De Potentia: Quaestio 9, Articulus 1
Стал просматривать De potentia дальше и обнаружил очень интересную тему, которая связана со старыми обсуждениями (в том числе и в моём журнале) вопроса о соотношении в богословии между понятиями «сущности» (в смысле essentia, οὐσίωσις), «ипостаси», «лица» и связанных с ними «подлежащего», «субсистенции», «первой и второй субстанции». Некоторые из друзей-католиков твёрдо убеждены в преимуществе «латинских» терминов перед «греческими» (например, термина «persona», указывающего на отношение, по сравнению с термином «ипостась», указывающего на индивидуальную субстанцию, и т.п.): оно и понятно, ведь межконфессиональная полемика обязывает доказывать, что «наше» лучше «не нашего». Но вот у Фомы Аквинского, который, по словам Мартина Грабманна, не встревал в острую полемику относительно слов, а старался привести различные мнения к согласию (находя в этом больше пользы для богословия), есть сбалансированное решение проблемы различия смыслов, указываемых этими довольно сложными и имеющими долгую историю терминами. Я уже многократно говорил, что люблю латинскую терминологию за точность - а точность как ничему другому подобает рассуждению о догматах - и вот, в том, что касается точности, латинское средневековое богословие намного опередило греческое. В то время как у греков одно и то же слово могло употребляться в самых разных контекстах без указания смысла - и поди догадайся, что тот или иной автор подразумевает под «усией» (особенно «второй усией») или «эйдосом» (хотя такая неоднозначность полезна для того, чтобы историки философии не пребывали в праздности) - Фома и прочие схоласты как нельзя более заботились именно об указании смысла в конкретных контекстах. Именно поэтому их терминологические разъяснения так интересны. Ниже - Раздел 1 Вопроса 9 О потенции, в котором рассматривается, в каком отношении находится понятие «лицо» к понятиям «сущности», «субсистенции» и «ипостаси»из которого видно, что Ангельский Учитель находит между греческим и латинским обычаем употребления терминов замечательную гармонию и единство смыслов. Думаю, читать Фому Аквинского полезно не только православным, но и католикам.
Вопрос 9
Вступление
Во-первых, спрашивается, в каком отношении находится понятие «лицо» к понятиям «сущности», «субсистенции» и «ипостаси».
Во-вторых, что есть лицо.
В-третьих, может ли в Боге быть лицо.
В-четвертых, означает ли имя «лицо» в божественных вещах нечто абсолютное или относительное.
В-пятых, существует ли в Боге число лиц.
В-шестых, может ли подобающим образом имя «лицо» быть предикатом во множественном числе, когда оно употребляется относительно вещей божественных.
В-седьмых, исследуется, каким образом ограниченные числа (termini numerales) сказываются о божественных лицах: отрицательно или положительно.
В-восьмых, есть ли в Боге какое-нибудь различие.
В-девятых, почему в Боге три лица, а не больше и не меньше.
Раздел 1
Во-первых, спрашивается, в каком отношении находится понятие «лицо» к понятиям «сущности», «субсистенции» и «ипостаси».
Представляется, что все они суть одно.
1. Так, Августин в VII книге «О Троице» говорит, что когда греки исповедуют в Боге три ипостаси, а латиняне - три лица, они мыслят одно и то же. Следовательно, ипостась и лицо означают одно и то же.
2. Но говорится, что лицо отличается от ипостаси тем, что ипостась означает индивида какой-либо природы в роде сущности, а лицо - только индивида разумной природы. Но против этого - утверждение Боэция, который говорит, что греки употребляют термин «ипостась» только в смысле индивида разумной природы. Таким образом, если лицо означает индивида разумной природы, значит, ипостась и лицо - одно и то же.
3. Кроме того, имена устанавливаются на основании смыслов вещей, которые они означают. Но смысл индивидуации один и тот же в том, что принадлежит к разумной природе, и во всех других субстанциях. Следовательно, индивид разумной природы не должен иметь особого имени по сравнению с другими индивидами в роде субстанции так, чтобы тем самым вводилось различие между ипостасью и лицом.
4. Кроме того, имя субсистенции берется от подлежащего к существованию (ab subsistendo). Но не существует ничего, кроме индивидов в роде субстанции, в которых присутствуют акциденции и вторые субстанции, представляющие собой роды и виды, как сказано в «Категориях» . Значит, только индивиды в роде субстанции являются субсистенциями. А индивид в роде субстанции - это ипостась или лицо. Следовательно, субсистенция - то же, что и ипостась и лицо.
5. Но сказано, что роды и виды субсистируют в роде субстанции, поскольку субсистировать - их свойство, как говорит Боэций в книге «О двух природах». Но против: субсистировать есть не что иное, как существовать посредством себя самого. Значит, то, что существует только в ином, не субсистирует. Однако роды и виды существуют только в ином: ведь они имеют бытие только в первых субстанциях; и если последние уничтожатся, то станет невозможным бытие чего-либо иного, как говорится в «Категориях» . Следовательно, роды и виды не могут субсистировать, а могут только индивиды в роде субстанции. Таким образом, остаётся верным утверждение, что субсистенция есть то же, что и ипостась.
6. Кроме того, Боэций говорит, что «усия» (ousia), то есть сущность (essentia), означает нечто, составленное из материи и формы. И ясно, что это есть индивид, потому что материя есть принцип индивидуации. Следовательно, сущность означает индивида; и так получается, что лицо, ипостась, сущность и субсистенция суть одно и то же.
7. Кроме того, сущность есть определение того, что она означает, поскольку то, что есть вещь, мы познаём через определение. А определение природной вещи, которая составлена из материи и формы, содержит не только форму, но и материю, как это видно у Философа . Следовательно, сущность есть нечто состоящее из материи и формы.
8. Но следует сказать, что сущность обозначает общую природу, в то время как другие три [имени] - а именно, субсистенция, ипостась и лицо - обозначают индивида в роде субстанции. Но против: общее и частное обретаются в любом роде. Более того, в других родах имена общего и частного не различаются: например, качество или количество называются одним именем, независимо от того, обозначают ли они общее или частное. Следовательно, и в роде субстанции не должны различаться имена, применяющиеся для обозначения общей и частной субстанции. Таким образом, из вышесказанного видно, что упомянутые имена не различаются.
Но против.
1. Боэций говорит в комментарии к «Категориям», что «усия», то есть сущность, обозначает нечто составное и материи и формы. «Усиосис», то есть субсистенция, обозначает форму, а ипостась - материю. Следовательно, указанные имена различаются.
2. Кроме того, это же видно и из того, что тот же автор вводит в указанные имена различие, о чем он говорит в книге «О двух природах».
Отвечаю.
Следует сказать, что Философ употребляет имя субстанции в двух смыслах. Во-первых, субстанцией называется то самое крайнее подлежащее, которое не сказывается о чём-либо ином; и это есть частное в роде субстанции. Во-вторых, субстанцией называется форма или природа подлежащего. Смысл этого различия в том, что многие подлежащие могут входить в одну природу, как многие [отдельные] люди, например, входят в одну человеческую природу. Отсюда следует, что различаются вещи, существующие как нечто единое, от тех, которые существуют как множественное. В самом деле, общая природа, которую обозначает определение, указывает на то, что есть вещь; поэтому эта общая природа и называется сущностью, или чтойностью. Следовательно, следует обозначать именем сущности то, что находится в вещи и относится к общей природе, а не то, что находится в частной субстанции и не относится к этому роду. Ведь если бы то, что находится в частной субстанции, относилось [целиком] к общей природе, то не могло бы быть различия между частными субстанциями одного рода. Однако помимо общей природы в частной субстанции находится индивидуальная материя, которая представляет собой принцип единичности, и как следствие, в ней находятся индивидуальные акциденции, которые определяют названную материю. Таким образом, сущность рассматривается по отношению к частной субстанции как её формальная часть, например, как человечность рассматривается в отношении к Сократу. Значит, в вещах, составленных из материи и формы, сущность не есть полностью то же, что и подлежащее; поэтому она не сказывается о подлежащем: ведь не говорится, что Сократ - это некая человечность. С другой стороны, в простых субстанциях, не существует различия между сущностью и подлежащим, поскольку в них нет индивидуальной материи, обособляющей общую природу; в них сама сущность есть субсистенция. И это видно из [сочинений] Философа и из [комментариев] Авиценны, ибо Философ говорит в своей «Метафизике», что чтойность простого [сущего] и сама проста. Субстанция же в смысле подлежащего имеет два свойства. Первое из них - не иметь нужды во внешнем основании, но существовать в самом себе: поэтому оно называется субсистирующим (subsistere) - как существующее посредством себя самого, а не в другом. Второе свойство - быть основанием для акциденций, а самой существовать независимо; соответственно с этим о ней говорится, что она «подстоит» (substare). Таким образом, субстанция, понимаемая в смысле подлежащего, поскольку субсистирует, называется «усиосис» или субсистенция, а поскольку подстоит, называется у греков ипостасью, а у латинян первой субстанцией. Из этого ясно, что ипостась и субстанция различаются по смыслу, но тем не менее они - одна и та же вещь. Сущность, в свою очередь, в материальных субстанциях не тождественна им [то есть «усиосису», субсистенции, ипостаси и первой субстанции] в реальном смысле, но и не отличается от них как противоположное, поскольку представляет собой [их] формальную часть. Что же касается нематериальных субстанций, то в них сущность полностью тожественна [«усиосису», субсистенции, ипостаси и первой субстанции] в реальном смысле, но различается мысленно. Лицо же добавляет к ипостаси [указание] на определённую природу, ибо она есть не что иное, как ипостась разумной природы.
Ответы на возражения.
1. На первое следует ответить, что поскольку лицо не добавляет к ипостаси ничего, кроме [определения] разумной природы, ипостась и лицо в [рамках] разумной природы совершенно тождественны: например, «человек» добавляет к «живому существу» [определение] разумности, из чего ясно, что живым разумным существом будет человек. Поэтому Августин говорит совершенно правильно, что когда греки исповедуют в Боге три ипостаси, а латиняне - три лица, они мыслят одно и то же.
2. На второе следует ответить, что имя «ипостась» в прямом смысле слова на греческом означает индивидуальную субстанцию какой-либо природы; но по обычаю употребления означает только индивида разумной природы.
3. На третье следует ответить, что поскольку индивидуальная субстанция существует посредством себя самой, постольку она и действует посредством себя самой: ведь ничто не действует, не будучи актуально сущим. Жар, к примеру, который не существует посредством себя самого [будучи акциденцией], также и не действует посредством себя самого - однако, горячий [напиток] согревает посредством жара. Свойство действовать посредством себя самого принадлежит субстанциям разумной природы в большей степени, чем другим. Ведь только разумные субстанции обладают властью над своим действием (actus), так что от них зависит, действовать или не действовать, в то время как другие субстанции по большей части испытывают [постороннее] воздействие, нежели сами действуют. Таким образом, вполне уместно, чтобы индивидуальная субстанция разумной природы имела особое имя.
4. На четвёртое следует ответить, что хотя ничего не субсистирует, кроме индивидуальной субстанции, называемой ипостасью, однако термины «субсистировать» (subsistere) и «подстоять» (substare) употребляются не в одном и том же смысле: вещь «субсистирует» постольку, поскольку она не находится в другом, а «подстоит» поскольку, поскольку в неё привходит нечто другое. Поэтому если некая субстанция будет существовать сама по себе, но при этом не будет подлежащим для какой-либо акциденции, она в частном смысле может именоваться субсистенцией, а не субстанцией.
5. На пятое следует ответить, что Боэций, в согласии с мнением Платона, говорит, что роды и виды могут самостоятельно существовать как отделённые субстанции, которые лишены каких-либо акциденций; в соответствии с этим, они могут называться субсистенциями, а не ипостасями. Или иначе следует сказать, что понятие «субсистировать» приписывается родам и видам не потому, что они субсистируют, а потому, что субсистируют индивиды в их природах, даже когда устранены все акциденции.
6. На шестое следует ответить, что в материальных субстанциях сущность обозначает [нечто] составное из материи и формы - но не из индивидуальной материи, а из общей материи. Ведь в определении человека, обозначающем его сущность, содержится указание на некие кости и плоть, а не на эти кости и не на эту плоть. Но при обозначении ипостаси и субсистенции, когда речь идёт о материальных вещах, понимается индивидуальная материя.
7. Тем же способом находится решение и для седьмого аргумента.
8. На восьмое следует ответить, что акциденции индивидуируются не иначе, как через свои подлежащие. И только субстанция индивидуируется через себя саму и через свои собственные начала. Поэтому только в роде субстанции частному [сущему] подобает иметь собственное имя.
Ответ на противоположный тезис (sed contra).
Аргументы, высказанные противоположной стороной, мы принимаем. Однако следует знать, что Боэций понимает эти имена в комментарии к «Категориям» иначе, нежели они употребляются в обыденной речи, и в соответствии с этим [другим пониманием] объясняет их в книге «О двух природах». Иными словами, имя ипостаси он прилагает к материи как к первому началу самостоятельного бытия (substandi), от которого первая субстанция получает свое свойство, согласно которому она подстоит акциденциям - ведь простая форма не может быть подлежащим, как говорит тот же Боэций в книге «О Троице». Что же касается имени «усиосиса», или субсистенции, то он прилагает его к форме как к началу бытия (essendi), посредством которого она есть актуальная вещь (res in actu). А имя «усии», или сущности, он прилагает к составной [вещи]. Отсюда ясно, что в материальных субстанциях как форма, так и материя суть сущностные начала.
PS. Друзья, перевод, как и прежние, черновой, поэтому не смущайтесь указывать ошибки и несуразности.
Вопрос 9
Вступление
Во-первых, спрашивается, в каком отношении находится понятие «лицо» к понятиям «сущности», «субсистенции» и «ипостаси».
Во-вторых, что есть лицо.
В-третьих, может ли в Боге быть лицо.
В-четвертых, означает ли имя «лицо» в божественных вещах нечто абсолютное или относительное.
В-пятых, существует ли в Боге число лиц.
В-шестых, может ли подобающим образом имя «лицо» быть предикатом во множественном числе, когда оно употребляется относительно вещей божественных.
В-седьмых, исследуется, каким образом ограниченные числа (termini numerales) сказываются о божественных лицах: отрицательно или положительно.
В-восьмых, есть ли в Боге какое-нибудь различие.
В-девятых, почему в Боге три лица, а не больше и не меньше.
Раздел 1
Во-первых, спрашивается, в каком отношении находится понятие «лицо» к понятиям «сущности», «субсистенции» и «ипостаси».
Представляется, что все они суть одно.
1. Так, Августин в VII книге «О Троице» говорит, что когда греки исповедуют в Боге три ипостаси, а латиняне - три лица, они мыслят одно и то же. Следовательно, ипостась и лицо означают одно и то же.
2. Но говорится, что лицо отличается от ипостаси тем, что ипостась означает индивида какой-либо природы в роде сущности, а лицо - только индивида разумной природы. Но против этого - утверждение Боэция, который говорит, что греки употребляют термин «ипостась» только в смысле индивида разумной природы. Таким образом, если лицо означает индивида разумной природы, значит, ипостась и лицо - одно и то же.
3. Кроме того, имена устанавливаются на основании смыслов вещей, которые они означают. Но смысл индивидуации один и тот же в том, что принадлежит к разумной природе, и во всех других субстанциях. Следовательно, индивид разумной природы не должен иметь особого имени по сравнению с другими индивидами в роде субстанции так, чтобы тем самым вводилось различие между ипостасью и лицом.
4. Кроме того, имя субсистенции берется от подлежащего к существованию (ab subsistendo). Но не существует ничего, кроме индивидов в роде субстанции, в которых присутствуют акциденции и вторые субстанции, представляющие собой роды и виды, как сказано в «Категориях» . Значит, только индивиды в роде субстанции являются субсистенциями. А индивид в роде субстанции - это ипостась или лицо. Следовательно, субсистенция - то же, что и ипостась и лицо.
5. Но сказано, что роды и виды субсистируют в роде субстанции, поскольку субсистировать - их свойство, как говорит Боэций в книге «О двух природах». Но против: субсистировать есть не что иное, как существовать посредством себя самого. Значит, то, что существует только в ином, не субсистирует. Однако роды и виды существуют только в ином: ведь они имеют бытие только в первых субстанциях; и если последние уничтожатся, то станет невозможным бытие чего-либо иного, как говорится в «Категориях» . Следовательно, роды и виды не могут субсистировать, а могут только индивиды в роде субстанции. Таким образом, остаётся верным утверждение, что субсистенция есть то же, что и ипостась.
6. Кроме того, Боэций говорит, что «усия» (ousia), то есть сущность (essentia), означает нечто, составленное из материи и формы. И ясно, что это есть индивид, потому что материя есть принцип индивидуации. Следовательно, сущность означает индивида; и так получается, что лицо, ипостась, сущность и субсистенция суть одно и то же.
7. Кроме того, сущность есть определение того, что она означает, поскольку то, что есть вещь, мы познаём через определение. А определение природной вещи, которая составлена из материи и формы, содержит не только форму, но и материю, как это видно у Философа . Следовательно, сущность есть нечто состоящее из материи и формы.
8. Но следует сказать, что сущность обозначает общую природу, в то время как другие три [имени] - а именно, субсистенция, ипостась и лицо - обозначают индивида в роде субстанции. Но против: общее и частное обретаются в любом роде. Более того, в других родах имена общего и частного не различаются: например, качество или количество называются одним именем, независимо от того, обозначают ли они общее или частное. Следовательно, и в роде субстанции не должны различаться имена, применяющиеся для обозначения общей и частной субстанции. Таким образом, из вышесказанного видно, что упомянутые имена не различаются.
Но против.
1. Боэций говорит в комментарии к «Категориям», что «усия», то есть сущность, обозначает нечто составное и материи и формы. «Усиосис», то есть субсистенция, обозначает форму, а ипостась - материю. Следовательно, указанные имена различаются.
2. Кроме того, это же видно и из того, что тот же автор вводит в указанные имена различие, о чем он говорит в книге «О двух природах».
Отвечаю.
Следует сказать, что Философ употребляет имя субстанции в двух смыслах. Во-первых, субстанцией называется то самое крайнее подлежащее, которое не сказывается о чём-либо ином; и это есть частное в роде субстанции. Во-вторых, субстанцией называется форма или природа подлежащего. Смысл этого различия в том, что многие подлежащие могут входить в одну природу, как многие [отдельные] люди, например, входят в одну человеческую природу. Отсюда следует, что различаются вещи, существующие как нечто единое, от тех, которые существуют как множественное. В самом деле, общая природа, которую обозначает определение, указывает на то, что есть вещь; поэтому эта общая природа и называется сущностью, или чтойностью. Следовательно, следует обозначать именем сущности то, что находится в вещи и относится к общей природе, а не то, что находится в частной субстанции и не относится к этому роду. Ведь если бы то, что находится в частной субстанции, относилось [целиком] к общей природе, то не могло бы быть различия между частными субстанциями одного рода. Однако помимо общей природы в частной субстанции находится индивидуальная материя, которая представляет собой принцип единичности, и как следствие, в ней находятся индивидуальные акциденции, которые определяют названную материю. Таким образом, сущность рассматривается по отношению к частной субстанции как её формальная часть, например, как человечность рассматривается в отношении к Сократу. Значит, в вещах, составленных из материи и формы, сущность не есть полностью то же, что и подлежащее; поэтому она не сказывается о подлежащем: ведь не говорится, что Сократ - это некая человечность. С другой стороны, в простых субстанциях, не существует различия между сущностью и подлежащим, поскольку в них нет индивидуальной материи, обособляющей общую природу; в них сама сущность есть субсистенция. И это видно из [сочинений] Философа и из [комментариев] Авиценны, ибо Философ говорит в своей «Метафизике», что чтойность простого [сущего] и сама проста. Субстанция же в смысле подлежащего имеет два свойства. Первое из них - не иметь нужды во внешнем основании, но существовать в самом себе: поэтому оно называется субсистирующим (subsistere) - как существующее посредством себя самого, а не в другом. Второе свойство - быть основанием для акциденций, а самой существовать независимо; соответственно с этим о ней говорится, что она «подстоит» (substare). Таким образом, субстанция, понимаемая в смысле подлежащего, поскольку субсистирует, называется «усиосис» или субсистенция, а поскольку подстоит, называется у греков ипостасью, а у латинян первой субстанцией. Из этого ясно, что ипостась и субстанция различаются по смыслу, но тем не менее они - одна и та же вещь. Сущность, в свою очередь, в материальных субстанциях не тождественна им [то есть «усиосису», субсистенции, ипостаси и первой субстанции] в реальном смысле, но и не отличается от них как противоположное, поскольку представляет собой [их] формальную часть. Что же касается нематериальных субстанций, то в них сущность полностью тожественна [«усиосису», субсистенции, ипостаси и первой субстанции] в реальном смысле, но различается мысленно. Лицо же добавляет к ипостаси [указание] на определённую природу, ибо она есть не что иное, как ипостась разумной природы.
Ответы на возражения.
1. На первое следует ответить, что поскольку лицо не добавляет к ипостаси ничего, кроме [определения] разумной природы, ипостась и лицо в [рамках] разумной природы совершенно тождественны: например, «человек» добавляет к «живому существу» [определение] разумности, из чего ясно, что живым разумным существом будет человек. Поэтому Августин говорит совершенно правильно, что когда греки исповедуют в Боге три ипостаси, а латиняне - три лица, они мыслят одно и то же.
2. На второе следует ответить, что имя «ипостась» в прямом смысле слова на греческом означает индивидуальную субстанцию какой-либо природы; но по обычаю употребления означает только индивида разумной природы.
3. На третье следует ответить, что поскольку индивидуальная субстанция существует посредством себя самой, постольку она и действует посредством себя самой: ведь ничто не действует, не будучи актуально сущим. Жар, к примеру, который не существует посредством себя самого [будучи акциденцией], также и не действует посредством себя самого - однако, горячий [напиток] согревает посредством жара. Свойство действовать посредством себя самого принадлежит субстанциям разумной природы в большей степени, чем другим. Ведь только разумные субстанции обладают властью над своим действием (actus), так что от них зависит, действовать или не действовать, в то время как другие субстанции по большей части испытывают [постороннее] воздействие, нежели сами действуют. Таким образом, вполне уместно, чтобы индивидуальная субстанция разумной природы имела особое имя.
4. На четвёртое следует ответить, что хотя ничего не субсистирует, кроме индивидуальной субстанции, называемой ипостасью, однако термины «субсистировать» (subsistere) и «подстоять» (substare) употребляются не в одном и том же смысле: вещь «субсистирует» постольку, поскольку она не находится в другом, а «подстоит» поскольку, поскольку в неё привходит нечто другое. Поэтому если некая субстанция будет существовать сама по себе, но при этом не будет подлежащим для какой-либо акциденции, она в частном смысле может именоваться субсистенцией, а не субстанцией.
5. На пятое следует ответить, что Боэций, в согласии с мнением Платона, говорит, что роды и виды могут самостоятельно существовать как отделённые субстанции, которые лишены каких-либо акциденций; в соответствии с этим, они могут называться субсистенциями, а не ипостасями. Или иначе следует сказать, что понятие «субсистировать» приписывается родам и видам не потому, что они субсистируют, а потому, что субсистируют индивиды в их природах, даже когда устранены все акциденции.
6. На шестое следует ответить, что в материальных субстанциях сущность обозначает [нечто] составное из материи и формы - но не из индивидуальной материи, а из общей материи. Ведь в определении человека, обозначающем его сущность, содержится указание на некие кости и плоть, а не на эти кости и не на эту плоть. Но при обозначении ипостаси и субсистенции, когда речь идёт о материальных вещах, понимается индивидуальная материя.
7. Тем же способом находится решение и для седьмого аргумента.
8. На восьмое следует ответить, что акциденции индивидуируются не иначе, как через свои подлежащие. И только субстанция индивидуируется через себя саму и через свои собственные начала. Поэтому только в роде субстанции частному [сущему] подобает иметь собственное имя.
Ответ на противоположный тезис (sed contra).
Аргументы, высказанные противоположной стороной, мы принимаем. Однако следует знать, что Боэций понимает эти имена в комментарии к «Категориям» иначе, нежели они употребляются в обыденной речи, и в соответствии с этим [другим пониманием] объясняет их в книге «О двух природах». Иными словами, имя ипостаси он прилагает к материи как к первому началу самостоятельного бытия (substandi), от которого первая субстанция получает свое свойство, согласно которому она подстоит акциденциям - ведь простая форма не может быть подлежащим, как говорит тот же Боэций в книге «О Троице». Что же касается имени «усиосиса», или субсистенции, то он прилагает его к форме как к началу бытия (essendi), посредством которого она есть актуальная вещь (res in actu). А имя «усии», или сущности, он прилагает к составной [вещи]. Отсюда ясно, что в материальных субстанциях как форма, так и материя суть сущностные начала.
PS. Друзья, перевод, как и прежние, черновой, поэтому не смущайтесь указывать ошибки и несуразности.