Для чего нужна филология?
Статья "Purchotius Graecus I: Vikentios Damodos' Concise ethics" И. Димитракопулоса (Verbum - Analecta Neolatina 12/1, 2010, p. 41-67) в некотором смысле является очень показательной. Она посвящена филологическому анализу "Краткого курса этики" Викентия Дамодоса, учителя Евгения Булгариса и вообще одного из самых авторитетных учителей философии и богословия в Греции в XVIII веке (достаточно сказать, что его Догматика легла в основу всех курсов догматического богословия, которые читались в греческой среде, высоко её ценил и прп. Никодим Святогорец). И что же выясняется? Филологический анализ его сочинений показывает, что Дамодос всё (буквально всё) списал с католических учебников философии и богословия. Интересно при этом, что он не просто списал, а выдал списанное за свои собственные сочинения (неоднократные упоминания о "нашем труде", "наших исследованиях" и т.п.). Так, например, этику ("Краткий курс этики") он переписал с IV тома Institutiones philosophicae и частично из V тома Exertitationes Scolasticae известного томиста и картезианца Эдмунда Пуршо. Смешной момент: там, где Пуршо ссылается на Фому Аквинского, Дамодос, не долго думая, подставляет имя... Аристотеля (глядишь, читатели подумают, что автор сам читал Аристотеля). "Большая Догматика" Дамодоса еще не издана, но, по всей видимости, она списана с Догматики Дионисия Пето. Ученики Дамодоса, как кажется, в точности следовали методологии учителя: так, в частности, Евгений Булгарис в своем кратком обзоре истории философии буквально воспроизводит Historia critica philosophiae Иоганна Якоба Брукера, повторяя даже очевидные ошибки автора. Об источниках Логики Булгариса см.: Demetracopoulos J. Philosophus plagiarius: οἱ πηγὲς τῆς Λογικῆς Εὐγενίου Βούλγαρη. Athens: Parousia (в печати).
Самое интересное в том, что современные греческие богословы, совершенно игнорируя значение филологического анализа текстов и по обычаю вдаваясь в неоправданные параллели (методология "парижской школы"?), создают в итоге абсолютно неверную картину того, что такое православное богословие. Так, примечательно, как один богословствующий философ, Хр. Терезис, в своей оценке "христианской этики" Дамодоса пишет, что у последнего мы чувствуем подлинную восточно-христианскую православную мысль (противопоставляя её "западным заимствованиям" у прочих авторов того времени). Когда же мы узнаём, что выразителем этой поражающей православного философа мысли был не кто иной как томист и преподаватель в Парижском университете, картезианец Эдмунд Пуршо, становится ясно, что что-то не так либо с чувствами автора, либо с его пониманием православного богословия. С этой точки зрения интересно было бы сравнить курсы Догматического богословия, написанные православными авторами в течение XVIII - пер. пол. XIX вв., с аналогичными курсами католических богословов: я почти уверен, что, как пишет Димитракопулос относительно курсов Метафизики, мы испытаем нечто вроде дежавю. В статье Purchotius Graecus I автор делает вывод, что филологический анализ всех философских сочинений, написанных греческими авторами в течение XVIII века (и позже) способен совершть революцию в представлениях о том, что такое эпоха греческого Посвещения. Я практически не сомневаюсь в необходимости такого же анализа догматических сочинений, написанных не только греками, но и всеми православными авторами (особенно интересны источники "Догматик" Макария и Сильвестра) того времени. Не вижу смысла для православия бояться, прятаться и обманывать самих себя, пытаясь сделать вид, что догматика была разработана оригинальными православными авторами (а не взята в готовом виде с уже существующих курсов догматического богословия). Геннадий Схоларий многое заимствовал у схоластов и у Фомы Аквинского - и при этом он честно ссылается на схоластов и Фому Аквинского. Викентий Дамодос не просто заимствовал, а буквально переписал западные учебники - но ни слова не говорит об этом, а, напротив, пишет о том, что он сам автор этих сочинений. Кто из двух авторов в данном случае поступает "по-православному", пусть судят сами читатели их сочинений. Для меня же совершенно ясно, что та форма догматического богословия, которая была заимствована у схоластов и введена в православные школы патриархом Геннадием Схоларием, просуществовав спокойно почти 5 веков, вплоть до так называемого "неопатристического возрождения" (или как его там), упавшего нам на голову в ХХ веке, была принята соборным разумом Церкви - и эту форму мы можем наблюдать не только в общепризнанных и авторитетных учебниках догматики, но и в самих соборных определениях на протяжении всего периода. Именно поэтому я уже давно не могу принять тезиса Флоровского о "западном пленении" православного богословия. Во-первых, не было не только никакого "пленения": происходил постоянный обмен мнениями, критика и дискуссии. Во-вторых, сама концепция, противопоставляющая Запад и Восток, по большому счету является надуманной: с моей точки зрения, - как бы то ни хотелось не признавать современным православным, нашедшим свою идентификацию в противостоянии Западу - это был единый мир, в котором решались общие волнующие всех проблемы. Именно поэтому события (в том числе и богословские споры), происходившие на Востоке, так волновали Запад, а события, происходившие на Западе (напр., реформация, контр-реформация и проч.), так волновали Восток. Практически вся литература, которая издавалась на Западе, была известна греческим интеллектуалам (они ее и переводили); даже книги, руководствующие в духовной жизни, не проходили мимо греческих духовных учителей (если брать примеры прп. Никодима, св. Макария Коринфского и др.)... Теория, противопоставляющая Восток Западу, привела православных не к собственной идентификации (т.е. не к открытию основ собственной веры и духовной практики), а во многом у извращению многих сторон церковной жизни. Особенно ярко это проявилось в создании, например, особой экклесиологии национальных Церквей и попытке его догматического оправдания... Я уже не говорю о таких крайностях, когда православные, противостоя "папизму" и отвергая всякий внешний церковный авторитет и церковные установления, по сути скатываются к протестантской теории "демократического папизма", когда всякий верующий и всякий мирянин представляется эдаким маленьким "папой", определяющим на основе scriptura - т.е. текстов святых отцов - что есть православное вероучение, а что нет (откуда и рождаются такие причудливые «богословские» концепции, как существование вселенской Церкви «в сознании» прп. Максима Исповедника и др.). История, написанная с этой точки зрения, могла бы существенно изменить представление о богословских проблемах, стоящих перед Церковью сегодня.
Таким образом, филология способна оказать помощь, если её использовать для поиска правды, а не для обоснования собственных фантазий, взятых с потолка.
Кстати, большого внимания заслуживает статья указанного автора (Димитракопулоса), посвященная критическому анализу издания К. и В. Контичелло "Византийское богословие и его традиция. II: XIII-XIX вв.". Наконец-то спустя почти десять лет появилась нормальная рецензия на эту книгу - рецензия, заслуживающая названия самостоятельного исследования: J.A. Demetracopoulos, «Échos d’Orient - Résonances d’Ouest. In Respect of: C.G. Conticello & V. Conticello (eds.), La théologie byzantine et sa tradition. II: XIIIe-XIXe s.», Nicolaus 37/2 (2010), p. 67-148.
Скачать "Purchotius Graecus I: Vikentios Damodos' Concise ethics"
Самое интересное в том, что современные греческие богословы, совершенно игнорируя значение филологического анализа текстов и по обычаю вдаваясь в неоправданные параллели (методология "парижской школы"?), создают в итоге абсолютно неверную картину того, что такое православное богословие. Так, примечательно, как один богословствующий философ, Хр. Терезис, в своей оценке "христианской этики" Дамодоса пишет, что у последнего мы чувствуем подлинную восточно-христианскую православную мысль (противопоставляя её "западным заимствованиям" у прочих авторов того времени). Когда же мы узнаём, что выразителем этой поражающей православного философа мысли был не кто иной как томист и преподаватель в Парижском университете, картезианец Эдмунд Пуршо, становится ясно, что что-то не так либо с чувствами автора, либо с его пониманием православного богословия. С этой точки зрения интересно было бы сравнить курсы Догматического богословия, написанные православными авторами в течение XVIII - пер. пол. XIX вв., с аналогичными курсами католических богословов: я почти уверен, что, как пишет Димитракопулос относительно курсов Метафизики, мы испытаем нечто вроде дежавю. В статье Purchotius Graecus I автор делает вывод, что филологический анализ всех философских сочинений, написанных греческими авторами в течение XVIII века (и позже) способен совершть революцию в представлениях о том, что такое эпоха греческого Посвещения. Я практически не сомневаюсь в необходимости такого же анализа догматических сочинений, написанных не только греками, но и всеми православными авторами (особенно интересны источники "Догматик" Макария и Сильвестра) того времени. Не вижу смысла для православия бояться, прятаться и обманывать самих себя, пытаясь сделать вид, что догматика была разработана оригинальными православными авторами (а не взята в готовом виде с уже существующих курсов догматического богословия). Геннадий Схоларий многое заимствовал у схоластов и у Фомы Аквинского - и при этом он честно ссылается на схоластов и Фому Аквинского. Викентий Дамодос не просто заимствовал, а буквально переписал западные учебники - но ни слова не говорит об этом, а, напротив, пишет о том, что он сам автор этих сочинений. Кто из двух авторов в данном случае поступает "по-православному", пусть судят сами читатели их сочинений. Для меня же совершенно ясно, что та форма догматического богословия, которая была заимствована у схоластов и введена в православные школы патриархом Геннадием Схоларием, просуществовав спокойно почти 5 веков, вплоть до так называемого "неопатристического возрождения" (или как его там), упавшего нам на голову в ХХ веке, была принята соборным разумом Церкви - и эту форму мы можем наблюдать не только в общепризнанных и авторитетных учебниках догматики, но и в самих соборных определениях на протяжении всего периода. Именно поэтому я уже давно не могу принять тезиса Флоровского о "западном пленении" православного богословия. Во-первых, не было не только никакого "пленения": происходил постоянный обмен мнениями, критика и дискуссии. Во-вторых, сама концепция, противопоставляющая Запад и Восток, по большому счету является надуманной: с моей точки зрения, - как бы то ни хотелось не признавать современным православным, нашедшим свою идентификацию в противостоянии Западу - это был единый мир, в котором решались общие волнующие всех проблемы. Именно поэтому события (в том числе и богословские споры), происходившие на Востоке, так волновали Запад, а события, происходившие на Западе (напр., реформация, контр-реформация и проч.), так волновали Восток. Практически вся литература, которая издавалась на Западе, была известна греческим интеллектуалам (они ее и переводили); даже книги, руководствующие в духовной жизни, не проходили мимо греческих духовных учителей (если брать примеры прп. Никодима, св. Макария Коринфского и др.)... Теория, противопоставляющая Восток Западу, привела православных не к собственной идентификации (т.е. не к открытию основ собственной веры и духовной практики), а во многом у извращению многих сторон церковной жизни. Особенно ярко это проявилось в создании, например, особой экклесиологии национальных Церквей и попытке его догматического оправдания... Я уже не говорю о таких крайностях, когда православные, противостоя "папизму" и отвергая всякий внешний церковный авторитет и церковные установления, по сути скатываются к протестантской теории "демократического папизма", когда всякий верующий и всякий мирянин представляется эдаким маленьким "папой", определяющим на основе scriptura - т.е. текстов святых отцов - что есть православное вероучение, а что нет (откуда и рождаются такие причудливые «богословские» концепции, как существование вселенской Церкви «в сознании» прп. Максима Исповедника и др.). История, написанная с этой точки зрения, могла бы существенно изменить представление о богословских проблемах, стоящих перед Церковью сегодня.
Таким образом, филология способна оказать помощь, если её использовать для поиска правды, а не для обоснования собственных фантазий, взятых с потолка.
Кстати, большого внимания заслуживает статья указанного автора (Димитракопулоса), посвященная критическому анализу издания К. и В. Контичелло "Византийское богословие и его традиция. II: XIII-XIX вв.". Наконец-то спустя почти десять лет появилась нормальная рецензия на эту книгу - рецензия, заслуживающая названия самостоятельного исследования: J.A. Demetracopoulos, «Échos d’Orient - Résonances d’Ouest. In Respect of: C.G. Conticello & V. Conticello (eds.), La théologie byzantine et sa tradition. II: XIIIe-XIXe s.», Nicolaus 37/2 (2010), p. 67-148.
Скачать "Purchotius Graecus I: Vikentios Damodos' Concise ethics"