебе надлежит, дорогой отец, всё, что тебе пожелается не просить у меня, а требовать приказом. И мы сами и всё наше имущество принадлежит тебе, потому, что ты принёс нам Евангелие и озарил блеском вечного солнца мрак нашего неведения. Народ, о котором ты молишься - непреклонен, не чтит ни Бога, ни людей и долгое время разорял мою страну разбоем и воровством, однако ты, милейший пастух, превратил дикарей из волков в овец, потому надлежит им при твоём посредничестве получить радость самого надёжного мира». В тот же миг послы щецинцев упали к его стопам, полностью отказались от любого повода к прежнeй вражде и, получив поцелуй мира от герцога, поблагодарили епископа за своё примирение. Закупив, как и желали, то, что им было нужно, так как во время вражды они на это даже не осмеливались, возрадовавшись, они вернулись домой. Но, так как злые всегда преследуют добрых, и, как говорит Иесая: «избегающий зла будет ограблен»: rutheni, ещё находящиеся в плену заблуждений, услышали об обращении щецинцев и были крайне раздосадованы тем, что они не учили их мнение, отвергнули их советы идолов и приняли христианскую заповедь. И потому без стеснения они навязали им войну. Собрав большое войско, они окружили берега реки, выставили вооружённый вызывающим ужас оружием и бронёй отряд, и вопросили со страшным шумом, где же их Бог и придёт ли он им на помощь, если они его попросят. Те же понесли перед собой победный знак креста Божия и отбив их первое же нападение, обратили их в бегство. На следующий день они таким же образом вернулись, словно псы, и снова навязали христианам войну. И снова они были таким же образом побеждены и в смятении обращены в бегство. На третий день они были полностью разгромлены и заявили, что христианский бог непобедим и, если он пощадит их, они более не будут предпринимать необдуманных поступков. Христиане пощадили и отпустили их и те вернулись в большом страхе и смятении на свою родину. Епископ божий был удовлетворён тем, что на зло было отвечено добром, и пожелал обратить этих русинов, не постыдившихся смущать в вере только что обращённый народ, к христианскому завету. Однако же те в ожесточённом рассудке многократно передавали через своих послов, что если он или кто-либо из его людей отважиться прибыть в Ruthenia для проповеди, то им без промедления будут отрублены головы, а сами они скормлены диким зверям. Ведь написано: «справедливый уверен в себе как молодой лев». Итак решил благочестивый отец в огненном пылу своей самоотверженности, посеять в rutheni семя веры и не боялся испытать дикость неверующего племени. Как пламенный друг Христа, он давно уже жаждил отдать свою милейшую жизнь за ещё более милого Иесуса [1]. Но он слышал, что архиепископ данов, господствовавший над ними, был назначен проповедником над ними указом господина Папы Римского и посчитал, что ни коим образом не может осуществить задуманного, без его согласия и разрешения. Потому он послал своего верного посла Ивана к епископу данов, чтобы тот надёжно удостоверился, желает ли тот [архиепископ] согласно приказу папы даровать rutheni слово спасения, или же ему было бы угодно, чтобы он [Отто] вмешался и по своему желанию начал бы дело Евангелия вместо него. Через него же он передал епископу данов по своему обычаю, так как всегда был крайне щедрым, свежий бальзам и драгоценную столу. Иван вернулся назад поздно, по прошествии шести недель, и передал ответ архиепископа, что тот посовещается с князьями и знатными своей страны на следующем синоде, и то, что они решат об этом деле, он незамедлительно передаст с надёжными послами. Но также и кораблик, наполненный маслом, передал архиепископ нашему отцу в знак любезности.
Герборд, III, 30-31
30. Когда rutheni узнали о вере и обращении щецинцев и о том, что они полностью укрепились в христианстве, возмутившись, они отвергли их общество, прекратили торговлю и все разносторонние дела торговцев, равно как если бы им не представлялось возможным иметь связи в этих делах с народом отныне другой веры. Те же, часто призываемые проповедниками к вере, никогда не желали безоговорочно к тому склоняться, ведь пока одни порой принимали веру, другие не верили. И по большей части продолжали они придерживаться языческого обычая, и следили, чтобы семя веры как будто задушенное сорняками, не набрало силы. Ruthenia же была в союзе с данами; да, архиепископу данов была также и Ruthenia подчинена. Но так как народ отвергал католическую веру, не было необходимости священникам спорить о границах диоцезов. С нарастанием ненависти rutheni начали открыто противостоять щецинцам; сначала они не подпускали их корабли к своим берегам, а потом постановили общим решением обращаться с ними как с врагами; епископу Отто приказали они - ведь они слышали, что он туда собирался - никогда не появляться в их землях. Они говорили, что он не найдёт у них ничего, кроме горькой кары и верной смерти. Он же, принимал такие послание и молча ликовал про себя, он готовил своё сердце к мученичеству, он думал над этим и обдумывал всё, осторожно соображал про себя, будет ли лучше отправиться на такой званный пир одному или со многими. Некоторые же щецинцы, добрые и мудрые мужи, были в Волине, в окружении епископа. Они знали места и обычаи каждого племени. Им задавал епископ вопросы и хотел узнать, не согласятся ли они как-нибудь сопроводить его туда. Они рассказали ему многое о происхождении народа rutheni, о жестокости их сердец, о непостоянстве их веры и их зверином образе жизни. Также не скрыли они от него, что должны они [rutheni] быть подчинены архиепископу данов. В надежде на то, что тому [датскому архиепископу] придётся по нраву, если он [Отто] сможет их обратить, и одновременно признавая, что будет подобающе, если он появиться в его диоцезе с его разрешения и согласия, он послал туда со своей стороны за разрешением высокочтимого священника Ивана и других послов на корабле с письменным посланием и подарками.
Архиепископ принял послов с величайшей радостью и почтением. И пока он держал их у себя, очень много расспрашивал о свершённом, учении и творениях благословенного Отто. Он был добрым и простым человеком, усердным слушателем, необычайно осведомленным и церковным, внешне же - славянской простоты. Ведь и люди его страны таковы, что при большом изобилии и богатстве все они в общем выглядят черство, неухожено и по-деревенски. Крепости и города там без стен и башен, защищены лишь палисадом и рвами, дома и церкви знати низки и дешево обставлены. Занятием этих людей является охота, рыболовство и скотоводство. В том их богатство, так как земледелие там редко. В образе жизни и одежде у них мало красоты и изысканности. Наши бедняки казались по сравнению с ними знатными. Священник Иван выглядел для архиепископа значительнее его самого. И так как он умел хорошо выражаться и отвечал на всё по чину, то очень этим его обрадовал и тому, что он слышал об Отто, всё было мало. Ведь уже за несколько лет до этого он узнал о нём по слухам и теперь стал восхвалять и радоваться тому, что перед ним столь знаменитые и почтенные послы того, кого он так ценил по рассказам о его столь значительных деяниях. Касательно же их посольства, то, как он сказал, ответить сразу он не мог, не спросив совета датских князей и вельмож на некоторых собраниях. Иван с послами же рассудили, что это будет длиться для них слишком долго и попросили их отпустить, чтобы не огорчать епископа опозданием. Тот ответил одобрительно и послал епископу письменное послание, подарки и огромную бочку полную масла в знак своей любви и дружбы. Он сказал, что после принятия решения князей незамедлительно сообщит ответ о согласии на проповедь через своих послов. Сказал ли он это ложно или просто так - о том нам известно мало, так как после того, как прождав его послов несколько дней, прибыли послы из бамбергского дома, по важным и не терпящим отлагательства причинам призывавшие епископа вернуться обратно.
31. Rutheni же раздражали поморян частыми нападениями и вторглись в область щецинцев с вооружёнными кораблями. После того как они, будучи один или два раза отбиты, не желали прекращать войну, щецинцы на общем собрании решили взяться за оружие и противостоять им совместными силами, если они вернуться снова. Но к чему долгие речи? Rutheni были настолько разгромно разбиты и столько их попало в плен, что те, которым удалось уйти, больше не начинали войны с победителями. Щецинцы же напротив были очень горды этой победой и приписали её честь господу Иисусу Христу и его слуге Отто. После этого они не боялись более русинов, а обязали их на основании взятых в плен к оскорбительным и унизительным выплатам.
[1] Житие Адальберта, 30
Несомненно, что Гербордом был использован неизвестный Эббо источник о войне Болеслава с Ростиславичами. Так как сам Герборд записывает в «географической главе» Русь как Ruscia, можно предположить, что в источнике о пленении Болеславом «русского короля», русины были названы словом Rutheni. Термин этот действительно применялся во времена Герборда для восточноевропейской руси как в Польше (Галл Аноним), так и в Баварии (Отто Фрейзингейский), и, видимо, был просто перенят Гербордом из его источника. То обстоятельство, что рюгенские славяне записаны у него как rutheni, а не как ruotheni, указывает на два возможных варианта:
1)Зная «правильное» написание русского этнонима из источника о войне Болеслава с Ростиславичами, Герборд «исправил» менее точную форму ruotheni, использовавшуюся Эббо. Этот вариант исходит от влияния произведения Эббо на рассказ Герборда о рюгенской войне. В таком случае, «исправление» Гербордом Эббо указывает на вполне осмысленное отождествление им русских Ростиславичей и рюгенских славян, как одного народа. Напомним, что «географическая часть», написанная, видимо, самим Гербордом, или взятая им из письменного источника, указывает на известность Герборду расположения с востока от Польши Ruscia и Rugia - к западу от Поморья. Таким образом, Герборд либо осмысленно не придавал значения разнице написания хоронима Ruthenia/Ruscia/Rugia, всех в его представлении населённых rutheni, либо представлял себе этих rutheni как третью геополитическую силу, отличную и от Rugia, и от Ruscia. Первое крайне сомнительно ввиду знания им принадлежности Рюгена датскому епископству. Однако, и в таком сообщение Гербордом новых подробностей о датском посольстве, будет указывать на известность Герборду ещё одного независимого от Эббо устного источника, в котором рюгенские славяне были названы rutheni. Я бы предположил, что именно этот, третий устный источник, рассказывавший о поморских реалиях - войне Болеслава во время подчинения Поморья и с союзными поморянам рюгенскими славянами и их «королём», а также датском посольстве, и стал в конечном итоге причиной отождествления Гербордом рюгенских славян и Ростиславичей - Болеслав действительно воевал одновременно на два фронта, но с разными rutheni.
2)Различие форм ruotheni и rutheni у Эббо и Герборда, вместе с отсутствием прямых цитат Герборда из Эббо конкретно в истории о рюгенско-щецинской войне и известности Герборду подробностей, неизвестных Эббо, можно рассматривать и в качестве указания на полную независимость рассказа Герборда о рюгенско-щецинской войне от такового Эббо.
Лично мне в виду общей схожести рассказов Эббо и Герборда более реалистичным кажется первый вариант. Однако, как бы то ни было, имеет все основания подозревать известность Герборду, кроме текста Эббо, ещё двух источников, в котором фигурировали rutheni - о войне Болеслава и датском посольстве.
Любопытно, что первый из этих источников Герборда употреблял и очень специфический термин Flavi, которым он называет некий народ, действующий совместно с рутенами, поморянами и прусами. Такой термин не встречается более нигде в описаниях соседей Польши и Поморья и чаще всего под ним подозревают искажённых «половцев», привлекавшихся русскими князьями для войн с поляками. В таком случае, это указывало бы на устный рассказ, из которого не знавший народа половцев и принятой для них транскрипции Герборд записал Flavi. Следовательно, и rutheni относительно Ростиславичей также должно было быть здесь устной передачей.
Можно указать и на другое возможное решение вопроса. Так как термин Flavi исключителен, он источник знаний о нём у Герборда должен был быть устный, а не письменный, иначе можно было бы ожидать более привычной латинской транскрипции «половцев». Однако нельзя отвергать и вероятность того, что Flavi не было искажением, а было попросту латинским словом «Русые». Учитывая, что информаторы Герборда или сам Герборд знали славянский и в других случаях уже известны попытки объяснения или перевода славянских слов с помощью латыни, возможно, что речь шла попросту о народе «руси», который информатор Герборда сообщил ему либо в немецком переводе, после чего Герборд уже сам перевёл его на латынь. Либо, учитывая, что основным информатором Герборда относительно деталей миссии Отто был склонный к переводу и сравнению славянских слов с латынью монах Сефрид (смотри латинско-славянские этимологии Сефрида слов «контина» и «Поморье»), перевод славянского «русь» в латинское Flavi был осуществлён Сефридом. Герборд же, сам славянского не знавший, не смог отождествить Flavi из рассказа Сефрида с Ruscia, Rugia или rutheni, и записал как ещё один народ. В таком случае, само совместное упоминание Гербордом Flavi и Rutheni, как двух разных народов, подтверждало бы, что во время войны Болеслава с Поморьем, последний действительно воевал одновременно с двумя разными «русскими».
Таким образом, информативный и лингвистический анализ сюжета о рюгенско-щецинской войне, позволяет установить источник Эббо об этой истории, как устный. У Герборда было не менее трёх источников о Rutheni к моменту написания его хроники, одним из которых мог быть сам Эббо, другим - рассказ о войне Болеслава с Ростиславичами, третий же был отличен от устного источника Эббо, но также был устным и упоминал о союзе и помощи rutheni поморянам во время подчинения Поморья. Источником этим мог быть как склонный к славянско-латинским этимологиям Сефрид, так и, кромеСефрида, ещё и второй, повествовавший о датском посольстве. Потому, стоит перейти непосредственно к поискам источников знаний монах, сопровождавших Отто во время второй поездки, как о рюгенско-щецинской войне и рюгенско-поморских отношениях вообще, так и о датском посольстве в частности. Благо, в тексте как Эббо, так и Герборда, содержатся сразу два на него указания.
***
В силу экономии места помещаю свой передов обоих рассматриваемых отрывков в середину статьи, что, возможно, не очень удобно читателю, но в силу не приспособленности ЖЖ для длинных текстов, приходится чем то жертвовать. Детали содержания обоих фрагментов окажутся важны в следующих постав, для попыток установления источников о рюгенских славянах у немецких монахов миссии Отто.
***
Эббо, III, 23:
Итак избранный епископ божий отправился с гонцами из Щецина к герцогу Померании и прибыл в крепость Каммин, где герцог Вартислав вышел к нему вместе со всем народом и принял его с надлежащим почётом как ангела Божия. Когда же он провёл свою привычную службу с молитвами и псалмами, он перешёл к делу, ради которого и прибыл сюда, и как хороший пастух, повсюду заботящийся о своём стаде, постоянно прикладывал усилия для примирения разъединённых частей церкви. Герцог же отвечал ему смирённо и благосклонно словами апостола, будто бы посланными ему с небес: «Тебе надлежит, дорогой отец, всё, что тебе пожелается не просить у меня, а требовать приказом. И мы сами и всё наше имущество принадлежит тебе, потому, что ты принёс нам Евангелие и озарил блеском вечного солнца мрак нашего неведения. Народ, о котором ты молишься - непреклонен, не чтит ни Бога, ни людей и долгое время разорял мою страну разбоем и воровством, однако ты, милейший пастух, превратил дикарей из волков в овец, потому надлежит им при твоём посредничестве получить радость самого надёжного мира». В тот же миг послы щецинцев упали к его стопам, полностью отказались от любого повода к прежнeй вражде и, получив поцелуй мира от герцога, поблагодарили епископа за своё примирение. Закупив, как и желали, то, что им было нужно, так как во время вражды они на это даже не осмеливались, возрадовавшись, они вернулись домой. Но, так как злые всегда преследуют добрых, и, как говорит Иесая: «избегающий зла будет ограблен»: rutheni, ещё находящиеся в плену заблуждений, услышали об обращении щецинцев и были крайне раздосадованы тем, что они не учили их мнение, отвергнули их советы идолов и приняли христианскую заповедь. И потому без стеснения они навязали им войну. Собрав большое войско, они окружили берега реки, выставили вооружённый вызывающим ужас оружием и бронёй отряд, и вопросили со страшным шумом, где же их Бог и придёт ли он им на помощь, если они его попросят. Те же понесли перед собой победный знак креста Божия и отбив их первое же нападение, обратили их в бегство. На следующий день они таким же образом вернулись, словно псы, и снова навязали христианам войну. И снова они были таким же образом побеждены и в смятении обращены в бегство. На третий день они были полностью разгромлены и заявили, что христианский бог непобедим и, если он пощадит их, они более не будут предпринимать необдуманных поступков. Христиане пощадили и отпустили их и те вернулись в большом страхе и смятении на свою родину. Епископ божий был удовлетворён тем, что на зло было отвечено добром, и пожелал обратить этих русинов, не постыдившихся смущать в вере только что обращённый народ, к христианскому завету. Однако же те в ожесточённом рассудке многократно передавали через своих послов, что если он или кто-либо из его людей отважиться прибыть в Ruthenia для проповеди, то им без промедления будут отрублены головы, а сами они скормлены диким зверям. Ведь написано: «справедливый уверен в себе как молодой лев». Итак решил благочестивый отец в огненном пылу своей самоотверженности, посеять в rutheni семя веры и не боялся испытать дикость неверующего племени. Как пламенный друг Христа, он давно уже жаждил отдать свою милейшую жизнь за ещё более милого Иесуса [1]. Но он слышал, что архиепископ данов, господствовавший над ними, был назначен проповедником над ними указом господина Папы Римского и посчитал, что ни коим образом не может осуществить задуманного, без его согласия и разрешения. Потому он послал своего верного посла Ивана к епископу данов, чтобы тот надёжно удостоверился, желает ли тот [архиепископ] согласно приказу папы даровать rutheni слово спасения, или же ему было бы угодно, чтобы он [Отто] вмешался и по своему желанию начал бы дело Евангелия вместо него. Через него же он передал епископу данов по своему обычаю, так как всегда был крайне щедрым, свежий бальзам и драгоценную столу. Иван вернулся назад поздно, по прошествии шести недель, и передал ответ архиепископа, что тот посовещается с князьями и знатными своей страны на следующем синоде, и то, что они решат об этом деле, он незамедлительно передаст с надёжными послами. Но также и кораблик, наполненный маслом, передал архиепископ нашему отцу в знак любезности.
Герборд, III, 30-31
30. Когда rutheni узнали о вере и обращении щецинцев и о том, что они полностью укрепились в христианстве, возмутившись, они отвергли их общество, прекратили торговлю и все разносторонние дела торговцев, равно как если бы им не представлялось возможным иметь связи в этих делах с народом отныне другой веры. Те же, часто призываемые проповедниками к вере, никогда не желали безоговорочно к тому склоняться, ведь пока одни порой принимали веру, другие не верили. И по большей части продолжали они придерживаться языческого обычая, и следили, чтобы семя веры как будто задушенное сорняками, не набрало силы. Ruthenia же была в союзе с данами; да, архиепископу данов была также и Ruthenia подчинена. Но так как народ отвергал католическую веру, не было необходимости священникам спорить о границах диоцезов. С нарастанием ненависти rutheni начали открыто противостоять щецинцам; сначала они не подпускали их корабли к своим берегам, а потом постановили общим решением обращаться с ними как с врагами; епископу Отто приказали они - ведь они слышали, что он туда собирался - никогда не появляться в их землях. Они говорили, что он не найдёт у них ничего, кроме горькой кары и верной смерти. Он же, принимал такие послание и молча ликовал про себя, он готовил своё сердце к мученичеству, он думал над этим и обдумывал всё, осторожно соображал про себя, будет ли лучше отправиться на такой званный пир одному или со многими. Некоторые же щецинцы, добрые и мудрые мужи, были в Волине, в окружении епископа. Они знали места и обычаи каждого племени. Им задавал епископ вопросы и хотел узнать, не согласятся ли они как-нибудь сопроводить его туда. Они рассказали ему многое о происхождении народа rutheni, о жестокости их сердец, о непостоянстве их веры и их зверином образе жизни. Также не скрыли они от него, что должны они [rutheni] быть подчинены архиепископу данов. В надежде на то, что тому [датскому архиепископу] придётся по нраву, если он [Отто] сможет их обратить, и одновременно признавая, что будет подобающе, если он появиться в его диоцезе с его разрешения и согласия, он послал туда со своей стороны за разрешением высокочтимого священника Ивана и других послов на корабле с письменным посланием и подарками.
Архиепископ принял послов с величайшей радостью и почтением. И пока он держал их у себя, очень много расспрашивал о свершённом, учении и творениях благословенного Отто. Он был добрым и простым человеком, усердным слушателем, необычайно осведомленным и церковным, внешне же - славянской простоты. Ведь и люди его страны таковы, что при большом изобилии и богатстве все они в общем выглядят черство, неухожено и по-деревенски. Крепости и города там без стен и башен, защищены лишь палисадом и рвами, дома и церкви знати низки и дешево обставлены. Занятием этих людей является охота, рыболовство и скотоводство. В том их богатство, так как земледелие там редко. В образе жизни и одежде у них мало красоты и изысканности. Наши бедняки казались по сравнению с ними знатными. Священник Иван выглядел для архиепископа значительнее его самого. И так как он умел хорошо выражаться и отвечал на всё по чину, то очень этим его обрадовал и тому, что он слышал об Отто, всё было мало. Ведь уже за несколько лет до этого он узнал о нём по слухам и теперь стал восхвалять и радоваться тому, что перед ним столь знаменитые и почтенные послы того, кого он так ценил по рассказам о его столь значительных деяниях. Касательно же их посольства, то, как он сказал, ответить сразу он не мог, не спросив совета датских князей и вельмож на некоторых собраниях. Иван с послами же рассудили, что это будет длиться для них слишком долго и попросили их отпустить, чтобы не огорчать епископа опозданием. Тот ответил одобрительно и послал епископу письменное послание, подарки и огромную бочку полную масла в знак своей любви и дружбы. Он сказал, что после принятия решения князей незамедлительно сообщит ответ о согласии на проповедь через своих послов. Сказал ли он это ложно или просто так - о том нам известно мало, так как после того, как прождав его послов несколько дней, прибыли послы из бамбергского дома, по важным и не терпящим отлагательства причинам призывавшие епископа вернуться обратно.
31. Rutheni же раздражали поморян частыми нападениями и вторглись в область щецинцев с вооружёнными кораблями. После того как они, будучи один или два раза отбиты, не желали прекращать войну, щецинцы на общем собрании решили взяться за оружие и противостоять им совместными силами, если они вернуться снова. Но к чему долгие речи? Rutheni были настолько разгромно разбиты и столько их попало в плен, что те, которым удалось уйти, больше не начинали войны с победителями. Щецинцы же напротив были очень горды этой победой и приписали её честь господу Иисусу Христу и его слуге Отто. После этого они не боялись более русинов, а обязали их на основании взятых в плен к оскорбительным и унизительным выплатам.
[1] Житие Адальберта, 30